Хотя дух еще был слаб, слова звучали как надо. Как будто кто-то другой
произносил их.
Он огляделся. Лес снова затих. Чудовища не появлялись. Ему, подобно
героям древности, предстояло отправиться на их поиски.
Кимри устремился к тому месту, где небесные огни еще недавно падали
гуще всего. Он шел, распевая старую боевую песню, которой выучился во
время бесконечных уроков боевого искусства при главном храме. Он
чувствовал, что страх куда-то исчезает, а на его месте возникает чувство
божественной неуязвимости, так хорошо, наверное, знакомое Готфреду. Он
чувствовал, что может валить взглядом деревья и поражать драконов.
Но он никак не ожидал того, что увидел.
Во-первых, потому, что никогда не встречался с привидениями, а
во-вторых, никогда не встречался с привидениями серебряными.
И все же оно стояло перед ним шагах в тридцати...
Он пригнулся, соображая, сможет ли копье прикончить серебряное
чудище. Почему-то он в этом сомневался. Кимри рассчитывал на встречу с
другими небесными зверями. Но если этого хочет Готфред...
Он пригнулся еще ближе и чуть не упал, увидев, что привидение снимает
с себя хрустальную голову. Под хрусталем появилось что-то черное. Но это
черное было живым.
Он закричал от страха и ярости. Серебряная фигура и венчавшая ее
чернота обернулась к нему. Он разглядел глаза, широко открытые и страшные.
Чувствуя облегчение от мысли, что наконец-то он встретился со
смертью, он сжал в руке копье и с боевым криком кинулся вперед.
Смерть отшатнулась и подняла руку. Кимри что-то кольнуло в грудь, но
это его не остановило. Смерть снова двинула серебряной рукой и снова Кимри
почувствовал укол. Тело онемело. Падая, он успел заметить черную кожу и
черные волосы этого серебряного духа смерти. Он видел черное лицо, странно
прекрасное.
Его копье воткнулось в землю почти у самых ног первой увиденной Кимри
чернокожей женщины.

10
Мирлена в ужасе смотрела на парализованное тело первого живого белого
человека в ее жизни. Потом отпрянула и пригнулась к земле, сжимая в руке
пистолет с анастезирующими зарядами, другой поспешно доставая из сумки
оптическую гранату. Дикарь, пытавшийся убить ее копьем, мог быть не один.
Его товарищи могли окружить ее, незаметно подкравшись.
Она пожалела о том, что оставила своих спутников позади. Катер был
неподалеку. Рудлан и другие тоже не могли уйти слишком далеко. Если она
позовет, они сразу появятся. Но если поблизости есть другие дикари,
возможно, вооруженные не только примитивными копьями, первый контакт может
окончиться катастрофой. Капитан Луз не простит потери катера или
кого-нибудь из посадочной экспедиции. Кроме того, существовала еще и
гордость. Она будет выглядеть по-женски глупо, если окажется, что бояться
было нечего и она напрасно позвала на помощь.
Шлем с микрофоном радиосвязи лежал на земле, недалеко от дикаря, там,
где она выронила его от неожиданности. Лучше немного подождать и
посмотреть, что будет дальше. Наверняка пистолет и оптическая граната
сдержат нападающих до прихода к ней подкрепления. У Рудлана, она знала,
есть автоматическая винтовка, а Там Мбела был снаряжен весьма зловещим
набором химического оружия. Втроем они справятся с полком дикарей,
подобных тому, что лежал у ее ног.
Мирлена задумалась над своим поведением. Так вот что происходит с
человеком, действующим в экстремальных условиях. Он колеблется, пытаясь
удостовериться, что выбирает наилучший вариант действия.
Прошло некоторое время. Она внимательно вглядывалась в лесную чащу,
но ничего угрожающего не видела. И наконец совершенно убедилась, что
юноша, парализованный анестезирующим зарядом ее пистолета, был один.
Она спрятала гранату в сумку, подобрала шлем и подошла к месту, где
лежала ее жертва. В шлеме раздавались голоса. Радио работало на прием. Она
слышала, как Майрон Мендерс взволнованно говорит о найденном им аварийном
зонде и обнаруженных повреждениях. Звук знакомого голоса успокоил ее. Она
вновь взяла себя в руки.
