!
– Был один случай, сынок, когда дон Густаво много сделал и для тебя, и для меня. Может, ты забыл о нем, но я – нет. Хуан Карлос хотел разлучить тебя со мной, но дон Густаво понял боль материнского сердца и поступил милосердно. Если можешь, сынок, не отказывай ему в его просьбе…
Хосе Игнасио нехотя кивнул.
– Папа! У меня для тебя сюрприз! – крикнул Хуан Карлос, отворив входную дверь: на пороге стояли Хосе Игнасио и Мария. – Проходите, прошу!
Хосе Игнасио, скованный, чопорный, наклонил голову и вошел в холл. Из спальни второго этажа на галерею с трудом вышел дон Густаво.
– Хосе Игнасио! Мой внук!
– Как вы себя чувствуете, сеньор дель Вильяр? – спросил Хосе Игнасио.
– Неважно, голубчик. Подойди, обними меня. Как я рад, что ты все-таки пришел! А-а, Лаура! Добрый вечер, деточка! Познакомься, мой внук Хосе Игнасио!
– Твой внук? – Я не знала, что у тебя есть внуки, кроме меня, дедушка!
Лаура и Хосе Игнасио изумленно смотрели друг на друга. Они никак не ожидали, что могут встретиться здесь. Для Хосе Игнасио это был настоящий удар – здесь он был в стане врага, и к стану врага принадлежала его возлюбленная. Для Лауры же это было просто неожиданностью. Дон Густаво не заметил ни их напряженности, ни неловкости. Он увел Хосе Игнасио к себе в спальню, говорил о себе, рассказывал, как хотел увидеть внука, как следил по газетам за его успехами, винил себя за прошлое, высказывал надежду на будущее. Хосе Игнасио слушал его рассеянно, он хотел, чтобы этот человек понял всю глубину и всю непоправимость совершенного. Ничего, кроме обиды, в данный момент он не испытывал, эти люди были врагами, и он не мог, да и не хотел их простить. И сейчас у него было одно желание – как можно скорее покинуть этот дом. Чем дольше он здесь оставался, тем больше обиды и гнева копилось в нем: на что рассчитывали эти дель Вильяры? Что их внезапное расположение искупит годы боли, страданий, унижений? Они были причиной его страданий, и как смели теперь рассчитывать на его любовь? В конце концов он сказал:
– Дон Густаво, я желаю вам успешного исхода операции… Искренне желаю, но болеть за вас душой и любить – не могу… Я люблю тех, кто меня вырастил, кто был со мною рядом… а не чужих. Нет, сеньор дель Вильяр, я не могу любить ни вас, ни вашего сына…
Он простился и вышел из спальни дона Густаво, где на тумбочке в изголовье стояла в рамке его фотография, вырезанная из газеты. Но что она значила? Что меняла?
Хосе Игнасио хотел найти Марию и уйти из этого неприятного для него дома. Мария была в библиотеке, разговаривала с Хуаном Карлосом. К Хосе Игнасио подошла Лаура.
– Клянусь, я ничего не знала, – сказала она.
– Зато мы оба теперь знаем обо всем.
– Что это меняет между нами?
– Все. Твоя семья пожелала, чтобы я вырос незаконнорожденным. Эту семью я ненавижу и не принимаю!
– При чем тут семья? Мы познакомились, мы полюбили друг друга, нам нет ни до кого из них дела.
– Ты из дель Вильяров, а дель Вильяров я ненавижу!
– Я – Ривера.
Глаза Лауры наполнились слезами. Но что она могла сказать? Она и так сказала слишком много.
Хуан Карлос умоляюще смотрел на Марию, пытаясь удержать ее.
– Неужели ты вот так и уйдешь из моей жизни? – спросил он с отчаянием в голосе.
– Я ушла из нее много-много лет назад. Прощай.
– Хосе Игнасио! Ты что-нибудь мне скажешь?
– В моей жизни вас никогда и не было.
– Я не понимаю, мне кажется невероятным, что для тебя, для сына меня вообще не существует… – Хуан Карлос был очень бледен.
– Вы сами этого пожелали, доктор дель Вильяр. Мама обошлась без подвенечного платья, без благословения. Двери вашего дома не открылись перед ней. Так почему же вы смеете входить в двери нашего?
