— А что другая?
— Ну как же — что будет, если она попадет не в те руки? Разве мог Хумени позволить, чтобы кто-нибудь случайно обнаружил ее — это одно-единственное средство, с помощью которого его только и можно уничтожить? Разумеется, нет.
Трэйс явно был озадачен.
— Тогда почему же он попросту не вернулся и не забрал ее?
— Да потому что он не может ее коснуться! Ее должен достать кто-то другой. Причем человек, имеющий туда доступ. Хорошо, скажете вы, почему бы тогда ему хотя бы просто не наблюдать за ходом работ? Зачем посвящать в секрет подземелья кого-то постороннего? Да? Как вы думаете, сколько по-вашему я бы прожил, выполнив работу?
— Все равно непонятно, что он собирался делать с плитой? — спросил Трэйс.
— Конечно же, разбил, уничтожил бы ее — а заодно и угрозу, которую она для него представляла — навсегда.
— И вы согласились, — кивнул Трэйс. — Хотя и не уничтожили ее, но достали. К тому времени вы уже занялись изучением всего того, что Каструни оставил вашему отцу, и постепенно начали понимать, в чем дело. Вы достали плиту и перевезли ее сюда. Назначили себя ее хранителем — значит, это и есть та «вещь», которую вы «охраняете»!
— И да и нет, — сказал Гоковски. — Вы слишком поспешны в своих умозаключениях. Прежде всего, я ведь не был вором, как вы. Не был я и грабителем могил. Нет, в тот раз я отклонил предложение Хумени. А после этого, как вы верно предположили, я постепенно начал понимать значение того, что Каструни оставил моему отцу. Но в следующие четыре года счастье мне совершенно изменило — причем самым роковым образом.
Сначала я запил. Должно быть, я едва не стал — а может даже и вплотную приблизился к этому состоянию — алкоголиком. Потом в моей жизни появилась женщина — высококлассная проститутка из Дженина. Она даже изменила своему ремеслу, чтобы удержать меня возле себя. Я был буквально разорен пьянством, одурманен этой женщиной — короче, на меня будто порчу навели! До того я был довольно состоятельным человеком, но к середине пятьдесят восьмого года… И вдруг…
… снова весточка от Каструни. Пространное сбивчивое письмо на несколько тысяч слов. И на сей раз в нем он поведал мне все. Более того, к тому времени он уже побывал на Кипре и во второй раз столкнулся с Гуигосом/Хумени, и в письме изложил то, что, по его мнению, произошло на вилле к северу от Ларнаки! И чего же он хотел от меня? Чтобы я отправился в Хоразин, заложил взрывчатку и взорвал то проклятое место к чертовой матери!
Со времени тех событий на Кипре он был очень занят. Вероятно, Хумени преследовал его, но и он в свою очередь преследовал Хумени. Да, надо отдать ему должное! Он совершенно твердо решил так или иначе, но уничтожить это создание. Да! Как и вы, поначалу я решил, что Каструни, должно быть, бредит. Да и вообще — какое мне дело до него и его безумных фантазий? Меня словно окутывало темное облако, я быстро шел ко дну. И как раз в это время снова явился человек от Хумени, и на сей раз с гораздо более выгодным предложением. Вознаграждение обещало быть просто огромным, и я мог бы начать жизнь заново.
Кстати, прежде чем я продолжу: может быть вас все еще интересует почему Хумени сам не организовал раскопки? Думаю, что могу объяснить.
