Но время от времени находит и на лучших из нас.
Чаще всего такое состояние утром было последствием ночи, проведенной за акиви (или в постели с несколькими красотками, но это уже в прошлом. Такие забавы не для стариков). На этот раз все дело было в больном колене, которое совершенно не желало, чтобы его беспокоили и постоянно напоминало мне об этом, отчего я всю ночь проворочался.
Дел принадлежит к тому отвратительному типу людей, которые просыпаются относительно легко и не испытывают сожаления по поводу того, что солнце поднялось из-за горизонта. Она спокойно лежала и смотрела как я распутывал одеяло, ворча себе под нос, и потом так же молча наблюдала за моими попытками приподняться. Сидеть было довольно легко. Стоять сложнее. С ходьбой были одни проблемы.
Я проковылял в сторону, сделал свои дела, прихромал обратно. Мышцы ныли, царапины от песка щипало, я очень давно не мылся, щеки и подбородок заросли. Колено болело как в аидах. И не только колено: моей гордости тоже досталось.
– Ты разговаривал, – сообщила Дел, аккуратно раскрывая одеяло.
Вот это замечание было совсем не к месту. Но раз уж она заговорила…
– Разговаривал?
– Этой ночью. Во сне, – встав на колени, она попыталась оживить угли костра. – Я уже хотела разбудить тебя, но… я была… ну…
– Испугана? – процедил я сквозь стиснутые зубы. – Ты думала, что я вытащу меч из ножен и наброшусь на тебя с ним в середине ночи?
Дел не ответила.
И от этого стало совсем больно: похоже мой вопрос был намного ближе к истине, чем я подозревал.
Я вспылил и рявкнул:
– Аиды, баска, давай разберемся с этим раз и навсегда. Если ты так меня боишься…
– За тебя, – тихо поправила она.
– За меня? Почему за меня?
Она наклонилась, раздула угли и посмотрела на меня через пепел и дым.
– Я боюсь того, что он сделает с тобой. Каким ты станешь, после того, как он тебя переделает.
Да, тут было с чем разобраться.
– Ну… Я не думаю, что тебе придется это выяснить. Я становлюсь довольно упрямым, когда дело касается волшебников, мечтающих превратить меня во что-то вроде тех гончих, служивших Чоса, – я не сдержался и скривился от отвращения. – Аиды, так умереть… – я не закончил, потому что не мог больше говорить на эту тему. Неуклюже присаживаясь около костра, я поинтересовался: – Так о чем я разговаривал во сне?
– Об образце, – ответила Дел, бросая мне флягу. – О линиях, узорах и образце.
Я уставился на нее.
– ОБ ЭТОМ я говорил?
– И об этом тоже. Я не все поняла. Ты говорил о рисунках на песке, – она показала. – Вот, видишь?
Я посмотрел. Около моего одеяла, там, где должна была лежать рука, появился «узор» из четырех прямых линий, слегка изгибавшихся внизу.
Я нахмурился.
– Я сделал это?
Она кивнула, сосредоточенно копаясь в седельных сумках.
– Ты прошептал что-то об образце и линиях. Потом ты приподнял руку и провел пальцами по земле. И получилось вот это, – она коснулась своей щеки. – Почти как у тебя.
«У тебя» означало мою собственную щеку, скрытую щетиной. Четыре линии наискосок, ровно проведенные к подбородку. На этом месте я наконец-то заставил песчаного тигра оторвать когти от моего лица.
Линии на земле действительно были очень похожи на мои шрамы от когтей. Наверное их можно было назвать «образцом».
Ухмыльнулся я скорее по привычке.
– Кто знает? Я даже не помню, что мне снилось, – я сделал глоток и закрыл флягу. – Ладно, давай собираться и поедем в Кууми. Это торговое поселение на краю Пенджи – вернее оно обычно на краю. Пенджа переменчива.
Дел рассеяно кивнула, приглядываясь к горизонту. Она прищурилась, потом нахмурилась. Выражение ее лица мне совсем не понравилось.
