Сама же легла в своей комнате. Разумеется, едва свет в её комнате потух, я с бьющимся сердцем направился к ней. Она как будто меня ждала: встретила жаркими объятиями и сразу припала к губам.
Со своей девичьей невинностью Алена рассталась без всякого сожаления. Ее спокойствие даже несколько меня шокировало. После этого она пошутила, что теперь, как честная леди, должна выйти за меня замуж. Однако замуж за меня Алена не торопилась.
Не торопилась прежде всего потому, что у неё в армии был жених. Об этом я узнал потом от наших общих знакомых. Как после выяснилось, Алене он не очень нравился, но с ним уже все было решено. Они договорились пожениться сразу после того, как он дембельнется. Когда я об этом узнал, во мне все потухло. В ту же минуту я позвонил Алене на работу и спросил прямо: намерена ли она связать свою жизнь со мною? Алена немного подумала и ответила, что нам лучше расстаться.
После этого я три дня лежал без движения в своей конуре и смотрел в потолок. Ничто мне уже было не мило. Жизнь неожиданно потеряла смысл. На четвертый день я сказал себе: "Искусство меня спасет". В тот же миг я поднялся, пнул ни в чем не повинный мольберт и направился в душ. Нужно было идти на дежурство. Я поплелся на работу, внимательно вглядываясь во встречных девушек. Многие были милы и красивы, но ни одна не походила на Алену. Я был серьезно болен ею. "Искусство меня вылечит", - ежеминутно бормотал я как в бреду и не верил своим словам.
Откуда мне было знать, что два дня назад, когда я лежал без движения в своей квартире, он как раз и возвратился к Алене, её дембельнувшийся жених. Два дня они выясняли отношения, а на третий Алена твердо заявила, что не выйдет за него замуж. Этим заявлением она повергла в шок своих родителей, поскольку её институтский друг, которого так некстати отправили в вооруженные силы, им представлялся подходящей партией. В тот же день Алена вызвалась проводить экс-жениха до железнодорожного вокзала в так называемый последний путь и после этого поехать ко мне. Она и поехала, но неожиданно из трамвая увидела мою поникшую фигуру, плетущуюся на дежурство, и решила нашу встречу отложить до утра.
Из дневника следователя В.А. Сорокина
5 сентября 2000 года
Мои догадки оказались верны. Пьяных был вхож в дом Рогова. Это подтвердили соседи. Одна из соседок утверждает, что дважды видела как этот мужчина (чью фотографию я показывал) входил в дом к Роговым. Первый раз приблизительно три недели назад около восьми вечера, второй раз - буквально на той неделе, в десять утра. В это время Рогов обычно бывает на работе. Следовательно, Пьяных заходил к Анне, жене Рогова.
Однако свое знакомство с Пьяных Анна Николаевна отрицает. На фото его не узнала, хотя не исключает того, что этот мужчина приходил к ним. По её словам, в их доме бывает много людей. Муж принимал их на первом этаже в гостиной, в которую она почти не заходит.
Также Рогова утверждает, что ничего не знает о кафельном подвале в их загородном доме, поскольку в Красном Яре была всего четыре раза. Муж тоже ничего об этом не рассказывал. По её словам, дом они купили десять лет назад уже в готовом виде, сразу же после приезда из Краснодара. У кого купили? Она не в курсе. Приобретением собственности занимался Рогов. Это его прерогатива. Она, по её словам, в это дело не суется.
Я пытался выяснить про этот дом в сельсовете. Действительно, он был куплен Роговым в 1990 году, но у кого - мне узнать не удалось. Данных о его прежнем владельце не сохранилось. Согласно домовой книге, дом был построен в 1987 году, но не был зарегистрирован ни в райцентре, ни в сельсовете. В администрации Красного Яра за последние десять лет трижды сменилось начальство. Никто ничего не помнит, документы утеряны. Мне не могли даже дать вразумительного ответа на вопрос, кто и на каком основании выделил землю под строительство этого дома. Я опросил местных жителей и тоже ничего вразумительного не услышал. Только узнал, что раньше на этом месте был пустырь. Но с 1987 года его стали занимать городские дачники. Причем занимать стали самозахватом. Словом, бардак. С домом я поручил разбираться Синельникову. Думаю, через пару дней мы найдем прежнего хозяина.
