Не далее часа назад он дал слово издать указ, который позволит Ножу унаследовать титул и владения его жены. Убрав с дороги отца и сына, Нож станет владетелем Высоких Земель, Горных Перевалов и Рапсовых Полей. Совсем недурно для сына мясника, особенно если учесть, что нынешний правитель Вениса владеет только Раздробленными Землями.
С неприятным жжением в животе Исс спросил:
— Когда же следует ожидать радостного события?
— Скоро. Еще до того, как я выступлю на север. Йон Руллион согласен обвенчать нас. Сказал, что обряд может состояться в Сестрином храме у Суда Четырех.
Так Верховный Дознаватель знает об этом браке? И согласился обвенчать их? Исс с трудом скрыл свое удивление. Йон Руллион заодно с Ножом? Нет, конечно же, нет. Просто сей праведный муж хочет услужить и нашим, и вашим. Не он ли возжигал амбру, когда Гаррик Хьюс проходил Посвящение? Не он ли наставлял малых сыновей Маллистера Грифона в их Добродетелях? Руллион, как священнослужитель, сам правителем быть не может, но это не уменьшило в нем стремления к власти. Главное для него — не допускать в город Клятвопреступников: он не потерпит никакого соперничества в борьбе за души человеческие.
Эти мысли успокоили Исса. Йон Руллион не оказывает Ножу особого предпочтения, вовсе нет. Суть дела не в Руллионе, а в том, что Нож сделался достаточно ловок и хитер, чтобы представлять подлинную угрозу для своего правителя.
Исс бросил косой взгляд на Генерального Протектора города Вениса. Тот выковыривал клеща из шеи своего скакуна здоровенным, как острие стрелы, ногтем.
— Надо будет подумать о достойном свадебном подарке.
Марафис вытер пальцы об овчинный потник.
— Могу подсказать, если хотите.
— Да?
— Вы могли бы устроить свадебный пир в крепости. Стало быть, всем баронам и влиятельным лицам города волей-неволей придется этот пир посетить. Приглашение Генерального Протектора еще можно отклонить, приглашение правителя — вряд ли.
— Хорошо, я так и сделаю.
— Премного вам благодарен.
В голосе Ножа впервые послышалось нечто похожее на облегчение. «Видимо, он был не так уж уверен во мне», — подумал Исс.
Один за другим затрубили рога — это часовые на крепостной стене увидели, что правитель приближается. Крепость Масок смотрела прямо на них своей северной стороной — город в городе, с четырьмя неодинаковыми, пронзающими небо башнями. Ветра со Смертельной горы еще не начали дуть, и знамена с птицей-собачником безжизненно поникли на древках.
Из конюшенных ворот им навстречу выехали гвардейцы. Марафис, благополучно доставив правителя в крепость, немного отстал.
— Нож, — распорядился Исс, проезжая под грязными зубьями решетки, — изволь прийти ко мне в Рог.
Не дожидаясь ответа, он проехал к конюшне и спешился.
На крепостном дворе все еще клубился туман, и было холодно. Между плитами во время оттепели образовались трещины, и оттуда пахло горой. На пути в Рог к Иссу обращались просители. Их допускали в крепость каждые десять дней, и десятки горожан ожидали во дворе, когда правитель закончит свой обход. Исс только отмахивался, идя мимо них. Позже он позаботится, чтобы чаша, купленная им на площади Пенгарона, досталась кому-нибудь из неимущих — остальные и так обойдутся.
Двухсотфутовый Рог был второй по вышине крепостной башней. Четырехугольный, в отличие от трех других круглых башен, с многочисленными вкраплениями железа и листового свинца. Он строился после Бочонка, но прежде Фитиля и ни для какой цели толком не подходил. Терон Хьюс, желавший, чтобы в новой башне красота сочеталась с неприступностью, не добился ни того, ни другого. Нижние этажи Исс сдавал придворным вельможам. Иметь апартаменты в крепости было модно, и доходы позволяли содержать башню в сносном состоянии.
