В те мгновения я даже забывал, что у неё вместо сердца реле, и мне хотелось поцеловать её в щечку. Но каждый раз при этом меня разбирал гомерический смех.
Чтобы как-то расслабиться, я пристрастился вечерами попивать джин. Иногда набирался до такой степени, что едва доползал до дивана. Но как бы ни был пьян, все равно каждой клеткой чувствовал её молчаливое присутствие. К её присутствию я вскоре привык, как, впрочем, и к её немоте. Я часто ловил себя на том, что мысленно разговариваю с ней.
Однажды после приличной порции джина, когда я, лежа на диване, пытался притормозить свои орбитальные обороты, внезапно за их пределами среди космических свистов я услышал нежнейший девственный вздох. Минуту спустя до меня донеслись едва слышимый скрип кресла и тихий шелест платья. В ту же минуту я ощутил на лбу холодное прикосновение её пальчиков, но глаз не открыл, чтобы не пустить обороты на новую сверхзвуковую скорость.
- Все пьешь? - произнесла она своим бархатным полушепотом.
Я в ответ что-то пьяно забормотал, кажется, по поводу скучной, безрадостной жизни, дескать, такая она да рассякая и удивительно занудная штука. И что прав Николай Васильевич Гоголь, вздохнувший однажды в какой-то повести, что, мол, "скучно на этом свете, господа", но не подумал Николай Васильевич в ту минуту, что иного света мы не знаем и что ещё неизвестно, какая сатанинская скука ждет нас там.
При упоминании того света мои мозги непроизвольно прояснились, и я вздрогнул. Ее пальчики, уже теплые и благоухающие чем-то непростительно юным, тут же исчезли, и я с отчаянным воплем вскочил с дивана.
Перед глазами все двоилось и плыло. Но Галатею я видел четко. Она сидела в кресле и укоризненно качала головой. "Нет-нет! Только не это! Свят-свят-свят!"
Признаюсь, что, несмотря на солидную порцию джина, я отчаянно струсил. "Господи, прости меня, дурака! - забормотал я, запинаясь, - И во имя всего святого, не нужно никого оживлять!"
Оторвав ноги от пола, я направился в кухню. Доковыляв до холодильника, я отхлебнул из откупоренной бутылки какой-то мерзости и, наконец, успокоился. Надо же так упиться! Вот болван!
Когда я вернулся в комнату, то застал её в привычной позе с кулачком под щечкой. Мне ничего не оставалось, как погрозить ей пальцем и опять приложиться к бутылке. Затем я не заметил, как отключился.
Сны в ту ночь мне не снились. В этом я могу поклясться. Но как ни гудела наутро голова, прикосновение её холодных пальчиков мне помнилось яснее яви.
После этого случая я стал относиться к ней ещё трогательней. И однажды мне взбрело в голову, что она очень изменилась. Да-да! Ведь я задумывал её совсем иной. Конечно, все черты лица остались прежними, но из юной капризной милашки с пухленькими губками, для которой задумчивость скорее игра, чем сущность характера, она превратилась в серьезную взрослую девушку с новым, непонятным мне шармом.
Из дневника следователя В.А. Сорокина
13 сентября 2000 года
Сегодня мне преподнесли сенсационную новость. Боюсь, что это в корне изменит мою прежнюю версию убийств. Но сначала о Роговой.
Я позвонил в ЖРЭУ № 7. Там подтвердили, что Анна Рогова действительно их работница. По понедельникам она моет подъезды домов № 6 и 8 по улице Доватора. 28 августа в 14 часов с ней разговаривал в "подсобке" мастер, где она обычно переодевается, а в половине третьего её видели жильцы вышеназванных домов в подъезде с ведром и тряпкой. Словом, у неё алиби.
Возникает резонный вопрос: кого видели в Красном Яре? Оказывается, и на это есть ответ. Участковый разыскал женщину, которую в тот день подвозил таксист. Это жительница села Сосновка, Лидия Чурбанова. В понедельник 28 августа она ездила на кладбище к своей бабушке. Это кладбище расположено в четырех километрах от Красного Яра и в пятистах метрах от трассы. Вот почему она попросила остановить у дороги. Водитель такси её узнал без всяких оговорок. И она узнала водителя, подтвердив, что действительно в тот день около трех часов сошла у поворота на Красный Яр.
Так что Анну Рогову мне пришлось отпустить. А теперь о сюрпризе: на дне мешка с трикотажными изделиями, который нашли в подвале Рогова, была обнаружена этикетка с адресом и названием фирмы производителя. Эти изделия - предприятия "Мадригал", того самого, у которого в 1994 году мошенники под руководством беремен ной женщины угнали КамАЗ с трикотажем.