– Хватит, Хосе Игнасир, хватит! – Лицо Хуана Карлоса исказилось страданием.
– Я напомнил вам все это только для того, чтобы попросить больше не беспокоить маму. Ни ей, ни мне – нам ничего от вас не надо! Мы не хотим иметь с вами дела. Мама! Пошли!
И Хосе Игнасио, попрощавшись кивком головы, торопливо направился к двери. Следом за ним вышла и Мария.
Виктор не находил себе места. Почему его личная жизнь должна зависеть от этого хлыща? Почему именно в этих ненадежных и жалких руках находится его счастье?
– Когда свадьба? – задал он с порога вопрос Марии.
– Никогда, Виктор.
– Ты же по-прежнему любишь его!
– Нет. Но на душе у меня пусто, и я не думаю, что когда-нибудь смогу полюбить…
Мария была благодарна Виктору: все эти годы он был с нею рядом, и она не чувствовала себя одинокой. Но все-таки в сердце у нее была пустота. От боли она отгородилась работой, и работала чудовищно много, торопясь вперед, чтобы боль не настигла ее. И боль мало-помалу отступала. Мария даже как бы обрела покой. Но этот покой скорее был мертвым равнодушием. Мария свыклась с этим, равнодушие стало частью ее самой, и она уже не могла себе представить, бывает ли иначе. Поэтому ей казался странным огонек, который временами загорался в глазах Виктора, устремленных на нее. Но она не любила этот огонек; Виктор должен был всегда оставаться совершенством, почти святым, тогда ей было бы с ним спокойно.
– Но я никогда не стремился к святости, Мария. Я – мужчина, только ты не хочешь этого замечать…
Хуан Карлос снова летел в Штаты. Операция прошла успешно. Дон Густаво был вне опасности. И Хуан Карлос возвращался в уже ставшую ему привычной жизнь. Рад он был или не рад своему посещению прошлого? Он и сам не знал. Прошлое так и осталось для него прошлым, не сделавшись настоящим. А значит, по-прежнему сопутствовало ему, было его тяжелым багажом. Он возвращался к своей работе, к Наде – трезвой, практичной, разумной Наде, с которой никогда и ничего не надо было выяснять. Но одно он знал теперь твердо: больше он никогда не женится. И об этом он сказал Наде на следующий день по приезде.
– Как хочешь, дарлинг, – с улыбкой ответила разумная Надя.
Глава 15
До чего интересно стало жить Ивон! Ее лучшая подруга Лаура влюбилась. Влюбилась она в смуглого красавчика Хосе Игнасио, а он оказался с ней в родстве, оказался незаконнорожденным сыном дяди Лауры, Хуана Карлоса. Семья дель Вильяр когда-то не приняла его мать, и теперь он ненавидел дель Вильяров и Лауру тоже.
Ивон обожала быть в центре событий. Ей и самой нравился Хосе Игнасио, и она не прочь была закрутить с ним роман. Но Хосе Игнасио до поры до времени не сводил глаз с Лауры. Теперь же у Ивон появлялся шанс, и она не собиралась от него отказываться. А тут как раз подвернулся удобный случай: дядя Ивон Артуро д'Анхиле пригласил ее на парад мод, который должен был состояться в одном из принадлежащих ему отелей. Ивон позвала с собой Лауру.
– Пойдем, там непременно будет Хосе Игнасио, раз его мать будет показывать свою коллекцию. И ты с ним сможешь поговорить.
– Просто не знаю, что мне делать, Ивон, – со вздохом призналась Лаура. – Поверь, я просто ничего не понимаю! Не понимаю, почему Хосе Игнасио и Мария Лопес должны не любить меня?! Я же не сделала им ничего плохого. И мне, например, очень нравится Мария. А моя мама терпеть ее не может. Все так перемешалось! И от этой сумятицы мне очень тяжело.
– Давай подождем, Лаура. Сходим на парад мод, а там будет видно.
