Дорога, после того как она обходила по верху расщелину и там поворачивала влево, шла по пологому склону сопки постепенно поднимаясь и параллельно берегу. Так она вела почти до самого гребня сопки, затем она поворачивала вправо и переваливала через этот гребень, на котором стояли здания и ангары складов. От них она спускалась в небольшую долину по которой тёк ручей впадавший в питьевое озеро. Спустившись с сопки, дорога поворачивала влево и шла по северному склону долины, постепенно поднимаясь и поворачивая к югу, следуя изгибу долины, которая выше становилась ущельем.
Оставив позади и слева от себя кладбище, расположенное на склоне той же сопки, что и склады, пройдя низину между двух сопок, по которой ответвляясь от ручья в долине, прямиком к морю убегал другой ручей, я поднялся на сопку в покинутое расположение воинской части. От ворот покинутого городка, дорога и ущелье поворачивали вправо и вверх, окончательно уходя в глубь материка, мне же надо было идти дальше параллельно берегу. Пройдя мимо заброшенных казарм, гаражей, складов, внутри которых царил хаос и разгром, я пришёл к тропинке, которая начиналась за поваленной оградой части.
Дальше ни дорог ни жилых поселений не было. Тропа поднялась на небольшой пригорок над казармами, на котором были старые орудийные дворики, и пройдя мимо них спускалась в низину. В середине этой низины лежало озерцо с болотистыми берегами. С юга над озером нависали скалы невысокой сопки. Тропа же проходила с севера от озера, закрытая от дующих с моря ветров обратными скатами прибрежных высот. Из озера вытекал ещё один ручей, который стекал к морю по теснине между сопок, заросшей лесом. Тропа, петляя среди тонких и кривых, невысоких деревьев, вывела к переправе через ручей. Ручей был глубок и широк. Не менее двух метров в ширину. Его русло петляло между деревьев, а берега были отвесные. Вода прорыла себе неширокий, но глубокий канал. Над чистейшей водой ручья, с берега на берег был перекинут неширокий и крепкий брус, служивший мостом. За много лет и ног, прошедших по нему, концы бруса вросли в землю на берегов.
Переправившись по этой переправе, я стал подниматься из леса на сопку, следуя изгибам тропы. Интересно было то, что к востоку от города местность была сильнее изрезана, чем к западу и здесь были леса. На запад, там где сопки полого поднимались от моря, не было никаких растений выше колена. Всё сдувал ветер. Там было царство камней и ягеля. Здесь же, к востоку, берег прикрытый и островами, и полуостровом, был ниже и сильнее изрезан. По сравнению с западной окраиной города здесь, на востоке, были настоящие джунгли. Тропа обходила вершину сопки, на которой стояли остатки деревянной конструкции непонятного мне назначений. То ли створ, толи ворот какой-то. У моря, у самого уреза воды располагалась подобная же конструкция. Осмотрев ту, что стояла на вершине сопки, я пошёл дальше по тропе.
Чем дальше я уходил, тем менее нахоженной становилась тропа. Погода тоже переменилась. Ещё на переправе через ручей выглядывало из-за облаков солнце. А теперь, когда я взбирался на следующую сопку, небо совсем затянули серые облака. И как бы проверяя мою решимость, в тот самый момент, когда с перевала открылся вид на цель моего путешествия, заморосил дождь. Было бы просто обидно повернуть обратно, а потому оставалось идти только вперёд. Всего-то оставалось пройти километра два максимум по прямой. Надо было перейти небольшую седловину на склоне сопки, на которой находился, и перейти на её голову ближнюю к морю, огибая болото в этой седловине. А далее уже спускаться идя косо к берегу моря.
На соседнюю голову сопки, бугор, перешёл нормально, но обойти болото оказалось затруднительно – заросли кустарника оказались столь густые, что прорываться через них было чрезвычайно трудно. Едва доходившие до плеч заросли оказалось проще форсировать пригнувшись под их крону. Здесь чувствуешь себя Гулливером – смотришь поверх леса, а присел и ты в волшебном, игрушечном лесу. Морось прекратилась. Надо сказать, что тропа закончилась у последней головы сопки и далее шёл я по целине. Висевший всю ночь и утро, дождь сделал и местность и все предметы, растения на ней совершенно мокрыми и скользкими. Всё вокруг было пропитано влагой. Но начав спуск к морю я шёл легко. Здесь было больше камней и меньше растений. Вода только в щелях скал. И мне оставалось только аккуратнее выбирать путь по скалам, чтобы не подскользнуться и цепляясь каблуками ботинок за выступы на камнях, чтобы не скользить. Скоро я был на берегу. Был отлив, и прибрежные камни были завалены жёлто-зелёными, бурыми и чёрными массами водорослей.
