Ни от кого!
– Спасибо, Мария. Может тебе удастся ее вразумить.
– Может быть, стоит увезти ее куда-нибудь на время? Отправить ее к родственникам в провинцию?
– С ее-то характером? Нет, мы ни минуты не сможем быть спокойными.
– Ну, тогда… она могла бы пожить у меня.
– У тебя? Правда, Мария?
– Конечно. Хотя Виктор и приходит ко мне, но это не то же самое, что весь день глазеть на него из окна.
– Разумеется. Однако надо ж еще уговорить ее!
– Я уверена, она согласится.
– Да услышит тебя Господь! Я стольким тебе обязана, Мария! И домом, и работой. А теперь еще и спокойствием дочери.
Черные дни наступили для Альберто Ривера – дель Вильяр. Лорена, расстроенная тем, что случилось с Лаурой, вымещала свое раздражение на нем, дерзила, как никогда прежде.
– Если так будет продолжаться, то мое терпение скоро лопнет. Я и сейчас не держу тебя. Можешь уходить к своему любовнику, – заявил Альберто.
А тут еще Ивон проговорилась Лауре, что тоже была близка с Хосе Игнасио.
– Ах, Лаура, забудь о нем думать! Ты такая наивная! Не знаешь, что Хосе Игнасио так поступает со всеми богатыми девчонками, которым нравится.
– А ты откуда знаешь?
– Да уж знаю. У меня с ним было то же, что и у тебя.
– Не верю! Ты все врешь! Он не мог этого сделать! Он меня любит!
– Я вру?! Ну так спроси его об этом сама. Пусть он тебе расскажет все в деталях.
Ивон, конечно же, не предполагала, что Лаура и в самом деле очертя голову побежит к Хосе Игнасио. Запыхавшаяся, она буквально ворвалась в дом Марии Лопес:
– Мне надо повидать Хосе Игнасио.
– Он сейчас спустится.
Хосе Игнасио еще не совсем оправился от болезни, но Лаура даже не, обратила внимания на его синяки и ссадины.
– Это верно, что Ивон была твоей? Ответь мне!
– Да, верно.
– Негодяй! А я поверила в твою любовь!
– Ты сама хотела, я тебя не заставлял.
– Какой же ты все-таки подлец! Обманул меня, сказал, что любишь, а сам всего лишь хотел позабавиться.
– Ты ошибаешься: я хотел отомстить! Я ненавижу семью дель Вильяр!
– И я теперь ненавижу тебя. И всю жизнь буду ненавидеть!
Лаура, едва сдерживая слезы, выбежала вон. А к Хосе Игнасио подошла Рита:
– Прости, я случайно услышала твои последние слова. Не слишком ли ты был жесток с нею?
– Я должен покончить с этим раз и навсегда. Я обещал маме.
– Господи! Как беспощадно обошлась с вами судьба! И почему так случилось, что судьба свела именно вас и именно вы полюбили друг друга!
Вернувшись домой, Лаура заперлась в своей комнате и не выходила оттуда целый день. Но к завтраку спустилась собранная, подтянутая, только слишком бледная.
– Что я вижу? – встретила ее Лорена. – Королева проголодалась?
– Королева прозрела.
– Это сюрприз. Не хочешь ли ты убедить нас, что больше не будешь страдать из-за этого незаконнорожденного?
– Не стану я никого убеждать. Просто ты оказалась права, мама: Хосе Игнасио хотел отомстить.
Можно было ожидать, что теперь Лорена станет уделять дочери еще больше внимания, чтобы окончательно отвлечь ее от дурных мыслей. Но произошло обратное: Лорене за эти дни так наскучила роль сторожа, что она, не слишком-то веря Лауре, все же обрадовалась этой передышке. Тут же позвонила Маурисио, и тот не замедлил явиться.
– Ты такая красивая! Куда поедем?
– Я слишком устала. Хочу на море.
Именно в этот момент вернулся с работы Альберто.
– Все! Больше я терпеть не намерен. Сейчас же убирайся вон из этого дома!
– Что за глупые шутки?
– Я не шучу. Забирай свои вещи. Но это все, что ты получишь. Твои кредитные карточки уже недействительны. Использовать их ты не сможешь. Пусть молодой человек теперь тебя содержит!
