Ну, и что мы получили? Одна
актриса телевидения, одна секретарша, рекламный агент и учитель. Учитель,
кстати, это я. И все четверо одиноки и склонны к опасным прогулкам по
парку и разглядыванию магических кристаллов... Статистика, честно говоря,
не очень.
- Вы это о чем?
- Будь выбор действительно случайным, кто-то из нас должен был бы
оказаться в браке. - Он вздохнул. - Я не знаю. Может, Барбара или Том
все-таки...
- Ну, и какая разница?
- Разница есть. Я хватаюсь за соломинку... Можно задать один сугубо
личный вопрос? Ты в кого-нибудь влюблена?
- Нет, - она сокрушенно покачала головой. - Когда-то была...
- И я тоже. И все еще. Наверно. Но ее уже нет в живых... И с
Барбарой, по-моему, дела обстоят похожим образом. А как насчет Тома
Саттона?
- Не знаю.
- Ну, как тебе кажется?
- Скорее всего, тоже нет, хотя наверняка все-таки не знаю.
- Пусть так. Во всяком случае, это подтверждает мою теорию.
Авери рассмеялся.
- Меня нисколько не смущает, если даже я и подгоню случайные факты
под идиотскую теорию.
- А что у тебя за теория?
Авери задумался.
- Ну ладно, - сказал он через минуту. - Пожалуй, я готов рискнуть. Я
не думаю, что мы очутились здесь случайно. Мне кажется, нас выбрали. Если
моя теория справедлива, то выбрали именно потому, что ни у кого из нас нет
сильных эмоциональных привязанностей. Теперь, зачем нас выбрали? Ответ:
чтобы подвергнуть какому-то испытанию. Пока что они (кто бы они ни были)
обращались с нами вполне прилично. И одновременно они узнали о нас чертову
пропасть всяких вещей типа того, как мы думаем, насколько мы умны, каковы
наши взгляды на жизнь. А теперь ключевой вопрос: Кто они, собственно
говоря, такие? И как ни крути, но выходит ответ из дрянного
фантастического романа: они не люди. Они не люди потому, что они не
пользуются нашими, так сказать, человеческими, способами поставить этот
маленький эксперимент. Эта штуковина, - он показал на пишущую машинку,
стоящую около кровати Мэри, - своего рода телетайп. С его помощью существа
нечеловеческой природы могут с нами общаться без риска перепугать до
полусмерти. Кстати, хотя люди и могли бы без особых усилий построить
подобную камеру, им подобное вряд ли пришло бы в голову... Ну, как звучит?
- Ужасно, - Мэри даже содрогнулась. - Но довольно убедительно.
- В сундуке у тебя под кроватью лежит, без сомнения, куча всяческого
барахла. Так?
Она кивнула.
- Все говорит о том, - мрачно ухмыльнулся Авери, - что эксперимент
будет весьма длительным. И вторая его часть пройдет в каком-то другом
месте...
Мэри промолчала. Авери совсем уже было собрался сказать еще что-то,
когда услышал еле заметный щелчок.
- Смотри в пол! - быстро приказал он.
- А что случилось? - недоумевающе спросила Мэри.
- Я услышал, как открылась панель в стене, - пояснил Авери. -
По-моему, в твоей комнате. В нише может лежать кристалл. Так случилось в
тот раз, что мы встретились с Барбарой. Мы не подчинились их указаниям, и
тогда нас усыпили и разнесли по камерам, словно слепых котят.
- Рано или поздно нам все равно придется посмотреть, что там лежит, -
возразила Мэри. - Не можем же мы просидеть так всю жизнь. Кроме того, мы
же ничего плохого не сделали, правда?
- Кто его знает, что тут можно делать, а что нельзя, - с раздражением
заметил Авери. - Подожди минуточку! Достаточно, если посмотрит кто-то
один... как старший, я выбрал на эту роль самого себя. Если я сейчас
повалюсь без чувств, сиди и ничего не делай. Смотри куда угодно, только не
на нишу. Пусть-ка они придумают тогда что-нибудь новенькое. Хорошо? Ну, я
смотрю...
- Так мне и надо, - с чувством сказал Авери после короткой паузы. -
Это кофе. На двоих.
Мэри подняла голову.
- Совсем забыла, - она захихикала. - Как раз перед тем, как стена
исчезла, я заказала кофе.
- На двоих?
- Нет. Тогда я еще не знала, что ко мне придут гости.
- Значит, нам прислуживает очень разумный официант, - сухо заметил
Авери.
