..
Затем он открыл последнюю страницу журнала и, не выпуская из руки
ручку, записал: "19 июля 2048, 16 час. 30 мин. Вышли на расстояние 0,3
светового года от Солнца. Ошибка, предположительно - следствие
неустановленной разрегулировки двигателей. Подрегулировка производится в
данный момент. Положение... "
Он проклял свою забывчивость и вернулся в пилотскую кабины снимать
отсчеты звездных координат.
Тощая угловатая фигура Блостейна висела в воздухе, остроносое лицо
было запачкано смазкой, волосы растрепаны более обычного.
- Не могу найти причины, - доложил он. - Мы проверили все, от
мостовых сопротивлений до процессорной логики, вскрыли гиромагнитные
ячейки, никаких признаков отказа. Может, стоит распотрошить все?
Ленгли задумался.
- Нет, - сказал он наконец. - Пожалуй, хватит.
Вошел приземистый плотный Мацумото, его вечная жевательная резинка
придавала лицу слегка придурковатый вид.
- Нашему кораблю просто не повезло с едой, - сказал он. - У него
вдруг забурчало в животе. Все эти связи в сложных системах настолько
запутаны, что больше похожи на человеческий организм, чем на машину.
- Да, - протянул Ленгли. - Блистательный ум в полном отчаянии от
своего создания. Он уже снял координаты. Эфемериды дали ему положение
Земли, и он настроил сверхпривод, учтя максимальное значение возможной
погрешности. - Пристегнитесь и держите ваши шляпы, господа.
Он ничего не почувствовал, когда переключил главный тумблер. Да и что
можно ощущать вне потока времени? А искра Солнца внезапно превратилась в
тускло-багровый диск - это настроились светофильтры, ослабляя его блеск.
- Ура! - завопил Мацумото. - Жди меня, Гонолулу!
По спине Ленгли поползли мурашки. - Нет, - сказал он.
- Что?
- Взгляни на солнечный диск. Он недостаточно велик. Мы должны были
оказаться в одной единице от него, а на самом деле оказались на треть
далее.
- Нормально, - сказал Мацумото.
Губы Блостейна нервно дрогнули.
- Не так плохо, как могло быть, - сказал он. - Мы доберемся на
реактивной тяге.
- Это не самый лучший способ, - ответил Ленгли. - Мы думали, что
система управления позволяет контролировать точку выхода с точностью около
процента. Мы проверили это в системе Холата. Но почему мы не можем
получить такую же точность в нашей системе?
- Ну и что? - нахальная физиономия Мацумото светилась довольством. -
Мы можем использовать асимптотический способ?
Мысль о том, что, преодолев бесконечность, придется прыгать рядом с
Землей, не достигнув ее, была для Ленгли нестерпимой. Он отбросил это
предложение и занялся приборами, пытаясь успокоить себя.
Они попали в плоскость эклиптики, и телескоп сразу же идентифицировал
Юпитер. Затем приборы показали, что Марс и Венера должны быть примерно на
той же линии. Но их не было.
Затем Ленгли, измотанный всем этим, осмотрелся вокруг.
- Положения планет неверные, - сказал он. - Мне кажется, что я узнал
Марс... но он зеленый.
- Ты пил? - спросил Блостейн.
- Ни капли, - ответил Ленгли. - Глянь-ка в окуляр: вон диск планеты,
на правильном расстоянии и в том же месте, где должен быть. Но он не
красный, а зеленый.
Некоторое время они молчали.
- Есть идем, Сарис? - спросил Блостейн тихим голосом.
- Мне пока нечего сказать, - его глубокий голос был совершенно
бесстрастен, но в глазах блестела мысль.
- К дьяволу! - Ленгли в отчаянии запустил двигатель. Солнечный диск
прыгнул в экранах.
- Земля, - сказал Блостейн. - Я узнаю ее в любом виде.
Планета висела в ночи, голубая и переливающаяся, рядом Луна - капля
расплавленного золота. Слезы заполнили глаза Ленгли.
Он снова глянул поверх приборов, уточняя положение. Они были еще в
половине астрономической единицы от цели. Этого было достаточно для
ракетных двигателей, но требовало времени, а Пегги ждала. Он установил
приборы на точку выхода в трех тысячах километрах от Земли.
Прыжок!
- Теперь мы гораздо ближе, - сказал Мацумото. - Но мы не сможем
проделать подобный маневр еще раз.