Два верхних помещения и обнесенную стенами кровлю Исс оставил в своем распоряжении. Сейчас, поднимаясь по низким истертым ступеням, он шел именно туда, на крышу. На полдороге сверху стали слышны крики грачей.
Миновав грачевник, Исс вышел на каменную площадку кровли, уставленную насестами, плетеными клетками и огороженную деревянными кубами. Большие черные птицы дрались и копошились повсюду, поднимая оглушительный шум. Смотритель только что принес им червей, собранных с оленьей туши тут же на чердаке, и грачи взмыли вверх. Некоторые снижались в опасной близости от головы смотрителя. К Иссу они не приближались, чувствуя колдовской запашок — даже теперь, когда он уже много дней не чародействовал.
Корвик Молс, смотритель, запустил руку в корзину и достал пригоршню извивающихся червяков. Он раскидал их, белых и жирных, по крыше, и грачи упали на них, как саранча на пшеничное поле. Они выклевывали глаза друг дружке и с кровью выдирали добычу из чужих когтей.
Нож явился в самый разгар этой свалки.
Исс сразу понял, что Марафису не по себе: тот жался у двери и не спешил присоединиться к своему правителю, стоявшему посередине. Вот и хорошо — пусть помается. Очередную горсть червей Корвик для забавы подкинул высоко в воздух, и самые проворные птицы ловили их на лету. Нож, втихомолку бранясь, пригнул голову. Не в силах больше терпеть, он спросил:
— Вы звали меня, правитель?
— В Венисе это священные птицы, — вместо ответа промолвил Исс. — Грачевники размещены на трех из четырех наших башен. В Фитиле я, кроме того, держу своих ястребов, а на Кости когда-то жили собачники. Они сидели на ее шпиле, а гнездовались на чердаке. Красивое, наверно, было зрелище, когда они кружили над крепостью. Ты знаешь, что их крылья в размахе насчитывали тридцать шагов?
— Нет, не знаю. — Марафис отмахнулся от слишком близко подлетевшей птицы.
— Их яйца разрешалось есть только правителям.
— Скажите, что вам от меня нужно, правитель, — вскричал Нож, совсем ополоумев от мелькания птиц, чьи клювы угрожали его единственному глазу.
Исс обменялся понимающим взглядом с Корвиком Молсом. Удивительно, как быстро эти пернатые создания лишают человека мужества.
— Мне ничего не нужно, Нож, — скорее это ты чего-то от меня хочешь.
— О чем вы?
Исс сделал Корвику знак принести птицу, прилетевшую нынче утром из клановых земель.
— О свежих новостях.
Корвик срезал с грачиной ноги послание, помещенное в ягнячий пузырь для защиты от влаги и запечатанное каплей красного воска. Исс, привычный к обращению с такого рода вещами, быстро развернул лоскуток свиной кожи с написанными на нем словами, прочел, кивнул и скормил его большому грачу.
Вслед за этим он отослал Корвика Молса и повернулся к Ножу.
«Сейчас ты увидишь, насколько длинными должны быть руки у настоящего правителя».
— Ты должен выступить в поход не позднее чем через десять дней. Волчья в этом году разлилась рано. Когда ты дойдешь до нее, половодье начнет спадать, и ты без труда переправишься в клановые земли. Твоя личная барка ждет тебя у Кобыльей Скалы.
Ножу осталось только кивнуть в ответ.
25
СТАЛЬ И ПЕСОК
— Нет-нет-нет. Все эти затейливые штучки тебе ни к чему. Изруби красотку на куски.
Райф вытер пот со лба тыльной стороной правой руки, где держал меч, и согнул ноги в коленях, дожидаясь, когда Мертворожденный запустит кинтану. Он был наготове, но тем не менее опешил от скорости, с которой та понеслась на него. Кинтаной служила фигура, грубо напоминающая человеческий торс, набитая мокрым песком, обмотанная слоями войлока и вареной кожи, одетая в кольчугу и утыканная шипами, как дикобраз. Чертовски тяжелая, она висела на толстой цепи, вделанной в скальный потолок. Мертворожденный управлял ею с карниза над головой у Райфа. Повинуясь его воле, она то описывала ленивые круги, то летела на Райфа с силой, способной сбить человека с ног.