Я насторожился.
– Что случилось?
– Похоже пыль. Солнце еще не поднялось, не видно… Нет, точно пыль,
– Дел встала, отбросила сумку и, быстро наклонившись, выпустила из покрытых рунами ножен жемчужно-розовый клинок. – Если это борджуни…
– …мы сможем пригласить и их позавтракать, – закончил я. – Я сейчас не в лучшей форме и мне тяжеловато даже стоять… – но я все равно попытался, заставил себя приподняться и вынул меч из ножен.
Жалея, что не могу доверять ему.
Жалея, что не могу доверять себе.
Он оказался не борджуни. Танцор меча. Молодой Южанин, с явным недостатком физической силы и излишком надменности. Он восседал на своей лошади и рассматривал меня, подняв властный, по-пустынному острый нос.
Над выгоревшей, желтоватой тканью бурнуса за левым плечом поднималась рукоять меча, отдыхавшего в Южной перевязи.
– Песчаный Тигр? – спросил он.
Не так легко вложить разумную долю презрения в одно слово – в одно имя в данном случае – не переусердствовав, когда тебе восемнадцать или девятнадцать, но он сумел. Такая тонкость в интонации требует долгой практики и я задумался, занимался ли он танцем с таким же рвением как отработкой произношения этой фразы. Презрение в его голосе заставляло вспомнить еще об одном известном качестве человеческой натуры – а конкретно о глупости: неужели он думал, что я начну дрожать так, что вывалюсь их сандалий только из-за того, что он знал мое имя?
– Если я скажу нет, – мягко начал я, – заставит это тебя оставить нас в покое и уехать в Пенджу? С почти пустыми флягами?
Темные глаза сверкнули. Его лошадь начала нервно пританцовывать. Он успокоил ее, резковато дернув повод.
– Мои фляги почти пусты потому что я предпочел ехать быстрее чем остальные и мириться с трудностями, чтобы честь досталась мне.
«Честь» разумеется означала вызов меня на танец, но это был пустяк по сравнению с очень неприятным упоминанием об «остальных».
– Довольно глупый поступок, или ты не согласен? – вежливо спросил я.
– Как ты собираешься возвращаться без воды?
– Ты отдашь мне свои фляги, – его глаза сверкнули, когда он взглянул на Дел, потом снова повернулся ко мне. – Фляги… и твою женщину.
– И мою женщину, – повторил я. – Ну, не знаю, как ты это воспримешь… может сначала стоит спросить ее. Обычно она предпочитает, чтобы с ней советовались по таким вопросам… и я сомневаюсь, что у тебя что-нибудь получится. Дел предпочитает выбирать сама, когда ей нужен партнер для постели.
Дел лениво приподняла свой клинок. Сталь сверкнула в лучах зари.
Южанин опустил нос, разглядывая ее и не скрывая своего возмущения видом благородного меча в руках женщины, женщины, и тем более чужеземки; потом он снова посмотрел на меня.
– Меня зовут Незбет. Согласно кодексу чести Южных танцоров мечей я предлагаю тебе войти в круг, где мы сможем разрешить наш спор.
– А о чем спор? – спросил я. – Ты думаешь, что я убил джихади? – я улыбнулся и покачал головой. – Но я не убивал его. Я джихади. И я определенно не мертв, так что нет причины танцевать.
Ответ мальчишки меня не удивил.
– Я Незбет, танцор меча третьего ранга. Меня наняли привезти тебя в Искандар.
– Третьего? – я ухмыльнулся, наклонился в сторону, не сводя с него глаз, и демонстративно сплюнул. – У меня седьмой ранг, мальчик. Тебе об этом никто не говорил?
Изящные ноздри раздулись.
– Я знаю кто ты – и что ты совершил. Ты войдешь в круг?
Я окинул его оценивающим взглядом, откровенно провоцируя, подумал и лениво, выразительно пожал одним плечом.
– Силы не равны, – равнодушно сообщил я.
Его смуглое лицо залила краска.