– Негодяй! Пойдем отсюда, Маурисио.
– Извини, Лорена… Мне кажется, ты должна помириться с мужем.
– Что ты сказал?
– Мне не на что тебя содержать. Извини. До свидания. В отчаянии Лорена бросилась к отцу, надеясь пожить какое-то время у него. Но дон Густаво был непреклонен:
– Ты сама во всем виновата. Иди к Альберто и проси у него прощения.
– Он первый мне изменил!
– Но он все-таки предпочел остаться с тобой и с Лаурой. А чем ты ответила на его желание спасти брак? Ты подумала о Лауре? Вот уже двадцать лет ты только и делаешь, что разрушаешь жизнь близких тебе людей – брата, мужа, дочери и мою.
– А твоя здесь при чем?
– Ах, Лорена, разве я могу быть счастлив, видя, как мается Хуан Карлос и все вы?!
От отца Лорена пошла к Флоренсии, но и там для нее не нашлось поддержки и приюта. Проклиная всех и вся, она поплелась обратно домой.
– Можешь остаться, но при условии, что будешь уважать этот дом и заниматься дочерью. Ты нужна ей, особенно сейчас. Но не надейся воскресить мою любовь, она умерла.
Перемирие, однако, никому облегчения не принесло. Общие обеды и ужины проходили в тягостном молчании. Каждый старался побыстрее уйти в свою комнату.
Лауре не хотелось общаться ни с подругами, ни с матерью, ни даже с отцом. Отныне только дед стал для нее отрадой – дед, который все поймет и простит. Как-то он спросил о Хосе Игнасио, и Лаура не сдержалась, рассказала все, что с нею произошло.
– Я поговорю с ним. Он к тебе вернется.
– Не делай этого, умоляю! Под нажимом мне ничего не надо. К тому же я теперь и сама не хочу его видеть.
Забегала Ивон, сыпала, как всегда, новостями, пыталась вытащить Лауру погулять, но та все чаще отказывалась, ссылаясь на недомогание, на тошноту.
– Слушай, а ты, случайно, не беременна?
Такая мысль не приходила Лауре в голову. Не дай Бог! Но отца тоже беспокоила ее странная бледность:
– Мне кажется, ты нездорова. Дай-ка я тебя осмотрю.
Преодолевая страх, Лаура отправилась в клинику, но, разумеется, не в ту, где работал отец. Анализы подтвердили ее худшие ожидания: она была беременна.
– Когда вы наконец поженитесь? – полушутя-полусерьезно приставала к подруге Рита. Слишком хорошо зная Марию и Виктора, она побаивалась, как бы эти двое, чего доброго, не поссорились из-за пустяка и опять не разбежались лет на двадцать.
«Может, со стороны и впрямь заметно, что оба они медлят, не признаваясь в этом даже себе, – думала Мария. – Это в юности легко отважиться на брак, а им, с их многолетней „одинокой свободой“, не так-то и просто». Только недавно Мария осознала, что Виктор – любимый, родной человек. Но Виктор – муж? Звучит как нечто невообразимое.
С тех пор как Мария открыто заявила о любви к Виктору, возникли и дополнительные, вовсе не предвиденные сложности: надо было разобраться в отношениях с Фернандо и Артуро. Ей хотелось бы сохранить дружбу с обоими, но пока выходило все наоборот.
Фернандо, и прежде-то не навязывавший Марии своего чувства, тоже надеялся на продолжение их дружбы. Он сам заговорил об этом, когда Мария предложила ему деньги за лечение отца и Хосе Игнасио-младшего.
– Не обижай меня, пожалуйста. Я ведь не только врач, но и друг. И останусь им всегда, как бы ни менялась твоя жизнь.
Но ему с каждым днем все труднее становилось переступать порог дома, в котором часто можно было встретить Виктора, буквально сиявшего от счастья. Фернандо признался Марии, что не может больше оставаться ее семейным врачом. Однако, помаявшись несколько дней в одиночестве, снова пришел к Марии, потому что не видеть ее оказалось для него и вовсе невозможным. Выхода из этой ситуации не было, приходилось только уповать на время.
