До нее они принадлежали ее отцу; туда он отправил меня как раба.
Я подавил тут же возникшую дрожь. До сих пор по ночам мне снились кошмары.
– Ладно, а какое отношение это имеет к нам? Может мы с Дел не поедем в Джулу.
– Не имеет значения, – объявил Рашад. – Она пойдет за вами.
Дел взглянула на меня, изучая выражение моего лица.
– Значит она все знает? Или просто удобно обвинять так называемых убийц джихади в каждой капле крови, пролитой с этого дня и далее?
Рашад легко пожал плечами.
– Конечно удобно, но Сабра прекрасно осведомлена, кто убил ее отца. Я говорил тебе это и раньше: ходили слухи о крупном танцоре меча с Юга со шрамами на лице и великолепной Северной баске, которая жила в его гареме.
– Я к нему не напрашивалась, – бросила Дел. – А что касается смерти, он ее заслужил.
– Не сомневаюсь, – кивнул Рашад, – но его дочь с этим не согласна. Она назначила награду за ваши головы.
– Да? – заинтересовался я. – И сколько мы стоим?
Рашад посмотрел на меня мрачно.
– Достаточно, чтобы купились танцоры мечей.
Я вздохнул.
– Это не все?
Рашад кивнул.
– Вчера, поздно ночью, когда вы уже уехали, я выпивал с Аббу Бенсиром.
Я пожал плечами.
– Ну и что?
– То, что, по его словам, за ним послала Сабра.
Дел нахмурилась.
– Но он же не… – она посмотрела на меня. – Ведь нет? Он твой друг. Как Рашад.
– Не как Рашад, – поправил я. – И не совсем друг. Аббу и я были – и остаемся – соперниками, – я с деланным равнодушием пожал плечами, – так что ему все равно. Если он нанимается, он подчиняется деньгам. И договору.
– Разве он не произносил клятв чести кодексу танца? – возмущенно спросила Дел.
– Южные клятвы круга не имеют никакого отношения к убийству конкретных людей, – объяснил я. – Мы свободны наниматься к кому захотим… даже если при этом придется танцевать до смерти с человеком, который очень близок, – я обменялся взглядами с Рашадом. – Ты во всем этом уверен?
Он кивнул.
– Об этом говорил весь Искандар, и Харкихал, когда я задержался в нем, чтобы наполнить фляги водой… называли твое имя и Дел, хотя о ней чаще говорили как о Северной баске, – он скривился. – И упоминали другие, менее лестные подробности.
– Это не имеет значения, – Дел наморщила лоб. – Если она наняла Аббу Бенсира – и других танцоров мечей – ситуация меняется.
– Немного, – согласился я. – По нашим следам идут племена, чтобы расправиться с нами за убийство джихади, и толпа танцоров мечей – может даже Аббу Бенсир – чтобы захватить нас за награду танзира. Если, конечно, Аббу действительно согласился; точно мы этого не знаем.
– Если это так, он очень опасен, – жестко сказала Дел. – Он мастер. Я танцевала против него, помнишь?
– Я тоже, – вздохнул я. – Очень давно.
Рашад, улыбаясь, коснулся своего горла.
– Он из этого не делает тайны. Другой бы стыдился, но не Аббу Бенсир. Изуродованное горло для него лишний боевой шрам, заработанный в круге в танце с достойным противником.
Я прошипел другое проклятье.
– Мне было семнадцать, – пробормотал я. – Это он добавлять не забывает?
Рашад засмеялся.
– Забывает. Людям хватает только твоего имени. И пусть другие думают что хотят.
Дел вытащила несколько вещей из своих седельных сумок, кинула их к моим и оседлала чалого. К Рашаду она подвела мерина медленно и неохотно.
– Что ты с ним сделаешь?
– Несколько дней проведу его на восток, чтобы оторваться от них, потом поверну к Границе. Хорошая лошадь моей матери пригодится.
Дел кивнула.
– Он такой, – она хлопнула гнедого по крупу. – Пусть солнце озарит его голову.
Рашад показал большие зубы.
– Мало шансов, что не озарит, – он развернул гнедого и, подтаскивая к себе чалого, посмотрел на меня. – Может это собьет их на какое-то время. Племена слишком увлечены погоней, чтобы как следует обдумывать свои поступки, а значит они совершат ошибку. К тому же, знаешь, вряд ли очень много танцоров мечей согласятся охотиться за тобой, ты ведь один из них – а она в конце концов женщина. Скорее на это купятся новички, горящие желанием прославиться. Конечно поймать Песчаного Тигра это подвиг и они могут безрассудно кинуться за вами, – он пожевал усы. – Но если нанят Аббу… – Рашад пожал плечами. – Ты знаешь Аббу. Он не глуп.
– Это все меняет, – согласился я и серьезно добавил. – Я в долгу перед тобой, Рашад.