У меня все основания полагать, что это дело провернули Рогов с Петровым. У Рогова тогда ещё не было фирмы, а у Петрова был КамАЗ, не зарегистрированный в ГАИ. Зарегистрировал он его только в 1995 году. Вот почему КамАЗ не был найден. Вопрос вызывает соучастница. Сразу приходит в голову, что это жена Рогова. Оказывается, нет.
Я послал Синельникова в Красный Яр, и он привез показания Чебыкина. Сосед прекрасно помнит, как в 1994 году на дачу Рогова приезжал КамАЗ, груженный каким-то барахлом. Чебыкин даже принял участие в разгрузке мешков, которые складировали в подвале. Тогда торговали всем подряд, поэтому товар у соседа особых вопросов не вызвал. Водитель действительно был Петров, Чебыкин это подтвердил, узнав его по фотографии, а женщина была стройной, высокой, с копной кудрявых волос. Была ли она беременной, этого Чебыкин не помнит. По его словам, кажется, не была. Но то что она - не жена Рогова, за это Чебыкин ручается. Жену он знает. Она черненькая. А эта была беленькая. Кстати, её Рогов пару раз назвал по имени, но Чебыкин так и не вспомнил. Хотя обещал вспомнить и позвонить.
Сегодня же я разыскал и бывшего директора производственной фирмы "Мадригал" С. А. Османова. В данный момент он работает сторожем в СМУ № 7. Османов признал трикотажные изделия, которые когда-то производил, но никаких дополнительных вопросов этот факт у него не вызвал. Бывший директор был не очень разговорчив.
Вот что мне удалось узнать о нем от строителей. После кражи почти всех его изделий Османову так и не удалось оправиться. Нужно было платить по кредиту. Пришлось продать все оборудование, но средств хватило только на погашение процентов. Он разменял четырехкомнатную квартиру на двухкомнатную и комнату. Двухкомнатную продал и таким образом рассчитался с долгами. Семью же поселил в комнате. Но вскоре после этого жена от него ушла. Османов запил. Долгое время бомжевал. Наконец устроился ночным сторожем в строительную организацию.
А теперь самое главное: по свидетельству его товарищей, сторож человек замкнутый и молчаливый, но, стоит ему выпить, он сразу же хватается за топор и кричит: "Зарублю! Все равно найду и зарублю тех, кто украл у меня трикотаж".
В день убийства его на работе не было. Говорят, он был в очередном запое...
8
А потом Галатея явилась во сне и сказала:
- Неужели ты думаешь, что Афродита действительно оживила каменную статую?
- Это утверждает миф, - ответил я.
- Тебе ли не знать, что миф - это в лучшем случае иносказание?
"А в худшем?" - хотел спросить я, но в ту же минуту с высоты птичьего полета увидел остров Кипр, похожий на вытянутую ступню балерины. Затем я увидел белокаменный дворец, оливковую рощу и пятидесятилетнего царя Пигмалиона, стоящего на мраморной террасе со скрещенными руками на груди. Царь был как мрамор, недвижим и хмур, с тусклым взглядом и белым лицом. Но в какой-то миг глаза его прояснились, лицо озарила счастливая улыбка, и он удивительно быстро преобразился и помолодел. Это с моря к его дворцу поднималась по высеченным в скалах ступеням белокурая тоненькая девушка лет пятнадцати. Она была в голубой тунике и золотых сандалиях. Я почему-то знал, что милашка - не ожившая статуя, а дочь фиванского купца, торгующего оливковым маслом. Кстати, статуя там тоже была. Была там скульптура Галатеи из белого мрамора, стоящая в одном из многочисленных залов дворца среди других мраморных изваяний. Только на неё кипрский царь уже давно не обращал внимания. Судя по слою пыли на её мраморных плечах, Галатея была изваяна лет пятнадцать, а то и двадцать назад. Была ли она похожа на дочку фиванского купца, поднимающуюся по ступеням к царю? Пожалуй, что была, только прелестница из Фив была более юной и более сочной.
Сон на меня произвел впечатление. Я целую неделю ходил задумчивым. А потом внезапно получил письмо от своего московского друга, которому выслал фотографию Галатеи, ничего, естественно, не объяснив, но слегка намекнув, что милашка не совсем мне чужая. Дело в том, что Галатею я никому не показывал, а показать очень хотелось, и поэтому я удовлетворился тем, что сфотографировался с ней по-семейному и послал фото в Москву.