В отличие от Фернандо, который страдал, и это было понятно, Артуро вел себя просто возмутительно. Он беспрерывно звонил, посылал цветы и подарки, сам являлся в дом незваным.
Видя в ответ лишь раздражение, переходил к откровенным угрозам:
– Я не остановлюсь ни перед чем, чтобы убрать с дороги Виктора Карено. Этот бедняк и неудачник не сможет получить Марию!
«Но нельзя же отказываться от старых друзей!» – думала Мария.
А Виктор все чаще ловил себя на странном чувстве раздвоенности – между ощущением счастья, которое давала ему Мария, и боязнью, что это счастье невозможно. Чем ближе был желанный предел: соединиться с Марией в браке, тем больше мучили Виктора ревнивые сомнения. Ведь неизвестно, что ее связывало в прошлом с Фернандо и Артуро.
Однажды он увидел на столе у Марии ожерелье, которое та собиралась, но еще не успела отослать обратно Артуро. Дарственная надпись привела Виктора в бешенство: «Вечно любящий тебя Артуро д'Анхиле». Никаких объяснений Марии он не хотел слушать:
– Если ты привыкла к таким дорогим подаркам, то продолжай принимать их и дальше: я никогда не смогу подарить тебе что-нибудь подобное!
Хорошо хоть работы перед открытием магазина было предостаточно, только и ею Виктор занимался без прежнего удовольствия. Кармен, желая не упустить шанса, старалась быть особенно внимательной и нежной, а донья Мати, узнав о ссоре с Марией, просто не нашла слов от досады.
Какие-то невезучие у нее дети! Виктор всю жизнь мается по Марии, Хулия вообще отбилась от дома, Германа угораздило влюбиться в сумасбродную Ирис, и даже у Маркоса что-то не ладится с Перлитой.
Донья Мати так же, как и Перлита, да и все остальные, кроме Германа, не знала, что Маркое тяжело, опасно болен. Он скрывал это, чтобы не огорчать Перлиту, которая была на последнем месяце беременности. Тайком от нее Маркое лечился, что требовало и времени, и денег. В конце концов, Перлита заподозрила его в том, что он попросту бегает на свидания к другой и там же тратит чуть ли не все деньги. Маркосу в свое оправдание пришлось сказать донье Мати, что по вечерам он работает сверхурочно, поскольку квартира, которую они снимают, стоит слишком дорого.
– Боже мой, какие вы, молодые, глупые! – у доньи Мати чуть-чуть отлегло от сердца. – У нас же пустует комната, в которой жила Мария. Переселяйтесь немедленно к нам!
Донья Мати спешно занялась ремонтом комнаты, мечтая о том, как будет нянчить здесь внука или внучку. И – как беда не приходит одна, так и радости обычно следуют друг за другом: не успели еще Маркое и Перлита переехать, как в дверь отчего дома постучалась… Хулия!
Амелия, жена Пабло, догадалась, наконец, с кем изменяет ей супруг, и самым банальным образом «застукала» любовников.
Хулия призналась, что уже пятнадцать лет любит Пабло, а он все это время обещает развестись. Амелия потребовала немедленного развода, но Пабло стал умолять ее не делать этого. И тогда что-то сломалось в Хулии. Жалкими и ничтожными показались ей годы, проведенные с Пабло: обман, один сплошной обман! Она решила вернуться домой, начать другую жизнь, в которой не будет места лжи и лицемерию.
– Дочка, дорогая, я всегда знала, что ты когда-нибудь вернешься!
– Мамочка, прости меня! И ты, брат, прости, – обратилась Хулия к Виктору.
Но тот был суров и непреклонен:
– Ты не можешь остаться в этом доме. Ты ушла из него, потому что презирала нашу бедность. Хотела быть богатой, помнишь?
Больших трудов стоило донье Мати уговорить его сменить гнев на милость. Но так или иначе – все улеглось, большая семья опять собралась вместе, и донью Мати беспокоило теперь только мрачное настроение Виктора да непомерная худоба Маркоса.
Рита не пришла в восторг от идеи Марии поселить у себя Ирис.
