— Я рад, что вам понравилось, — самодовольно улыбнулся Эмдаль. — Но это не только моя заслуга. Идея с искуплением через тяжкий труд принадлежит в первую очередь Юдону. Удивляюсь, и как это вам самому не пришло в голову.
— Я смотрю на мир немного иначе, чем вы, священники, — ответил Альтал. — Я профессиональный преступник, так что я не слишком много раздумывал над всякими своими грехами. Яхага надо было убить, но мне никак не удавалось втолковать это Бхейду. Впрочем, я добился некоторого успеха, хорошенько стукнув его о стену.
— Интересный вариант, — заметил Эмдаль. — Бхейд страдал от чувства собственной вины. Нам же было необходимо, чтобы он занял определенный пост, и мне только оставалось назначить его на этот пост в качестве наказания. Он хотел быть наказанным, так что мы оба получили то, что хотели.
— Я тоже получил, что хотел.
— Что-то я не уловил.
— Чувство вины, которое испытывал Бхейд, разделяло его и Лейту, а она от этого начала впадать в совершенное расстройство.
— Ведьма? Вот уж не думал, что ее может что-то беспокоить. Она же сделана из стали.
— Вовсе нет, Эмдаль. Она очень хрупкая, и ей нужна любовь. Она выбрала меня своим отцом. Меня из всех людей.
— Не самый плохой выбор, — заметил Эмдаль. — Альтал, вы не просто делите с ними всю вину, вы любите каждого в вашей небольшой группе последователей. Будь у вас побольше опыта, вы бы стали неплохим священником — впрочем, вы и так священник, не так ли? Вы ведь экзарх церкви Двейи, верно?
— У нас все не так официально, Эмдаль. У Эмми гораздо более свободные взгляды, нежели у ее братьев. Пока мы любим ее, она совершенно счастлива. Она даже мурлычет.
— Мурлычет?
— Слишком долго объяснять, — сказал ему Альтал.
— Вероятно, это лучшее, что мы можем сделать за такой короткий срок, Бхейд, — сказал Эмдаль, когда они все вернулись в храм Магу несколько дней спустя. — Алейкон был не слишком этому рад, но в конце концов мы все согласились, что нашим религиозным орденам придется дать полную свободу ордену Серой Рясы. Ваш орден будет невелик. Узнав об обете бедности, большинство священников отступят, так что на первых порах у вас будет немного добровольных последователей.
— Зато будет много недобровольных, — сухо добавил Юдон.
— Нет, — непреклонно заявил Бхейд. — Джентльмены, не надо использовать орден Серой Рясы в качестве помойной кучи, куда вы будете сваливать всех неугодных.
— Подождите-ка, экзарх Бхейд, — сказал Алейкон. — Вашему ордену еще нет и недели. Вы должны беспрекословно подчиняться нам троим.
— Тогда не стоит и думать о нашей идее, — сказал Бхейд, и лицо его посуровело. — Если вы трое всего лишь пытаетесь бросить подачку простым людям, чтобы успокоить нынешние беспорядки, то я не стану в этом участвовать. Нечто подобное будет просто продолжением той ошибки, которая в первую очередь открыла двери Аргану, разве вы не понимаете?
— Тут он прав, — проворчал Эмдаль. Затем покачал головой и скривился. — По-моему, я упустил хорошего парня. Если бы я обратил на него должное внимание, я бы воспитал брата Бхейда своим преемником.
— Нет, если бы я заметил его первым, Эмдаль, — возразил Юдон.
* * *
— Альтал, Эмми хочет поговорить с тобой, — тихо сказал Элиар, когда все они вышли из богато обставленного кабинета экзарха Алейкона.
— Да? Неужели у меня опять неприятности?
— Она не сказала. Но не думаю. Почему бы нам не использовать дверь в твою комнату? Я покараулю снаружи.
— Хорошо.
Они прошли по храмовому коридору, где располагались комнаты, выделенные для них экзархом Алейконом, и Элиар открыл дверь комнаты, предназначенной для Альтала. Сразу за дверью оказалась знакомая лестница.
Когда Альтал поднялся по лестнице, Двейя уже ждала его в башне. Она протянула к нему руки, и они молча обнялись.
— Что-то случилось, Эм? — спросил он ее.
— Нет, все идет неплохо. Бхейд оказался даже лучше, чем я ожидала. Мне нужно тебе кое-что объяснить. Думаю, важно, чтобы ты знал, что на самом деле происходит.
— Я думал, это само собой разумеется, Эм.
— Не совсем, милый. Слова на Кинжале немного сложнее, чем это кажется на первый взгляд. Что тебе было сказано делать?
— Искать. Разве это не означало, что я должен был бродить по свету и найти остальных?
— Возможно, все несколько сложнее, любовь моя. Ты должен был также найти меня.
