— Мертвая теневая плоть сгорает холодным пламенем изнутри, мало-помалу, но оболочка остается целой. Под солнцем эта скорлупа начинает исчезать, и в конце концов от нее остается только тень на земле.
— А меч?
Арк взглянул на нее с удивлением.
— Я видела борозду от него, — настаивала Аш. — Теневая сталь прожгла землю на фут в глубину.
На этот раз ей ответил Маль:
— Теневая сталь куется из субстанции, противоположной материи и свету. Когда ее владельца убивают, она не утрачивает своей силы. Она прожигает землю и уходит вниз, как золото в плавильной печи. Этот сулл не знает, как глубоко она должна погрузиться, чтобы сила покинула ее. Я достал этот меч из мягкой земли и положил его на камни — большего этот сулл сделать не мог.
Аш невольно отвела взгляд от его льдисто-голубых глаз. В них появилось что-то новое, тревожившее ее. Маль не обладал той несокрушимой силой, которой наделяло его воображение Аш. У него были свои пределы... и он знал о них. Оба ее Землепроходца оказались уязвимыми, и Аш всем сердцем сожалела об этом.
Они так много сделали для нее. Маль той ночью в Мертвом лесу уж точно не спал. Он стоял на страже, он убил маэрата, а потом утащил его тело с глаз долой. И попросил его об этом, конечно, Арк. «Убери его отсюда, хасс, — так и слышалось ей. — Наша дочь и без того натерпелась».
Уже стемнело, и звезды светили, посыпая серебром деревья и старую стену. Снежная сова трехзвучным криком обозначала пределы своих владений. Под ее «кто-кто-кто» Аш подумала, что только от нее зависит — оставить этот разговор или заставить суллов рассказать ей еще что-то. Эта первая ночь на Облачных Землях избавила Землепроходцев от их обычной замкнутости. Аш не знала, долго ли это продлится, и потому, скрепив себя, стала продолжать свои расспросы.
— Что убило маэрата? Арк наносил ему много ударов, но он не останавливался... и все же...
— Несогласный пронзил сталью его сердце, — ответил Арк. — Только так их и можно остановить.
О боги. Райф. В Медных холмах он убил трех бладдийцев, попав им в сердце. А в день их первой встречи за Тупиковыми воротами он таким же образом убил четырех стражников. Ее собственное сердце затрепетало при мысли об этом. Как спокойно он держался — можно было подумать, что для этого он и рожден. Ее взгляд на прошлые события медленно поворачивался, как жернов на оси. Райф.
Ей казалось, что она вот-вот все поймет, но чем больше она старалась, тем больше понимание ускользало от нее. Осталась только уверенность, что у Райфа есть своя роль в начатом ею представлении.
Арк и Маль молча наблюдали за ней. Из убитого оленя вытекала кровь, и снег вокруг него казался черным.
— Что происходит с нами? — спросила Аш. — Мне нужно знать.
— Ты Мас Раккар, Простирающая Руки, — заговорил Арк. — Ты рождена, чтобы сломать стену между двумя мирами. О твоем существовании мы впервые узнали от Слышащего, но ожидали твоего прихода много лет. Каждую тысячу лет тени восстают, и приходит Долгая Ночь. Ледяные шапки растут и убывают, моря поднимаются и мелеют, одни земли превращаются в пустыню, другие уходят на дно морское. Все во вселенной связано, и все должно изменяться. Мы прожили десять веков при свете, теперь наступает тьма.
Мы, суллы, знаем об этом, принимаем это и готовы к бою. Но нас становится мало, и земель у нас все меньше. Четыре тысячи лет назад каждая былинка на Северных Территориях принадлежала нам. Мы могли несколько месяцев ехать в одну сторону, а владениям нашим все не было конца. А раньше нам принадлежали и Мягкие Земли на юге, двадцать же тысячелетий назад нашим было все от мыса Последней Надежды до Конца Времен. Человек был тогда молод, и мы не снисходили замечать его. Мы уступали ему места, в которых не нуждались сами, наподобие пустынь и гор, позволяли пить воду, которую считали нечистой, и охотиться на животных, которых не употребляли в пищу. Казалось бы, нам следовало быть умнее — ведь мы суллы, самый древний из ныне живущих народов, и ничто в истории не ново для нас.
Арк поворошил огонь. Позади него высился Маль, гордый и недвижимый, освещаемый одними лишь звездами. Когда Арк заговорил снова, гордость в его голосе смешивалась с печалью.
— Первые Боги породили нас для борьбы с тьмой. Это наша судьба и наше проклятие. Древние потерпели поражение в этой борьбе в то самое время, когда наши корабли отчалили от Дальнего Берега. Мы набирались сил, а они слабели, и мы заняли земли, покинутые ими, и стали продолжать их войну.