– Она будет причинять только неприятности. Придется мне за нею специально присматривать.
– Не волнуйся, Ирис – хорошая девушка, я знаю, – отвечала Мария.
Она также попросила Хосе Игнасио уделять Ирис побольше внимания, брать с собою в компании сверстников. Ирис ничего не имела против общества Хосе Игнасио, кроме того, ей не терпелось показаться где-нибудь в новых платьях, подаренных Марией. Друзьям же Хосе Игнасио понравилась эта веселая, остроумная девушка, и они легко приняли ее в свой круг.
По вечерам Ирис допоздна занималась в своей комнате, особенно же увлек ее реферат по литературе, который хотелось кому-то показать, услышать чье-то авторитетное мнение. Ирис попробовала обсудить свое сочинение с Хосе Игнасио, но тот отшутился: литература, увы, не та область, где он силен. И тогда как-то само собою всплыло имя Германа. Ну конечно же, Герман! Старый приятель, с которым они всегда любили поболтать о прочитанных книжках. И, не сомневаясь ни минуты, Ирис стала набирать номер телефона Германа.
Рита, наблюдая за Ирис, радовалась, что ее опасения не оправдались. Вообще в последнее время Рита ходила по дому загадочно-веселая, что-то напевала, шутила. Марии она объяснила причину такого настроения: доктор сказал Роману, что они теперь смогут иметь ребенка.
Лишь одну Ивон огорчило появление в доме Хосе Игнасио молодой красивой девушки. Хосе Игнасио и так, похоже, избегал Ивон: когда ни позвонишь – непременно ответят, что его нет дома. (А Хосе Игнасио и вправду просил не звать его к телефону, если звонит Ивон.)
– Чернь всегда тянется к черни, – злословила Ивон в разговоре с Лаурой. – Не исключено, что эта Ирис и Хосе Игнасио найдут общий язык.
Герман ломал голову, как помочь Маркосу, где раздобыть деньги на лечение. Ведь теперь за квартиру платить не надо, и тайна Маркоса может открыться. Герман знал, что Виктор все свои средства вложил в магазин, который пока не дает прибыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– Спасибо, Мария. Может тебе удастся ее вразумить.
– Может быть, стоит увезти ее куда-нибудь на время? Отправить ее к родственникам в провинцию?
– С ее-то характером? Нет, мы ни минуты не сможем быть спокойными.
– Ну, тогда… она могла бы пожить у меня.
– У тебя? Правда, Мария?
– Конечно. Хотя Виктор и приходит ко мне, но это не то же самое, что весь день глазеть на него из окна.
– Разумеется. Однако надо ж еще уговорить ее!
– Я уверена, она согласится.
– Да услышит тебя Господь! Я стольким тебе обязана, Мария! И домом, и работой. А теперь еще и спокойствием дочери.
Черные дни наступили для Альберто Ривера – дель Вильяр. Лорена, расстроенная тем, что случилось с Лаурой, вымещала свое раздражение на нем, дерзила, как никогда прежде.
– Если так будет продолжаться, то мое терпение скоро лопнет. Я и сейчас не держу тебя. Можешь уходить к своему любовнику, – заявил Альберто.
А тут еще Ивон проговорилась Лауре, что тоже была близка с Хосе Игнасио.
– Ах, Лаура, забудь о нем думать! Ты такая наивная! Не знаешь, что Хосе Игнасио так поступает со всеми богатыми девчонками, которым нравится.
– А ты откуда знаешь?
– Да уж знаю. У меня с ним было то же, что и у тебя.
– Не верю! Ты все врешь! Он не мог этого сделать! Он меня любит!
– Я вру?! Ну так спроси его об этом сама. Пусть он тебе расскажет все в деталях.
Ивон, конечно же, не предполагала, что Лаура и в самом деле очертя голову побежит к Хосе Игнасио. Запыхавшаяся, она буквально ворвалась в дом Марии Лопес:
– Мне надо повидать Хосе Игнасио.
– Он сейчас спустится.
Хосе Игнасио еще не совсем оправился от болезни, но Лаура даже не, обратила внимания на его синяки и ссадины.
– Это верно, что Ивон была твоей? Ответь мне!