Моей целью в этом месте были выброшенные на берег списанные корабли. В том месте, к которому я подошёл на камнях берега стояли два буксира и тральщик. От сюда же я увидел, что чтобы подобраться к лежавшему чуть далее по берегу сторожевику, мне необходимо обойти небольшую бухту, клином вдававшуюся в берег и невидимую из дали.
Было любопытно стоять под форштевнем тральщика, возвышавшимся над головой в небо. Поборов в себе желание забраться на палубу тральщика по свисавшему канату, я двинулся к сторожевику. В самом конце бухточки, которую я обходил, лежал и плавал весь тот мусор, который обычно скапливается в подобных местах. Брёвна, коряги, пенопласт, буи от рыбачьих сетей, стебли трав, вынесенные в море реками, грязная пена, куски досок, пластиковые ёмкости, просто предметы непонятного происхождения и назначения.
Сторожевик стоял на камнях на оконечности небольшого мыса разделявшего бухточку, которую я обошёл, и пролив между берегом и островком. Пролив был не широкий, метров десять в отлив и будь потеплее, наверно, вполне можно было бы в брод перебраться на остров. Но было холодно. На берегу моря и так всегда ветер. А сейчас, когда я приближался к корпусу сторожевика, ветер начал усиливаться. На севере, за островами появилась полоса тёмно-серых облаков. Надвигался шторм. Но сторожевик был рядом. У его левого борта плескались волны, а справа, под мостиком была скала. В борту у этой скалы зиял лац-порт. С палубы свисал канат, по которому, наверняка, лазили такие же любопытные. От борта до скалы всего-то было полтора метра. Но в этих полутора метрах уже не плескались, а бушевали волны. Пошёл дождь. Ветер сдувал со скалы и к каплям дождя добавлял брызги волн, которые он срывал с их вершин и бросал на берег. Шквал налетел. Руки без перчаток быстро замерзали. Верхняя одежда быстро сделалась мокрой. Кое-как сфотографировав остов я поспешил ретироваться с берега подальше в глубь континента. Меня просто сдуло с берега, так быстро я покинул его.
Остановился я только когда укрылся от ветра под небольшой скалой, с обратного ската вершины хребта в который выростал мыс со сторожевиком. Дождь продолжал моросить. Шквал прошёл. Между туч появились светлые пятна, в которые скоро должно было проглянуть солнце. В этом укрытии я перекусил пиццей и подумал стоит ли возвращаться обратно. Дождь перестал, а в просветы между туч выглянуло солнце. В памяти всплыла карта пятикилометровка, на которой был обозначен населённый пункт. На карте это было очень близко. Моё воображение его разместило за сопкой. Усомниться в правильности этого почему-то не пришла мысль. Выглянувшее солнце внушило неоправданный оптимизм. На горизонте пока нового шквала не наблюдалось, хотя погода оставалась пасмурной с переменной облачностью. Сколько времени было я не знал.