— Но ведь к тому времени я это уже сделал, разве нет?
— Не совсем. Ты нашел кошку Эмми, но когда ты увидел Кинжал впервые, ты еще не нашел меня.
— И до сих пор, наверное. К чему ты клонишь?
— Сейчас мы до этого дойдем, Альтал. Когда Элиар увидел слово “веди”, он подумал, что это означает, что он должен командовать армией, но это значило совсем другое. Андина прочла: “Повинуйся”, и благодаря этому она победила Гелту.
— Хорошо, пока что я тебя вполне понимаю. Лейта должна слушать, хотя и не ушами. Мы уже много раз использовали ее исключительные способности.
— Когда она встретится с Команом, все будет немного сложнее.
— Я, в общем-то, догадываюсь. Она знает, что ей предстоит сделать, и ей это совсем не нравится. После того как она приклеила ко мне это словечко “папочка”, она залила мне слезами всю рубашку. Так что же она должна сделать с Команом?
— Она будет слушать, Альтал, а когда она будет слушать, Коман больше слышать не сможет. Это очень тонкая процедура.
— Но страшная?
— Очень-очень страшная. Вот почему Лейта так отчаянно в тебе нуждается. Не обрывай ее, когда она называет тебя “папочкой”. Это ее крик о помощи. Успокой ее, как можешь.
— В том сновидении, которое ты всем нам внушила, что это, черт возьми, была за рубашка, которую она разорвала?
— Это был Коман, любовь моя.
— Она разорвет его на кусочки? Не слишком ли это жестоко?
— Это гораздо хуже, чем просто жестокость, любимый, — грустно сказала Двейя, — но это нужно сделать. Теперь перейдем к Бхейду. “Просвещать” — это, возможно, самое сложное из всех слов. В конечном счете Бхейду предстоит показать Аргана и его Красные Рясы такими, каковы они есть — служителями Дэвы.
— В сновидении я ничего такого не видел.
— Значит, ты плохо смотрел, Альтал. Что делала я?
— Ты смахнула всю пыль с алтаря на ладонь. Потом ты подбросила ее в воздух, и ветер, ворвавшийся через окно, унес ее прочь. — Он нахмурился. — Но каким-то странным образом этим окном был Бхейд. Вот это меня действительно смутило.
— Задача Бхейда в том, чтобы “просвещать”, Альтал, а через окна комната освещается. Окна пропускают свет, но в них также может влететь и ветер. Сновидение обратило Аргана в пыль, я подкинула эту пыль в воздух, ветер, влетевший через окно, которое мы зовем Бхейдом, унес эту пыль, которая когда-то была Арганом, прочь. Сновидение, которое я тебе подарила, следует рассматривать как метафору. — Она помолчала. — Это самое полезное слово. Метафорами можно объяснить все что угодно.
— А если отбросить метафоры, что на самом деле случится с Арганом?
— Его тело утратит свою целостность, и мелкие кусочки, которые когда-то были Арганом, разлетятся во все стороны. А потом в окно, которое мы знаем как Бхейда, влетит легкий ветерок. Крепкий порыв ветра очистит воздух и впустит истину. Это еще один вид “просвещения”, не так ли?
— Арган когда-нибудь сможет вернуться?
— Нет, не думаю.
— Значит, Бхейд снова убьет, верно? Он просто тренировался, когда убивал Яхага. Его настоящая задача — убить Аргана. А зачем все это хождение вокруг да около, Эм? Почему ты не сказала мне прямо, что хочешь, чтобы Бхейд убил Аргана?
Ее зеленые глаза сузились, и она зашипела на него.
Он от души рассмеялся.
— Ох, Эм, я так тебя люблю! — заявил он, подхватив ее на руки и нежно уткнувшись носом в ее шею.
Она вдруг хихикнула почти по-девчоночьи и попыталась отстраниться, прикрывая плечом свою шею.
— Пожалуйста, не надо, Альтал, — сказала она.
— Почему? — спросил он, невинно распахнув глаза.
— Щекотно, вот почему.
— Ты боишься щекотки, Эм?
— Мы обсудим это как-нибудь в другой раз.
Он посмотрел на нее с лукавой улыбкой.
— Едва ли я могу ждать, — сказал он смеясь.
ГЛАВА 40
Брат Бхейд чувствовал себя явно неуютно в роскошном кресле бывшего кабинета экзарха Алейкона.
— Мне действительно необходимо находиться в этой комнате? — немного жалобно спросил он примерно через неделю после того, как они поселились в Магу.
Альтал пожал плечами.
— Нет, если тебя это так смущает, Бхейд. А что тут не так?
— Этот кабинет слишком роскошный. Я пытаюсь набрать священников в орден, члены которого должны принять обет бедности. Этот кабинет не самое подходящее место для этого.