– Да, верно.
– Негодяй! А я поверила в твою любовь!
– Ты сама хотела, я тебя не заставлял.
– Какой же ты все-таки подлец! Обманул меня, сказал, что любишь, а сам всего лишь хотел позабавиться.
– Ты ошибаешься: я хотел отомстить! Я ненавижу семью дель Вильяр!
– И я теперь ненавижу тебя. И всю жизнь буду ненавидеть!
Лаура, едва сдерживая слезы, выбежала вон. А к Хосе Игнасио подошла Рита:
– Прости, я случайно услышала твои последние слова. Не слишком ли ты был жесток с нею?
– Я должен покончить с этим раз и навсегда. Я обещал маме.
– Господи! Как беспощадно обошлась с вами судьба! И почему так случилось, что судьба свела именно вас и именно вы полюбили друг друга!
Вернувшись домой, Лаура заперлась в своей комнате и не выходила оттуда целый день. Но к завтраку спустилась собранная, подтянутая, только слишком бледная.
– Что я вижу? – встретила ее Лорена. – Королева проголодалась?
– Королева прозрела.
– Это сюрприз. Не хочешь ли ты убедить нас, что больше не будешь страдать из-за этого незаконнорожденного?
– Не стану я никого убеждать. Просто ты оказалась права, мама: Хосе Игнасио хотел отомстить.
Можно было ожидать, что теперь Лорена станет уделять дочери еще больше внимания, чтобы окончательно отвлечь ее от дурных мыслей. Но произошло обратное: Лорене за эти дни так наскучила роль сторожа, что она, не слишком-то веря Лауре, все же обрадовалась этой передышке. Тут же позвонила Маурисио, и тот не замедлил явиться.
– Ты такая красивая! Куда поедем?
– Я слишком устала. Хочу на море.
Именно в этот момент вернулся с работы Альберто.
– Все! Больше я терпеть не намерен. Сейчас же убирайся вон из этого дома!
– Что за глупые шутки?
– Я не шучу. Забирай свои вещи. Но это все, что ты получишь. Твои кредитные карточки уже недействительны. Использовать их ты не сможешь. Пусть молодой человек теперь тебя содержит!
– Негодяй! Пойдем отсюда, Маурисио.
– Извини, Лорена… Мне кажется, ты должна помириться с мужем.
– Что ты сказал?
– Мне не на что тебя содержать. Извини. До свидания. В отчаянии Лорена бросилась к отцу, надеясь пожить какое-то время у него. Но дон Густаво был непреклонен:
– Ты сама во всем виновата. Иди к Альберто и проси у него прощения.
– Он первый мне изменил!
– Но он все-таки предпочел остаться с тобой и с Лаурой. А чем ты ответила на его желание спасти брак? Ты подумала о Лауре? Вот уже двадцать лет ты только и делаешь, что разрушаешь жизнь близких тебе людей – брата, мужа, дочери и мою.
– А твоя здесь при чем?
– Ах, Лорена, разве я могу быть счастлив, видя, как мается Хуан Карлос и все вы?!
От отца Лорена пошла к Флоренсии, но и там для нее не нашлось поддержки и приюта. Проклиная всех и вся, она поплелась обратно домой.
– Можешь остаться, но при условии, что будешь уважать этот дом и заниматься дочерью. Ты нужна ей, особенно сейчас. Но не надейся воскресить мою любовь, она умерла.
Перемирие, однако, никому облегчения не принесло. Общие обеды и ужины проходили в тягостном молчании. Каждый старался побыстрее уйти в свою комнату.
Лауре не хотелось общаться ни с подругами, ни с матерью, ни даже с отцом. Отныне только дед стал для нее отрадой – дед, который все поймет и простит. Как-то он спросил о Хосе Игнасио, и Лаура не сдержалась, рассказала все, что с нею произошло.
– Я поговорю с ним. Он к тебе вернется.
– Не делай этого, умоляю! Под нажимом мне ничего не надо. К тому же я теперь и сама не хочу его видеть.
Забегала Ивон, сыпала, как всегда, новостями, пыталась вытащить Лауру погулять, но та все чаще отказывалась, ссылаясь на недомогание, на тошноту.