– В круг могут войти танцоры разных рангов. Мне не обязательно иметь твой ранг, чтобы бросить тебе вызов – это правило есть в кодексе чести…
– Я знаю что такое кодекс чести и какие правила он в себя включает. Я изучил их еще до того, как ты родился, – я постарался небрежно отставить в сторону больную ногу, чтобы перенести вес на здоровую. – Я знаю многое, из того, что Незбету, по его молодости, еще предстоит выучить.
Незбет смутился и занервничал.
– Ну тогда, если ты знаешь правила, ты понимаешь, что если откажешься танцевать со мной после формального вызова, предложенного тебе – как то предусматривает кодекс – ты можешь быть изгнан из рядов танцоров.
– Любой человек может отказаться танцевать, – поправил я его. – Конечно каждый отказ не идет на пользу репутации и танцор может лишиться возможности зарабатывать себе на жизнь потому что люди не будут нанимать его, но все же отказаться он может.
– Это формальный вызов, – подчеркнул он и потом произнес одну из тех многословных скучных фраз, которые я с таким рвением заучивал когда был в его возрасте.
Я выругался коротко, искренне и недвусмысленно. Дел взглядом задала вопрос, поскольку фраза прозвучала на Южном диалекте, слышать который приходится очень редко. Человек с Севера, даже такой изрядно попутешествовавший – и изрядно обученный – как Дел, не мог знать его. В пустыне его называли просто – язык круга; настоящее его название было почти непроизносимо.
– Вызов Шодо, – перевел я только что услышанную фразу на разговорный
– немногословный и понятный – язык. – Кажется этот мальчик и я учились в одной школе, если можно так сказать… Мой шодо давно мертв, но остались его ученики, один из них, видимо обучал этого мальчишку, – я неискренне улыбнулся Незбету, продолжая говорить с Дел. – А это значит, что я должен танцевать с ним, иначе я лишусь своего положения. Тогда я стану таким же как борджуни, потому что никто уже не захочет нанять меня, – я посмотрел в глаза Дел. – Помнишь как там, на Севере, они объявили тебя клинком без имени и лишили чести и всех прав? Ну вот. Если я откажусь, со мной поступят примерно так же.
– Но… – начала она и растерянно замолчала.
– Но, – согласился я. И снова посмотрел на Южного мальчишку, который откровенно гордился собой. Был ли я когда-нибудь таким же нахальным?
Нет, не так. Был ли я уже настолько нахальным в его возрасте?
– Не могу принять, – сказал я, – формальный это вызов или нет. Вызов можно бросить человеку рангом выше или ниже, но обязательно такому же здоровому, как ты… – я снова усмехнулся; этот прием часто срабатывает, – …а у меня очень болит колено, видишь? – я показал на повязку. – Я бы с удовольствием вырезал тебе кишки этим мечом, Незбет, но пока ничего не получится. Отказ по причине ранения не считается сдачей если ранение нанесено не в круге и не тем, кто бросает вызов.
Он напрягся так, что стало видно как кожа натянулась на пустынных костях. Он был смуглым, как большинство Южан. Его возраст и манера держаться немного напоминали мне Набира, полукровку Вашни, который хотел получить мой меч с Чоса Деи. Который умер из-за этого. Страшной смертью.
– Я подожду, – наконец решил он. – Я поеду с вами и буду ждать, пока ты поправишься.
– Тебе до такой степени хочется танцевать со мной?
– Если я выиграю у тебя танец и привезу тебя в Искандар, я сразу поднимусь на ранг выше. А может даже на два.
Так вот оно что. Он пошел на это не из-за денег. Дело тут в гордости, в положении, в имени, которое разнесется по всей Пендже, как когда-то разнеслось мое.
Я выругался.