Райф, спасаясь, отскочил в сторону, а когда собрался нанести свой удар, шипы на кинтане ободрали ему руку.
— Все, мой юный стрелок, ты покойник. — Мертворожденный с довольной улыбкой потянул за веревку, возвращая кинтану к себе. — Печально видеть, как чучело, да еще и бабье к тому же, вот так расправляется с живым человеком.
Райф мог бы многое сказать в ответ, но руку ему жгло так, что дыхание перехватывало. Чем, любопытно знать, смочены эти шипы — солью, что ли, или щелоком? Аж слезы наворачиваются. Прижав свой заемный меч к бедру, Райф спросил:
— По-твоему, это женщина?
Мертворожденный, одетый в юбку из крысы и енота, сыромятные штаны и овчинный кожух, весело хмыкнул. Из всей его одежды только пояс с оловянной пряжкой не казался содранным прямо с убитого зверя.
— А ты что ж, сисек не видишь? Я их сам набивал. — Мертворожденный обхватил чучело за талию и поцеловал в шею. — Горячая бабенка. Назову-ка я ее Йелмой.
— В честь какой-то своей знакомой?
— Все может быть.
— Скарпийского вождя зовут Йелмой.
— Да ну? — Ореховые глаза Мертворожденного блеснули в полумраке пещеры, и он метнул кинтану прямо на Райфа.
Райф снова отскочил, но успел рубануть чучело сбоку. От столкновения с мечом кинтана пошла назад немного медленнее, и Райф рискнул пырнуть ее в живот, но в тот же миг понял, что делать этого не следовало. Кинтана двигалась в ту же сторону, что и его меч; это лишило удар мощности, и острие меча застряло в кольчуге. Райф выдернул его с большим усилием, и не глядя зная, как сильно поврежден клинок. Шор Гормалин взгрел бы его и не за такое.
— Придется снести его к Блезо на перековку, — добродушно заметил Мертворожденный. — Ты не печалься особо — сучья сталь, что с нее возьмешь. — Он остановил кинтану, слез, достал рыцарский меч и махнул Райфу, чтобы отошел подальше. — Учись пускать ей песок, парень. Песок у ней заместо кишок. Ты скачешь, пляшешь, вспоминаешь премудрости, которым учил тебя твой наставник, и за всем этим забываешь самую суть. А суть в том, чтобы убивать — хоть подло, да быстро.
И Мертворожденный изо всех сил отпихнул от себя кинтану. Она, скрипя цепью, отлетела прочь, помедлила долю мгновения и понеслась назад. Но Мертворожденный и не думал отступать. Он расставил ноги пошире и шагнул ей навстречу. Перехватив меч двумя руками, он нацелился в живот чучелу и проткнул его насквозь. Кинтана, продолжая двигаться вперед, напоролась на меч по самую его рукоять и остановилась, скрежеща шипами о закаленную сталь. Когда Мертворожденный вытащил меч, кинтана лишь едва колыхнулась. Из двух сквозных отверстий струился мокрый темный песок.
Мертворожденный, довольный собой, раскланялся перед Райфом.
— Подло, зато быстро. Лучший способ выиграть бой — это познакомить потроха противника с его задницей.
Райф провел большим пальцем по искореженному острию своего меча.
— Значит, в сердце бить не надо?
— Нет, — метнув на него быстрый взгляд, ответил Мертворожденный. — Сердце защищено ребрами и самыми прочными доспехами. А брюхо, почитай, ничем не прикрыто. — Для наглядности он ткнул себя кулаком в живот, — Мало у кого хватает денег и терпения заковываться в доспехи с головы до ног. Почти все предпочитают, чтобы в поясе им ничего не мешало. Живот, конечно, тоже оберегают — тут тебе и вареная кожа, и кольчуга, и столько чешуи, что крышу впору покрыть, да только для длинного меча это не препятствие. Пырнешь как следует под ребра, и готово дело. — Он любовно улыбнулся, глядя на рыцарский меч, и спрятал его в ножны.