– Слушай, а ты, случайно, не беременна?
Такая мысль не приходила Лауре в голову. Не дай Бог! Но отца тоже беспокоила ее странная бледность:
– Мне кажется, ты нездорова. Дай-ка я тебя осмотрю.
Преодолевая страх, Лаура отправилась в клинику, но, разумеется, не в ту, где работал отец. Анализы подтвердили ее худшие ожидания: она была беременна.
– Когда вы наконец поженитесь? – полушутя-полусерьезно приставала к подруге Рита. Слишком хорошо зная Марию и Виктора, она побаивалась, как бы эти двое, чего доброго, не поссорились из-за пустяка и опять не разбежались лет на двадцать.
«Может, со стороны и впрямь заметно, что оба они медлят, не признаваясь в этом даже себе, – думала Мария. – Это в юности легко отважиться на брак, а им, с их многолетней „одинокой свободой“, не так-то и просто». Только недавно Мария осознала, что Виктор – любимый, родной человек. Но Виктор – муж? Звучит как нечто невообразимое.
С тех пор как Мария открыто заявила о любви к Виктору, возникли и дополнительные, вовсе не предвиденные сложности: надо было разобраться в отношениях с Фернандо и Артуро. Ей хотелось бы сохранить дружбу с обоими, но пока выходило все наоборот.
Фернандо, и прежде-то не навязывавший Марии своего чувства, тоже надеялся на продолжение их дружбы. Он сам заговорил об этом, когда Мария предложила ему деньги за лечение отца и Хосе Игнасио-младшего.
– Не обижай меня, пожалуйста. Я ведь не только врач, но и друг. И останусь им всегда, как бы ни менялась твоя жизнь.
Но ему с каждым днем все труднее становилось переступать порог дома, в котором часто можно было встретить Виктора, буквально сиявшего от счастья. Фернандо признался Марии, что не может больше оставаться ее семейным врачом. Однако, помаявшись несколько дней в одиночестве, снова пришел к Марии, потому что не видеть ее оказалось для него и вовсе невозможным. Выхода из этой ситуации не было, приходилось только уповать на время.
В отличие от Фернандо, который страдал, и это было понятно, Артуро вел себя просто возмутительно. Он беспрерывно звонил, посылал цветы и подарки, сам являлся в дом незваным.
Видя в ответ лишь раздражение, переходил к откровенным угрозам:
– Я не остановлюсь ни перед чем, чтобы убрать с дороги Виктора Карено. Этот бедняк и неудачник не сможет получить Марию!
«Но нельзя же отказываться от старых друзей!» – думала Мария.
А Виктор все чаще ловил себя на странном чувстве раздвоенности – между ощущением счастья, которое давала ему Мария, и боязнью, что это счастье невозможно. Чем ближе был желанный предел: соединиться с Марией в браке, тем больше мучили Виктора ревнивые сомнения. Ведь неизвестно, что ее связывало в прошлом с Фернандо и Артуро.
Однажды он увидел на столе у Марии ожерелье, которое та собиралась, но еще не успела отослать обратно Артуро. Дарственная надпись привела Виктора в бешенство: «Вечно любящий тебя Артуро д'Анхиле». Никаких объяснений Марии он не хотел слушать:
– Если ты привыкла к таким дорогим подаркам, то продолжай принимать их и дальше: я никогда не смогу подарить тебе что-нибудь подобное!
Хорошо хоть работы перед открытием магазина было предостаточно, только и ею Виктор занимался без прежнего удовольствия. Кармен, желая не упустить шанса, старалась быть особенно внимательной и нежной, а донья Мати, узнав о ссоре с Марией, просто не нашла слов от досады.
Какие-то невезучие у нее дети! Виктор всю жизнь мается по Марии, Хулия вообще отбилась от дома, Германа угораздило влюбиться в сумасбродную Ирис, и даже у Маркоса что-то не ладится с Перлитой.
