— Расслабьтесь, — сказала она. — Книга моего брата прогонит прочь все воспоминания о ваших кошмарах.
— Неужели это… — с трепетом в голосе начал было Юдон.
— Да, это Книга Дейвоса, — сказал ему Альтал. — Она довольно интересная, если вдуматься в ее содержание. Но поначалу скучновато. Братец Двейи не сразу подходит к сути.
— Ну не надо, — упрекнула его Двейя.
— Прости, — извинился Альтал.
На лице экзарха Алейкона вдруг отразилось удивление.
— Теперь, должно быть, хватит, — бесстрастно отметила Двейя. — Не стоит слишком торопиться. Вам, джентльмены, нужно обсудить практические вопросы, а религиозный экстаз не самое подходящее состояние для этого.
— А мне можно… — умоляюще попросил Юдон, протягивая руку к Книге, с неутолимой жаждой в глазах.
— Дай им потрогать ее, Эм, — попросил Альтал. — Если не дашь, они будут думать об этом все время, а нам нужно работать.
Двейя сурово взглянула на экзархов.
— Если вы действительно считаете, что вам необходимо дотронуться до Книги, что ж, дотроньтесь, — сказала она им, — но не заглядывайте.
При этих словах Альтал расхохотался.
— Что тут такого смешного? — спросила Двейя.
— Ничего, Эм, — ответил он с притворным недоумением. — Просто смешинка попала, вот и все.
Экзарх Эмдаль сидел за мраморным столом в башне Дома, и его лицо, изрезанное глубокими морщинами, было задумчиво.
— О том, чтобы Церковь отступила от своих изначальных целей, не может быть и речи, джентльмены, — печально заявил он Алейкону и Юдону. — Мы стремились произвести впечатление на богатых и власть предержащих, подражая им, и в конечном счете стали еще более высокомерными и преисполненными гордыни, чем они сами. Мы совершенно потеряли связь с простыми людьми, и это открыло путь врагам.
— Взгляни в лицо реальности, Эмдаль, — оборвал его пухлолицый Алейкон. — Церкви приходится существовать в реальном мире, каким бы несовершенным он ни был. Без поддержки со стороны аристократии мы просто не смогли бы исполнять свой долг.
— Но так ли уж мы в этом преуспели, Алейкон? — спросил его Эмдаль. — С моей точки зрения, все проходит мимо наших ушей.
— Мне кажется, мы немного уклоняемся от темы, — заметил Альтал. — Когда ваш дом объят пламенем, у вас нет времени на споры о том, какое ведро лучше взять, чтобы залить огонь водой. Почему бы нам не взглянуть на лица тех людей, что поджигают дом? Наверное, нам не помешает с ними познакомиться.
— Не думаю, что у нас есть на это время, Альтал, — возразил Юдон.
— Здесь, в Доме Эмми, время не имеет значения, — сказал ему Гер, — и расстояние тоже, впрочем, насколько я понимаю, это естественно, поскольку время и пространство — одно и то же. Все в мире находится в постоянном движении, потому что наш мир — это часть неба, а небо все время движется. Когда мы говорим о милях, на самом деле мы говорим о часах — о том, сколько времени требуется, чтобы добраться отсюда туда. Мне кажется, именно поэтому никто не может видеть Дом Эмми, поскольку, несмотря на то что Дом все время находится здесь, Эмми может сделать так, чтобы он одновременно был еще где-то.
— У этого мальчика все в порядке с головой, Альтал? — спросил Эмдаль.
— Просто он думает быстрее, чем кто-либо, экзарх Эмдаль. — ответил Альтал, — и он воспринимает идеи гораздо быстрее, чем все мы. Если вы немного побеседуете с ним, думаю, у вас глаза вылезут на лоб, когда вы будете уходить отсюда.
— Или все мозги встанут с ног на голову, — добавил Халор. — Мне кажется, Гер даже живет не в том же самом мире, что и мы. Его разум так быстр, что никто, кроме Двейи, не может за ним угнаться.
Три экзарха задумчиво посмотрели на мальчика.
— И не думайте, — твердо сказала им Двейя. — Не стройте иллюзий, джентльмены. Этот мальчик мой, и я его никому не отдам. Расскажи им про окна, Гер.
— Хорошо, Эмми. — Гер серьезно посмотрел на всех троих. — Поскольку Дом находится сразу везде, из окон можно видеть любое место, какое пожелает Эмми, поэтому мы можем узнать, что сейчас делают злые люди и что они собираются делать. В этих окнах самое замечательное то, что мы можем видеть и слышать злых людей, а они при этом даже не подозревают, что мы совсем рядом, — если только мы действительно не появляемся. — Гер нахмурился. — Это ужасно трудно объяснить, — сказал он. — Я знаю, что происходит, но не знаю, какими словами это объяснить остальным. Если Дом находится “везде”, разве это не означает, что он как бы нигде? Я хочу сказать, не то чтобы его действительно нигде не было, он только как бы нигде. Во всяком случае, в достаточной степени нигде, чтобы злые люди не могли нас видеть, когда мы на них смотрим.