Он пожал плечами.
– Сквитаемся, – и поскакал галопом, ведя в поводу Северного мерина.
Я резко развернулся.
– Давай собираться.
– Сейчас? – удивилась Дел.
– Сделаем как и он: поедем сейчас и выиграем расстояние. Будем надеяться, это даст нам преимущество в дополнение к следам одной лошади, – я наклонился, чтобы поднять мой меч. – Это была хорошая идея. Мне бы следовало самому… аиды!
– Что еще? – быстро спросила Дел.
Я посмотрел вниз на упавший меч. Я всего лишь протянул руку, сложил пальцы на рукояти, поднял – и эта штука выскользнула. Освободившись, она упала и теперь лежала на моей правой ноге.
Я Южанин. Я ношу сандалии, а это не лучшая защита от падающего меча – особенно если вам даже в голову не приходит, что меч может упасть. И тем более если вы танцор меча и знаете, как держать меч.
Я был танцором меча. Я знал. Я никогда не ронял мечи. Эта штука сама освободилась.
– Аиды, – пробормотал я очень тихо.
Потекла кровь.
– Тигр! – Дел стояла рядом со мной, глядя на происходящее в растерянности. – Тигр… – она потянулась к мечу, но отдернула руку. – Я ведь не могу коснуться его. Я знаю его имя, но в нем по-прежнему Чоса Деи.
– А я и не ждал, что ты его поднимешь, – пробормотал я, осторожно вытаскивая ногу из-под клинка. Оружие я оставил на земле.
– У тебя идет кровь… вот, – она опустилась на колени и начала развязывать ремешки сандалии. – Я начинаю думать, что ты становишься небрежным… Сначала ты порезал руку, теперь это…
Я отдернул ногу.
– Оставь. Не надо этого делать, – я поставил ногу на каменную стену и продолжил распутывать кожаные завязки. – Собирай вещи и оседлай жеребца… Я сейчас.
Она отвернулась, пошла к лошади, подбирая вещи и сумы, и больше ничего не сказала о небрежности, с издевкой или тревогой. А я снял сандалию, которая уже ни на что не годилась: меч, падая, разрезал кожаные ремешки прежде чем вонзиться в плоть.
Кромкой бурнуса я остановил кровь. Порез был не очень глубоким и кровь остановилась довольно быстро. Несколько дней и все пройдет бесследно
– хотя сандалия требовала починки. Но на это времени у нас не было. Оставалось только ехать босиком.
Я снял вторую сандалию и прошел по бугоркам песка и паутине травы к жеребцу. Сандалии я убрал в одну из сумок, потом повернулся, чтобы посмотреть на мой меч. Он спокойно лежал в грязи; четыре фута смертоносной яватмы.
Дел, напоследок осматривавшая оазис, покосилась на меня.
– Собираешься оставить его здесь?
– С удовольствием, – ответил я, – если бы мог. Но ты убедила меня, что это было бы не самым мудрым решением. Смотри, что он делает со мной, а если он попадет к кому-то другому… – я покачал головой. – Я слишком хорошо помню, что Чоса Деи в этом мече сделал с Набиром. Как он переделал ноги Набира, – я дернулся и стряхнул внезапный холодок. – Представь, что оно… он может сделать, если овладеет слабым человеком.
– Ты говоришь Чоса?.. – Дел задумалась, разглядывая меч. – Кончик все еще черный.
– И я начинаю думать, что он таким и останется, пока мы не освободим меч. И ты не хуже меня понимаешь, что это значит.
– Шака Обре, – выдохнула она.
– Шака Обре, – эхом отозвался я, – а с ним сила, которая сможет уничтожить Чоса Деи пока он не уничтожил меня.
5
Около часа мы ехали на Юг. По прямой линии, которая должна была привести нас точно в сердце Пенджи. Сам я пока не собирался входить в Пенджу, но кровожадный зверь капризен; благодаря частым песчаным бурям, которые на Юге называют самумы, Пенджа редко бывает там, где ее ожидаешь увидеть. Вездесущий ветер помогает ей двигаться. Все на ее пути, включая такую обыденность как границы – или город, или целый домейн танзира – поглощается песком. И поэтому иногда, как бы вы не старались избежать ее, Пенджа оказывается на вашем пути.
Я решил остановиться когда понял, что если мы проедем еще немного, скорее всего потеряемся. Потеряться на юге довольно легко, особенно если вы настолько глупы, что напрашиваетесь на это сами, путешествуя безлунной ночью, когда видны только звезды. По звездам легче выбирать общее направление, но они почти не освещают путь.
Так что мы остановились. Дел спросила почему, я объяснил. Отчасти вспыльчиво, должен признать; настроение у меня было не лучшее, а когда я недоволен жизнью, я могу и нагрубить. Прямота в таких случаях не доставляет удовольствия. Хотя бывает со мной такое не часто; я по природе в общем-то личность терпеливая и уравновешенная.