Донья Мати так же, как и Перлита, да и все остальные, кроме Германа, не знала, что Маркое тяжело, опасно болен. Он скрывал это, чтобы не огорчать Перлиту, которая была на последнем месяце беременности. Тайком от нее Маркое лечился, что требовало и времени, и денег. В конце концов, Перлита заподозрила его в том, что он попросту бегает на свидания к другой и там же тратит чуть ли не все деньги. Маркосу в свое оправдание пришлось сказать донье Мати, что по вечерам он работает сверхурочно, поскольку квартира, которую они снимают, стоит слишком дорого.
– Боже мой, какие вы, молодые, глупые! – у доньи Мати чуть-чуть отлегло от сердца. – У нас же пустует комната, в которой жила Мария. Переселяйтесь немедленно к нам!
Донья Мати спешно занялась ремонтом комнаты, мечтая о том, как будет нянчить здесь внука или внучку. И – как беда не приходит одна, так и радости обычно следуют друг за другом: не успели еще Маркое и Перлита переехать, как в дверь отчего дома постучалась… Хулия!
Амелия, жена Пабло, догадалась, наконец, с кем изменяет ей супруг, и самым банальным образом «застукала» любовников.
Хулия призналась, что уже пятнадцать лет любит Пабло, а он все это время обещает развестись. Амелия потребовала немедленного развода, но Пабло стал умолять ее не делать этого. И тогда что-то сломалось в Хулии. Жалкими и ничтожными показались ей годы, проведенные с Пабло: обман, один сплошной обман! Она решила вернуться домой, начать другую жизнь, в которой не будет места лжи и лицемерию.
– Дочка, дорогая, я всегда знала, что ты когда-нибудь вернешься!
– Мамочка, прости меня! И ты, брат, прости, – обратилась Хулия к Виктору.
Но тот был суров и непреклонен:
– Ты не можешь остаться в этом доме. Ты ушла из него, потому что презирала нашу бедность. Хотела быть богатой, помнишь?
Больших трудов стоило донье Мати уговорить его сменить гнев на милость. Но так или иначе – все улеглось, большая семья опять собралась вместе, и донью Мати беспокоило теперь только мрачное настроение Виктора да непомерная худоба Маркоса.
Рита не пришла в восторг от идеи Марии поселить у себя Ирис.
– Она будет причинять только неприятности. Придется мне за нею специально присматривать.
– Не волнуйся, Ирис – хорошая девушка, я знаю, – отвечала Мария.
Она также попросила Хосе Игнасио уделять Ирис побольше внимания, брать с собою в компании сверстников. Ирис ничего не имела против общества Хосе Игнасио, кроме того, ей не терпелось показаться где-нибудь в новых платьях, подаренных Марией. Друзьям же Хосе Игнасио понравилась эта веселая, остроумная девушка, и они легко приняли ее в свой круг.
По вечерам Ирис допоздна занималась в своей комнате, особенно же увлек ее реферат по литературе, который хотелось кому-то показать, услышать чье-то авторитетное мнение. Ирис попробовала обсудить свое сочинение с Хосе Игнасио, но тот отшутился: литература, увы, не та область, где он силен. И тогда как-то само собою всплыло имя Германа. Ну конечно же, Герман! Старый приятель, с которым они всегда любили поболтать о прочитанных книжках. И, не сомневаясь ни минуты, Ирис стала набирать номер телефона Германа.
Рита, наблюдая за Ирис, радовалась, что ее опасения не оправдались. Вообще в последнее время Рита ходила по дому загадочно-веселая, что-то напевала, шутила. Марии она объяснила причину такого настроения: доктор сказал Роману, что они теперь смогут иметь ребенка.
Лишь одну Ивон огорчило появление в доме Хосе Игнасио молодой красивой девушки. Хосе Игнасио и так, похоже, избегал Ивон: когда ни позвонишь – непременно ответят, что его нет дома. (А Хосе Игнасио и вправду просил не звать его к телефону, если звонит Ивон.)
– Чернь всегда тянется к черни, – злословила Ивон в разговоре с Лаурой. – Не исключено, что эта Ирис и Хосе Игнасио найдут общий язык.
Герман ломал голову, как помочь Маркосу, где раздобыть деньги на лечение. Ведь теперь за квартиру платить не надо, и тайна Маркоса может открыться. Герман знал, что Виктор все свои средства вложил в магазин, который пока не дает прибыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91