— Мне кажется, слово, которое ты ищешь, — “вездесущность”, мальчик, — предположил Эмдаль. — Это обычный атрибут Бога. Если Бог везде, то человеку от него не спрятаться.
— Вы здорово мне помогли, мистер священник, — с благодарностью сказал Гер. — Мне казалось, я единственный, кому в голову приходят подобные мысли, а это очень одинокое чувство.
— По-моему, тебе лучше привыкать к этому, мальчик, — сказал ему Эмдаль. — По-видимому, ты способен инстинктивно воспринимать идеи, к которым другие люди могут лишь едва прикоснуться после того, как пытались постичь их всю жизнь. — Эмдаль с сожалением вздохнул. — Какого теолога мы могли бы из него сделать, если бы он сначала попал к нам в руки.
— Ему и без вас неплохо, Эмдаль, — сказала Двейя. — Не пытайтесь на него воздействовать.
— Мысль, никем не направляемая, может быть весьма опасной, — заявил Эмдаль.
— То же самое считают оба мои брата, — сказала она. — Геру повезло, что это я нашла его.
— Они действительно твои братья, Двейя? — спросил Эмдаль, почему-то понизив голос.
— Все немного сложнее, но слово “брат” неплохо подходит. А теперь, может быть, подойдем к окну и посмотрим, что там затевают “злые люди”?
Свет за окном затуманился, и стало темнее.
— Что происходит? — с тревогой в голосе спросил Юдон.
— Окно передвигается, ваше преосвященство, — объяснил Бхейд. — Оно перемещается из одного места в другое — и насколько я могу судить, из одного времени в другое тоже, учитывая изменение освещенности. — Он взглянул на Двейю. — Что именно мы видим, Божественная? — спросил он ее.
— Это город Лейда в южной части Центрального Перкуэйна, — ответила она, — а мы видим вчерашний вечер.
— Это Коман пробирается там по аллее, да, Эм? — спросил Альтал, вглядываясь в сумерки.
— Да, похоже на то, — отозвалась она. — Я искала Аргана, но у Дома есть свой собственный разум. Иногда Дейвос бывает ленив, и тогда для простоты Дом действует по своему усмотрению.
— Это идея для тебя, брат Бхейд, — хитро сказала Лейта. — Представь себе на минутку ленивое божество.
— Пожалуйста, Лейта, не надо, — взмолился Бхейд. — У меня и так голова кругом, и не влезай пока ко мне в голову. Тебе не следует знать, что там творится.
Экзарх Эмдаль в задумчивости взглянул на Бхейда и Лейту, но ничего не сказал.
В конце сумеречной, неухоженной аллеи Коман открыл какую-то полуразбитую дверь и вошел в какой-то дом.
Свет снова затуманился, и окно последовало за мозговой пиявкой Генда в убогую комнатенку, где его поджидал Арган.
— Нашел что-нибудь стоящее? — спросил Арган.
Белобородый Коман сел.
— Местный правитель называет себя герцогом, — ответил он. — Его зовут Арекад, и он так же глуп, как и остальные.
— А чего ты ожидал, старина? — отозвался светловолосый священник в алой рясе. — А как насчет здешнего скопаса?
— Это типичный церковник ордена Коричневой Рясы. Подлизывается к герцогу и вымогает у простолюдинов каждый пенни. Этот горшочек уже закипает, Арган. Одна хорошая проповедь, и он забурлит как следует.
По лицу Аргана скользнула слабая улыбка.
— Тебе не обязательно передавать это Генду, старина, но я никогда особенно не верил в открытые боевые действия. Всегда легче действовать изнутри. Пехалю и Гелте следовало оставаться в том же дремучем прошлом, откуда они родом. Если бы Генд прислушивался в первую очередь ко мне, Векти и Треборея были бы уже у нас в кармане, а остальные земли гостеприимно распахивали бы перед нами ворота.
— Возможно, но для нас с тобой, Арган, это не так уж важно. Это Генду приходится объясняться с Хозяином. Мне кажется, что скоро Хозяин потеряет терпение. Не вечно же нам подбирать объедки. Военные кампании в Векти и Треборее были пустой тратой времени, и это вина Генда, а не наша.
— Полностью с тобой согласен, старина, — сказал Арган. — Нам нужны людские души и разум, а не их тела, и ключ к ним находится в храме Двейи в Магу. Если мы с тобой преподнесем этот храм Хозяину в качестве подарка, он сразу же отправит нашего “славного полководца” в отставку.