Во время последнего путешествия в Хоразин в качестве Гуигоса в 1936 году, Хумени столкнулся с серьезными проблемами. Причиной большинства их стал Каструни — прежде всего вовремя не оказавшись на месте, а потом, вернувшись в Хайфу и снова некоторое время работая на тогдашнюю британскую администрацию, он буквально донес на Гуигоса, заявив, что видел как Гуигос убил двоих — Хумнаса и Мхирени — «где-то» в пустыне. Он не упомянул Хоразин, потому что дал себе зарок НИКОГДА туда больше не возвращаться! Но с висевшим над ним обвинением в двойном убийстве Гуигос — или Хумени, как он стал себя называть — был вынужден убраться из Палестины! Когда администрацию в 1948 сменило государство Израиль под руководством Давида Бен Гуриона, в руки израильтян перешли и все архивы. И даже десять лет спустя обвинение все еще оставалось в силе. Гуигоса/Хумени по-прежнему разыскивали для дачи показаний.
В общем, каковы бы ни были причины, но сам он в то время вернуться не мог. Но не обольщайтесь и не думайте, что он не испробовал других вариантов, кроме как обратиться ко мне. В те дни на Голанских высотах рыскало множество разных групп — а кто может утверждать, что все это были просто террористы, а?
Но опять же, буду короток. Как я уже говорил, мной владело отчаяние. Я принял авансом деньги от Хумени, использовал все свои немногие оставшиеся связи, чтобы попасть в Хоразин, в конце концов нашел это ужасное подземелье и забрал оттуда плиту с перевернутым символом. Все это оказалось делом непростым, но я как-то справился. Я снова закрыл вход в подземелье, ночью отвез плиту на своем джипе домой — в общем, сделал все, как мне было велено. Утром я должен был переправить ее в один дом в Хайфе, и делу конец. Если бы только…
… я не прочитал надпись на плите. И это в самом деле было изгоняющее заклинание. Причем в таких ужасных словах, которых вам и не представить, и на языке столь древнем, что даже у меня возникли трудности с переводом и с произношением. Этот камень являлся окончательным спасением мира от любого зла! И не только этим — ко всему прочему, он оказался еще и катализатором моего очищения…
Чарли, я не знаю, верующий ли вы, но могу сказать, что тогда я этого о себе тоже не знал — до той ночи. Одним словом, мне было видение. Мне кто-то… явился! Я узрел… что-то! Оно было прекрасно и в то же время ужасающе! Оно спросило меня, боюсь ли я за свою душу, и я ответил, что боюсь. Оно спросило меня, хочу ли я быть проклятым во веки веков, так, что мое имя среди людей станет подобно имени Иуды? И я ответил, что не хочу. И тогда оно сказало мне: "Когда слуга этого человека придет к тебе и спросит, почему ты не исполнил обещанного, поинтересуйся, как звучит истинное имя его хозяина. А когда он спросит, что ты имеешь в виду, СКАЖИ ему тайное имя его хозяина. А еще скажи ему, что имя его хозяину Легион! "
Трэйс кивнул.
— Понятно. Значит утром вы все-таки не отвезли камень в Хайфу?
Гоковски, похоже, был удивлен.
— Так вы верите? Что меня посетило видение?
Трэйс беспомощно развел руками.
— Мне кажется, вы просто неспособны лгать, вот и все! Да и какая разница? В любом случае, вы НЕ СДЕЛАЛИ того, что вам было велено, и это самое главное. И какова же была реакция Хумени?
— Прошло четыре дня, — продолжал Гоковски, — наконец появился человек от Хумени и потребовал плиту. Услышав мою просьбу назвать истинное имя его хозяина, он сделал вид, будто не понимает моего вопроса. Я сказал ему, что когда-то его хозяина звали Гуигос; он побледнел. Затем я произнес: "У него было много имен — воистину их легион. " Мне показалось, что он вот-вот упадет в обморок.
Пришлось ему уйти без плиты. Я заранее договорился о продаже дома, уладил свои дела и связался с друзьями в США. Все это я успел за те четыре дня, которые прошли с той ночи. Можете себе представить, каково было воздействие на меня этого видения! И я уехал в Америку, чтобы начать новую жизнь. Но увы…
… В Америке тоже оказалось небезопасно. Хумени прочно обосновался там и обзавелся обширными связями в политических и мафиозных кругах, которые в Америке зачастую одно и то же! Я был вынужден буквально все бросить и уносить ноги. Но куда?