Покончив с пиццей, я двинулся к следующей своей цели. Но дойти до неё по берегу снова оказалось совершенно невозможно. Дорогу преграждала весьма замечательная бухта. Это была трещина в литосферной плите, разлом. Отвесные скалы берегов при небольшой ширине. Бухта далеко вдавалась сушу. Узкий проход отделял канал трещины, впадавший в море, от сравнительно широкого бассейна в который впадал ручей стекавший по трещине. В поисках места, где можно перейти эту трещину я шёл вглубь суши. Берега бассейна были крутые и обрывистые. Только в том месте, где ручей впадал в бухту удалось мне спуститься. Здесь было необычайно тихо, по сравнению с продуваемыми ветрами сопками. Только звон ручья впадавшего в бухту и пение птиц. Прямо передо мной был бассейн бухты-трещины. Красные гранитные скалы, обрывистые берега и узкие, отвесные ворота прохода в которых был виден противоположный берег залива. Слева я спустился на дно трещины, справа скала под которой ручей впадал в бухту. Сзади, поднимавшееся от воды и заваленное замшевшими камнями, продолжение трещины, которая на много километров уходила вглубь сопок. Ручей тёк под камнями, его не было видно до самого устья. Среди камней выросли деревья. Узость трещины, её глубина и крутые склоны давали отличное укрытие от хозяйничавших в этой местности ветров. Выбравшись из трещины я направился к старой линии электропередачи, которая была рядом. Линия шла по прямой и вдоль её столбов была тропа. Тропа эта проявлялась на мягком грунте, пропадала на скале и проявлялась на ягеле тем, что ягель на неё был стоптан до камней под ним. Линия электропередачи была проложена сравнительно высоко на сопках, там где рельеф был не такой изрезанный как у побережья. Склон на который я поднялся был выше, чем тот с которого спустился и с гребня сопки открывался вид до самого города. Дома, трубы котельной, кран на пирсе, острова образующие гавань. Посмотрев на всё это я повернулся и пошёл дальше. Скоро город скрылся из вида за сопкой.
Насколько я помнил по карте и понимал, линия электропередачи шла до посёлка в который я собрался. И как оказалось я был слишком оптимистичен. В разрывы облаков светило солнце, дождя больше пока не намечалось. Но с сопки, через которую я переваливал, посёлка не было видно. Местность плавно понижалась к низине вокруг бухты на берегу губы. Да и как выглядел этот посёлок я не знал. На картах он обозначался как жилой.
Я шёл по тропе вдоль старой линии электропередачи. Некоторые её столбы были повалены. Местами её провода, по которым более не бежал ток, лежали на земле. До начала спуска с сопки было ещё далеко, но человеческого жилья уже не было видно. Почти. Далеко-далеко на горизонте еле просматривалась антенна располагавшегося там аэродрома. Он тоже уже не использовался. А сзади справа от меня, выше по сопками вглубь тундры, на высоте, господствовавшей над окрестностями, стоял большой белый шар обтекателя антенны. Рядом с ним была решётка радиолокационной станции, которая время от времени поворачивалась, меняя направление обзора. Там уже были люди. Но они были далеко. Как только эта точка скроется из виду, я стану совсем оторванным от человеческого общества. Мне на пути мог попасться разве что случайный рыбак. Но их я за всю свою прогулку так и не встретил.
И так я шёл по тропе вдоль старой линии электропередачи. Солнце проглядывало в щель между сопками и облаками. Наверно дело было уже к вечеру. На это я не обратил внимания выбирая себе путь между камней и кочек, которые тоже были камнями, но заросшими. Что-то заставило меня обернуться. Что-то, что воспринимает не осознаваемую информацию об окружающем мире. Я обернулся. Вдоль линии столбов и проводов электропередачи в мою сторону по воздуху двигался светящийся шар. Метра два в диаметре, напоминающий круглый плафон лампы, он летел над столбами чуть южнее их. Я был по другую сторону от линии проводов. Это было чертовски интересное зрелище, особенно если учесть, что я ни разу не встречал упоминания о шаровых молниях в полярных краях. А вот о неопознанных летающих и плавающих объектах встречал. Это было жутко и первой, здоровой моей реакцией было спрятаться. Что я и проделал, метнувшись в сторону, в ближайшую ложбинку, да даже скорее ямку, где и упал на землю за камнем. Кругом были только камни да вот максимум такие вот ложбинки. Ни деревьев, ни кустов. Фактически открытое, место по которому оставалось только в ужасе мчаться куда глаза глядят, подгоняемому ужасом первобытного человека перед тем, что выше его понимания. Но лежать за камнем и трястись было всё-таки скучно и я аккуратно выглянул из-за него. Шар, вроде, не обращал на меня никакого внимания продолжая двигаться вдоль линии электропередачи. Он почти достиг того места где был я. Я снова спрятался за камень. И когда мой взгляд скользнул далее по линии проводов, туда, куда я до этого намеревался идти, я увидел второй такой же шар. Второй шар летел на встречу первому, так же вдоль линии электропередачи. Пока он был далеко. Я достал фотоаппарат и сфотографировал его, движущегося на фоне мокрых сопок и зелёной растительности низины из которой он поднимался. Решив снять первый шар я снова выглянул из-за камня с фотоаппаратом наготове. К моему счастью, или несчастью, время покажет, шар больше никуда не двигался, зависнув над линией электропередачи прямо рядом с моим укрытием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Оставив позади и слева от себя кладбище, расположенное на склоне той же сопки, что и склады, пройдя низину между двух сопок, по которой ответвляясь от ручья в долине, прямиком к морю убегал другой ручей, я поднялся на сопку в покинутое расположение воинской части. От ворот покинутого городка, дорога и ущелье поворачивали вправо и вверх, окончательно уходя в глубь материка, мне же надо было идти дальше параллельно берегу. Пройдя мимо заброшенных казарм, гаражей, складов, внутри которых царил хаос и разгром, я пришёл к тропинке, которая начиналась за поваленной оградой части.
