- Еще не ясно, - добавил он.
Он сам поражался своей сдержанности. Он чуждался интриг, шпионажа,
сделок. Космонавту необходимо быть сдержанным, отрешенным, неспособным к
клевете и интригам, процветающим в метрополии.
В свое время он всегда был готов заняться каким-нибудь делом, и если
сталкивался с ложью, то винил в этом себя и был чувствителен к мнению
других. Сейчас ему было все равно. Ведь было так легко уступить,
сотрудничать с Чантхаваар и вообще просто плыть по течению. Как узнать,
кто прав? Ведь Технон, кажется, представляет порядок, цивилизацию, закон,
да и бессмысленно противопоставлять себя двадцати миллиардам человек и
пяти тысячам лет истории.
Если бы рядом была Пегги, он сдался бы, а не рисковал своей шкурой
ради принципов, в которых он не был уверен.
Но Пегги умерла, а у него осталось совсем мало принципов, чтобы жить
дальше. Это не игра с судьбой, в почти безвыходном положении. Ведь он
пришел из общества, которое возлагало на каждого человека ответственность
решать самому.
Чантхаваар заявил перед обедом, еще зевая:
- Пришло время вставать! Но стоит ли пытаться жить перед закатом. Ну
что, пойдем?
Когда он повел их, следом за ними пошли полдюжины телохранителей.
- Для чего они? - спросил Ленгли. - Защита против Общинников?
- Общиннику об этом даже трудно подумать, - ответил Чантхаваар. -
Если только они могут думать, в чем я сомневаюсь. Нет, они нужны мне
против моих конкурентов. Браннох был бы рад видеть на моем месте
некомпетентного преемника. Я много знаю о его агентах внутри Технона. У
меня нет долгов, взяток я не беру, поэтому они вынуждены действовать не
тонко, а напрямик.
- А чего они добьются, убив тебя? - спросил Блостейн.
- Силы, положения, может, какой-то части моего имущества. Или они
могут быть самыми отъявленными моими врагами: я люблю щелкать их по носу в
отличие от многих нынешних влиятельных деятелей. Мой отец был весьма
мелким министром на Венере, мать - из общинников. Я получил положение,
пройдя множество испытаний, и... растолкав локтями своих братьев, -
Чантхаваар усмехнулся. - Неплохая шутка. Конкуренция привела меня в высший
класс, признаваемый Техноном.
Неожиданно они оказался в прозрачном трубчатом путепроводе, и его
движущиеся кольца подняли их вверх на головокружительную высоту над
городом. С этой высоты Ленгли мог видеть, что Лора построена как единое
целое: не было отдельно стоящих зданий, все они соединены, а внизу
находились сплошные крыши нижележащих уровней. Чантхаваар указал на
близкий горизонт, где торчала одинокая решетчатая башня.
- Станция контроля погоды, - сказал он. - Большинство того, что вы
видите, относится к городу, Министерскому народному парку, но все, что
находится за этой дорогой, - имущество, принадлежащее Тарахою. Он из
чудаков, которые стремятся укрыться от природы, и он построил все это.
- Есть ли у вас небольшие фермы? - спросил Ленгли.
- О, Космос, нет! - Чантхаваар изумленно взглянул на него. - Они есть
только на планетах Центавра, но я думаю, трудно придумать что-нибудь менее
эффективное. Почти вся наша пища синтезируется, остальное выращивается на
министерских землях - действительно, шахты и фабрики - каждая является
собственностью какого-нибудь министра. Таким образом, наш класс сам себя
содержит, как и Общины, которые на внесолнечных планетах взимают аренду.
Здесь человек может иметь то, что он заработал. Государственные работы,
так же, как и вооруженные силы, финансируются промышленностью во имя
Технона.
- Но что делают Общинники?
- У них есть работа, у большинства - в городах, у некоторых - на
полях. Многие работают на себя, как ремесленники или мастера. Технон
поддерживает порядок, занимается демографическим контролем и
производством, так что экономика функционирует нормально. А теперь сюда -
это должно быть вам интересно.