В свое время мы с отцом выполняли кое-какую работу для Родосского Общества Исследователей Древностей, штаб-квартира которого находится в Родосе. Довольно многие из греков, с которыми я еще тогда сдружился, достигли достаточно высокого — я имею в виду политического — положения на Додеканских островах. Сложными и мучительными путями я в конце концов оказался на Карпатосе. Чтобы довести монастырь даже до этого спартанского уровня, требовалось огромное количество усилий, но он обладал тем преимуществом, что находился в уединенном месте и, как вы уже и сами имели возможность убедиться, практически неприступен. Я приобрел его за сущие гроши, нанял человека — отца этих двух моих умственно отсталых мальчишек — ныне покойного, благослови его Господь — и теперь… теперь, мне кажется, время настало. Я провел здесь двадцать два года, но только лет десять назад Хумени удалось меня обнаружить.
Трэйс некоторое время обдумывал услышанное и наконец сказал:
— Извините, но честно говоря, меня удивляет, как это вы все еще живы! Ведь вы сами сказали, что он почти достал вас в Америке — да и сегодня вы были на волосок от гибели — так почему же.. ? Я хочу сказать как вы УХИТРИЛИСЬ уцелеть? Если мы и в самом деле говорим об антихристе, то где же все эти его чудовищные силы?
— Когда он узнал, что я здесь, — ответил Гоковски, — он и в самом деле тут же послал убийцу. И в тот раз мне тоже повезло. Мой человек заметил его первым. Кем бы убийца ни был, этот мир он покинул тем же путем, что и худой американец. Жалости к нему я не испытываю: любой, кто служит Хумени, играет со смертью, а после смерти — и кое с чем похуже. Это чудовище не забыло и не простило меня. Настало время привести в действие мой давно выработанный план.
Конечно же, цель Хумени оставалась прежней: уничтожить камень. Я написал ему, и… — Он замолчал, поскольку Трэйс недоверчиво фыркнул.
— Что-что вы сделали?
Гоковски недоуменно поднял свои соломенные брови.
— А что тут такого? Ведь к тому времени я уже поддерживал постоянную связь с Каструни, мы оба знали о том, чем Хумени занимается в Америке и его многочисленные адреса. Да и вообще, наша осведомленность о нем с годами становилась все более полной. Так вот, как я уже говорил, я написал ему. И в письме объяснил, что моя смерть не только ничего ему не даст, но и будет чересчур дорого стоить. Хумени, как и вы, сильно заблуждался, считая, что плита находится здесь, в монастыре. Я объяснил ему, что он ошибается и что на самом деле камень спрятан в потаенном месте, а мои доверенные лица — которых несколько, причем в разных частях света — получили исчерпывающие инструкции на случай моей смерти, будь она случайной или насильственной. Стоит мне умереть, как всем мировым религиозным лидерам будут немедленно разосланы письма с подробным изложением природы камня и его местонахождения, а также причин столь горячего интереса к нему самого Хумени. Одновременно будет обнародовано и местонахождение хоразинского тайника, в таком случае, там очень скоро начнутся раскопки. Поэтому доступ туда самому Хумени станет совершенно невозможен.
— Пат! — заметил Трэйс.
— Вот именно. В своем ответном и единственном письме ко мне он именно так и выразился. Но и предупредил, что в случае любой моей превентивной акции такого рода, я буду незамедлительно убит, поскольку тогда ему терять будет уже нечего.
Гоковски откинулся назад.
— Ну вот, пожалуй и все. У вас наверняка есть вопросы ко мне. Давайте…
Лицо Трэйса теперь выражало беспокойство. Он вздохнул, потряс головой как бы для того, чтобы в ней прояснилось, и сказал:
— Еще мгновение назад все это начинало казаться правдой. А теперь? Теперь уже ничто не кажется правдоподобным. Я слишком мало знаю и не могу собрать воедино даже это. Иногда вдруг начинает казаться, что все встает на свои места, но потом опять рассыпается. Наверное, я перестарался, пытаясь понять слишком много за чересчур короткий срок.