Дальше ни дорог ни жилых поселений не было. Тропа поднялась на небольшой пригорок над казармами, на котором были старые орудийные дворики, и пройдя мимо них спускалась в низину. В середине этой низины лежало озерцо с болотистыми берегами. С юга над озером нависали скалы невысокой сопки. Тропа же проходила с севера от озера, закрытая от дующих с моря ветров обратными скатами прибрежных высот. Из озера вытекал ещё один ручей, который стекал к морю по теснине между сопок, заросшей лесом. Тропа, петляя среди тонких и кривых, невысоких деревьев, вывела к переправе через ручей. Ручей был глубок и широк. Не менее двух метров в ширину. Его русло петляло между деревьев, а берега были отвесные. Вода прорыла себе неширокий, но глубокий канал. Над чистейшей водой ручья, с берега на берег был перекинут неширокий и крепкий брус, служивший мостом. За много лет и ног, прошедших по нему, концы бруса вросли в землю на берегов.
Переправившись по этой переправе, я стал подниматься из леса на сопку, следуя изгибам тропы. Интересно было то, что к востоку от города местность была сильнее изрезана, чем к западу и здесь были леса. На запад, там где сопки полого поднимались от моря, не было никаких растений выше колена. Всё сдувал ветер. Там было царство камней и ягеля. Здесь же, к востоку, берег прикрытый и островами, и полуостровом, был ниже и сильнее изрезан. По сравнению с западной окраиной города здесь, на востоке, были настоящие джунгли. Тропа обходила вершину сопки, на которой стояли остатки деревянной конструкции непонятного мне назначений. То ли створ, толи ворот какой-то. У моря, у самого уреза воды располагалась подобная же конструкция. Осмотрев ту, что стояла на вершине сопки, я пошёл дальше по тропе.
Чем дальше я уходил, тем менее нахоженной становилась тропа. Погода тоже переменилась. Ещё на переправе через ручей выглядывало из-за облаков солнце. А теперь, когда я взбирался на следующую сопку, небо совсем затянули серые облака. И как бы проверяя мою решимость, в тот самый момент, когда с перевала открылся вид на цель моего путешествия, заморосил дождь. Было бы просто обидно повернуть обратно, а потому оставалось идти только вперёд. Всего-то оставалось пройти километра два максимум по прямой. Надо было перейти небольшую седловину на склоне сопки, на которой находился, и перейти на её голову ближнюю к морю, огибая болото в этой седловине. А далее уже спускаться идя косо к берегу моря.
На соседнюю голову сопки, бугор, перешёл нормально, но обойти болото оказалось затруднительно – заросли кустарника оказались столь густые, что прорываться через них было чрезвычайно трудно. Едва доходившие до плеч заросли оказалось проще форсировать пригнувшись под их крону. Здесь чувствуешь себя Гулливером – смотришь поверх леса, а присел и ты в волшебном, игрушечном лесу. Морось прекратилась. Надо сказать, что тропа закончилась у последней головы сопки и далее шёл я по целине. Висевший всю ночь и утро, дождь сделал и местность и все предметы, растения на ней совершенно мокрыми и скользкими. Всё вокруг было пропитано влагой. Но начав спуск к морю я шёл легко. Здесь было больше камней и меньше растений. Вода только в щелях скал. И мне оставалось только аккуратнее выбирать путь по скалам, чтобы не подскользнуться и цепляясь каблуками ботинок за выступы на камнях, чтобы не скользить. Скоро я был на берегу. Был отлив, и прибрежные камни были завалены жёлто-зелёными, бурыми и чёрными массами водорослей.