Вернемся к Роговой. Отработав все городские таксопарки, нам удалось выяснить, что один таксист из четвертого парка в понедельник 28 августа около трех часов дня высадил на шоссе неподалеку от Красного Яра женщину лет тридцати. Ее приметы: среднего роста, умеренного телосложения, волосы темные, на плече черная сумка. Она направилась в сторону Красного Яра. Таксисту показалось странным, что пассажирка попросила высадить на трассе, а не в самом Красном Яре, до которого оставалось четыре километра. Мой помощник показал фото Роговой. Таксист сказал, что в общем-то похожа, но не уверен, поскольку та женщина была в черном платке и черных очках.
Я намерен провести опознание.
Теперь о колье и серьгах. Нам удалось выяснить, что оба эти изделия были приобретены в московском ювелирном салоне "Голден Ада". По словам директора салона, это колье было продано около года назад, как, впрочем, и серьги. Покупателя, естественно, не помнят. Помнят только, что он расплатился наличными без всякой рассрочки. Колье стоит десять тысяч условных единиц, серьги две с половиной тысячи.
Что касается Загряжского, его мы передаем отделу по борьбе с организованной преступностью. К убийству Рогова и его сотрудников он не имеет отношения. В день убийства Загряжский был на районном соревнования по таэквандо в качестве судьи и не отлучался до восьми вечера. Пьяных по-прежнему не найден. Его жена говорит, что таким образом он исчезает довольно часто, но если задерживается больше недели, то звонит. Возможно, он позвонит. Мы установили прослушку.
Задержанных Мордвинова и Самойлова пока отпустить не могу. Их тоже нужно передать отделу с организованной преступностью, но пока не найдется Пьяных, об этом не может быть и речи.
20
Когда на следующее утро я приплелся в офис, меня поразила невероятно деловая атмосфера, царившая в нем. Все сидели на своих местах и молча работали. Я посмотрел на часы: было без пяти девять.
- У меня часы, что ли, сбились? - спросил я у секретарши, пожав плечами. - На моих без пяти.
- Все правильно, - деловито произнесла Вероника, не отрываясь от компьютера.
- Ничего не понимаю.
Она подняла на меня глаза и, воровато повертев головой, громко прошептала:
- Вы вчера ушли с обеда и, конечно, не знаете, что произошло. Вчера явилась мадам Рогова и назначила нового временного главу. Вы думаете кого? Сабитова!
Я присвистнул.
- Так вот, едва вдова произнесла его фамилию, он сразу начал наводить свои порядки. В первую очередь, оплевал всех начальников отделов, потом обругал всех главных специалистов, прошелся по службе охраны, по сторожам, водителям, а юридический отдел вообще смешал с грязью. Вы бы его послушали: дисциплина ни к черту, все распустились, никто не хочет работать... Вероника втянула голову в плечи и с опаской покосилась по сторонам. - Чья бы корова мычала! Словом, если так будет продолжаться, он всех поувольняет. Теперь за опоздание будут взыскивать по всей строгости, а за появление в нетрезвом виде - увольнять по статье. Отныне все сотрудники должны приходить на работу за пятнадцать минут до начала работы, а уходить через пятнадцать минут после окончания.
Я снова присвистнул и отправился к себе в отдел. Там царила рабочая тишина. На мое приветствие сотрудники ответили, не поднимая глаз. Подобное напряжение в нашем отделе мне приходилось наблюдать впервые. Я прошел на свое место и сел за стол. Работать не хотелось. За окном начинал накрапывать дождь. Тягостная тишина была непривычной и давила на мозги. Здорово же их напугал Сабитов.
Так продолжалось около двух часов. В одиннадцать, как ни в чем не бывало, в отдел заглянул юрист Захаров и уселся на Машин стол.
- Покурим? - предложил он с улыбкой.
- Вы что, Валерий Павлович, с ума сошли? - вытаращила глаза Маша.
- Расслабьтесь, господа! Сабитов уехал в Чердаклы.
Все облегченно выдохнули, и комната наполнилась жизнью. Виктор поднялся и сделал десять приседаний.
- Мы были недовольны Роговым, а Рогов, оказывается, чистое золото, а не начальник. Как запой, так можно вообще не выходить на работу, произнесла Маша. - А Сабитов - непьющий.
- Зашился, что ли? - поморщился Виктор.
- Хуже. Он просто идейный.
- Идиот он полный, а не идейный, - вставил свое слова юрист. - Думает, если мы будем отсиживать от звонка до звонка, то дела пойдут на поправку. А ни фига! Заинтересовывать надо людей.
- Дурак, не дурак, а вот теперь председатель! - вздохнула Маша.
- Да потому, что он любовник Роговой.
- Что вы говорите, Валерий Павлович! - подняла брови Маша.
