Он снова замолчал, добиваясь от слушателей неослабного внимания. И
вновь Жиль просил его продолжить.
Джим подумал, что они играют свои роли, получая от этого массу
удовольствия. Как пара актеров-любителей, хорошо отрепетировавших
спектакль.
- Итак, - Брайен нарочно тянул это слово, зля слушателей.
Эта капля переполнила чашу терпения Жиля.
- Видишь ли, Джим, - поспешно вставил он. - Сэр Перси наделал долгов,
которые вряд ли одобрит его отец...
- Я сам расскажу, - спохватился Брайен. - У сэра Перси есть личные
долги, узнав о которых, лорд Белмонт вышел бы из себя. Короче, он нуждался
в деньгах.
- И вы купили у него лошадей, - предположил Джим.
- Эта мысль сразу пришла мне в голову, - сознался Жиль. - Но идея
Брайена оказалась гораздо лучше. Сэр Перси влез в долги из-за пристрастия
к игре в кости.
- Он игрок? - заинтересовался Джим.
- Клянусь, азартнее я не встречал, - отозвался сэр Брайен. - Стоит
ему только прикоснуться к костям, как у него глаза загораются. Хотя я и не
знал этого, пока не предложил ему сыграть на лошадей. Их стоимость в
звонкой монете против самих животных. Победитель забирает и то и другое.
От неожиданности Джим сморгнул и понадеялся, что больше его чувство
не выразилось ни в чем. Внезапное прозрение - Брайен готов был беззаботно
проиграть деньги, данные ему Джимом на лошадей, это немало, да и деньги-то
не лишние - ошарашило Джима не хуже одного из тех ударов, которые Брайен
наносил ему во время тренировочных боев зимой по шлему.
- Сначала, - продолжал Брайен, - я проигрывал при каждом броске.
Перси был вне себя от радости.
У Джима внутри все оборвалось. Несмотря на то что он уже знал, чем
дело кончилось, одна мысль, что его деньги могли быть легкомысленно
проиграны, в то время как возможности пополнить их до приезда в Англию не
было, повергла его в ужас. А Брайен продолжал:
- В конце концов у меня почти не осталось денег, и я сказал Перси,
что вынужден буду прекратить игру, если он не согласится удвоить свою
ставку против моей, чтобы дать мне шанс отыграться.
- Но, Брайен, - не выдержал Джим, - ты сильно рисковал! Ему
достаточно было просто не согласиться, и ты бы не только не получил
лошадей, но и вообще не смог бы купить их, потому что у тебя не осталось
бы денег.
- Ничего подобного, Джеймс, - возразил Брайен. - Я тебе уже объяснял.
Один вид играющей кости высекает огонь из глаз сэра Перси. Я знал, что
делаю. Он не смог бы прекратить игру, подобно тому как большинство мужчин
не могут во время жаркого рыцарского турнира сидеть в бездействии на
трибунах и смотреть, как остальные обмениваются сильными отточенными
ударами на глазах у публики. О, он хныкал, что так дела не делаются, но,
когда я объяснил ему, что выбора нет, он сдался.
- И тогда ты начал выигрывать, - предположил Джим.
- Нет. Поначалу я продолжал проигрывать.
- Так и было, - вставил Жиль. - Я уж забеспокоился, что дело
принимает серьезный оборот. Но, эх, я верил в Брайена, и эта вера...
- ...была оправдана, - быстро закончил Брайен. - Короче, Джеймс, в
конце концов я начал выигрывать. С Перси уже пот катился градом. В конце
игры, когда количество наших денег на столе опять сравнялось, я, приличия
ради, вернулся к первоначальным ставкам. С самого начала игры исход был
ясен. Человек, которому очень нужно выиграть, никогда не выигрывает. Перси
был обречен на проигрыш. Поэтому он проигрывал, проигрывал и проигрывал до
тех пор, пока я не только не вернул все наши деньги, но и не выудил у него
все до полушки.
- После чего, принеся ему наши соболезнования по поводу того, что
судьба была к нему столь неблагосклонна, - просиял Жиль, - мы сказали, что
нам нужно идти, и взяли все, что причитается.
- И он позволил вам взять его лошадей? - удивился Джим.
- А что ему оставалось? - ухмыльнулся Брайен. - Ведь он же
джентльмен. Я все же оказал ему небольшую милость, купив у него седла и
уздечки. Тем не менее нельзя отрицать, что, когда мы уходили, он выглядел
не слишком счастливым.
