Здесь тоже было светло и шумно, но не настолько. Надпись на вывеске не поддавалась прочтению. Дверь была притворена, словно говоря: «Если пройдешь мимо, тут не обидятся».
Когда Дро распахнул дверь, все, кто сидел в таверне, повернулись взглянуть на новоприбывшего. Увиденное взбудоражило их, но не слишком.
Слава Парла Дро - порой недобрая - обычно бежала впереди него. Девушка в покосившемся доме наверняка его узнала, значит, это мог сделать и кто-то из селян. Но если здесь и признали Убийцу Призраков, то либо не стремились это показать, либо им было попросту все равно. Даже гуляки, горланившие песни где-то ближе к очагу, над которым неуклюже поворачивались вертела с мясом, продолжали вопить как ни в чем не бывало.
Дро не стал придерживать дверь, и она с грохотом захлопнулась за его спиной. Он постоял немного, чтобы любопытствующие могли вдоволь наглядеться на него, потом медленно, почти не хромая, прошел к одному из длинных столов. Когда он опустился на лавку, у него вырвался тихий, едва слышный вздох облегчения - адская мука ушла из искалеченной ноги, осталась лишь обычная боль.
Сидевшие за столом зашевелились, как трава под ветром, и снова притихли, переглядываясь поверх мисок и кружек, карт и игральных костей. К Дро подошел немолодой слуга в кожаном переднике, с мясницким ножом за поясом. В руках он держал бутыль и кружку.
- Чего изволите?
- Что найдется.
- Найдется вот это, - он грохнул на стол кружку и плеснул в нее мутного пойла из бутыли. - И вон то, - он указал на вертела с мясом, сковороду и противни, на которых поверх горячих караваев запекались цельные луковицы.
- Зря стараешься, - сказал один из игроков. - Этот не ест, - и показал одну из карт, которые ему только что сдали. Король Мечей. Четыре острия, а меж ними - погруженный в раздумья монарх в высокой короне поверх капюшона. Карта смерти. Неудача.
- Он имел в виду, - объяснил слуга, - что ты смахиваешь на Смерть.
- Я и чувствую себя почти так же, - ответил Дро, откинул капюшон, подхватил со стола кружку и разом осушил ее. - Вон тот хлеб, - указал он слуге, - и пару ломтей барана, который жарится на вертеле.
- Мы всегда их жарим, прежде чем подавать на стол, - сострил слуга, - чтобы убедиться, что баран на самом деле помер.
Кто-то засмеялся, еще один принялся изображать, будто горбушка, от которой он откусывает - живая. Слуга снова наполнил кружку Дро и стал протискиваться к очагу через поющую компанию, угрожающе размахивая огромным ножом. Когда сиплый хор ненадолго умолк, Дро удалось расслышать пару тактов чудесной мелодии, чистой и прекрасной - словно золотая рыбка мелькнула в мутной реке. Сперва прозвучали струны, мелодия взлетела до небес, потом флейта вступила еще выше. Дро чуть наклонил голову, ожидая услышать еще один изысканный такт, но хриплая песня грянула вновь, и мелодия потонула в ней.
Слуга вернулся и брякнул на стол поднос.
- Ткни в него вилкой. Если скажет «бе-е», я его снова на вертел насажу - пусть еще малость пожарится.
Дро тронул баранину вилкой, и дюжина глоток за столом заблеяла на все лады.
- Надо бы пастуха кликнуть, пока волк не пришел за своей долей, - уронил Дро и стал есть - не спеша, маленькими кусочками.
Повисло недолгое молчание. Потом кто-то сказал:
- Этот волк хромой будет - так, что ли?
Сосед ткнул весельчака локтем.
- Тихо ты, идиот! Я понял, кто это такой.
- Да, - сказал еще кто-то. - Я тоже. Я-то думал, это просто сказки.
Дро продолжал неторопливо есть. Один из сидевших за столом сказал ему:
- Мы догадались, кто ты.
Дро оторвался от еды и загадочно усмехнулся:
- Выходит, я единственный, кто остается в неведении?
Они заерзали. Кто-то, как обычно и бывало, заявил: «Не стану я с ним за одним столом сидеть, вот еще!» - но никто не тронулся с места, чтобы уйти. Даже наоборот, несколько человек как бы ненароком пересели поближе. Их тянуло к Убийце Призраков, как притягивает зевак место жестокого преступления. Дро продолжал есть и пить - отстраненно, не обращая внимания на переполох, который сам же и вызвал. Он привык к этому, как привык ночевать на голой земле, как привык к боли, сопровождающей каждый шаг. Привык и научился сплошь и рядом оборачивать это в свою пользу.
Говорили негромко, опасливо. Реплики перекатывались в спертом воздухе таверны, словно рябь на луже.