Моей целью в этом месте были выброшенные на берег списанные корабли. В том месте, к которому я подошёл на камнях берега стояли два буксира и тральщик. От сюда же я увидел, что чтобы подобраться к лежавшему чуть далее по берегу сторожевику, мне необходимо обойти небольшую бухту, клином вдававшуюся в берег и невидимую из дали.
Было любопытно стоять под форштевнем тральщика, возвышавшимся над головой в небо. Поборов в себе желание забраться на палубу тральщика по свисавшему канату, я двинулся к сторожевику. В самом конце бухточки, которую я обходил, лежал и плавал весь тот мусор, который обычно скапливается в подобных местах. Брёвна, коряги, пенопласт, буи от рыбачьих сетей, стебли трав, вынесенные в море реками, грязная пена, куски досок, пластиковые ёмкости, просто предметы непонятного происхождения и назначения.
Сторожевик стоял на камнях на оконечности небольшого мыса разделявшего бухточку, которую я обошёл, и пролив между берегом и островком. Пролив был не широкий, метров десять в отлив и будь потеплее, наверно, вполне можно было бы в брод перебраться на остров. Но было холодно. На берегу моря и так всегда ветер. А сейчас, когда я приближался к корпусу сторожевика, ветер начал усиливаться. На севере, за островами появилась полоса тёмно-серых облаков. Надвигался шторм. Но сторожевик был рядом. У его левого борта плескались волны, а справа, под мостиком была скала. В борту у этой скалы зиял лац-порт. С палубы свисал канат, по которому, наверняка, лазили такие же любопытные. От борта до скалы всего-то было полтора метра. Но в этих полутора метрах уже не плескались, а бушевали волны. Пошёл дождь. Ветер сдувал со скалы и к каплям дождя добавлял брызги волн, которые он срывал с их вершин и бросал на берег. Шквал налетел. Руки без перчаток быстро замерзали. Верхняя одежда быстро сделалась мокрой. Кое-как сфотографировав остов я поспешил ретироваться с берега подальше в глубь континента. Меня просто сдуло с берега, так быстро я покинул его.
Остановился я только когда укрылся от ветра под небольшой скалой, с обратного ската вершины хребта в который выростал мыс со сторожевиком. Дождь продолжал моросить. Шквал прошёл. Между туч появились светлые пятна, в которые скоро должно было проглянуть солнце. В этом укрытии я перекусил пиццей и подумал стоит ли возвращаться обратно. Дождь перестал, а в просветы между туч выглянуло солнце. В памяти всплыла карта пятикилометровка, на которой был обозначен населённый пункт. На карте это было очень близко. Моё воображение его разместило за сопкой. Усомниться в правильности этого почему-то не пришла мысль. Выглянувшее солнце внушило неоправданный оптимизм. На горизонте пока нового шквала не наблюдалось, хотя погода оставалась пасмурной с переменной облачностью. Сколько времени было я не знал.
Покончив с пиццей, я двинулся к следующей своей цели. Но дойти до неё по берегу снова оказалось совершенно невозможно. Дорогу преграждала весьма замечательная бухта. Это была трещина в литосферной плите, разлом. Отвесные скалы берегов при небольшой ширине. Бухта далеко вдавалась сушу. Узкий проход отделял канал трещины, впадавший в море, от сравнительно широкого бассейна в который впадал ручей стекавший по трещине. В поисках места, где можно перейти эту трещину я шёл вглубь суши. Берега бассейна были крутые и обрывистые. Только в том месте, где ручей впадал в бухту удалось мне спуститься. Здесь было необычайно тихо, по сравнению с продуваемыми ветрами сопками. Только звон ручья впадавшего в бухту и пение птиц. Прямо передо мной был бассейн бухты-трещины. Красные гранитные скалы, обрывистые берега и узкие, отвесные ворота прохода в которых был виден противоположный берег залива. Слева я спустился на дно трещины, справа скала под которой ручей впадал в бухту. Сзади, поднимавшееся от воды и заваленное замшевшими камнями, продолжение трещины, которая на много километров уходила вглубь сопок. Ручей тёк под камнями, его не было видно до самого устья. Среди камней выросли деревья. Узость трещины, её глубина и крутые склоны давали отличное укрытие от хозяйничавших в этой местности ветров. Выбравшись из трещины я направился к старой линии электропередачи, которая была рядом. Линия шла по прямой и вдоль её столбов была тропа. Тропа эта проявлялась на мягком грунте, пропадала на скале и проявлялась на ягеле тем, что ягель на неё был стоптан до камней под ним. Линия электропередачи была проложена сравнительно высоко на сопках, там где рельеф был не такой изрезанный как у побережья. Склон на который я поднялся был выше, чем тот с которого спустился и с гребня сопки открывался вид до самого города. Дома, трубы котельной, кран на пирсе, острова образующие гавань. Посмотрев на всё это я повернулся и пошёл дальше. Скоро город скрылся из вида за сопкой.