На самом деле Джим сочувствовал незадачливому сэру Перси, которому
теперь предстояло предстать перед своим разгневанным отцом без лошадей и
денег. Он даже чувствовал себя немного виноватым перед ним. Однако друзья
его, похоже, не разделяли подобных чувств.
- Это ли не один из самых удачных дней! - сэр Брайен ликовал. - Мы с
Жилем никак не можем вспомнить, у нас сегодня какой святой? Но я узнаю и
запомню на будущее, чтобы молиться ему всегда, когда буду затевать
рискованную игру. Судя по всему, сегодня мне покровительствовал хороший
святой, кто бы он ни был. Думаю, надо попросить еще вина. Но сначала...
Он снова запустил руку в кошель и, высыпав все деньги на стол,
пододвинул их Джиму.
- Ваша светлость, - произнес он парадным слогом, - вот деньги,
которые вы доверили мне, и еще немного мелочи, как свидетельство того, что
ваш верный и преданный слуга сэр Брайен исполнил свой долг.
Джим чуть ли не с неприязнью взглянул на груду монет, и, не успел он
подумать, как получше разделаться с этой неприятной ситуацией, как вдруг
его осенила великолепная идея.
- Поскольку до сих пор моими деньгами распоряжались с таким
искусством, - ответил он в том же нарочито официальном тоне, - не вижу им
более удачного применения, чем оставить в столь надежных руках.
Он протянул руку и ребром ладони рассек груду монет на две
приблизительно равные части.
- Пусть каждый из вас возьмет половину и распорядится своей долей к
нашему общему благу.
В глубине души он ликовал. В первый раз ему удалось, не нарушая
правил поведения, принятых в высших слоях общества этого мира, добиться
своего. Одним из краеугольных камней этого общества была щедрость высших
по отношению к низшим. Облагодетельствованному мало быть благодарным
своему благотворителю, он просто не имеет права не принять даяние; отказ
от него равносилен жесточайшему оскорблению.
Джим попал в самую точку.
Должным образом выразив благодарность, Брайен и Жиль, сияя от
счастья, взяли каждый свою долю и набили кошели, даже не попытавшись
пересчитать монеты, чтобы выяснить, поровну ли они получили. Джим испытал
чувство глубокого удовлетворения. Ему удалось исполнить свое давнишнее
желание: не обидев рыцарей, снабдить их карманными деньгами, столь
необходимыми в чужой стране.
- А теперь еще вина? - предложил Жиль.
Двое друзей явно собирались отметить выигрыш как полагается, что не
совсем входило в планы Джима. Ему вовсе не улыбалась перспектива встречать
шпиона с сильно подвыпившими компаньонами. Тот наверняка предоставит им
сведения, которые нужно будет запоминать. Джим хотел иметь возможность
проверить потом то, что запомнил он, сверяясь с воспоминаниями друзей.
Поэтому ему было нужно, чтобы они тоже все внимательно выслушали.
- Конечно, - поддержал он Жиля. - Однако нам нужно сохранить более
или менее ясные головы. У нас впереди важная встреча. Сегодня утром
наконец объявился шпион сэра Джона. Он пообещал вернуться вечером и
поговорить с нами.
Новость, как он и ожидал, сразу завладела помыслами рыцарей. Мысли о
праздновании отошли на задний план. Время до вечера текло в нетерпеливом
ожидании; Брайен и Жиль просто места себе не находили и без конца спорили
о том, что может понадобиться для спасения принца Эдварда.
Наконец друзья сошлись на том, что принца держат в каком-то тайном,
хорошо охраняемом месте; причем стражи давно приняли все меры
предосторожности против любой попытки освобождения пленника. Король
Франции Иоанн прекрасно сознавал, что пока молодой человек надежно
спрятан, у него в руках крупный козырь, который он пустит в ход в самый
удачный момент. Если английской армии удастся сломить сопротивление
французов и перейти границу Франции, то король откупится, возвратив
принца. А если судьба повернется к англичанам спиной и они будут вновь
разбиты, то за принца запросят действительно высокий выкуп - отказ
английской короны от претензий на большую часть территории Франции, а
именно на древнее королевство Аквитания и города Кале и Гюин.
Но о том, где именно держали принца и как охраняли, можно было только
догадываться. Им оставалось лишь дождаться, когда придет шпион и прольет
свет на это дело.