Приближалась ночь, и в пещере темнело. Закат поджег крупицы красных гранатов в гранитных стенах. Потолок длинной пещеры был недостаточно высок для большинства мужчин, и только в бойцовом кругу вырубили высокий свод. Снаружи, над трещиной, расколовшей землю надвое, завывал ветер. Мертворожденный называл это Музыкой Рва и оборонялся от нее костром, как путники в лесу обороняются против волков. Теперь он тоже развел огонь, подкладывая в него козьи орешки и еловые шишки. Пламя шипело и трещало, борясь с ветром.
Мертворожденный сел у стены и принялся жевать краюшку ржаного хлеба.
— Пора взять тебя в дело. Траггис следит за тобой, как за блохой у себя в ширинке, и лучше тебе не испытывать его терпения. Ты пока всего-то и сделал полезного, что попал в сердце жареной хавронье и обрек на смерть нашего брата. Многие поговаривают, что ты приносишь несчастье, а такого, ясное дело, лучше всего отправить в Ров.
Райфу нечего было возразить, и он сказал:
— Я согласен идти в набег.
Мертворожденный кивнул, слыша столь мудрые речи, дожевал хлеб и спросил:
— Ты как, высоты не боишься?
Райф припомнил свои горные походы и головокружительную высоту Ловчего перевала.
— Вроде бы нет.
— Вот и ладно. — Мертворожденный встал, чернея волосатым рубцом на лице. — Как рассветет, приходи на Обод, а на ночь оставайся здесь. Топлива мало, так что расходуй его бережно. Еду, если ты голоден, придется самому промышлять — только от Крота держись подальше.
Мертворожденный поднялся по грубым ступенькам к выходу и обернулся.
— Пара-другая боев с Йелмой тебе тоже не повредит.
Райф на прощание поднял вверх свой испорченный меч. Он прожил с Увечными девять дней, но не стал лучше понимать их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
С неприятным жжением в животе Исс спросил:
— Когда же следует ожидать радостного события?
— Скоро. Еще до того, как я выступлю на север. Йон Руллион согласен обвенчать нас. Сказал, что обряд может состояться в Сестрином храме у Суда Четырех.
Так Верховный Дознаватель знает об этом браке? И согласился обвенчать их? Исс с трудом скрыл свое удивление. Йон Руллион заодно с Ножом? Нет, конечно же, нет. Просто сей праведный муж хочет услужить и нашим, и вашим. Не он ли возжигал амбру, когда Гаррик Хьюс проходил Посвящение? Не он ли наставлял малых сыновей Маллистера Грифона в их Добродетелях? Руллион, как священнослужитель, сам правителем быть не может, но это не уменьшило в нем стремления к власти. Главное для него — не допускать в город Клятвопреступников: он не потерпит никакого соперничества в борьбе за души человеческие.
Эти мысли успокоили Исса. Йон Руллион не оказывает Ножу особого предпочтения, вовсе нет. Суть дела не в Руллионе, а в том, что Нож сделался достаточно ловок и хитер, чтобы представлять подлинную угрозу для своего правителя.
Исс бросил косой взгляд на Генерального Протектора города Вениса. Тот выковыривал клеща из шеи своего скакуна здоровенным, как острие стрелы, ногтем.
— Надо будет подумать о достойном свадебном подарке.
Марафис вытер пальцы об овчинный потник.
— Могу подсказать, если хотите.
— Да?
— Вы могли бы устроить свадебный пир в крепости. Стало быть, всем баронам и влиятельным лицам города волей-неволей придется этот пир посетить. Приглашение Генерального Протектора еще можно отклонить, приглашение правителя — вряд ли.
— Хорошо, я так и сделаю.
— Премного вам благодарен.