Лаура не стала говорить Ивон, что она успела побывать у Марии. Прямой, бесхитростной Лауре невмоготу было то ложное положение, в каком она невольно оказалась. И она отправилась в дом к Марии, чтобы выяснить для себя, в чем причина такой нелюбви к ее семье и почему эта нелюбовь распространяется и на нее. Мария удивилась приходу девочки, но и пожалела ее: Лаура выглядела такой взволнованной! Зато Хосе Игнасио держался очень холодно и очень натянуто.
– Я вижу, вы, сеньора Мария, удивлены моим приходом, а Хосе Игнасио молчит и терпит мое присутствие только из вежливости. Но почему?
– Потому что между вашей семьей и нами не может быть ничего общего, – отвечала Мария.
– Но у нас с Хосе Игнасио общая кровь, и она куда важнее всех бумаг на свете!
– Семья дель Вильяр никогда так не думала, – холодно сказала Мария.
– Я, например, просто восхищена вами, сеньора Мария! – продолжала Лаура. – Я бы очень гордилась, будь я вашей дочерью!
Прямота и искренность девочки пришлись Марии по душе. Но Хосе Игнасио торопливо сказал:
– Не стоит, Лаура… Прошлого для нас с мамой не существует, и мы не хотим никаких напоминаний о нем.
С этим Лаура и ушла. А теперь Ивон предлагает ей новую возможность поговорить с Хосе Игнасио. Лаура была не слишком уверена как в возможности, так и в результатах этого разговора. Но все-таки она решила, что надо пойти и попробовать: она слишком любила своего кузена, чтобы смириться с мыслью, что им никогда не быть вместе.
Лаура не знала, что ненависть Хосе Игнасио была скорее желаемой, чем реальной. Хосе Игнасио страдал без нее, мучился и очень боялся, что не выдержит этих страданий и полетит к ней, забыв обо всем на свете… Однако уязвленное самолюбие и гордыня дель Вильяров удерживали его, и он только крепче стискивал зубы и принимал все более холодный и равнодушный вид.
Прошлое не было безразлично и Марии. Расставшись с Хуаном Карлосом, она не спала всю ночь. Любила она его? Не любила? Мария и сама этого не знала, но одно она знала твердо: он в ее жизни был единственным. И если бы не Хосе Игнасио, который всерьез его ненавидел, кто знает, как решила бы она свою судьбу? Умом Мария понимала, что разрыв – самое верное из решений. Что Хуан Карлос из тех людей, которые никому не приносят счастья. Но отказавшись от него теперь уже навсегда, ей стало безумно жалко себя, жалко несчастливо прожитой жизни, которая вся ушла на преодоление трудностей, на залечивание нанесенной раны.
Словом, Марии было тяжело. Она внутренне металась, нервничала, так что парад мод, где должны были показывать ее модели, пришелся как нельзя кстати. Он должен был помочь ей встряхнуться, почувствовать себя в форме, снять ощущение напрасно прожитой жизни.
Обычно на все презентации и показы она ходила вместе с Виктором, но сейчас решила взять с собой Хосе Игнасио. Как-никак, ее жизнью был ее сын. Она гордилась своим взрослым сыном-красавцем, и ей хотелось, чтобы он оценил ее работу.
Показ моделей прошел великолепно. Приглашены на него были только избранные. Модели были высоко оценены. К Марии подходили, выражали восхищение, поздравляли. Подошла к ней и Лаура, она была здесь со своей подругой Ивон, и тоже поздравила Марию. Ивон представила Марии своего дядю Артуро д'Анхиле, который был одним из организаторов показа моделей. Красавец Артуро, знаток и ценитель женщин, не мог не оценить яркой и своеобразной красоты Марии. Увидев, что она собирается уходить, он постарался всеми силами ее удержать.
– Я должен вас непременно познакомить со своими гостями, – сказал он.
– Познакомлюсь с удовольствием, – ответила, улыбаясь, Мария. – Сейчас я вернусь, Хосе Игнасио, – сказала она сыну и ушла вместе с Артуро.
Ивон тут же подтолкнула Лауру.
– Не упускай возможности, пока он один, и я прогуляюсь по салону…
– Правда, правда…
Лаура заторопилась к Хосе Игнасио. Ивон усмехнулась: «Чем больше ты будешь надоедать ему, тем скорее он тебя возненавидит», – подумала она.