Кофе помог им расслабиться, и вскоре атмосфера в комнате стала совсем
непринужденной. Они выкурили пару сигарет, и Авери решил пока что не
развивать своей инопланетной гипотезы. Мэри Дурвард и без того слишком
нервничала. Хорошо бы ее приободрить, успокоить... вот только Авери не
знал, как это сделать.
Не желая рисковать, он решил сосредоточиться на истории ее жизни.
Даже не принимая в расчет то, что ему хотелось познакомиться с ней
поближе, существовала отличная от нуля вероятность, что она невольно
подскажет ему новые факты для его теории. Впрочем, скорее всего, все
предположения, построенные на известных сейчас фактах, встретившись с
реальностью, рассыплются как карточный домик.
Но даже беседа ради беседы - это тоже что-то. И очень даже не мало...
это лекарство, которое можно принимать в неограниченных дозах.
Авери узнал, что Мэри работает в Вест-Энде, в конторе Эмпайер
Кемикалз, что в этой фирме она служит уже пять лет; что ее босса зовут
мистер Дженкинс (Авери даже несколько удивился, что и впрямь есть живой
человек с такой навязшей на зубах по романам и фильмам фамилией, как
Дженкинс); что она играет в теннис, любит Диксиленд-Джаз, что ее родители
умерли, а ее парень взял да и женился на другой.
В ответ он немного рассказал ей о себе, под конец - даже о Кристине.
Удивительное дело! Он никому и никогда не рассказывал о Кристине. Разве
что в стельку пьяным или старому доброму другу. В данном случае ни то, ни
другое не имело места. Но ведь сейчас, - напомнил он сам себе с улыбкой, -
совершенно исключительный случай! Его впервые похитили инопланетяне!..
- Ты где-то витаешь, - вернула его на землю Мэри. - О чем задумался?
- О том, как и где я хотел бы витать, - шутливо ответил он. - Лучше
всего - между деревьями Парка Кенсингтона с перспективой возвращения в мою
пустую холостяцкую квартирку. Никогда не думал, что когда-нибудь она
станет для меня такой желанной!
- А я хочу и не хочу, - загадочно сказала она.
- Хочу и не хочу чего?
- Хочу вернуться отсюда домой... конечно, хочу, но не раньше, чем
станет ясно, что все это значит.
Ее слова очень удивили Авери. Похоже, она была куда решительнее, чем
ему показалось поначалу. Он только собрался заметить, что их тюремщики
вряд ли станут им что-либо объяснять, если смогут этого избежать, когда
стоящий у их ног телетайп решил вмешаться:
- Вернитесь, пожалуйста, в свои комнаты, - гласило выплюнутое им
сообщение. - Вы разлучитесь ненадолго.
- В прошлый раз эта чертова машина говорила то же самое, - мрачно
сказал Авери. - Тогда она была не совсем правдива...
- Кто его знает, - пожала плечами Мэри, - там видно будет... На
многие вопросы она отвечала совершенно правдиво.
- Точно! - Авери рассмеялся. - Без комментариев. Это, похоже, ее
любимое выражение. Но я-то хотел сказать, что на этот раз они дали мне
встретиться не с Барбарой, а с тобой.
- Мне кажется, они просто знакомят нас друг с другом, - серьезно
сказала девушка. - Ты очень хочешь снова увидеть Барбару?
- Конечно! Но ничего личного. А как насчет Тома?
Она опять пожала плечами.
- Не особенно. Он довольно занудный.
- Я тоже занудный?
- Ну... не так, как Том.
"Здорово, - подумал Авери. - Добродетель - в отсутствии порока. Все
лучше, чем ничего".
Телетайп порадовал их новым сообщением.
- Вам следует немедленно вернуться в свои комнаты, - торопил он. -
Там вы должны лечь на кровать и ждать, что будет дальше.
Мэри хихикнула.
- Даже дух захватывает от того, какие перед нами открываются
бескрайние перспективы!..
- Точно, - улыбнулся Авери. - И все - полные наших зеленых друзей.
Ничуть не удивлюсь, если нас приглашают, например, пройти медицинское
обследование. Или что-нибудь в этом роде. Они ведь такие любопытные... Но
мне лучше, пожалуй, и в самом деле вернуться к себе. Иначе нам подадут
кристалл на двоих.
Они улеглись в кровати и стали ждать....
- Приятно было познакомиться, - сказала Мэри.
- Мне тоже, - ответил Авери. - Будем надеяться, что теперь нас ждет
чаепитие вчетвером. Когда мы соберемся все вместе, может, нам и удастся до
чего-нибудь договориться.