Наконец он появился. Было еще не поздно, по прикидкам Джима, не
больше, чем семь-восемь часов вечера. Но взбудораженным Брайену и Жилю
казалось, что уже ночь. Джим представил им гостя и заказал вина. Затем он
передал вниз, чтобы их не беспокоили, и, как предостережение непрошеным
гостям, выставил щит за дверь.
Шпион наблюдал за его возней с плохо скрываемой насмешкой.
- Зачем же щит, мессир? - поинтересовался он. - Он только привлечет
внимание к нам и нашей встрече.
- Позвольте мне поступать так, как я считаю нужным, мессир, - отрезал
Джим.
Они уселись за стол, устроились поудобнее и наполнили кубки вином.
Воцарилась напряженная тишина. Шпион критически рассматривал Брайена и
Жиля. Те, в свою очередь, смотрели на него с неприкрытой враждебностью.
- Для меня позор сидеть за одним столом, - заявил Брайен, прежде чем
Джим придумал, с чего начать более пристойную беседу, - с человеком,
который не желает назвать свое имя и титул. Почему я должен считать вас
джентльменом?
- Я уже удовлетворил любопытство сидящего здесь мессира, - шпион
кивнул на Джима, - сегодня утром, предоставив ему мои "верительные
грамоты".
Он посмотрел Джиму прямо в глаза.
- Вы удовлетворены, мессир, тем, что я вам показал? По крайней мере,
надеюсь, у вас нет сомнений в том, что я - джентльмен? Сэр Джон не
посвятил бы простолюдина в подобное дело.
- Да, безусловно. Брайен, я уверен, что наш гость - джентльмен, и я
удостоверился, что именно он должен встретиться с нами. Нам остается
только выслушать то, что он сочтет своим долгом нам сообщить.
Шпион повернулся к Брайену.
- Вы довольны, месье?
- Вижу, мне ничего другого не остается, - мрачно заявил Брайен, - но
вы понимаете, как трудно мне поверить вам, учитывая род вашей
деятельности.
На сей раз в голосе Брайена звучала издевка. Он редко разговаривал с
кем-либо в таком тоне. Но когда подобная нотка появлялась, его речь могла
быть столь же груба и умышленно оскорбительна, как и у любого другого
средневекового рыцаря. Как бы то ни было, грубость была достаточно
очевидна, чтобы посетитель мог ее игнорировать. Он и не оставил ее без
внимания.
Внезапно он вскочил на ноги, стукнул кулаком по столу и, буравя
глазами Брайена, с угрозой произнес:
- Перед Богом клянусь, со мной здесь будут обращаться как с человеком
чести, каковым я и являюсь! Если бы не особые обстоятельства, меня бы
здесь никогда не было. Я - преданный слуга короля Иоанна и в гробу видел
всех англичан, вроде вас: уж лучше отправить вас на корм рыбам, чем
позволить топтать землю Франции. Клянусь, я предпочел бы увидеть
англичанина на острие моего копья, а не сидеть с ним за одним столом. Вы
всегда были чумой и разорением для моей Франции. Почему вы все не
потонули, прежде чем хоть один из вас коснулся этой прекрасной земли? Это
все чародей Мальвин, коварный змей, заставил меня вступить в злосчастный
союз с вами. Он даже хуже, чем англичане. Он уничтожил мою семью и убил
моего отца. Кровь моего отца вопиет о мщении. Только в этом - смысл моей
жизни теперь. Только поэтому я и помогаю вам, англичанам. Но больше нас не
связывает ничего. Я не люблю ни вас, ни этого сосунка, которого вы
называете принцем и которого должны вернуть целым и невредимым обратно в
колыбельку, где ему и место.
Тут уж вскочили и сэр Жиль с сэром Брайеном.
- Никто не смеет говорить так о наследном принце в моем присутствии!
- прорычал Брайен, положив руку на рукоять меча и перегнувшись через стол.
- Клянусь небом, ты извинишься, здесь и сейчас, за слова, которые только
что произнес.
Посетитель застыл, как танцовщик перед прыжком, тоже держа руку на
рукояти меча. Лицо его абсолютно ничего не выражало, а глаза неотрывно
следили за Брайеном.

16
- Всем сесть, - приказал Джим; он оказался единственным, кто не
вскочил. Интонация собственного голоса поразила его. Он и не подозревал,
что в нем дремлют командирские наклонности. Он не просто отдал приказание,
ему казалось само собой разумеющимся, что его команда будет выполнена.
Медленно, храня напряженное молчание, все трое, не спуская друг с
друга глаз, опустились-таки на свои стулья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78