Да, ничего хорошего этот разговор Лауре не принес.
Хосе Игнасио был крайне резок, и на все ее попытки напомнить ему о прошлом, отвечал, что ни прошлое, ни она сама его больше не интересуют. Отвечал нарочито грубо, боясь не выдержать взятого тона, расчувствоваться, и поэтому торопился обидеть дорогую его сердцу Лауру как можно больнее, с тем чтобы она как можно скорее оставила его в покое. Но откуда было знать об этом Лауре? Конечно, она чувствовала, что Хосе Игнасио к ней неравнодушен, но вместе с тем чувствовала и откровенное желание ее обидеть, и оно причиняло ей боль. Она отошла с тяжелым сердцем, и к Хосе Игнасио тут же подскочила Ивон.
– Да на тебе лица нет, пойдем-ка пройдемся! – защебетала она, кокетливо хлопая голубыми глазками. – Лаура просто проходу тебе не дает, хочет добиться своего! Она не привыкла, чтобы ей отказывали. Привыкла, что все пляшут под ее дудку, и хочет заставить поплясать и тебя.
– Что ж, значит, она – достойный представитель своей семьи.
– Она пойдет на все, только бы ты в нее влюбился, чтобы потом прогнать тебя прочь. Она всегда так поступает. Самолюбива до крайности. Но я тебя вовремя предупредила, и ты на ее удочку не попадешься.
Хосе Игнасио внутренне поздравил себя: он прав, не доверяя никому из дель Вильяров, все они одинаковы, и лучше с ними дела не иметь.
Видя холодное и высокомерное выражение лица Хосе Игнасио, появившееся после ее слов, Ивон осталась очень довольна: Хосе Игнасио принял к сведению ее слова. Простившись с ним, Ивон подошла к своему дядюшке.
Он только что распрощался с Марией, и Ивон поняла: дядюшка Артуро под большим впечатлением от Марии.
– Ты не отходил от Марии Лопес ни на шаг, дядя Артуро! – кокетливо сказала она.
– Не мог отойти, Ивон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– Был один случай, сынок, когда дон Густаво много сделал и для тебя, и для меня. Может, ты забыл о нем, но я – нет. Хуан Карлос хотел разлучить тебя со мной, но дон Густаво понял боль материнского сердца и поступил милосердно. Если можешь, сынок, не отказывай ему в его просьбе…
Хосе Игнасио нехотя кивнул.
– Папа! У меня для тебя сюрприз! – крикнул Хуан Карлос, отворив входную дверь: на пороге стояли Хосе Игнасио и Мария. – Проходите, прошу!
Хосе Игнасио, скованный, чопорный, наклонил голову и вошел в холл. Из спальни второго этажа на галерею с трудом вышел дон Густаво.
– Хосе Игнасио! Мой внук!
– Как вы себя чувствуете, сеньор дель Вильяр? – спросил Хосе Игнасио.
– Неважно, голубчик. Подойди, обними меня. Как я рад, что ты все-таки пришел! А-а, Лаура! Добрый вечер, деточка! Познакомься, мой внук Хосе Игнасио!
– Твой внук? – Я не знала, что у тебя есть внуки, кроме меня, дедушка!
Лаура и Хосе Игнасио изумленно смотрели друг на друга. Они никак не ожидали, что могут встретиться здесь. Для Хосе Игнасио это был настоящий удар – здесь он был в стане врага, и к стану врага принадлежала его возлюбленная. Для Лауры же это было просто неожиданностью. Дон Густаво не заметил ни их напряженности, ни неловкости. Он увел Хосе Игнасио к себе в спальню, говорил о себе, рассказывал, как хотел увидеть внука, как следил по газетам за его успехами, винил себя за прошлое, высказывал надежду на будущее. Хосе Игнасио слушал его рассеянно, он хотел, чтобы этот человек понял всю глубину и всю непоправимость совершенного. Ничего, кроме обиды, в данный момент он не испытывал, эти люди были врагами, и он не мог, да и не хотел их простить. И сейчас у него было одно желание – как можно скорее покинуть этот дом. Чем дольше он здесь оставался, тем больше обиды и гнева копилось в нем: на что рассчитывали эти дель Вильяры? Что их внезапное расположение искупит годы боли, страданий, унижений? Они были причиной его страданий, и как смели теперь рассчитывать на его любовь? В конце концов он сказал:
– Дон Густаво, я желаю вам успешного исхода операции… Искренне желаю, но болеть за вас душой и любить – не могу… Я люблю тех, кто меня вырастил, кто был со мною рядом… а не чужих. Нет, сеньор дель Вильяр, я не могу любить ни вас, ни вашего сына…
Он простился и вышел из спальни дона Густаво, где на тумбочке в изголовье стояла в рамке его фотография, вырезанная из газеты. Но что она значила? Что меняла?