Как я и предполагал, мой друг не понял подвоха. Он несколько развязно выпытывал подоплеку, и было заметно, что впечатление девушка произвела, и впечатление нехилое. Сквозь строки проступала даже некоторая зависть. Он спрашивал, где я откопал такую натурщицу, в каких мы отношениях и не приходится ли она мне случайно внебрачной дочерью? И еще, конечно извиняясь, приятель интересовался, не поссорились ли мы с ней перед тем, как сфотографироваться?
Последний вопрос как-то неприятно царапнул. Я отыскал в столе снимок и внимательно вгляделся. Боже, как устало и немолодо выглядел я, а она так юно и свежо. Не мудрено, что приятель принял её за дочь. Я подошел к зеркалу, в которое не смотрелся месяцами, и то, что отразилось в нем, неприятно поразило меня: затравленный взгляд, мешки под глазами, воспаленный цвет лица. И во всем облике уже проступала какая-то преждевременная рыхлость. Вот же!
Я опять вгляделся в фотографию, и внезапно уловил то, чего никогда не замечал в реальности: лицо мерзкой куклы по отношению ко мне выражало едва заметную неприязнь. Я долго рассматривал её в натуре, затем на фотографии, и чем больше сравнивал, тем больше запутывался. Мне казалось, что их лица то совершенно идентичны, то абсолютно противоположны. До позднего вечера я проторчал у кресла и лег с больной головой.
И той же ночью мне опять снилось, что она вздыхает, скрипит креслом, бродит по комнате; наконец, подходит к моему дивану, брезгливо собирает одежду с пола и относит в ванную.
Наутро я долго всматривался в свои грязные джинсы и думал, что, пожалуй, очень сильно запустил свою одежду и свое физического состояние. В ту же минуту я поклялся ежедневно бриться, каждые два дня менять рубашки, а по утрам бегать на стадион. На подобное мероприятие нужно было выбрать ещё минут пятьдесят, но что поделать, я привык к уплотненному дню, и ради неё был готов на все, лишь бы она не надувала свои пухленькие губочки.
И с того дня наши отношения, если это можно назвать отношениями, стали принимать оттенок утонченности. Я начал её стесняться и даже побаиваться. Мне стало казаться, что она живая, а куклой только притворяется. Мне стало мерещиться, что ночами она разгуливает по комнате, трогает занавески, заглядывает в кухню, глубоко вздыхает и напевает что-то бесконечно грустное. Сейчас затрудняюсь сказать, пугали меня эти видения или наоборот? Но хорошо помню, как сжималось мое сердце от дурных предчувствий.
Что касается снов, то теперь Галатея появлялась в них регулярно, всегда грустной, всегда задумчивой, с нежным грудным голосом. С ней я беседовал очень тонко и деликатно, чтобы ненароком не обидеть. Ведь она была ужасно обидчивой. И никогда не улыбалась.
"Почему ты никогда не улыбаешься?" - спросил я однажды. Но она ничего не ответила, села в кресло и отвернулась к окну.
9
И снова он проницательно всматривается в меня и постукивает по столу ручкой. Он не верит ни единому слову, и мне его жалко. Мне его жалко разочаровывать.
- Ну, - произносит он нетерпеливо. - Я жду от вас признания. Можно без протокола.
- Вы имеете в виду о наших отношения с Роговой? Заявляю официально: у нас с ней нет никаких отношений. Мы почти не знакомы.
Следователь едва заметно усмехнулся.
- Рогову я отпустил. Теперь жду от вас признания в вашей невиновности.
Я поднял голову и увидел у него под глазами круги. Его лицо было озабоченным. Было заметно, что ему некогда мной заниматься.
- Вы убедились в невиновности Роговой? - спросил я как можно мягче. Она больше вне подозрений?
- Отнюдь, - покачал головой Сорокин. - Я отпустил её под подписку о невыезде. Рогову я не могу не подозревать. Она по-прежнему остается главной подозреваемой. Рогова больше чем кто-либо была заинтересована в убийстве мужа.
- Рогова не из тех, кто ищет выгоду, - возразил я.
- Откуда вы знаете? - перебил следователь. - Вы же сами сказали, что едва с ней знакомы.
Мне ничего не оставалось, как тяжело вздохнуть и опустить голову. Крыть, как говорится, нечем.
- Да! - внезапно вспомнил я. - Вы сказали, что она главная подозреваемая. Значит, есть и другие?
- Есть, - озабоченно произнес Сорокин, думая о своем. - В том числе и те, кто мог совершить эти убийства без всякой выгоды. Просто из одной мести. Кстати, вам не случалось видеть рядом с Роговым женщину около тридцати лет, высокую, стройную, с копной кудрявых волос, скорее всего химией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27