Гоковски пожал плечами.
— Именно поэтому я и предлагаю вам задать те вопросы, которые у вас возникли, а тогда посмотрим — может быть, я сумею прояснить для вас то, что осталось непонятным.
Трэйс кивнул.
— Хорошо. Прежде всего, чего добивается Хумени?
— В конечном итоге? Полного уничтожения человечества. Он хочет, чтобы цивилизация погибла, а затем выжившие начали бы все заново в невежестве, дикости и, разумеется, поклоняясь его отцу, сатане.
— Но ведь Хумени лишь один человек, одно создание!
— Как и президент Рейган. Как советский руководитель. Как миссис Тэтчер, полковник Каддаффи, Папа Римский, Аятолла. Как Иисус, наконец.
— И как же он намерен это устроить?
— Он УЖЕ это делает! Буквально повсюду бушуют войны. В нашей сравнительно цивилизованной и мирной половине земного шара очень легко забыть о том, что постоянно происходит в другой его половине. Но это так, Чарли: половина нашего мира постоянно объята войной! А ведь на дворе атомный век. Вам известно например, что в Америке Хумени контролирует определенные ядерные интересы? Так вот, ТЕПЕРЬ вы это знаете! Он «большой человек» во многих странах. Правда не здесь, не на греческих островах. Довольно слабо его влияние в Англии, где до сих пор еще не все можно купить за деньги, хотя этот день и там уже не за горами. И в Австралии… Зато почти во всех остальных странах он очень влиятелен.
Правда, в России о нем еще не слышали, но они сами играют ему на руку, и это его вполне устраивает. Он — в Японии, в Германии, в Южной Африке и Испании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— Ну как же — что будет, если она попадет не в те руки? Разве мог Хумени позволить, чтобы кто-нибудь случайно обнаружил ее — это одно-единственное средство, с помощью которого его только и можно уничтожить? Разумеется, нет.
Трэйс явно был озадачен.
— Тогда почему же он попросту не вернулся и не забрал ее?
— Да потому что он не может ее коснуться! Ее должен достать кто-то другой. Причем человек, имеющий туда доступ. Хорошо, скажете вы, почему бы тогда ему хотя бы просто не наблюдать за ходом работ? Зачем посвящать в секрет подземелья кого-то постороннего? Да? Как вы думаете, сколько по-вашему я бы прожил, выполнив работу?
— Все равно непонятно, что он собирался делать с плитой? — спросил Трэйс.
— Конечно же, разбил, уничтожил бы ее — а заодно и угрозу, которую она для него представляла — навсегда.
— И вы согласились, — кивнул Трэйс. — Хотя и не уничтожили ее, но достали. К тому времени вы уже занялись изучением всего того, что Каструни оставил вашему отцу, и постепенно начали понимать, в чем дело. Вы достали плиту и перевезли ее сюда. Назначили себя ее хранителем — значит, это и есть та «вещь», которую вы «охраняете»!
— И да и нет, — сказал Гоковски. — Вы слишком поспешны в своих умозаключениях. Прежде всего, я ведь не был вором, как вы. Не был я и грабителем могил. Нет, в тот раз я отклонил предложение Хумени. А после этого, как вы верно предположили, я постепенно начал понимать значение того, что Каструни оставил моему отцу. Но в следующие четыре года счастье мне совершенно изменило — причем самым роковым образом.