– Ну хватит, – прорычал я. – Слезай, баска. Ты ему все почки отсидела. Весишь ты солидно.
Дел, сидевшая позади меня, напряглась, но сразу сделала то, что ей сказали: отодвинулась назад по крупу и соскользнула по хвосту.
– Ну? – спросила она через минуту. – Ты тяжелее меня. Ты слезать не собираешься?
Занятый распутыванием ремней моей перевязи от ремней фляги, прикрепленных перед моим коленом – я не дурак, я не стал одевать перевязь за спину, чтобы лишить меч возможности добраться до моей шеи – я ответил не сразу. Жеребец, в свою очередь, шумно фыркнул. Потом он встряхнулся. От души. С головы до хвоста.
– Ну аиды…
Встряхиваясь, лошадь не задумывается о всаднике. Она просто трясется как большая мокрая собака, только более энергично.
Вода во флягах заплескалась. Украшения уздечки зазвенели. В сумках что-то задребезжало. А у меня все суставы запротестовали. Их поддержали и внутренности.
– Пустоголовый, вислоухий козел… – я болезненно спрыгнул, потащив за собой перевязь и меч, и застыл, чтобы проверить, не отвалилась ли у меня голова. Только мне стало немного лучше…
– Ну? – спросила Дел.
– Ну что?
– Что будем делать?
– А сама не догадаешься?
Она всерьез задумалась.
– Остановимся?
– Молодец, догадалась! – искренне восхитился я и сделал шаг в темноту.
Дел поймала жеребца прежде чем он успел пойти за мной.
– Ты куда?
Неужели ей все нужно знать?
– У меня важное дело.
– Тебе снова плохо?
– Нет.
– Тогда что… а-а, извини.
– Не угадала, – пробормотал я. – В первую очередь главное.
Или пустяки на конец, в зависимости от того, кто вы и что собираетесь делать.
С мечом.
Моим мечом.
Чье настоящее имя было Самиэль: горячий, пустынный ветер, скрывающий силу бури.
Чья суть была извращена, и сделано это было человеком, известным как Чоса Деи, волшебником из легенды, обладавшим даром собирать могущественную магию. Должным образом собранная, она переделывалась и изменялась, чтобы служить ему.
За свою жизнь Чоса Деи много что переделал, даже большую часть Юга. Он переделывал людей.
И теперь ему нужен был я.
Я выскользнул из бурнуса, оставшись только в набедренной повязке и с ожерельем из когтей песчаного тигра. На мне не было даже сандалий; песок проходил между пальцами. Я долго стоял там, в пустынной темноте, сжимая перевязь. От одной простой мысли вытащить клинок из покрытых рунами ножен и вызвать его к жизни возникало покалывание в костях. Что-то похожее всегда происходило со мной, если рядом появлялась магия; она пробиралась даже в самые мелкие косточки и устраивалась надолго. От нее ныли зубы. Боль от магии была хуже похмелья.
Я чувствовал только бессилие. Мой голос был наполнен им.
– Проклятый богами, порожденный аидами меч… почему никто из этих Северян не мог одолжить мне клинок, а не заставлять меня взять – и самому создать – эту трижды проклятую штуку под названием яватма?
Пот сбегал по коже, по шрамам на ребрах. Я уже говорил, что слишком давно не мылся и ноздри тут же забил запах пота. Запах страха. И ядовитая вонь магии, которая застревала даже в зубах.
Я вырвал Самиэля из ножен. В свете звезд сталь сияла приглушенно. Вспышка, сияние, отблеск. И чернота Чоса Деи, забравшегося уже на треть клинка.
Я наклонился, сплюнул, пожалел, что некогда выпить вина, акиви, воды. Чего-то, что могло перебить привкус во рту, успокоить желудок, ослабить зуд, наполнивший мои кости.
Тело сотрясла короткая дрожь. Все волоски на руках и бедрах поднялись, затылок покалывало.
– Я знаю, что ты там… – напряженно прошептал я, – …знаю, что ты там, Чоса Деи. И ты знаешь, что я здесь.
Капля пота залила один глаз. Я торопливо стер соленую влагу предплечьем, провел запястьем по ноющему лбу и плотно сжал челюсти, собираясь в ожидании танца.
Я вспомнил, что сделал когда-то в глубинах глотки Дракона. Как я, доведенный до края сил, воли и нужды, умудрился победить Чоса Деи в стенах его тюрьмы, скрытой в Горе Дракона. Я призвал все мои силы и изгнал из себя веру во все, кроме магии; я забыл о силе плоти, и ждал помощи только от богов и волшебства. Мне пришлось расстаться с привычным скептицизмом и принять Северную магию, скрытую глубоко внутри стали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51