Это был музей. Основная планировка изменилась немного, хотя были
какие-то незнакомые приспособления для улучшения обзора. Чантхаваар повел
их в историко-археологический отдел посмотреть века, близкие к их времени,
Печально было видеть, как мало дошло - несколько монет, потускневшие
вопреки электрическому восстановлению, осколки стеклянного стакана,
фрагменты каменной доски с названием какого-то банка, ржавый остов
древнего кремневого ружья, найденный в Сахаре при проведении ирригационных
работ, мраморный обломок какой-то статуи. Чантхаваар сказал, что
сохранились еще египетские пирамиды, часть Сфинкса, несколько бетонных
дорог - все, что осталось от уничтоженных городов - обломки дамб в Америке
и России, а также несколько кратеров от водородных бомб, а все остальное,
сохранившееся, относится уже не менее, как к 35 столетию.
Время идет, оно безжалостно к гордым достижениям человека, которые
исчезают одно за другим. Ленгли заметил, что посвистывает, как бы придавая
себе храбрости. Чантхаваар заинтересованно навострил уши.
- Что это?
- Это окончание девятой симфонии "Freude Schone Gotterfunken" -
когда-нибудь слышали?
- Нет, - странно было видеть выражение задумчивости на его костлявом
лице. - Это прекрасно. Мне нравится такая музыка.
Они позавтракали на террасе ресторана, где машины обслуживали вычурно
одетых с утонченными манерами аристократов. Чантхаваар оплатил счет и
пожал плечами.
- Я ненавижу кидать деньги в мошну министра Агаза - ему тоже нужна
моя голова - но надо признать, он держит хорошего шеф-повара.
Охранники не ели: они были приучены есть редко и быть неутомимыми в
своей бдительности.
- Что ж, - сказал Чантхаваар, - основное на верхних уровнях мы
осмотрели. Теперь нечто иное. Пойдемте, опустимся вниз.

Гравитационный лифт швырнул их на дно тысячефутовой пропасти, и они
вступили в другой мир. Здесь не было ни солнца, ни неба: стены и
конструкции из металла, полы мягкие и упругие, лабиринт узких, плохо
освещенных переходов. Воздух достаточно свеж, но весь пронизан дрожью и
пульсациями - дыхание гигантских машин, которые и являлись городом.
Коридоры-улицы низкие, узкие, полные жизни, движения и шума голосов.
Это были общинники. Ленгли застыл на мгновение на выходе из лифта,
наблюдая за ними. Он не знал, что ожидал увидеть одетых в серое зомби,
возможно, - но был поражен.
Хаотичная масса напомнила ему о том, что он видел в городах Азии.
Одежды - удешевленный вариант министерской туники для мужчин, длинные
платья для женщин, и сплошные униформы - зеленые, голубые, красные, но
были и грязные, заношенные. У мужчин - бритые головы, лица отражали смесь
всех рас, которые существовали когда-то на Земле. Множество голых детей
копошилось и играло прямо под ногами толпы. Не было разделения полов,
обязательного для верхних уровней.
Киоск, выступающий из одной из стен, был наполнен дешевым, грубым
фаянсом, и женщина с ребенком на руках торговалась с его владельцем.
Рослый, почти обнаженный носильщик горбился под тяжестью какой-то детали.
Двое парней на корточках сидели на середине дороги, играя в кости. Старик
со стаканом в руках дремал рядом с входом в таверну. Двое: один в зеленом,
другой в красном неуклюже дрались, несколько любопытствующих обступили их.
Явно выраженная проститутка соблазняла какого-то работягу со слабоумной
физиономией. Худощавый, с острым лицом торгаш - с Ганимеда, как пояснил
Чантхаваар - тихо шептался с жирным туземцем. Богатый, видимо, человек,
катил по улице в крошечном двухколесном аппарате, двое слуг расчищали
перед ним дорогу. Ювелир сидел в своей будке, выстукивая браслет.
Трехлетний ребенок, споткнулся, с размаху сел на пол, ударился в слезы, на
которые никто не обратил внимания, и едва ли он был услышан в этом шуме.
Подмастерье сопровождал своего мастера, неся ящик с инструментами, пьяный
блаженно раскинулся у стены. Продавец совал тарелки, полные аппетитных,
дымящихся кусков, расхваливая нараспев свой товар. Столько сумел увидеть
Ленгли, попав в бурлящую толпу. Чантхаваар выудил сигареты, предложил их
всем и, взяв себе одну, повел их дальше - каждый меж двух охранников. Люди
оглядывались, таращились на них, возвращаясь затем к своим делам.