Сначала я запил. Должно быть, я едва не стал — а может даже и вплотную приблизился к этому состоянию — алкоголиком. Потом в моей жизни появилась женщина — высококлассная проститутка из Дженина. Она даже изменила своему ремеслу, чтобы удержать меня возле себя. Я был буквально разорен пьянством, одурманен этой женщиной — короче, на меня будто порчу навели! До того я был довольно состоятельным человеком, но к середине пятьдесят восьмого года… И вдруг…
… снова весточка от Каструни. Пространное сбивчивое письмо на несколько тысяч слов. И на сей раз в нем он поведал мне все. Более того, к тому времени он уже побывал на Кипре и во второй раз столкнулся с Гуигосом/Хумени, и в письме изложил то, что, по его мнению, произошло на вилле к северу от Ларнаки! И чего же он хотел от меня? Чтобы я отправился в Хоразин, заложил взрывчатку и взорвал то проклятое место к чертовой матери!
Со времени тех событий на Кипре он был очень занят. Вероятно, Хумени преследовал его, но и он в свою очередь преследовал Хумени. Да, надо отдать ему должное! Он совершенно твердо решил так или иначе, но уничтожить это создание. Да! Как и вы, поначалу я решил, что Каструни, должно быть, бредит. Да и вообще — какое мне дело до него и его безумных фантазий? Меня словно окутывало темное облако, я быстро шел ко дну. И как раз в это время снова явился человек от Хумени, и на сей раз с гораздо более выгодным предложением. Вознаграждение обещало быть просто огромным, и я мог бы начать жизнь заново.
Кстати, прежде чем я продолжу: может быть вас все еще интересует почему Хумени сам не организовал раскопки? Думаю, что могу объяснить.
Во время последнего путешествия в Хоразин в качестве Гуигоса в 1936 году, Хумени столкнулся с серьезными проблемами. Причиной большинства их стал Каструни — прежде всего вовремя не оказавшись на месте, а потом, вернувшись в Хайфу и снова некоторое время работая на тогдашнюю британскую администрацию, он буквально донес на Гуигоса, заявив, что видел как Гуигос убил двоих — Хумнаса и Мхирени — «где-то» в пустыне. Он не упомянул Хоразин, потому что дал себе зарок НИКОГДА туда больше не возвращаться! Но с висевшим над ним обвинением в двойном убийстве Гуигос — или Хумени, как он стал себя называть — был вынужден убраться из Палестины! Когда администрацию в 1948 сменило государство Израиль под руководством Давида Бен Гуриона, в руки израильтян перешли и все архивы. И даже десять лет спустя обвинение все еще оставалось в силе. Гуигоса/Хумени по-прежнему разыскивали для дачи показаний.
В общем, каковы бы ни были причины, но сам он в то время вернуться не мог. Но не обольщайтесь и не думайте, что он не испробовал других вариантов, кроме как обратиться ко мне. В те дни на Голанских высотах рыскало множество разных групп — а кто может утверждать, что все это были просто террористы, а?
Но опять же, буду короток. Как я уже говорил, мной владело отчаяние. Я принял авансом деньги от Хумени, использовал все свои немногие оставшиеся связи, чтобы попасть в Хоразин, в конце концов нашел это ужасное подземелье и забрал оттуда плиту с перевернутым символом. Все это оказалось делом непростым, но я как-то справился. Я снова закрыл вход в подземелье, ночью отвез плиту на своем джипе домой — в общем, сделал все, как мне было велено. Утром я должен был переправить ее в один дом в Хайфе, и делу конец. Если бы только…
… я не прочитал надпись на плите. И это в самом деле было изгоняющее заклинание. Причем в таких ужасных словах, которых вам и не представить, и на языке столь древнем, что даже у меня возникли трудности с переводом и с произношением. Этот камень являлся окончательным спасением мира от любого зла! И не только этим — ко всему прочему, он оказался еще и катализатором моего очищения…
Чарли, я не знаю, верующий ли вы, но могу сказать, что тогда я этого о себе тоже не знал — до той ночи. Одним словом, мне было видение. Мне кто-то… явился! Я узрел… что-то! Оно было прекрасно и в то же время ужасающе! Оно спросило меня, боюсь ли я за свою душу, и я ответил, что боюсь. Оно спросило меня, хочу ли я быть проклятым во веки веков, так, что мое имя среди людей станет подобно имени Иуды? И я ответил, что не хочу. И тогда оно сказало мне: "Когда слуга этого человека придет к тебе и спросит, почему ты не исполнил обещанного, поинтересуйся, как звучит истинное имя его хозяина. А когда он спросит, что ты имеешь в виду, СКАЖИ ему тайное имя его хозяина. А еще скажи ему, что имя его хозяину Легион! "
Трэйс кивнул.