В голосе Ножа впервые послышалось нечто похожее на облегчение. «Видимо, он был не так уж уверен во мне», — подумал Исс.
Один за другим затрубили рога — это часовые на крепостной стене увидели, что правитель приближается. Крепость Масок смотрела прямо на них своей северной стороной — город в городе, с четырьмя неодинаковыми, пронзающими небо башнями. Ветра со Смертельной горы еще не начали дуть, и знамена с птицей-собачником безжизненно поникли на древках.
Из конюшенных ворот им навстречу выехали гвардейцы. Марафис, благополучно доставив правителя в крепость, немного отстал.
— Нож, — распорядился Исс, проезжая под грязными зубьями решетки, — изволь прийти ко мне в Рог.
Не дожидаясь ответа, он проехал к конюшне и спешился.
На крепостном дворе все еще клубился туман, и было холодно. Между плитами во время оттепели образовались трещины, и оттуда пахло горой. На пути в Рог к Иссу обращались просители. Их допускали в крепость каждые десять дней, и десятки горожан ожидали во дворе, когда правитель закончит свой обход. Исс только отмахивался, идя мимо них. Позже он позаботится, чтобы чаша, купленная им на площади Пенгарона, досталась кому-нибудь из неимущих — остальные и так обойдутся.
Двухсотфутовый Рог был второй по вышине крепостной башней. Четырехугольный, в отличие от трех других круглых башен, с многочисленными вкраплениями железа и листового свинца. Он строился после Бочонка, но прежде Фитиля и ни для какой цели толком не подходил. Терон Хьюс, желавший, чтобы в новой башне красота сочеталась с неприступностью, не добился ни того, ни другого. Нижние этажи Исс сдавал придворным вельможам. Иметь апартаменты в крепости было модно, и доходы позволяли содержать башню в сносном состоянии.
Два верхних помещения и обнесенную стенами кровлю Исс оставил в своем распоряжении. Сейчас, поднимаясь по низким истертым ступеням, он шел именно туда, на крышу. На полдороге сверху стали слышны крики грачей.
Миновав грачевник, Исс вышел на каменную площадку кровли, уставленную насестами, плетеными клетками и огороженную деревянными кубами. Большие черные птицы дрались и копошились повсюду, поднимая оглушительный шум. Смотритель только что принес им червей, собранных с оленьей туши тут же на чердаке, и грачи взмыли вверх. Некоторые снижались в опасной близости от головы смотрителя. К Иссу они не приближались, чувствуя колдовской запашок — даже теперь, когда он уже много дней не чародействовал.
Корвик Молс, смотритель, запустил руку в корзину и достал пригоршню извивающихся червяков. Он раскидал их, белых и жирных, по крыше, и грачи упали на них, как саранча на пшеничное поле. Они выклевывали глаза друг дружке и с кровью выдирали добычу из чужих когтей.
Нож явился в самый разгар этой свалки.
Исс сразу понял, что Марафису не по себе: тот жался у двери и не спешил присоединиться к своему правителю, стоявшему посередине. Вот и хорошо — пусть помается. Очередную горсть червей Корвик для забавы подкинул высоко в воздух, и самые проворные птицы ловили их на лету. Нож, втихомолку бранясь, пригнул голову. Не в силах больше терпеть, он спросил:
— Вы звали меня, правитель?
— В Венисе это священные птицы, — вместо ответа промолвил Исс. — Грачевники размещены на трех из четырех наших башен. В Фитиле я, кроме того, держу своих ястребов, а на Кости когда-то жили собачники. Они сидели на ее шпиле, а гнездовались на чердаке. Красивое, наверно, было зрелище, когда они кружили над крепостью. Ты знаешь, что их крылья в размахе насчитывали тридцать шагов?
— Нет, не знаю. — Марафис отмахнулся от слишком близко подлетевшей птицы.
— Их яйца разрешалось есть только правителям.
— Скажите, что вам от меня нужно, правитель, — вскричал Нож, совсем ополоумев от мелькания птиц, чьи клювы угрожали его единственному глазу.