Но мы единственный народ, противостоящий тьме, а она становится все сильнее. Каждый удар, наносимый ею, страшнее предыдущего. Она захватывает все больше душ, и ее войско растет. Она взяла к себе наших королей и королев, наших величайших воинов, и мы каждое утро молим Бога Гонимых о том, чтобы не встретиться в бою со своими предками.
Маэрат, напавший на нас в Мертвом лесу, был когда-то славным рыцарем, но не суллом, и мы благодарны за это.
Аш заметила, что Арк держит в руке гладко обточенный горный хрусталь — один из талисманов, укладываемых им вокруг костра каждую ночь.
— Аш Марка, — сказал он, глядя ей прямо в глаза. — Когда мы нашли тебя на Буревом рубеже, мы знали, кто ты. У нас был выбор: убить тебя или спасти. Ты не принадлежала к народу суллов, и ничто тебя с нами не связывало, но мы знали, что ты ищешь Пещеру Черного Льда. Я спросил Несогласного, не лучше ли нам перерезать тебе горло, и он ответил: «Нет. Она хочет разрядить свою силу. Поможем ей в этом». И мы помогли. Мы многого боялись в то время, но не думали, что худшее уже совершилось. В Стене Провала еще до нашей с тобой встречи появилась трещина. Твоя сила уже излилась. Быть может, ты сама не ведала, что творишь, но и этой малости оказалось достаточно, чтобы ослабить стену.
С тех самых пор тени стараются расширить трещину, и она в самом деле стала шире. Взятые протискиваются в нее один за другим... а в Провале шевелятся другие создания, которые ступали некогда по земле и способны проломить стену.
В Провале обитают не только люди и суллы. Последние существуют столь же долго, как и боги, и что они только не сотворили за минувшие века. У них есть и драконы, и василиски, и демоны. Демон, обращенный в тень, становится Шатан Маэром. Он сохраняет при этом всю свою силу, и мы боимся, что один из них сейчас движется к трещине.
Во рту у Аш пересохло. Ей послышалось обвинение в голосе Арка.
— Что будет, если он прорвется наружу?
— Этому суллу сдается, что твой вопрос неверен, Аш Марка, — с ласковой и в то же время горькой улыбкой ответил Арк. — Тебе следовало бы сказать не «если», а «когда».
— Хорошо — так что же тогда будет? — Голос Аш дрогнул.
— Когда это случится, число выходящих из Провала чудовищ возрастет. Каждый из них будет расширять трещину, и наконец в эту брешь сможет пройти целое войско.
— А сами Последние?
— Их девять, и мы, хотя и знаем их имена, не произносим их вслух. Никогда еще за всю историю наших битв все девять не выходили из Провала разом. Мы думаем, что если это событие случится, оно будет означать конец света.
— Но...
— Нет, Аш Марка, — впервые за все это время подал голос Несогласный. — Есть вещи, о которых лучше не говорить. Говоря о Последних, ты привлекаешь к себе их внимание, чего я вовсе не желал бы для нас в эту ночь.
— Разве опасность не миновала и здесь, на Облачных Землях? — Аш уже спрашивала об этом Арка, но не смогла удержаться. Впрочем, она тут же пожалела об этом, ибо Несогласный ответил ей так, как отвечал на любые вопросы:
— Нет.
Аш ждала продолжения, но он больше ничего не добавил.
Ночь стала глубже и холоднее. Звездный небосвод оборачивался над ними, как огромное колесо. С тонкого серпика луны Аш перевела взгляд на Арка.
У нее остался еще один вопрос, и она боялась задать его.
— Прикосновения Последнего достаточно, чтобы сделать человека тенью?
Арк кивнул.
— А как это делает маэрат?
— Человек, убитый теневой сталью, становится нелюдью.
— А если человек просто ранен?
— Он борется, — с той же нежной и горькой улыбкой ответил Арк и пошел разделывать оленя.
37
ВОЖДЬ-ИЗГНАННИК
Бриму порой казалось, что он сходит с ума. То его со всеми потрохами продают Молочному Камню, то вдруг посылают в Гнаш, да еще во главе собственной дружины. Это, конечно, Робби придумал. Кого же отправить послом к Скиннеру Дхуну, как не родную кровь Рваного Короля?
Дружина была невелика, и Брим не обманывал себя в том, что возглавляет ее только символически. С Бримом ехали Гай Морлок, Дидди До и еще двое лучших наездников, и он сомневался, послушают ли они его, если он крикнет: «Бладдийцы», не говоря уж о том, чтобы исполнить его приказ.