- Что ты сам-то о себе думаешь, с твоим занятием?
- Как спится по ночам?
- Да спокойно он спит. Тех, кому есть за что поблагодарить его, найдется немало.
- А еще больше найдется тех, кто его вовсе не благодарит.
- Тех, кто проклинает. Верно, Убийца Призраков? Сколько проклятий таскаешь ты за собой по дорогам? Не потому ли ты так молод на вид?
- Ты охромел из-за проклятья, верно?
- Не-а, не так все было. Это один из призраков успел воткнуть в него коготь перед тем, как отправиться за грань. С тех пор он и не старится.
Чем больше предположений и выпадов оставались без ответа, тем тише становилось в таверне. Пение тоже заглохло, но и музыка смолкла. Дро не смотрел по сторонам - просто ждал. Он доел все, что было на его тарелке, и уже допивал последние глотки, когда кто-то озвучил неизбежное:
- Ты зря проделал долгий путь, Парл Дро. У нас тут нет неупокоенных.
- О, вы заблуждаетесь, - возразил он, и многие вздрогнули, после долгого молчания вновь услышав его безукоризненный голос. - Полмили отсюда, вверх по дороге. Покосившийся дом с каменной башней.
Тишина, повисшая после его слов, была такой плотной, что он мог бы нарезать ее мясницким ножом слуги. Селяне знали, что в доме нечисто, и пытались скрыть от него. Парл Дро подтвердил их подозрениями это повергло людей в трепет. Конечно, он не стал объяснять им, что на самом деле направляется совсем в другое место, а покосившийся дом - всего лишь еще одно дело, встретившееся по дороге.
Первый из тех шутников, что изображали блеянье жареного барана, произнес, понизив голос:
- Он говорит о доме Собана.
Кто-то другой поправил:
- Теперь это дом Сидди. Там ничего нет. Только нищета и легкое дыхание безумия.
Слуга в кожаном переднике наклонился через плечо Парла Дро, чтобы снова наполнить его кружку, но Дро накрыл посудину ладонью. Тогда слуга вступил в разговор:
- Лет пять тому назад Собаны были здешними господами, старый Собан и две его дочки. Но они разорились, и землю выкупила община.
- Они разорились, потому что папаша все пропил, - подал голос еще один селянин. - Он начал пить раньше, чем Сидди научилась есть. Тогда они распродали барахло - так, всякий хлам, дурацкие поделки. Помните, там была такая мудреная штуковина, якобы из дальних краев? А на самом деле - просто пара старых кос, склепанных вместе. Ему, Собану, тогда кузнец помогал. И плотник, и каменщик. Да все...
- Говорят, - сказал еще кто-то, - он сделал ожерелье из молочных зубов Сидди и продал его. Чокнутый.
- Да Сидди и сама чокнутая. Жаль, она ведь такая хорошенькая. Мы ее не трогаем, в память о старых временах. Она одна живет в том доме.
- Не вполне одна, - заметил Дро.
- Ее папашу выпивка уже несколько лет как в могилу свела, - снова вмешался первый из собеседников. - Ты не о нем толкуешь?
- Не думаю.
- Поговаривали вот что, - сказал второй селянин. - Девчонки любили играться с травами. Колдовскими, может, и ядовитыми. Папаша довел их своим пьянством, и... вон как оно вышло.
- Враки это все, - возразил кто-то.
Жители деревни были взбудоражены, встревожены. В их небогатую событиями жизнь в кои-то веки вошло нечто незаурядное.
Дро уже давно обратил внимание, что гуляки, распевавшие песни, поднялись с насиженных мест у камина. Теперь среди крепких плеч и жестикулирующих рук нет-нет, да показывался менестрель, игравший ту чудную музыку: то мелькнет потрепанный красный рукав, то перепачканный зеленый, то копна волос цвета темного золота, то длинный нос. Музыкант пристроился у очага с вертелами, склонившись над своим инструментом, сосредоточенно настраивал его и держался так, словно очень хотел остаться в стороне от оживления, показать, что у него нет с селянами ничего общего.
- Была и вторая дочка, - сказал кто-то почти в самое ухо Дро.
- Сестренка Сидди? Вот уж что совсем не забавно...
- Воистину. Ведь Силни Собан убежала из дому и бросилась в реку на северном склоне. Я бы не сказал, что такое у нас в порядке вещей.
- Это правда, Парл Дро, - сказал пожилой слуга. - Двое пастухов нашли ее как-то утром, когда гнали коров на верхние пастбища.
- Она лежала на дне, вот оно как, - печально проговорил первый селянин. - Но вода в речке такая чистая и прозрачная, что видно было все-все. Один из ребят, что нашли ее, простоватый парнишка, решил, что видит фею вод - она лежала там, в ночной рубашке, в венке из цветов, и серебристые рыбки сновали в ее волосах.