Хосе Игнасио хотел найти Марию и уйти из этого неприятного для него дома. Мария была в библиотеке, разговаривала с Хуаном Карлосом. К Хосе Игнасио подошла Лаура.
– Клянусь, я ничего не знала, – сказала она.
– Зато мы оба теперь знаем обо всем.
– Что это меняет между нами?
– Все. Твоя семья пожелала, чтобы я вырос незаконнорожденным. Эту семью я ненавижу и не принимаю!
– При чем тут семья? Мы познакомились, мы полюбили друг друга, нам нет ни до кого из них дела.
– Ты из дель Вильяров, а дель Вильяров я ненавижу!
– Я – Ривера.
Глаза Лауры наполнились слезами. Но что она могла сказать? Она и так сказала слишком много.
Хуан Карлос умоляюще смотрел на Марию, пытаясь удержать ее.
– Неужели ты вот так и уйдешь из моей жизни? – спросил он с отчаянием в голосе.
– Я ушла из нее много-много лет назад. Прощай.
– Хосе Игнасио! Ты что-нибудь мне скажешь?
– В моей жизни вас никогда и не было.
– Я не понимаю, мне кажется невероятным, что для тебя, для сына меня вообще не существует… – Хуан Карлос был очень бледен.
– Вы сами этого пожелали, доктор дель Вильяр. Мама обошлась без подвенечного платья, без благословения. Двери вашего дома не открылись перед ней. Так почему же вы смеете входить в двери нашего?
– Хватит, Хосе Игнасир, хватит! – Лицо Хуана Карлоса исказилось страданием.
– Я напомнил вам все это только для того, чтобы попросить больше не беспокоить маму. Ни ей, ни мне – нам ничего от вас не надо! Мы не хотим иметь с вами дела. Мама! Пошли!
И Хосе Игнасио, попрощавшись кивком головы, торопливо направился к двери. Следом за ним вышла и Мария.
Виктор не находил себе места. Почему его личная жизнь должна зависеть от этого хлыща? Почему именно в этих ненадежных и жалких руках находится его счастье?
– Когда свадьба? – задал он с порога вопрос Марии.
– Никогда, Виктор.
– Ты же по-прежнему любишь его!
– Нет. Но на душе у меня пусто, и я не думаю, что когда-нибудь смогу полюбить…
Мария была благодарна Виктору: все эти годы он был с нею рядом, и она не чувствовала себя одинокой. Но все-таки в сердце у нее была пустота. От боли она отгородилась работой, и работала чудовищно много, торопясь вперед, чтобы боль не настигла ее. И боль мало-помалу отступала. Мария даже как бы обрела покой. Но этот покой скорее был мертвым равнодушием. Мария свыклась с этим, равнодушие стало частью ее самой, и она уже не могла себе представить, бывает ли иначе. Поэтому ей казался странным огонек, который временами загорался в глазах Виктора, устремленных на нее. Но она не любила этот огонек; Виктор должен был всегда оставаться совершенством, почти святым, тогда ей было бы с ним спокойно.
– Но я никогда не стремился к святости, Мария. Я – мужчина, только ты не хочешь этого замечать…
Хуан Карлос снова летел в Штаты. Операция прошла успешно. Дон Густаво был вне опасности. И Хуан Карлос возвращался в уже ставшую ему привычной жизнь. Рад он был или не рад своему посещению прошлого? Он и сам не знал. Прошлое так и осталось для него прошлым, не сделавшись настоящим. А значит, по-прежнему сопутствовало ему, было его тяжелым багажом. Он возвращался к своей работе, к Наде – трезвой, практичной, разумной Наде, с которой никогда и ничего не надо было выяснять. Но одно он знал теперь твердо: больше он никогда не женится. И об этом он сказал Наде на следующий день по приезде.