– Ты глупый мальчишка – единственный честный способ получить следующий ранг это оставаться со своим шодо! Сколько бы времени на это не потребовалось! И не нужно выполнять никаких заданий, хвататься за разные поручения и давать обещания. Это РАБОТА, Незбет, и только работа. Годы и годы строжайшей дисциплины, пока шодо наконец-то не объявит, что ты достоин следующего ранга… – я замолчал, потому что был слишком зол. Почему столько молодых танцоров мечей хотят все сократить? Разве они не понимают, что могли бы спасти себе жизнь занимаясь лишний год – или два, или даже три – с шодо.
Нет. Не знают. Или просто не хотят знать.
Глупцы.
Вот теперь я очень жалел, что колено не позволяло мне войти в круг. Я бы от души преподал ему урок.
– Но есть я, – тут же предложила Дел.
Я нахмурился. Незбет не отреагировал, потому что не понял, о чем она говорила; он и не мог понять: она же женщина.
– Есть я, – повторила она. – Я займу твое место.
Незбет покосился на нее, потом снова взглянул на меня.
– Я подожду. Я пойду с вами, – объявил он.
Дел сделала шаг вперед.
– А если Песчаный Тигр ПОЗВОЛИТ мне занять его место? Это не против вашего кодекса чести?
– Ты женщина, – отрезал Незбет.
Улыбка Дел стала холодной.
– Женщина. А это мой меч.
– Если для тебя это так важно, – вставил я, – почему ты работаешь на женщину?
– Я не работаю на женщину.
Я нахмурился.
– ПОЧЕМУ тебя наняли вернуть меня в Искандар?
– Ты убил танзира Джулы.
Дел помрачнела. Она никогда не гордилась совершенными ею убийствами, но похоже ей начинало надоедать, что все ее поступки переваливались на меня. И я ее мог понять.
– Я этого не делал, – сообщил я, – но сейчас речь не об этом. Кто тебя нанял?
– Новый танзир Джулы.
– В Джуле правит женщина, Незбет. Или ты настолько молод, что еще не можешь отличить женщину от мужчины?
Он покраснел.
– Я не разговаривал с самим танзиром.
– А-а, – протянул я, – понятно. Значит ты будешь упорно верить человеку танзира и не верить мне, потому что самого танзира ты не видел. Хотя это все же женщина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Чаще всего такое состояние утром было последствием ночи, проведенной за акиви (или в постели с несколькими красотками, но это уже в прошлом. Такие забавы не для стариков). На этот раз все дело было в больном колене, которое совершенно не желало, чтобы его беспокоили и постоянно напоминало мне об этом, отчего я всю ночь проворочался.
Дел принадлежит к тому отвратительному типу людей, которые просыпаются относительно легко и не испытывают сожаления по поводу того, что солнце поднялось из-за горизонта. Она спокойно лежала и смотрела как я распутывал одеяло, ворча себе под нос, и потом так же молча наблюдала за моими попытками приподняться. Сидеть было довольно легко. Стоять сложнее. С ходьбой были одни проблемы.
Я проковылял в сторону, сделал свои дела, прихромал обратно. Мышцы ныли, царапины от песка щипало, я очень давно не мылся, щеки и подбородок заросли. Колено болело как в аидах. И не только колено: моей гордости тоже досталось.
– Ты разговаривал, – сообщила Дел, аккуратно раскрывая одеяло.
Вот это замечание было совсем не к месту. Но раз уж она заговорила…
– Разговаривал?
– Этой ночью. Во сне, – встав на колени, она попыталась оживить угли костра. – Я уже хотела разбудить тебя, но… я была… ну…
– Испугана? – процедил я сквозь стиснутые зубы. – Ты думала, что я вытащу меч из ножен и наброшусь на тебя с ним в середине ночи?
Дел не ответила.
И от этого стало совсем больно: похоже мой вопрос был намного ближе к истине, чем я подозревал.
Я вспылил и рявкнул:
– Аиды, баска, давай разберемся с этим раз и навсегда. Если ты так меня боишься…
– За тебя, – тихо поправила она.
– За меня? Почему за меня?
Она наклонилась, раздула угли и посмотрела на меня через пепел и дым.
– Я боюсь того, что он сделает с тобой. Каким ты станешь, после того, как он тебя переделает.