На мгновение злость на машину заполнила Ленгли. Но он взял себя в
руки и снова припал к приборам. В этот раз расстояние составило около
шестьдесят тысяч километров. Еще один расчет, теперь уже с учетом
орбитального движения. Когда часы отсчитали выбранный им момент времени,
он включил сверхпривод.
- Мы рядом!
Она висела, окутанная облаками: пятнистые континенты, яркая
радиальная звезда - отраженный, сфокусированный океаном свет Солнца.
Ленгли щелкнул пальцами, считав показания радаров. В этот раз ошибка была
почти нулевой.
Ракеты рявкнули огнем, их вжало в кресла, когда Ленгли бросил корабль
вперед. Пегги, Пегги, Пегги - эта песня переполняла его.
Мальчик или девочка? Он вспомнил, и это было как будто час назад, как
они пытались подобрать имя, ведь они даже боялись, как бы у него не было
плоскостопия, когда им домой принесли сертификат на рождение ребенка.
О, Пегги! Как много я потерял.
Они вошли в атмосферу.
Корабль ревел и грохотал. Сейчас они скользили по длинной пологой
спирали, и должны были облететь полмира, прежде, чем приземлиться. Глухой
свист раскалывал воздух.
Ленгли был поглощен уравнениями, а Блостейн, Мацумото и даже Сарис
Хронна не отрывали глаз от экранов. Так получилось, что холатанин спросил
первым:
- Это множессство огней - ваш Нью-Йорк?
- Нет... Мы где-то над Ближним Востоком, как мне кажется, - Блостейн
взглянул вниз, на окутанную тьмой Землю и на мерцающее скопление огней. -
Да это может быть все, что угодно.
- Никогда не видел города таких размеров на этой высоте без
телескопа, - сказал Мацумото. - Анкара? Значит, там сегодня необыкновенно
ясная ночь.
Шли минуты.
- Это Альпы, - сказал Блостейн. - Видишь на них лунный свет? Боб,
черт подери, я же знаю, что города таких размеров там не может быть!
- Он такой же большой, как Чикаго, - Мацумото замолчал. Когда он
заговорил снова, то слова вылетали с трудом: - Джим, ты посмотрел на Землю
повнимательнее, когда мы выскочили?
- Более или менее, а что?
- Ха... Что... что... Вспомни. Мы были достаточно далеко, чтобы
разглядывать детали, но я видел Северную Америку так ясно, как вижу тебя.
И я должен был увидеть арктическую шапку. Я ее миллион раз видел из
космоса, а теперь там всего несколько темных пятнышек островов, а снега
нет вовсе.
Воцарилось молчание. Блостейн отрывисто проговорил:
- Включи радио.
Они пересекали Европу и летели теперь над Атлантикой, снижая скорость
- их допекло тормозным теплом. Тут и там в пустынных водах появлялись
скопления светлячков - плавающие города, которых здесь никогда раньше не
было. Мацумото медленно повернул верньер радио. Слова потекли из динамика
- бормотание, не вызвавшее ни у кого никаких чувств.
- Какого черта? - зашипел он. - Что за язык?
- Не европейский - это я могу сказать точно, - сказал, наконец,
Блостейн. - Даже не русский - я знаю достаточно, чтобы определить. Может,
какой-нибудь восточный?
- Не японский и не китайский. Я перейду на другую волну?
Корабль плыл над Северной Америкой, вместе с утренней зарей. Они
заметили, что береговая линия стала отступать вглубь материка. Ленгли со
всем вниманием отрабатывал стабилизацию корабля. Во рту он чувствовал злую
горечь.
Неизвестная речь была на всех диапазонах. Далеко внизу Земля
зазеленела - огромные изогнутые полосы полей и лесов. Где города, поселки
и фермы, где дороги, где весь мир? Ленгли пытался найти космодром уже без
помощи маяков - Нью-Мексико - свою основную базу. Они были еще достаточно
высоко, чтобы получить широкий обзор сквозь пелену плывущих облаков, но он
увидел Миссисипи, и затем, дальше, как ему показалось - Плато. После этого
не составляло труда сориентироваться. Город внизу можно было разглядеть в
деталях, но он не был похож ни на один из известных ему городов. Пустыня
Нью-Мексико стала зеленой, иссеченной ирригационными каналами.
- Что же случилось? - у Блостейна был вид человека, получившего удар
в солнечное сплетение. - Что же случилось?