Гай Морлок ехал впереди, полоща на ветру голубым дхунским плащом. Они были в дороге уже два дня и только что пересекли границу Гнаша. Между этим кланом и Молочным Камнем пролегала хорошо наезженная дорога, и маленький отряд, перебравшись через Молочную, двигался быстро. В здешних старых, но не слишком густых лесах водились олени и дикие кабаны. Вдалеке путники видели реку Глоз, на востоке впадающую в Молочную. Буря, десять дней трепавшая клановые земли, оставила за собой чистую, освеженную зелень. Земля за одну ночь покрылась свежей травой, и вокруг древних дубов расцвели фиалки.
Холод, однако, не уступал, несмотря на яркое солнце. Щеки у Брима разгорелись от быстрой скачки и ветра. Он радовался и холоду, и быстрому бегу коня, радовался долгим дням в седле и коротким, без огня, ночевкам — радовался, потому что все это утомляло его и не давало думать.
«Вот, Брим, возьми. Это Бабушка соткала его для тебя».
Брим отгонял от себя мысли о брате, но все время видел, как Робби протягивает ему плащ. Голубой дхунский плащ, как у Гая, только чуть покороче и поплоше. Ни меха рыболова, ни застежек-репейников. Брим, приняв плащ от брата, понюхал его. От ткани пахло старческим потом Бабушки и виной Робби.
Зачем дарить дхунский плащ тому, кто продан чужому клану? «Не беспокойся, — сказал ему Робби, совершив свою сделку с Враэной Молочный Камень. — Я сказал ей, что до завоевания Дхуна она тебя не получит, а кто знает, что может случиться за это время?» Робби потрепал его по плечу, улыбнулся своей чарующей улыбкой и ушел, а два дня спустя подарил ему этот плащ.
Брим хмурился, стараясь не поддаваться усталости. Гай Морлок и другие явно не ожидали, что он сможет скакать наравне с ними, и его мастерство как наездника удивило их. Брим обнаружил, что ему нравится удивлять людей, и решил нипочем не отставать.
Гай впереди поднял руку, давая знак скакать медленнее и слегка изменить направление. До круглого дома Гнаша осталось полдня езды строго на запад, но они ехали не туда, а в Старый Круг, который стоял ближе, на берегу Глоз. Отряд, отклонившись к северу, доехал до реки и уже вдоль нее двинулся на запад.
О Глоз, которую называли красивейшей рекой в клановых землях, было сложено много песен. Вода в ней зеленая и чистая, пологие берега покрыты мхом. Над рекой склонились старые ивы, в бесчисленных заводях цветут водяные лилии и охотятся зимородки. Брим знал на память много печальных баллад, где воины расставались с девами и «на зеленых берегах Глоз» разыгрывались сражения.
Вспомнив о песнях, Брим пожалел, что с ним нет его лютни. Она пропала в ту ночь, когда в Дхун вторглись бладдийцы... ничтожная потеря по сравнению с другими, поэтому Брим никому не говорил о ней. Играть и брать аккорды его научил Альгис Гилло. Старый Альгис постоянно твердил, что в его время каждому дхуниту полагалось играть хотя бы на одном инструменте: на лютне, на барабане или на волынке. Брим полгода не видел его и не удивился бы, узнав, что старик уже умер.
— Где твой новый плащ, Брим? — спросил, поравнявшись с ним, Дидди До, свирепый маленький мечник со смуглой кожей и золотистыми глазами; говорили, что мать его спала с лесным жителем. Не услышав ответа, Дидди добавил: — Ты надел бы его. Надо подъехать к Кругу во всем блеске.
Дидди проехал вперед, и перед Бримом оказалось четверо всадников — все в красивых голубых плащах.
«Вот, Брим, возьми. Это Бабушка соткала его для тебя».
Он тихонько вздохнул. У Робби все со смыслом, даже подарки. Этот плащ рожден на свет не только чувством вины, но и выгодой. Это первое посольство, которое Робби отправляет к Скиннеру Дхуну, и оно должно быть достойно короля. Робби Дан Дхун не может допустить, чтобы брат его был одет хуже, чем его воины, — гордость не позволяет.
Брим обернулся назад и достал плащ из седельной сумки. Тот помялся, и от трехдневного путешествия в сырой коже на крупе лошади запах у него не улучшился. Брим скривился, встряхнув его. Новый плащ он застегнул отцовской пряжкой, а старый аккуратно сложил. Исполнив свой долг, он снова наденет его.
Послы перешли на рысь, и полуденное солнце ярко светило им в лица. Лес поредел, и начались луга, где паслись овцы и коровы. Гнаш — крупный и богатый клан, владеющий тысячами акров плодородной земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86