Перед ней в плаще из измятых перьев лицом вниз лежал юноша. Она
осторожно перевернула его на спину. Белое лицо казалось изможденным.
Темные глаза были открыты и, видимо, по-прежнему фиксировали все, что
попадало в поле зрения. Рот был полуоткрыт и виднелись прекрасные зубы.
Нос был с горбинкой и совершенно не похож на классический негроидный нос,
считавшийся эстетической нормой. Она снова заглянула ему в глаза и
почувствовала жалость при мысли о том, что должен испытывать бедный
парализованный дикарь.
Внезапно ее поразила невероятность своего открытия. Считалось, что
планета не могла обладать никакими формами разумной жизни. Существовало
мнение, что грехи белого человека, пав на все последующие поколения,
привели к биологической деградации и вымиранию белой расы.
И все же перед ней лежал превосходный образчик этой расы. Хотя он
явно был представителем примитивной культуры, его физическая форма была
совершенной. Она не заметила никаких отклонений от нормы: руки, ноги,
голова, черты лица - все казалось вполне естественным, хотя белый цвет
кожи выглядел необычно. Интересно, что станет теперь с догмами ванеизма?
Когда весть о ее находке дойдет до дома, произойдет политический взрыв.
Мирлена недолго предавалась радостям первооткрывателя. Она попыталась
поставить себя на место Корда Венгеля, политического советника. Как он
отнесется к открытию существования белого представителя вида гомо сапиенс?
Корд был фанатиком, для которого малейшее отступление от догмы ванеизма
означало ересь.
Если бы факты не соответствовали теории, Венгель не задумываясь
изменил бы факты. Он имел значительное влияние дома и мог бы с легкостью
вынудить власти объявить священную войну несчастным аборигенам, которые не
укладывались в общепринятые представления об устройстве мира.
Мирлена испугалась. Она испугалась за расу, о которой ничего не
знала. Как назовет это Венгель - очистительная миссия?
По крайней мере, ему понадобится какое-то время. Капитан Луз не даст
согласие на ликвидацию, пока не получит приказа от самых высших властей. В
конце концов, такой приказ будет дан... Если только... если не удастся
доказать, что уцелевшие на Земле белые люди больше не являются
маньяками-убийцами, как изображают их ванеисты.
- Бедный дикарь, - сказала Мирлена юноше, лежавшему неподвижно у ее
ног. - Бедный несчастный дикарь. Перед нами стоит трудная задача. Мы
должны доказать, что ты и твой род принадлежат к культуре, заслуживающей
внимания. Нам предстоит доказать, что ваша раса больше не стремится к
господству и насилию. Ты увидел меня и первое, что сделал, - бросил в меня
копье. Это будет нелегкой задачей. Моему народу трудно понять, что вся
кровь одинаково красна. Сможешь ли ты понять это?
Она выдернула из земли копье Кимри и внимательно исследовала
наконечник и древко. Затем ловко сломала его о колено.
Она сознательно делала это в поле его зрения. Возможно, он и не видел
этого, так как был еще не в состоянии сфокусировать взгляд но ей
показалось, что она заметила вспышку гнева в его глазах.

11
Ему снились сны, оборачивающиеся кошмарами. Они были страшными и
непонятными. Такова воля Готфреда...
Двигаться он не мог, не мог даже думать. Иногда в моменты
просветления он понимал, что сошел с ума.
Вокруг него возникали черные лица, принадлежавшие серебряным духам.
Серебряные руки трогали его, переворачивали, обшаривали тело. Его подняли
и понесли куда-то, и вершины деревьев плясали перед его замерзшими
глазами. Серебряные создания переговаривались между собой. Но он не мог
разобрать, о чем они говорили, ибо слова их не имели смысла.
Наконец в его голове появилась одна неплохая мысль. Он решил, что
проглотит язык и задохнется. Но язык его был так же недвижим, как и все
тело. Где-то в небесах Готфред, должно быть, помирает со смеху.
Деревья больше не склонялись над ним. Вокруг все было залито странной
белизной. Электричество, конечно. Прямо над ним висела яркая лампа,
гипнотизируя его своим безжизненным светом.
Внезапно раздался какой-то шум. Нет, не шум, а тряска. Впрочем, они
слились в одно непередаваемо странное ощущение.