Да, тут было с чем разобраться.
– Ну… Я не думаю, что тебе придется это выяснить. Я становлюсь довольно упрямым, когда дело касается волшебников, мечтающих превратить меня во что-то вроде тех гончих, служивших Чоса, – я не сдержался и скривился от отвращения. – Аиды, так умереть… – я не закончил, потому что не мог больше говорить на эту тему. Неуклюже присаживаясь около костра, я поинтересовался: – Так о чем я разговаривал во сне?
– Об образце, – ответила Дел, бросая мне флягу. – О линиях, узорах и образце.
Я уставился на нее.
– ОБ ЭТОМ я говорил?
– И об этом тоже. Я не все поняла. Ты говорил о рисунках на песке, – она показала. – Вот, видишь?
Я посмотрел. Около моего одеяла, там, где должна была лежать рука, появился «узор» из четырех прямых линий, слегка изгибавшихся внизу.
Я нахмурился.
– Я сделал это?
Она кивнула, сосредоточенно копаясь в седельных сумках.
– Ты прошептал что-то об образце и линиях. Потом ты приподнял руку и провел пальцами по земле. И получилось вот это, – она коснулась своей щеки. – Почти как у тебя.
«У тебя» означало мою собственную щеку, скрытую щетиной. Четыре линии наискосок, ровно проведенные к подбородку. На этом месте я наконец-то заставил песчаного тигра оторвать когти от моего лица.
Линии на земле действительно были очень похожи на мои шрамы от когтей. Наверное их можно было назвать «образцом».
Ухмыльнулся я скорее по привычке.
– Кто знает? Я даже не помню, что мне снилось, – я сделал глоток и закрыл флягу. – Ладно, давай собираться и поедем в Кууми. Это торговое поселение на краю Пенджи – вернее оно обычно на краю. Пенджа переменчива.
Дел рассеяно кивнула, приглядываясь к горизонту. Она прищурилась, потом нахмурилась. Выражение ее лица мне совсем не понравилось.
Я насторожился.
– Что случилось?
– Похоже пыль. Солнце еще не поднялось, не видно… Нет, точно пыль,
– Дел встала, отбросила сумку и, быстро наклонившись, выпустила из покрытых рунами ножен жемчужно-розовый клинок. – Если это борджуни…
– …мы сможем пригласить и их позавтракать, – закончил я. – Я сейчас не в лучшей форме и мне тяжеловато даже стоять… – но я все равно попытался, заставил себя приподняться и вынул меч из ножен.
Жалея, что не могу доверять ему.
Жалея, что не могу доверять себе.
Он оказался не борджуни. Танцор меча. Молодой Южанин, с явным недостатком физической силы и излишком надменности. Он восседал на своей лошади и рассматривал меня, подняв властный, по-пустынному острый нос.
Над выгоревшей, желтоватой тканью бурнуса за левым плечом поднималась рукоять меча, отдыхавшего в Южной перевязи.
– Песчаный Тигр? – спросил он.
Не так легко вложить разумную долю презрения в одно слово – в одно имя в данном случае – не переусердствовав, когда тебе восемнадцать или девятнадцать, но он сумел. Такая тонкость в интонации требует долгой практики и я задумался, занимался ли он танцем с таким же рвением как отработкой произношения этой фразы. Презрение в его голосе заставляло вспомнить еще об одном известном качестве человеческой натуры – а конкретно о глупости: неужели он думал, что я начну дрожать так, что вывалюсь их сандалий только из-за того, что он знал мое имя?
– Если я скажу нет, – мягко начал я, – заставит это тебя оставить нас в покое и уехать в Пенджу? С почти пустыми флягами?
Темные глаза сверкнули. Его лошадь начала нервно пританцовывать. Он успокоил ее, резковато дернув повод.
– Мои фляги почти пусты потому что я предпочел ехать быстрее чем остальные и мириться с трудностями, чтобы честь досталась мне.
«Честь» разумеется означала вызов меня на танец, но это был пустяк по сравнению с очень неприятным упоминанием об «остальных».