Насколько я помнил по карте и понимал, линия электропередачи шла до посёлка в который я собрался. И как оказалось я был слишком оптимистичен. В разрывы облаков светило солнце, дождя больше пока не намечалось. Но с сопки, через которую я переваливал, посёлка не было видно. Местность плавно понижалась к низине вокруг бухты на берегу губы. Да и как выглядел этот посёлок я не знал. На картах он обозначался как жилой.
Я шёл по тропе вдоль старой линии электропередачи. Некоторые её столбы были повалены. Местами её провода, по которым более не бежал ток, лежали на земле. До начала спуска с сопки было ещё далеко, но человеческого жилья уже не было видно. Почти. Далеко-далеко на горизонте еле просматривалась антенна располагавшегося там аэродрома. Он тоже уже не использовался. А сзади справа от меня, выше по сопками вглубь тундры, на высоте, господствовавшей над окрестностями, стоял большой белый шар обтекателя антенны. Рядом с ним была решётка радиолокационной станции, которая время от времени поворачивалась, меняя направление обзора. Там уже были люди. Но они были далеко. Как только эта точка скроется из виду, я стану совсем оторванным от человеческого общества. Мне на пути мог попасться разве что случайный рыбак. Но их я за всю свою прогулку так и не встретил.
И так я шёл по тропе вдоль старой линии электропередачи. Солнце проглядывало в щель между сопками и облаками. Наверно дело было уже к вечеру. На это я не обратил внимания выбирая себе путь между камней и кочек, которые тоже были камнями, но заросшими. Что-то заставило меня обернуться. Что-то, что воспринимает не осознаваемую информацию об окружающем мире. Я обернулся. Вдоль линии столбов и проводов электропередачи в мою сторону по воздуху двигался светящийся шар. Метра два в диаметре, напоминающий круглый плафон лампы, он летел над столбами чуть южнее их. Я был по другую сторону от линии проводов. Это было чертовски интересное зрелище, особенно если учесть, что я ни разу не встречал упоминания о шаровых молниях в полярных краях. А вот о неопознанных летающих и плавающих объектах встречал. Это было жутко и первой, здоровой моей реакцией было спрятаться. Что я и проделал, метнувшись в сторону, в ближайшую ложбинку, да даже скорее ямку, где и упал на землю за камнем. Кругом были только камни да вот максимум такие вот ложбинки. Ни деревьев, ни кустов. Фактически открытое, место по которому оставалось только в ужасе мчаться куда глаза глядят, подгоняемому ужасом первобытного человека перед тем, что выше его понимания. Но лежать за камнем и трястись было всё-таки скучно и я аккуратно выглянул из-за него. Шар, вроде, не обращал на меня никакого внимания продолжая двигаться вдоль линии электропередачи. Он почти достиг того места где был я. Я снова спрятался за камень. И когда мой взгляд скользнул далее по линии проводов, туда, куда я до этого намеревался идти, я увидел второй такой же шар. Второй шар летел на встречу первому, так же вдоль линии электропередачи. Пока он был далеко. Я достал фотоаппарат и сфотографировал его, движущегося на фоне мокрых сопок и зелёной растительности низины из которой он поднимался. Решив снять первый шар я снова выглянул из-за камня с фотоаппаратом наготове. К моему счастью, или несчастью, время покажет, шар больше никуда не двигался, зависнув над линией электропередачи прямо рядом с моим укрытием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22