Что-то давило на грудь Кимри, как будто на ней уселось два человека.
Он не мог дышать, в ушах звенело, волны темноты накатывали на него.
Это продолжалось бесконечно долго. Страдания всегда кажутся долгими,
если им сопутствует страх.
Перед его глазами появилось черное лицо. Кто-то приподнял его голову,
а затем надел на нее хрустальный шар. Тело его теперь было заключено в то
же странное серебристое одеяние. Голоса и шум стихли, его окутала
абсолютная тишина. Он с тоской вспомнил о громе, шуме живого леса, голосах
птиц, но все это осталось где-то далеко.
Грудь его освободилась от тяжести и наполнилась радостью, которую
должны испытывать парящие птицы. Кимри не сомневался, что начал свой путь
вниз по течению великой реки смерти. Он чувствовал себя невесомым,
способным взлететь если пожелает, к небесам. Но сил на желания у него не
осталось. Ведь его влекла река смерти, а человеку не подобает радоваться в
такие минуты.
Кимри окинул мысленным взором свою жизнь. Он вспомнил детство,
проведенное в Ной Лантисе. Ему повезло, у него оно было счастливое.
Временами ему приходилось трудно; но память сохранила только хорошее. Он
вспомнил рыночную площадь ранним утром, когда она наполнялась запахом
свежеиспеченного хлеба, которым торговали с лотков. Он вспомнил свою
первую женщину. Ее звали Норвеной. Или как-то иначе? Неважно. Важно то,
что она сделала мужчину из ребенка, открыла ему глаза на красоту женского
тела. Он вспомнил ее маленькие груди, заставлявшие колотиться его сердце.
Его плоть отзывалась на зов ее плоти. Слова были редки, а чувства сильны.
Они часто виделись, но однажды она не пришла. Много дней он ждал ее у
пруда, где они впервые встретились и любили друг друга и который считали
своим. Она не пришла. Он так и не узнал, что с ней случилось, но молился,
чтобы это было что-то хорошее. Или, по крайней мере, быстрое. Мир тебе,
Норвена. Я, Кимри, завершаю свой путь.
Но тут он ошибался. Его путь был далек от завершения. Наоборот, он
лишь начинался.
После того, как десантный катер уравнял орбитальную скорость со
скоростью корабля-базы, началась сложная операция стыковки. Затем Кимри
перенесли в больничный отсек, сняли с него скафандр и сделали укол,
снимающий паралич, вызванный анестезирующим зарядом, выпущенным из
пистолета Мирлены.
И вот он, белый человек с планеты Земля, оказался в окружении черных
марсиан, с которыми ему предстояло вступить в контакт.

12
Кимри не позволили оставаться в больничном отсеке слишком долго. Об
этом позаботился Корд Венгель. К этому времени он уже оправился от своей
загадочной болезни и смутно подозревал, что стал жертвой заговора. А
потому несколько дней портил нервы всем окружающим, включая капитана Луза,
впрочем, не переходя границ субординации.
Ныне его внимание было сосредоточено в основном на Мирлене и на том,
кого он называл "примитивным животным", пойманным ею на умирающей планете
Земля. К сожалению, планету больше нельзя было называть мертвой, поэтому
Венгель отнес ее к классу умирающих.
Впрочем, Корд Венгель был даже рад, что основополагающее учение
придется кое в чем подправить. Он не сомневался, что его политический вес
в связи с этим только возрастет. Он предвкушал момент, когда сможет отдать
приказ о ликвидации всех примитивных животных этого вида, которых удастся
обнаружить. Марс не потерпит неприятного напоминания о Темных Веках. Этим
обреченным на вымирание белым существам недолго осталось жить, что бы кто
ни говорил.
Тем временем Мирлена считала, что выиграла сражение, если еще не
победила в войне. Она сражалась за то, чтобы Кимри позволили жить. Центр
управления на Марсе распорядился подвергнуть его тщательному медицинскому
и психологическому обследованию, и одновременно попытаться вступить с ним
в контакт.
В то же время политический советник настоял на том, чтобы перевести
Кимри из больничного отсека в клетку. Клетка представляла собой крошечный
чулан высотой в рост человека, с решеткой вместо двери. Она была устроена
в складских помещениях корабля на тот случай, если на Земле будут найдены
животные, способные жить на Марсе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23