— Понятно. Значит утром вы все-таки не отвезли камень в Хайфу?
Гоковски, похоже, был удивлен.
— Так вы верите? Что меня посетило видение?
Трэйс беспомощно развел руками.
— Мне кажется, вы просто неспособны лгать, вот и все! Да и какая разница? В любом случае, вы НЕ СДЕЛАЛИ того, что вам было велено, и это самое главное. И какова же была реакция Хумени?
— Прошло четыре дня, — продолжал Гоковски, — наконец появился человек от Хумени и потребовал плиту. Услышав мою просьбу назвать истинное имя его хозяина, он сделал вид, будто не понимает моего вопроса. Я сказал ему, что когда-то его хозяина звали Гуигос; он побледнел. Затем я произнес: "У него было много имен — воистину их легион. " Мне показалось, что он вот-вот упадет в обморок.
Пришлось ему уйти без плиты. Я заранее договорился о продаже дома, уладил свои дела и связался с друзьями в США. Все это я успел за те четыре дня, которые прошли с той ночи. Можете себе представить, каково было воздействие на меня этого видения! И я уехал в Америку, чтобы начать новую жизнь. Но увы…
… В Америке тоже оказалось небезопасно. Хумени прочно обосновался там и обзавелся обширными связями в политических и мафиозных кругах, которые в Америке зачастую одно и то же! Я был вынужден буквально все бросить и уносить ноги. Но куда?
В свое время мы с отцом выполняли кое-какую работу для Родосского Общества Исследователей Древностей, штаб-квартира которого находится в Родосе. Довольно многие из греков, с которыми я еще тогда сдружился, достигли достаточно высокого — я имею в виду политического — положения на Додеканских островах. Сложными и мучительными путями я в конце концов оказался на Карпатосе. Чтобы довести монастырь даже до этого спартанского уровня, требовалось огромное количество усилий, но он обладал тем преимуществом, что находился в уединенном месте и, как вы уже и сами имели возможность убедиться, практически неприступен. Я приобрел его за сущие гроши, нанял человека — отца этих двух моих умственно отсталых мальчишек — ныне покойного, благослови его Господь — и теперь… теперь, мне кажется, время настало. Я провел здесь двадцать два года, но только лет десять назад Хумени удалось меня обнаружить.
Трэйс некоторое время обдумывал услышанное и наконец сказал:
— Извините, но честно говоря, меня удивляет, как это вы все еще живы! Ведь вы сами сказали, что он почти достал вас в Америке — да и сегодня вы были на волосок от гибели — так почему же.. ? Я хочу сказать как вы УХИТРИЛИСЬ уцелеть? Если мы и в самом деле говорим об антихристе, то где же все эти его чудовищные силы?
— Когда он узнал, что я здесь, — ответил Гоковски, — он и в самом деле тут же послал убийцу. И в тот раз мне тоже повезло. Мой человек заметил его первым. Кем бы убийца ни был, этот мир он покинул тем же путем, что и худой американец. Жалости к нему я не испытываю: любой, кто служит Хумени, играет со смертью, а после смерти — и кое с чем похуже. Это чудовище не забыло и не простило меня. Настало время привести в действие мой давно выработанный план.