- А ты разве не знала? - засмеялся Виктор. - С назначением Сабитова все было решено заранее. Ты вчера слышала, какую он речь толкнул по поводу дисциплины? Такие речи спонтанно не рождаются. Такие речи вынашиваются годами. Сразу видно, давно он к этому готовился.
- Давно готовился возглавить фирму? - захлопала ресницами Маша.
- Да нет, - засмеялся Виктор. - Толкнуть речь давно готовился.
- Стоп-стоп, господа! - поднял палец юрист, сделав хитрый прищур. Стоп... Все правильно, Витек! Ты не оговорился: он давно готовился именно возглавить фирму. Вот скажи мне: почему в этом году наша контора покатилась по наклонной?
- Из-за отдела сбыта, который возглавляет Сабитов, - ответил Виктор с раздражением в голосе. - Вернее, возглавлял до вчерашнего дня. В этом квартале они вообще обнаглели. Продали только пятьдесят шесть процентов от планируемого. И Сабитова ещё назначили главой! Анекдот!
- Стоп! - снова поднял палец юрист. - А теперь скажите мне: из-за чего у нас почти вдвое сократилась продажа лекарств?
- Из-за конкуренции! - пискнула Маша.
- Из-за какой к черту конкуренции? - взорвался Захаров. - Разве в городе появились новые фармацевтические предприятия, или открылись частные аптеки, или мы подняли цены на лекарства? Где она, конкуренция?
- Я читала отчет, - тряхнула волосами Маша. - Четыре аптеки, которые работали с нами, стали пользоваться услугами челноков!
- Да ерунда все это, Маняша! Все лекарства, поступающие в нашу область, проходят через отдел экспертизы. Так вот этот самый отдел экспертизы, к твоему сведению, не берет лекарства на проверку от частных лиц. Только от организаций. Понятно?
У юриста на лбу выступила испарина. Но Машу это не убедило.
- Берет! - воскликнула она. - Я точно знаю. Берет у всех, у кого есть лицензии.
- Но челнокам не дают лицензии на поставку лекарств...
- Дают! - топнула ножкой Маша.
- Ни в коем случае.
- А я видела.
Они начали спорить и размахивать руками, но Виктор хлопнул по столу ладонью и нахмурился.
- Черт с ними, с этими лицензиями. К чему вы клоните, Валерий Павлович?
- А вот к чему, - юрист подозрительно оглянулся на дверь и снизил голос, - а не кажется ли вам, что отдел сбыта в течение этого года умышленно сажал нашу фирму на мель?
- Зачем? - удивился Виктор.
- А вы подумайте...
21
Пятнадцать минут седьмого Виктор выключил компьютер и подошел ко мне.
- Шеф, я целый день размышлял над словами Захарова и пришел к выводу, что все так и есть.
- И я, - тревожно отозвалась Маша, накидывая на плечо сумку. - Что теперь с нами будет?
- Да разгонят всех к чертовой матери! - махнул рукой Виктор. - На наши места Сабитов посадит орду своих родственников, и начнется новое татарское иго.
- Но вас, Александр Викторович, оставят, - успокоила Маша. - Так что не расстраивайтесь,
- Почему? - удивился я.
- Без вас фирма сразу крякнется! Это понимает даже Сабитов. Вы счастливы, Александр Викторович?
На столь неожиданный вопрос я даже не сразу нашелся, что ответить. Немного подумав, я пробурчал не совсем членораздельно:
- Такая ерунда не может подразумевать счастье.
"Счастье - это когда себя не помнишь", - подумал я и заторопился домой, чтобы записать это в дневник. Войдя в квартиру, я, не разуваясь, проследовал на кухню, плюхнулся на диван и зажмурил глаза, чтобы снова провалиться в прошлое. Я был счастлив дважды. И оба раза не помнил себя. Не могу сказать, когда закончилось мое первое небытие, но хорошо помню, когда оно началось.
Это было двадцать седьмого июля в девять тридцать. Почему я с точностью запомнил дату, потому что этого числа и в это время я расписался в журнале дежурств вневедомственной охраны. После чего вяло выполз на улицу. Я выполз на улицу после ночного дежурства сонный и унылый и вдруг увидел Алену. Она ждала меня, прислонившись к столбу. Мы бросились друг другу навстречу и обнялись.
С той минуты все было решено. Мы живем вместе до гроба, неразлучно, как сокол с соколицей, и вместе умираем, и вместе нас хоронят в одной могиле. Словом, она переезжает ко мне сегодня же. Только зайдет домой и уложит вещи.
Алена зашла домой, а я остался ждать у подъезда, приготовившись тащить минимум три чемодана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27