— О, да мы, оказывается, честолюбивы? — заметил Коман.
— Я несравненно лучше подхожу для этой работы, чем Генд, старина. Ты знаешь это не хуже меня. Когда мы с этим разделаемся, я буду сидеть по правую руку от Дэвы в Нагараше, а ты — по левую, и весь мир покорится нам.
— Красивая картинка, Арган, но тебе еще нужно обставить Генда, а это не так-то просто.
— Альтал обставил его без особого труда.
— Ты ловок, Арган, но не настолько.
— Время покажет, старина. Так ты со мной?
— Во всем. Но если Генд узнает, что мы замышляем, ты сам по себе.
— Иначе и быть не может, старина. Пойдем к Генду, доложим о своих успехах. Однако я бы не стал представлять все в розовом цвете, надеюсь, ты понимаешь мой намек.
Альтал поворочался в своей постели и несколько раз взбил подушку. Потом, ворча про себя, он успокоился и медленно погрузился в сон.
В огромном храме в Магу, казалось, было безлюдно, но вдруг в него вошли две служанки с метлами, швабрами и тряпками. На них были передники, а волосы их были спрятаны под платки. И когда они вошли, Кинжал исполнил им серенаду. Одной из вошедших была бледная, светловолосая Лейта, а другой — безупречно прекрасная Двейя. И бледная Лейта со слезами села на каменный пол храма и взяла в руки платье тончайшего шитья. Рыдая, она оторвала от платья один рукав и бросила его в безмолвный воздух, и заплакал Кинжал, когда рукав тот исчез в воздухе. И лик Двейи был печален.
С плачем оторвала Лейта второй рукав от платья тончайшего шитья, и снова бросила она оторванный рукав в воздух, и снова заплакал Кинжал, и исчез рукав.
И обливаясь слезами, разорвала Лейта то платье тончайшего шитья на мелкие кусочки и бросила их вслед за исчезнувшими рукавами. И когда сделала она это, не стало больше платья тончайшего шитья, и бледная Лейта бросилась на пол перед алтарем и зарыдала безутешно, как дитя.
Но безупречно прекрасная Двейя не стала ее успокаивать, а подошла к алтарю. Она остановилась у алтаря и своей прекрасной рукой стала тщательно вытирать его.
И затем она подбросила то, что стерла с алтаря, в воздух, и было это словно пыль.
И тогда она сделала так, что окно, которое люди называли Бхейдом, распахнулось. И сильный ветер ворвался через это окно. И запел Кинжал, и пыли не стало больше.
И посмотрела Богиня вокруг с великим удовлетворением.
— А теперь, — молвила она, — мой храм снова безупречен и очищен от скверны.
ГЛАВА 39
— Хорошо ли вам спалось, джентльмены? — хитро спросил Альтал у экзархов на следующее утро, когда они собрались в столовой.
— Вообще-то неплохо, — ответил седоволосый Юдон, — если не считать того, что я видел очень странный сон. Почему-то я никак не могу выбросить его из головы.
— Дайте-ка, угадаю. Две девушки-служанки приводили в порядок храм. Одна из них разрывала рубашку, а другая смахивала пыль с алтаря. Примерно так?
— Откуда вы это узнали? — изумленно спросил Юдон.
— Не только вы видели сон этой ночью. Такое уже бывало раньше, но на этот раз сон был, вероятно, подарком Двейи. У нас и до этого бывали такие странные сновидения, но их наводил на нас Дэва. Лучше бы вам никогда не видеть тех снов.
— Вы должны знать все, что касается сновидений, Юдон, — прохрипел экзарх Эмдаль. — Вы, священники Белой Рясы, делаете больше денег на толковании снов, нежели на составлении гороскопов. А что это за странный звук, который был в том сне, Альтал?
— Пение Кинжала, Эмдаль. В сновидениях Дэвы звук был совершенно другой. Большинство снов ничего не значат, но если они начинают тебе напевать, то пора обратить на них внимание. Сновидения, как правило, являются альтернативой реальности. Те, с которыми мы сталкивались раньше, были попытками Генда изменить некоторые события в прошлом, чтобы трансформировать будущее. Иногда сны бывают весьма явными, но тот, что мы видели прошлой ночью, был, похоже, одним из самых сложных. Эмми, конечно, мыслит гораздо тоньше, чем ее братья. Если я правильно прочел сновидение прошлой ночи, это связано с очищением храма Двейи в Магу.
— Но это наш храм! — возразил экзарх Алейкон.
— Может быть, пока. Но несколько тысяч лет назад это был храм Двейи. Если ей заблагорассудится взять его себе обратно, вы окажетесь на улице. Во всяком случае, вчера мы говорили о метафорах, и это, видимо, лучший способ объяснить ночное сновидение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115