– Довольно глупый поступок, или ты не согласен? – вежливо спросил я.
– Как ты собираешься возвращаться без воды?
– Ты отдашь мне свои фляги, – его глаза сверкнули, когда он взглянул на Дел, потом снова повернулся ко мне. – Фляги… и твою женщину.
– И мою женщину, – повторил я. – Ну, не знаю, как ты это воспримешь… может сначала стоит спросить ее. Обычно она предпочитает, чтобы с ней советовались по таким вопросам… и я сомневаюсь, что у тебя что-нибудь получится. Дел предпочитает выбирать сама, когда ей нужен партнер для постели.
Дел лениво приподняла свой клинок. Сталь сверкнула в лучах зари.
Южанин опустил нос, разглядывая ее и не скрывая своего возмущения видом благородного меча в руках женщины, женщины, и тем более чужеземки; потом он снова посмотрел на меня.
– Меня зовут Незбет. Согласно кодексу чести Южных танцоров мечей я предлагаю тебе войти в круг, где мы сможем разрешить наш спор.
– А о чем спор? – спросил я. – Ты думаешь, что я убил джихади? – я улыбнулся и покачал головой. – Но я не убивал его. Я джихади. И я определенно не мертв, так что нет причины танцевать.
Ответ мальчишки меня не удивил.
– Я Незбет, танцор меча третьего ранга. Меня наняли привезти тебя в Искандар.
– Третьего? – я ухмыльнулся, наклонился в сторону, не сводя с него глаз, и демонстративно сплюнул. – У меня седьмой ранг, мальчик. Тебе об этом никто не говорил?
Изящные ноздри раздулись.
– Я знаю кто ты – и что ты совершил. Ты войдешь в круг?
Я окинул его оценивающим взглядом, откровенно провоцируя, подумал и лениво, выразительно пожал одним плечом.
– Силы не равны, – равнодушно сообщил я.
Его смуглое лицо залила краска.
– В круг могут войти танцоры разных рангов. Мне не обязательно иметь твой ранг, чтобы бросить тебе вызов – это правило есть в кодексе чести…
– Я знаю что такое кодекс чести и какие правила он в себя включает. Я изучил их еще до того, как ты родился, – я постарался небрежно отставить в сторону больную ногу, чтобы перенести вес на здоровую. – Я знаю многое, из того, что Незбету, по его молодости, еще предстоит выучить.
Незбет смутился и занервничал.
– Ну тогда, если ты знаешь правила, ты понимаешь, что если откажешься танцевать со мной после формального вызова, предложенного тебе – как то предусматривает кодекс – ты можешь быть изгнан из рядов танцоров.
– Любой человек может отказаться танцевать, – поправил я его. – Конечно каждый отказ не идет на пользу репутации и танцор может лишиться возможности зарабатывать себе на жизнь потому что люди не будут нанимать его, но все же отказаться он может.
– Это формальный вызов, – подчеркнул он и потом произнес одну из тех многословных скучных фраз, которые я с таким рвением заучивал когда был в его возрасте.
Я выругался коротко, искренне и недвусмысленно. Дел взглядом задала вопрос, поскольку фраза прозвучала на Южном диалекте, слышать который приходится очень редко. Человек с Севера, даже такой изрядно попутешествовавший – и изрядно обученный – как Дел, не мог знать его. В пустыне его называли просто – язык круга; настоящее его название было почти непроизносимо.
– Вызов Шодо, – перевел я только что услышанную фразу на разговорный
– немногословный и понятный – язык. – Кажется этот мальчик и я учились в одной школе, если можно так сказать… Мой шодо давно мертв, но остались его ученики, один из них, видимо обучал этого мальчишку, – я неискренне улыбнулся Незбету, продолжая говорить с Дел. – А это значит, что я должен танцевать с ним, иначе я лишусь своего положения. Тогда я стану таким же как борджуни, потому что никто уже не захочет нанять меня, – я посмотрел в глаза Дел. – Помнишь как там, на Севере, они объявили тебя клинком без имени и лишили чести и всех прав? Ну вот. Если я откажусь, со мной поступят примерно так же.