Конечно же, цель Хумени оставалась прежней: уничтожить камень. Я написал ему, и… — Он замолчал, поскольку Трэйс недоверчиво фыркнул.
— Что-что вы сделали?
Гоковски недоуменно поднял свои соломенные брови.
— А что тут такого? Ведь к тому времени я уже поддерживал постоянную связь с Каструни, мы оба знали о том, чем Хумени занимается в Америке и его многочисленные адреса. Да и вообще, наша осведомленность о нем с годами становилась все более полной. Так вот, как я уже говорил, я написал ему. И в письме объяснил, что моя смерть не только ничего ему не даст, но и будет чересчур дорого стоить. Хумени, как и вы, сильно заблуждался, считая, что плита находится здесь, в монастыре. Я объяснил ему, что он ошибается и что на самом деле камень спрятан в потаенном месте, а мои доверенные лица — которых несколько, причем в разных частях света — получили исчерпывающие инструкции на случай моей смерти, будь она случайной или насильственной. Стоит мне умереть, как всем мировым религиозным лидерам будут немедленно разосланы письма с подробным изложением природы камня и его местонахождения, а также причин столь горячего интереса к нему самого Хумени. Одновременно будет обнародовано и местонахождение хоразинского тайника, в таком случае, там очень скоро начнутся раскопки. Поэтому доступ туда самому Хумени станет совершенно невозможен.
— Пат! — заметил Трэйс.
— Вот именно. В своем ответном и единственном письме ко мне он именно так и выразился. Но и предупредил, что в случае любой моей превентивной акции такого рода, я буду незамедлительно убит, поскольку тогда ему терять будет уже нечего.
Гоковски откинулся назад.
— Ну вот, пожалуй и все. У вас наверняка есть вопросы ко мне. Давайте…
Лицо Трэйса теперь выражало беспокойство. Он вздохнул, потряс головой как бы для того, чтобы в ней прояснилось, и сказал:
— Еще мгновение назад все это начинало казаться правдой. А теперь? Теперь уже ничто не кажется правдоподобным. Я слишком мало знаю и не могу собрать воедино даже это. Иногда вдруг начинает казаться, что все встает на свои места, но потом опять рассыпается. Наверное, я перестарался, пытаясь понять слишком много за чересчур короткий срок.
Гоковски пожал плечами.
— Именно поэтому я и предлагаю вам задать те вопросы, которые у вас возникли, а тогда посмотрим — может быть, я сумею прояснить для вас то, что осталось непонятным.
Трэйс кивнул.
— Хорошо. Прежде всего, чего добивается Хумени?
— В конечном итоге? Полного уничтожения человечества. Он хочет, чтобы цивилизация погибла, а затем выжившие начали бы все заново в невежестве, дикости и, разумеется, поклоняясь его отцу, сатане.
— Но ведь Хумени лишь один человек, одно создание!
— Как и президент Рейган. Как советский руководитель. Как миссис Тэтчер, полковник Каддаффи, Папа Римский, Аятолла. Как Иисус, наконец.
— И как же он намерен это устроить?
— Он УЖЕ это делает! Буквально повсюду бушуют войны. В нашей сравнительно цивилизованной и мирной половине земного шара очень легко забыть о том, что постоянно происходит в другой его половине. Но это так, Чарли: половина нашего мира постоянно объята войной! А ведь на дворе атомный век. Вам известно например, что в Америке Хумени контролирует определенные ядерные интересы? Так вот, ТЕПЕРЬ вы это знаете! Он «большой человек» во многих странах. Правда не здесь, не на греческих островах. Довольно слабо его влияние в Англии, где до сих пор еще не все можно купить за деньги, хотя этот день и там уже не за горами. И в Австралии… Зато почти во всех остальных странах он очень влиятелен.
Правда, в России о нем еще не слышали, но они сами играют ему на руку, и это его вполне устраивает. Он — в Японии, в Германии, в Южной Африке и Испании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46