Нечто вплыло в их поле зрения - длинная черная сигара, непринужденно
уравнявшая скорости. Не было никаких признаков реактивных двигателей,
ракет или пропеллеров - вообще ничего подобного. Предмет приблизился, он
был втрое длиннее "Эксплорер", и Ленгли увидел ровный ряд орудийных башен
с дулами, наведенными на них.
Судорожно пронеслись мысли о вторжении из космоса, чудовища со звезд,
покорившие Землю за один единственный год. Затем мгновенно ослепили глаза
бело-голубые вспышки, разрывы вспыхнули перед носом "Эксплорера", и он
почувствовал шок от резких ударов.
- Они стреляют перед носом корабля, - сказал он мертвым голосом. -
Нам лучше приземлиться.
Далеко внизу разворачивался комплекс зданий, и открытая площадка
между ними казалась бетонной. Черная сигара кружила над ней. Ленгли
нацелил "Эксплорер" и повел его вниз, к Земле.
Когда он отключил двигатели, на них навалилась тишина. Он отстегнулся
от кресла и выпрямился. Ленгли был рослым мужчиной, и когда встал, то
создал ощущение мрачности - серая униформа, серые глаза, черные волосы,
испятнанные преждевременной сединой, длинное лицо с крючковатым носом в
темных плешинах ожогов от лучей чужих солнц. И когда он заговорил, мрачным
был и его голос.
- Пойдемте. Мы должны выйти и узнать, чего они хотят.

2
Лорд Браннох ду Кромбар Третий, Адмирал Флота, Высокий Нобль Тора,
посол Лиги Альфа Центавра к Солнечному Технону не выглядел представителем
высокоразвитой цивилизации. Он был гигантом шести с половиной футов
ростом, с плечами такой ширины, что казался квадратным; желтая грива
торианского атамана закрывала уши, сворачивалась блестящими кольцами над
массивными ключицами, голубые глаза весело блестели из-под кустистых
густых бровей. Лицо его было грубым, тяжелым, коричневым от загара,
изборожденным старыми шрамами. Его шикарная пижама центаврианского покроя
была сшита заодно с брюками и чрезвычайно пестра; блестящие кружева
охватывали горло. Он был хорошо известен, как спортсмен, охотник, дуэлянт,
могучий любовник, веселый гуляка и непревзойденный знаток чудес иных
планет. Апартаменты, которые его громоздкое тело, казалось, наполняло,
заполняли цветы, декоративные панели, антиквариат, массивные стойки для
книг. Все это достаточно хорошо отражало его характер, и, кроме того,
служило камуфляжем, скрывавшим один из проницательнейших умов в обозримой
вселенной.
О вышеназванных качествах можно было бы догадаться хотя бы по бокалу
вина в его руке, когда он сидел, развалясь, на балконе. Это была не грубая
сивуха его планеты, а одно из лучших венерианских коллекционных марочных
вин, и он потягивал его с явным пониманием. Он был не один. Рядом в баке
сидело четыре чудовища, правда, их было почти не видно.
Утреннее солнце золотило округу своими лучами, освещая воздушные
шпили и упругие линии воздушных мостов Лоры в безмятежном небе. Он жил,
как предписывал ему его ранг, в верхней части города, голос которого
доносился сюда, как шепот - далекая песня машин.
Лишь единственный обстоятельство нарушало гармоничную панораму
металла и цветного пластика - это место, где город, как утес, обрывался с
высоты 4000 футов к окружающим его паркам. Несколько фигур людей на краю
террас и мостов казались муравьями, почти невидимыми на таком расстоянии.
Служебный робот следовал за ними - он был предназначен для некоторых
работ, слишком сложных для примитивных людей-рабов.
Браннох расслабился, он чувствовал себя умиротворенным. Все шло
отлично. Его информаторы действовали оперативно и точно: он многое узнал о
Сол, и это с началом войны станет ценной информацией. Он отловил дракона в
африканском заповеднике Министра Танарака, достиг грандиозного успеха в
последнем визите в лунное казино, купил очень приличную девку несколько
дней назад, а последний корабль с Центавра привез ему вести о его поместье
Фрейе, где начался сезон сбора шишек. Правда, новости оттуда были более,
чем четырехлетней давности, но все же благоприятные.
Подобострастное гудение робота прервало его размышления. Лениво
приподнявшись, он перебрался в кресло рядом с ним. Звонил некто, знавший
его специальный и весьма секретный номер, но это могло быть и
случайностью. Он нажал клавишу, и незнакомое лицо уставилось на него.
Собеседник ритуально поклонился, прикрыв глаза, и сказал смиренно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28