Стена вернулась на место. Авери так и подскочил, увидев, с какой
скоростью она это сделала. Но потом ему стало не до раздумий об
устройстве, способном практически мгновенно создать стену там, где ее
только что и в помине не было. Светящийся потолок начал темнеть, и вскоре
вся комната погрузилась во тьму.
Но всего на один миг.
Над головой Авери одна за другой появлялись крохотные точки света.
Звезды.
На месте потолка возникло огромное окно... окно во вселенную.
Авери ни на секунду не сомневался, что все это взаправду. Только
реальность, и ничто иное, могла написать на черном бархате пустоты
невозможное великолепие, жесткую, немигающую ясность и ужасающую
удаленность бесчисленных живых солнц. Они неподвижно висели перед его
глазами - бесконечно маленькие и непостижимо великие. Они висели, словно
крохотные фонарики на новогодней елке сотворенного мира. Они висели, как
капли замерзшего огня.
На мгновение Авери хотел свернуться клубочком, спрятаться, убежать от
реальности, скрыться во мраке ставшего вдруг родным унылого металлического
чрева. Но этот миг прошел...
Он и не подозревал, что в мире так много звезд. Нет, разумом-то он,
конечно, понимал, что во вселенной звезд больше, чем песчинок на всех
берегах всех океанов Земли. Но он никогда не чувствовал неопровержимой
реальности этого факта...
И теперь знание разъедало его мозг, поглощало личность, сжимало его
"эго" в крохотную молекулу смирения, запечатывало весь его человеческий
опыт в одинокий атом безграничного удивления.
Там, сверху или снизу (он не знал уже, как и куда он смотрит) над
пустынями вечности протянулись пустые пространства. Там, сверху, снизу,
вдали, лежали золотистые туманности, звездных городов - невозможные цветки
времени и огня, запертые в темное стекло космоса. Там, если он где-то
есть, был Бог.
Ему хотелось умереть. Ему хотелось смеяться. Ему хотелось петь или
плакать от боли и страха. Он хотел танцевать от радости и одновременно
оплакивать невосполнимую потерю.
Но он не делал ничего. Он и не мог ничего делать. Он мог только
лежать и смотреть с мукой, приближающейся к безответной молитве.
И вдруг вселенная заплясала. Звезды и звездные города, пространство,
время, само сотворение радостно закружилось вокруг неподвижного
микрокосмоса Ричарда Авери.
И тут самое большое чудо.
Ему навстречу выплыла планета. Планета. Огромная тыква, полная света.
Небесная тыква, белая от облаков, голубая и зеленая от океанов, красная и
коричневая от островов.
Она была бесконечно прекрасна. Она была полна жизни.
А вот и голос, который он так хорошо запомнил. Запомнил сквозь века и
световые годы, сквозь безвременье, лимбо снов и фантазий.
- Это дом, - звучал голос. - Это сад. Это мир, в котором вы будете
жить, и вырастете, и узнаете, и поймете. Здесь вы откроете для себя
многое, но, конечно, не все. Это место, где есть жизнь. Оно принадлежит
вам.
Глаза Авери наполнились слезами, ибо боль, и знание, и обещание, и
правда - все они сделались невыносимыми. Его тело стало словно лед. А
внутри - страх.
Он чувствовал, что больше не вынесет. И в этот миг понимания на
планете в своей такой недолгой славе вспыхнул крохотный кристалл.
Авери узнал его.
Это был кристалл беспамятства.
Это был кристалл милосердия.

6
Авери открыл глаза. Голубое небо. Ясная, чистая голубизна, которую
никому никогда не нарисовать. Он лежал, смотрел на небо, слушал шум моря и
вспоминал...
Он находился в какой-то тюрьме, и потолок его камеры превратился в
окно во вселенную, а потом он словно услышал голос Бога. Все то, что с ним
произошло... слишком невероятно. Это не описать словами...
Теперь он лежал на морском берегу... Он слушал плеск волн, нежился
под теплыми лучами утреннего солнца. Удивительно приятная галлюцинация.
Пусть она длится подольше...
- Ага! Проснулся, наконец!
Авери осторожно повернул голову. Сел. В этой галлюцинации существовал
мужчина, сидящий на другой постели и попыхивающий сигаретой. А еще - две
постели со спящими... судя по всему, Барбарой и Мэри. А еще - бескрайний
океан, великолепный пляж, заросли деревьев, несколько смахивавших на
пальмы, и куча туристского снаряжения, словно забытого здесь беспечными
бойскаутами.
- Я Том Саттон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29