– Как хочешь, дарлинг, – с улыбкой ответила разумная Надя.
Глава 15
До чего интересно стало жить Ивон! Ее лучшая подруга Лаура влюбилась. Влюбилась она в смуглого красавчика Хосе Игнасио, а он оказался с ней в родстве, оказался незаконнорожденным сыном дяди Лауры, Хуана Карлоса. Семья дель Вильяр когда-то не приняла его мать, и теперь он ненавидел дель Вильяров и Лауру тоже.
Ивон обожала быть в центре событий. Ей и самой нравился Хосе Игнасио, и она не прочь была закрутить с ним роман. Но Хосе Игнасио до поры до времени не сводил глаз с Лауры. Теперь же у Ивон появлялся шанс, и она не собиралась от него отказываться. А тут как раз подвернулся удобный случай: дядя Ивон Артуро д'Анхиле пригласил ее на парад мод, который должен был состояться в одном из принадлежащих ему отелей. Ивон позвала с собой Лауру.
– Пойдем, там непременно будет Хосе Игнасио, раз его мать будет показывать свою коллекцию. И ты с ним сможешь поговорить.
– Просто не знаю, что мне делать, Ивон, – со вздохом призналась Лаура. – Поверь, я просто ничего не понимаю! Не понимаю, почему Хосе Игнасио и Мария Лопес должны не любить меня?! Я же не сделала им ничего плохого. И мне, например, очень нравится Мария. А моя мама терпеть ее не может. Все так перемешалось! И от этой сумятицы мне очень тяжело.
– Давай подождем, Лаура. Сходим на парад мод, а там будет видно.
Лаура не стала говорить Ивон, что она успела побывать у Марии. Прямой, бесхитростной Лауре невмоготу было то ложное положение, в каком она невольно оказалась. И она отправилась в дом к Марии, чтобы выяснить для себя, в чем причина такой нелюбви к ее семье и почему эта нелюбовь распространяется и на нее. Мария удивилась приходу девочки, но и пожалела ее: Лаура выглядела такой взволнованной! Зато Хосе Игнасио держался очень холодно и очень натянуто.
– Я вижу, вы, сеньора Мария, удивлены моим приходом, а Хосе Игнасио молчит и терпит мое присутствие только из вежливости. Но почему?
– Потому что между вашей семьей и нами не может быть ничего общего, – отвечала Мария.
– Но у нас с Хосе Игнасио общая кровь, и она куда важнее всех бумаг на свете!
– Семья дель Вильяр никогда так не думала, – холодно сказала Мария.
– Я, например, просто восхищена вами, сеньора Мария! – продолжала Лаура. – Я бы очень гордилась, будь я вашей дочерью!
Прямота и искренность девочки пришлись Марии по душе. Но Хосе Игнасио торопливо сказал:
– Не стоит, Лаура… Прошлого для нас с мамой не существует, и мы не хотим никаких напоминаний о нем.
С этим Лаура и ушла. А теперь Ивон предлагает ей новую возможность поговорить с Хосе Игнасио. Лаура была не слишком уверена как в возможности, так и в результатах этого разговора. Но все-таки она решила, что надо пойти и попробовать: она слишком любила своего кузена, чтобы смириться с мыслью, что им никогда не быть вместе.
Лаура не знала, что ненависть Хосе Игнасио была скорее желаемой, чем реальной. Хосе Игнасио страдал без нее, мучился и очень боялся, что не выдержит этих страданий и полетит к ней, забыв обо всем на свете… Однако уязвленное самолюбие и гордыня дель Вильяров удерживали его, и он только крепче стискивал зубы и принимал все более холодный и равнодушный вид.