- Мы пойдем пешком, - сказал Чантхаваар, - Здесь нет движущихся
путей.
- Что это за мундиры? - спросил Блостейн.
- Различные профессии - металлисты, пищевики и так далее. У них
система гильдий, довольно высоко организованных, несколько лет
ученичества, острая конкуренция между гильдиями. Общинники живут и
обеспечивают себя сами, мы избегаем вмешиваться в их дела. Полиция - рабы,
принадлежащие городу - удерживает их в соответствующих рамках, если
возникают какие-нибудь беспорядки. - Чантхаваар указал на крепкого мужчину
в стальном шлеме.
- Нет смысла нагонять их сюда много. У Общинников нет оружия, они
неспособны угрожать кому-либо; все их воспитание поставлено таким образом,
что они соответствуют этой системе.
- Эт-то кто такой? - Мацумото указал на человека в алом, с лицом,
закрытым маской, с ножом на поясе; он быстро скользил между людьми,
отталкивая тех, кто ему мешал.
- Убийца, - сказал Чантхаваар, - есть и такая гильдия, хотя
большинство из них занимаются кражами и взломами. Общинники не имеют
роботов - мы поддерживаем их предприимчивость. Им не дозволяется
огнестрельное оружие, так что это вполне безопасно и даже развлекает.
- Значит, вы их разъединяете, - заметил Ленгли.
Чантхаваар, развел руками. - Что ж поделать? Полное равенство
невозможно. Известно из истории, что неоднократно пытались всем и каждому
дать право голоса - и это всегда было обречено на провал, всегда через
несколько поколений худшие политики вытесняли лучших. Потому что, по
определению, половина людей имеет интеллект ниже среднего или немного выше
среднего. Вы никуда не сможете деть эти толпы - Земля так переполнена.
- Все дело в культуре, - сказал Ленгли. - В наше время были страны,
отвергнувшие прекрасные конституции и погрязшие в диктатурах, но это
потому, что у них не было предпосылок, не было традиций. Некоторые же,
вроде Великобритании, создали основы для таких традиций, в подобных
обществах присутствует чувство общего сотрудничества.
- Мой друг, вы не можете создать новую цивилизацию, - сказал
Чантхаваар, - и реформировать эту вы можете только используя имеющийся
материал. Основатели Технона знали это. Но такие дела делать уже поздно,
слишком поздно. Вы взгляните вокруг - способны эти обезьяны думать о
проблемах открытой политики?? - он вздохнул. - Перечитайте историю, смело
взгляните ей в лицо: войны, эпидемии и тирания - естественное состояние
человека, так называемый золотой век - флюктуация, которая исчезла
быстрее, чем кто-то это понял, мы же только триста поколений как из пещер.
Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на попытку создания других законов
природы. Безжалостно пользуйтесь существующими законами природы.
Ленгли отвернулся, прогулка продолжилась. Ему было интересно
наблюдать за деятельностью на заводах, где люди, подобно муравьям
копошились у металлических гигантов, которых сами создали, в школах, где
несколько лет учебы, включая курс гипнотренинга, были достаточны, чтобы
снабдить необходимыми навыками, в квартирах с крошечными комнатами и
умеренными удобствами, и даже со стереоскопическим шоу, предназначенным
для имбецилов; довольно веселые развязные случки в храмах, где толпа
качалась и распевала гимны Отцу - это напоминало ему лагерные сборища
старых времен; маленькие магазинчики, выстроившиеся вдоль улицы -
последние уцелевшие ремесленники и поразительные изделия народного
искусства; базар, похожий на гигантский кратер, набитый галдящими
женщинами - да, увидено много...

После обеда, который был следствием благорасположения Общины
торговцев, Чантхаваар улыбнулся.
- У меня сегодня ноги отвалятся, - сказал он. - Хотите развлечься?
Город известен своими пороками.
- Ладно... хорошо, - сказал Ленгли. Он немного выпил, резкое, острое
пиво нижних уровней шумело в голове. Он не хотел женщину, его уже не
мучили воспоминания, но здесь все же следует быть смелее. Его кошелек
полон векселей и монет.
- Куда?
- Думаю, Дворец Снов, - сказал Чантхаваар выводя их на улицу. - Это
любимое развлечение всех уровней.
Сквозь голубоватый туман был виден вход, который выводил к множеству
маленьких комнат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28