– Но… – начала она и растерянно замолчала.
– Но, – согласился я. И снова посмотрел на Южного мальчишку, который откровенно гордился собой. Был ли я когда-нибудь таким же нахальным?
Нет, не так. Был ли я уже настолько нахальным в его возрасте?
– Не могу принять, – сказал я, – формальный это вызов или нет. Вызов можно бросить человеку рангом выше или ниже, но обязательно такому же здоровому, как ты… – я снова усмехнулся; этот прием часто срабатывает, – …а у меня очень болит колено, видишь? – я показал на повязку. – Я бы с удовольствием вырезал тебе кишки этим мечом, Незбет, но пока ничего не получится. Отказ по причине ранения не считается сдачей если ранение нанесено не в круге и не тем, кто бросает вызов.
Он напрягся так, что стало видно как кожа натянулась на пустынных костях. Он был смуглым, как большинство Южан. Его возраст и манера держаться немного напоминали мне Набира, полукровку Вашни, который хотел получить мой меч с Чоса Деи. Который умер из-за этого. Страшной смертью.
– Я подожду, – наконец решил он. – Я поеду с вами и буду ждать, пока ты поправишься.
– Тебе до такой степени хочется танцевать со мной?
– Если я выиграю у тебя танец и привезу тебя в Искандар, я сразу поднимусь на ранг выше. А может даже на два.
Так вот оно что. Он пошел на это не из-за денег. Дело тут в гордости, в положении, в имени, которое разнесется по всей Пендже, как когда-то разнеслось мое.
Я выругался.
– Ты глупый мальчишка – единственный честный способ получить следующий ранг это оставаться со своим шодо! Сколько бы времени на это не потребовалось! И не нужно выполнять никаких заданий, хвататься за разные поручения и давать обещания. Это РАБОТА, Незбет, и только работа. Годы и годы строжайшей дисциплины, пока шодо наконец-то не объявит, что ты достоин следующего ранга… – я замолчал, потому что был слишком зол. Почему столько молодых танцоров мечей хотят все сократить? Разве они не понимают, что могли бы спасти себе жизнь занимаясь лишний год – или два, или даже три – с шодо.
Нет. Не знают. Или просто не хотят знать.
Глупцы.
Вот теперь я очень жалел, что колено не позволяло мне войти в круг. Я бы от души преподал ему урок.
– Но есть я, – тут же предложила Дел.
Я нахмурился. Незбет не отреагировал, потому что не понял, о чем она говорила; он и не мог понять: она же женщина.
– Есть я, – повторила она. – Я займу твое место.
Незбет покосился на нее, потом снова взглянул на меня.
– Я подожду. Я пойду с вами, – объявил он.
Дел сделала шаг вперед.
– А если Песчаный Тигр ПОЗВОЛИТ мне занять его место? Это не против вашего кодекса чести?
– Ты женщина, – отрезал Незбет.
Улыбка Дел стала холодной.
– Женщина. А это мой меч.
– Если для тебя это так важно, – вставил я, – почему ты работаешь на женщину?
– Я не работаю на женщину.
Я нахмурился.
– ПОЧЕМУ тебя наняли вернуть меня в Искандар?
– Ты убил танзира Джулы.
Дел помрачнела. Она никогда не гордилась совершенными ею убийствами, но похоже ей начинало надоедать, что все ее поступки переваливались на меня. И я ее мог понять.
– Я этого не делал, – сообщил я, – но сейчас речь не об этом. Кто тебя нанял?
– Новый танзир Джулы.
– В Джуле правит женщина, Незбет. Или ты настолько молод, что еще не можешь отличить женщину от мужчины?
Он покраснел.
– Я не разговаривал с самим танзиром.
– А-а, – протянул я, – понятно. Значит ты будешь упорно верить человеку танзира и не верить мне, потому что самого танзира ты не видел. Хотя это все же женщина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51