— Тогда выбери другую комнату. Как идут дела с набором?
— Вообще-то не очень хорошо, — признался Бхейд. — Большинство кандидатов по-прежнему считают, что принятие духовного сана открывает широкую дорогу к богатству и власти. Стоит мне рассказать о том, что их ждет, и они тут же теряют интерес. А те, что продолжают улыбаться и кивать, — это обычно переодетые священники Коричневой Рясы. Алейкон из кожи вон лезет, чтобы проникнуть в мой орден, но Лейта вычисляет его людей. Однако если мне удается заполучить трех достойных кандидатов, то день можно считать удачным.
— Мне кажется, Бхейд, тебе пора начать ездить по семинариям, — посоветовал Альтал. — Хватай семинаристов, пока они еще молоды и идеалистичны.
Дверь открылась, и в дверях появилась Лейта, не решаясь войти.
— Ты занят? — спросила она.
— Не очень, — ответил Бхейд. — Похоже, уже начали распространяться слухи о том, что если я говорю “бедность”, я именно это и имею в виду. Входи.
Лейта вошла и пересекла просторную комнату.
— Папочка, ты не мог бы как-нибудь блокировать подслушивающих? — шепнула она Альталу. — Алейкон спрятал за стенами этого кабинета нескольких своих людей. Они докладывают ему каждое слово.
— Этого следовало ожидать, полагаю, — заметил Альтал. — Он нахмурился, мысленно перебирая страницы Книги. — Это должно сработать, — пробормотал он.
— Может быть, спросить Двейю? — предложила Лейта.
— Посмотрим, смогу ли я сделать это самостоятельно, — ответил Альтал. Затем, взмахнув рукой, он произнес: — Кадх-леу.
— Кадх-леу? — недоверчиво прозвучал голос Двейи в его мозгу.
— Мне никак не даются отрицания, Эм, — признался он. — Обычно мне приходят в голову слова, когда я хочу велеть кому-то сделать что-то. А вот велеть чего-то не делать — это сложнее. Ну как, сработало?
— Ну… в общем да. Шпионы Алейкона по-прежнему могут тебя слышать, но теперь они не будут обращать никакого внимания на твои слова и на то, что говорят другие. Отныне они станут немного странноватыми.
— Все священники странноваты. Я не хотел тебя обидеть, Бхейд.
— И еще одно, — сказала ему Лейта. — Алейкону не слишком понравилось то, как в Доме Эмдаль и Юдон почти с ножом, приставленным к горлу, заставили его дать согласие, поэтому он спрятал многих из своих священников Коричневой Рясы среди простого народа Магу — разумеется, переодетыми. Он еще не предупредил принца Марвейна, что брат Бхейд принял на себя руководство в Перкуэйне — пока что. Но думаю, это произойдет очень скоро. Полагаю, Марвейн не самый мудрый из людей, и Алейкон сделал карьеру, манипулируя им. По-видимому, он нисколько не сомневается, что сможет убедить Марвейна, чтобы тот притворился, будто он принимает орден Серой Рясы, но как только Бхейд уничтожит Аргана и подавит крестьянское восстание, Алейкон планирует заставить Марвейна вновь вернуться в Магу, занять свое прежнее положение, истребить членов ордена Серой Рясы — всех до последнего — и вновь передать Перкуэйн в руки Коричневой Рясы.
— Они хотят, чтобы я для них таскал каштаны из огня, а потом вернутся и избавятся от меня, так? — холодно произнес Бхейд.
— Может, нам самим первыми избавиться от них? — предложил Альтал.
— Мне бы не хотелось устраивать резню, Альтал.
— Я вовсе не это имел в виду, брат Бхейд, — сказал Альтал с недоброй улыбкой. — Может быть, экзарху Алейкону и принцу Марвейну пора совершить небольшую прогулку?
— Да? — сказал Бхейд. — И куда же ты собираешься их отправить?
— Куда-нибудь подальше, чем просто через границу в Западную Треборею. Мне кажется, для нас было бы предпочтительнее, если бы они оказались так далеко, чтобы на пути обратно в Магу успели бы состариться. Давайте соберем остальных деток и вернемся домой. Эмми может использовать окна, чтобы помочь нам найти новое место жительства для Алейкона и Марвейна — может, на обратной стороне Луны.
— Почему бы просто не убить их? — спросил Гер, когда они вернулись в Дом. — Это ведь самый легкий способ избавиться от злых людей, чтобы они не путались под ногами, правда?
— Ты снова беседовал с мальчиком, Альтал? — с упреком спросила Двейя.
— В последнее время нет, Эм, — ответил Альтал. — У Гера могут возникать идеи и без моей помощи. Лично я хочу всего лишь поместить этих двоих так далеко, чтобы они могли вернуться только лет через пятьдесят — шестьдесят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115