Исс обменялся понимающим взглядом с Корвиком Молсом. Удивительно, как быстро эти пернатые создания лишают человека мужества.
— Мне ничего не нужно, Нож, — скорее это ты чего-то от меня хочешь.
— О чем вы?
Исс сделал Корвику знак принести птицу, прилетевшую нынче утром из клановых земель.
— О свежих новостях.
Корвик срезал с грачиной ноги послание, помещенное в ягнячий пузырь для защиты от влаги и запечатанное каплей красного воска. Исс, привычный к обращению с такого рода вещами, быстро развернул лоскуток свиной кожи с написанными на нем словами, прочел, кивнул и скормил его большому грачу.
Вслед за этим он отослал Корвика Молса и повернулся к Ножу.
«Сейчас ты увидишь, насколько длинными должны быть руки у настоящего правителя».
— Ты должен выступить в поход не позднее чем через десять дней. Волчья в этом году разлилась рано. Когда ты дойдешь до нее, половодье начнет спадать, и ты без труда переправишься в клановые земли. Твоя личная барка ждет тебя у Кобыльей Скалы.
Ножу осталось только кивнуть в ответ.
25
СТАЛЬ И ПЕСОК
— Нет-нет-нет. Все эти затейливые штучки тебе ни к чему. Изруби красотку на куски.
Райф вытер пот со лба тыльной стороной правой руки, где держал меч, и согнул ноги в коленях, дожидаясь, когда Мертворожденный запустит кинтану. Он был наготове, но тем не менее опешил от скорости, с которой та понеслась на него. Кинтаной служила фигура, грубо напоминающая человеческий торс, набитая мокрым песком, обмотанная слоями войлока и вареной кожи, одетая в кольчугу и утыканная шипами, как дикобраз. Чертовски тяжелая, она висела на толстой цепи, вделанной в скальный потолок. Мертворожденный управлял ею с карниза над головой у Райфа. Повинуясь его воле, она то описывала ленивые круги, то летела на Райфа с силой, способной сбить человека с ног.
Райф, спасаясь, отскочил в сторону, а когда собрался нанести свой удар, шипы на кинтане ободрали ему руку.
— Все, мой юный стрелок, ты покойник. — Мертворожденный с довольной улыбкой потянул за веревку, возвращая кинтану к себе. — Печально видеть, как чучело, да еще и бабье к тому же, вот так расправляется с живым человеком.
Райф мог бы многое сказать в ответ, но руку ему жгло так, что дыхание перехватывало. Чем, любопытно знать, смочены эти шипы — солью, что ли, или щелоком? Аж слезы наворачиваются. Прижав свой заемный меч к бедру, Райф спросил:
— По-твоему, это женщина?
Мертворожденный, одетый в юбку из крысы и енота, сыромятные штаны и овчинный кожух, весело хмыкнул. Из всей его одежды только пояс с оловянной пряжкой не казался содранным прямо с убитого зверя.
— А ты что ж, сисек не видишь? Я их сам набивал. — Мертворожденный обхватил чучело за талию и поцеловал в шею. — Горячая бабенка. Назову-ка я ее Йелмой.
— В честь какой-то своей знакомой?
— Все может быть.
— Скарпийского вождя зовут Йелмой.
— Да ну? — Ореховые глаза Мертворожденного блеснули в полумраке пещеры, и он метнул кинтану прямо на Райфа.
Райф снова отскочил, но успел рубануть чучело сбоку. От столкновения с мечом кинтана пошла назад немного медленнее, и Райф рискнул пырнуть ее в живот, но в тот же миг понял, что делать этого не следовало. Кинтана двигалась в ту же сторону, что и его меч; это лишило удар мощности, и острие меча застряло в кольчуге. Райф выдернул его с большим усилием, и не глядя зная, как сильно поврежден клинок. Шор Гормалин взгрел бы его и не за такое.