- Что ты скажешь на это, Парл Убийца Призраков?
Дро убрал руку и позволил слуге вновь наполнить кружку. Итак, селяне дозрели до разговора по существу. Теперь они не успокоятся, пока не получат ответа на свои вопросы. Они вывалили на него слухи и обрывки воспоминаний и ждут, что он обрадуется. Но Король Мечей продолжал сидеть с мрачным и задумчивым видом, предоставляя толпе складывать к его ногам все новые и новые подношения.
И селяне начали рассказывать, как жили Сидди и Силни - бывало, вот только что были не разлей вода, а глядишь, уже вцепились друг дружке в волосы. Раз или два случалось, что одна из сестер заглядывалась на парня из села, тогда вторая тут же поднимала шум, крича, что даже принимать сватов от деревенщины, не говоря уже о замужестве, недостойно дочери рода Собанов. Когда прошлой весной Силни покончила с собой, никого в деревне это нисколько не удивило. Но когда Сидди потребовала, чтобы тело сестры сожгли, а не погребли в земле, и пепел доставили ей в каменной урне, даже у священника не нашлось слов. Собаны испокон веку были язычниками, безнравственными и вздорными.
С тех пор, как умерла ее сестра, Сидди нечасто показывалась на людях. Порой кто-нибудь видел, как она по ночам одна гуляет по отрогам горы или стоит у верхнего окна башни, глядя на дорогу. Достойная дочь своего отца, она упрямо считала, что селяне будут приносить еду и другие необходимые вещи к ее воротам, причем бесплатно, как причитающуюся ей десятину. Скрепя сердце, разрываясь между стыдом и гордостью, община признала за ней это право. Никто толком не задумывался, могла ли Силни-утопленница вернуться голодным призраком. Но теперь, когда задумались, селяне признали, что не удивятся, если так оно и есть.
Дро маленькими глотками допивал третью кружку.
То, что Силни нашла смерть в воде, могло объяснить ауру колодца, пульсацию сверхъестественных сил вокруг него. Урна с прахом - тоже немаловажно. Настала пора возблагодарить толпу, частично удовлетворив ее разожженное любопытство, а потом залить костер. Дро представил себе прекрасную деву источника с цветами в волосах, лежащую на дне кристально чистого ручья - и тут заметил, что музыкант уже давно покинул место у очага и подобрался довольно близко. Он скользил сквозь толпу с наработанной легкостью, почти не привлекая внимания. Заинтригованный, но не более, Король Мечей и виду не подал, что заметил это.
- Что скажешь, Парл Дро? - повторил слуга.
- Скажу, что в покосившемся доме обитает призрак, - ответил Дро. В сущности, он лишь повторил то, что сказал в самом начале, но по таверне прокатился довольный говорок. Музыкант, закинув свой инструмент за спину, просачивался сквозь толпу, словно облачко разноцветного пара.
- И что ты будешь делать?
- Думаю, что для начала пойду посплю. Если, конечно, у вас найдется подходящая комната.
Толпа разочарованно зароптала.
Без сомнения, все ожидали, что он тут же бросится за порог.
- Но разве ты не пойдешь к Сидди Собан?
- Пожалуй, нет, - ответил Дро и встал, не обращая внимания на боль, словно раскаленной петлей, вновь захлестнувшую его покалеченную ногу. Музыкант замер в двух шагах от него, вклинившись между двумя здоровенными батраками, будто именно тут он, менестрель, и появился некогда на свет из крошечного зернышка, оброненного на пол, и прочно пустил корни. Он был всего лишь на дюйм-другой ниже Дро, но тонок, как стебель тростника.
Дро продолжал смотреть на слугу в переднике.
- Есть у вас комната?
- Я покажу. Так что насчет неупокоенной Силни?
- А что с ней?
По толпе прошел сердитый ропот. Идя мимо длинного стола, за которым ужинал, Дро чувствовал, как напряглись и насупились его сотрапезники. Не хотелось им, чтобы он просто взял и ушел после того, как разбередил всех. Однако даже когда напряжение достигло предела, Дро не пропустил мгновения, когда легкая, как перышко, рука скользнула к кошельку во внутреннем кармане его плаща. Но он и бровью не повел в сторону музыканта, не испытывая ни презрения, ни зависти к мастерству карманника.
Слуга подвел его к лестнице.
- Наверху, дверь налево. Но разве ты не собираешься хоть что-нибудь сделать с Силни? А говорили, что ты герой!
Толпа зашевелилась, демонстративно не глядя в сторону охотника, словно женщина, которая решила, что ее обделили вниманием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27