Прошлое не было безразлично и Марии. Расставшись с Хуаном Карлосом, она не спала всю ночь. Любила она его? Не любила? Мария и сама этого не знала, но одно она знала твердо: он в ее жизни был единственным. И если бы не Хосе Игнасио, который всерьез его ненавидел, кто знает, как решила бы она свою судьбу? Умом Мария понимала, что разрыв – самое верное из решений. Что Хуан Карлос из тех людей, которые никому не приносят счастья. Но отказавшись от него теперь уже навсегда, ей стало безумно жалко себя, жалко несчастливо прожитой жизни, которая вся ушла на преодоление трудностей, на залечивание нанесенной раны.
Словом, Марии было тяжело. Она внутренне металась, нервничала, так что парад мод, где должны были показывать ее модели, пришелся как нельзя кстати. Он должен был помочь ей встряхнуться, почувствовать себя в форме, снять ощущение напрасно прожитой жизни.
Обычно на все презентации и показы она ходила вместе с Виктором, но сейчас решила взять с собой Хосе Игнасио. Как-никак, ее жизнью был ее сын. Она гордилась своим взрослым сыном-красавцем, и ей хотелось, чтобы он оценил ее работу.
Показ моделей прошел великолепно. Приглашены на него были только избранные. Модели были высоко оценены. К Марии подходили, выражали восхищение, поздравляли. Подошла к ней и Лаура, она была здесь со своей подругой Ивон, и тоже поздравила Марию. Ивон представила Марии своего дядю Артуро д'Анхиле, который был одним из организаторов показа моделей. Красавец Артуро, знаток и ценитель женщин, не мог не оценить яркой и своеобразной красоты Марии. Увидев, что она собирается уходить, он постарался всеми силами ее удержать.
– Я должен вас непременно познакомить со своими гостями, – сказал он.
– Познакомлюсь с удовольствием, – ответила, улыбаясь, Мария. – Сейчас я вернусь, Хосе Игнасио, – сказала она сыну и ушла вместе с Артуро.
Ивон тут же подтолкнула Лауру.
– Не упускай возможности, пока он один, и я прогуляюсь по салону…
– Правда, правда…
Лаура заторопилась к Хосе Игнасио. Ивон усмехнулась: «Чем больше ты будешь надоедать ему, тем скорее он тебя возненавидит», – подумала она.
Да, ничего хорошего этот разговор Лауре не принес.
Хосе Игнасио был крайне резок, и на все ее попытки напомнить ему о прошлом, отвечал, что ни прошлое, ни она сама его больше не интересуют. Отвечал нарочито грубо, боясь не выдержать взятого тона, расчувствоваться, и поэтому торопился обидеть дорогую его сердцу Лауру как можно больнее, с тем чтобы она как можно скорее оставила его в покое. Но откуда было знать об этом Лауре? Конечно, она чувствовала, что Хосе Игнасио к ней неравнодушен, но вместе с тем чувствовала и откровенное желание ее обидеть, и оно причиняло ей боль. Она отошла с тяжелым сердцем, и к Хосе Игнасио тут же подскочила Ивон.
– Да на тебе лица нет, пойдем-ка пройдемся! – защебетала она, кокетливо хлопая голубыми глазками. – Лаура просто проходу тебе не дает, хочет добиться своего! Она не привыкла, чтобы ей отказывали. Привыкла, что все пляшут под ее дудку, и хочет заставить поплясать и тебя.
– Что ж, значит, она – достойный представитель своей семьи.
– Она пойдет на все, только бы ты в нее влюбился, чтобы потом прогнать тебя прочь. Она всегда так поступает. Самолюбива до крайности. Но я тебя вовремя предупредила, и ты на ее удочку не попадешься.
Хосе Игнасио внутренне поздравил себя: он прав, не доверяя никому из дель Вильяров, все они одинаковы, и лучше с ними дела не иметь.
Видя холодное и высокомерное выражение лица Хосе Игнасио, появившееся после ее слов, Ивон осталась очень довольна: Хосе Игнасио принял к сведению ее слова. Простившись с ним, Ивон подошла к своему дядюшке.
Он только что распрощался с Марией, и Ивон поняла: дядюшка Артуро под большим впечатлением от Марии.
– Ты не отходил от Марии Лопес ни на шаг, дядя Артуро! – кокетливо сказала она.
– Не мог отойти, Ивон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91