— Придется снести его к Блезо на перековку, — добродушно заметил Мертворожденный. — Ты не печалься особо — сучья сталь, что с нее возьмешь. — Он остановил кинтану, слез, достал рыцарский меч и махнул Райфу, чтобы отошел подальше. — Учись пускать ей песок, парень. Песок у ней заместо кишок. Ты скачешь, пляшешь, вспоминаешь премудрости, которым учил тебя твой наставник, и за всем этим забываешь самую суть. А суть в том, чтобы убивать — хоть подло, да быстро.
И Мертворожденный изо всех сил отпихнул от себя кинтану. Она, скрипя цепью, отлетела прочь, помедлила долю мгновения и понеслась назад. Но Мертворожденный и не думал отступать. Он расставил ноги пошире и шагнул ей навстречу. Перехватив меч двумя руками, он нацелился в живот чучелу и проткнул его насквозь. Кинтана, продолжая двигаться вперед, напоролась на меч по самую его рукоять и остановилась, скрежеща шипами о закаленную сталь. Когда Мертворожденный вытащил меч, кинтана лишь едва колыхнулась. Из двух сквозных отверстий струился мокрый темный песок.
Мертворожденный, довольный собой, раскланялся перед Райфом.
— Подло, зато быстро. Лучший способ выиграть бой — это познакомить потроха противника с его задницей.
Райф провел большим пальцем по искореженному острию своего меча.
— Значит, в сердце бить не надо?
— Нет, — метнув на него быстрый взгляд, ответил Мертворожденный. — Сердце защищено ребрами и самыми прочными доспехами. А брюхо, почитай, ничем не прикрыто. — Для наглядности он ткнул себя кулаком в живот, — Мало у кого хватает денег и терпения заковываться в доспехи с головы до ног. Почти все предпочитают, чтобы в поясе им ничего не мешало. Живот, конечно, тоже оберегают — тут тебе и вареная кожа, и кольчуга, и столько чешуи, что крышу впору покрыть, да только для длинного меча это не препятствие. Пырнешь как следует под ребра, и готово дело. — Он любовно улыбнулся, глядя на рыцарский меч, и спрятал его в ножны.
Приближалась ночь, и в пещере темнело. Закат поджег крупицы красных гранатов в гранитных стенах. Потолок длинной пещеры был недостаточно высок для большинства мужчин, и только в бойцовом кругу вырубили высокий свод. Снаружи, над трещиной, расколовшей землю надвое, завывал ветер. Мертворожденный называл это Музыкой Рва и оборонялся от нее костром, как путники в лесу обороняются против волков. Теперь он тоже развел огонь, подкладывая в него козьи орешки и еловые шишки. Пламя шипело и трещало, борясь с ветром.
Мертворожденный сел у стены и принялся жевать краюшку ржаного хлеба.
— Пора взять тебя в дело. Траггис следит за тобой, как за блохой у себя в ширинке, и лучше тебе не испытывать его терпения. Ты пока всего-то и сделал полезного, что попал в сердце жареной хавронье и обрек на смерть нашего брата. Многие поговаривают, что ты приносишь несчастье, а такого, ясное дело, лучше всего отправить в Ров.
Райфу нечего было возразить, и он сказал:
— Я согласен идти в набег.
Мертворожденный кивнул, слыша столь мудрые речи, дожевал хлеб и спросил:
— Ты как, высоты не боишься?
Райф припомнил свои горные походы и головокружительную высоту Ловчего перевала.
— Вроде бы нет.
— Вот и ладно. — Мертворожденный встал, чернея волосатым рубцом на лице. — Как рассветет, приходи на Обод, а на ночь оставайся здесь. Топлива мало, так что расходуй его бережно. Еду, если ты голоден, придется самому промышлять — только от Крота держись подальше.
Мертворожденный поднялся по грубым ступенькам к выходу и обернулся.
— Пара-другая боев с Йелмой тебе тоже не повредит.
Райф на прощание поднял вверх свой испорченный меч. Он прожил с Увечными девять дней, но не стал лучше понимать их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86