Ну, а после того, как с сэром Хьюго
будет покончено, хорошее соседство не покажется обузой. Буа де Маленконтри
- не такое уж плохое владение, - она бросила быстрый взгляд на Даниель, -
для человека богатого и знатного...
- Замки и земли - пустые звуки, - проворчал Агарх. - Какой прок от
холодного камня и сухой земли? Пошевели мозгами, Горбаш. Жаль, что Смргол
улетел. Он бы вразумил тебя. Я присоединяюсь к отряду, чтобы сражаться
против Темных Сил, а не гоняться за человеческими игрушками. Наши пути
разойдутся, Горбаш, если замки затмят твой разум!
Он поднялся на лапы, повернулся и вышел из зала. Прислуга
расступилась, освобождая ему дорогу.
- В словах волка есть зерна истины, - заметил Дэффид, когда Арагх
ушел. - Защищать свою жизнь и охотиться на человека, какими бы ни были
причины, - разные вещи.
- Не слушай их, сэр Джеймс, - заспорила Даниель. - Ты управишься и
без них. Если не ты захватишь замок, то его захватит кто-нибудь другой.
Да, отец?
- Рассчитывай на нас, - намекнул Жиль леди Геронде. - Нас интересуют
деньги. Только ради них мы согласны пойти на замок Маленконтри.
- Я обещаю половину богатства замка Маленконтри, - объявила Геронда.
- И слово свое я сдержу. Как известно, сэр Хьюго долгие годы обирал
соседей и накопил огромное состояние.
- Я дал согласие, - заявил Жиль. - Дело за сэром Джеймсом.
Джим намеревался пожать плечами, позабыв, что тело дракона не может
выполнить столь простое и красноречивое для человека движение. Каролинус
уверял, что Энджи не подвергается никакой опасности в плену. Несколько
дней, подумалось ему, или даже неделя-другая не играют особой роли. А если
Каролинус не сумеет отослать их обратно в привычный им мир, замок и земли
ему ничуть не помешают. Потребность в пище и крыше над головой, в хорошей
еде и удобном жилище была столь же реальной в этом мире, как и сама боль.
А такую реальность игнорировать невозможно.
- Почему бы и нет? - сказал он. - Я не против. Мы выступим против
Хьюго де Буа де Маленконтри и захватим его владения.
Стоило ему только произнести эти слова, как атмосфера в зале
изменилась: казалось, что невидимая, мощная волна тепла обрушилась на
него, но тут же откатилась, опустошив тело. Джим заморгал, но,
поразмыслив, решил, что все просто: вино и чадящее пламя свечей сыграли
дурную шутку с его зрением и воображением. Странное ощущение быстро
исчезло, и он уже не мог поручиться, было ли оно вообще.
Он оглядел остальных, но никто, похоже, ничего не заметил, вот только
Дэффид пристально смотрел на Джима.
- Превосходно, - обрадовалась Геронда. - Все решено.
- Это неверное решение, - вмешался Дэффид. - В моей семье от отца к
сыну и от матери к дочери на протяжении многих поколений передавался дар
восприятия и истолкования предостережений. Только что пламя свечей
нагнулось, хотя воздух в зале был спокоен. Это дурное предзнаменование. Я
против похода на сэра Хьюго.
- Арагх вселил в тебя страх, - напомнила Даниель.
- Я не напуган. Но, как и волк, я не рыцарь, чтобы идти на приступ и
захватывать замки.
- Я сделаю из тебя рыцаря, - пообещала Даниель. - Когда ты станешь
рыцарем, твоя девичьи страхи и предрассудки как рукой снимет.
- Постыдись, Даниель! - перебил Жиль. Его лицо потемнело. - Не смей
злословить о благородном звании рыцаря.
Дэффид резко поднялся на ноги.
- Ты насмехаешься надо мной! - воскликнул он. - Я люблю тебя и лишь
поэтому присоединяюсь к отряду. А сейчас лучше пойду прогуляюсь по лесу.
Мне необходимо побыть наедине с самим собой, - и он вышел из зала.
- Господа! - жизнерадостно обратился к оставшимся Брайен. - Изгоним
прочь мысль о злом роке! Наполним кубки? Согласие достигнуто. За пленение
сэра Хьюго и захват его замка!
- И за долгие, мучительные пытки! - добавила Геронда.
Они дружно выпили.
Ранним утром на следующий день выступили в путь. Арагх так и не
появился, но к отраду разбойников Жиля примкнули сорок воинов из
Малвернского замка и других владений де Шане. Геронда страстно хотела идти
с отрядом, но чувство долга и необходимость оставаться в замке, чтобы
присматривать за владениями отца, победили жажду мщения. Она осталась.
Ухода, они еще некоторое время видели стоявшую на стене замка Геронду, а
потом деревья скрыли ее силуэт.
Утро выдалось облачным, как в тот день, когда они шли на приступ
замка Малверн. Но сегодня облака не рассеялись, а сгустились, заморосил
дождь.
Путь их пролегал через редкий подлесок, перемежающийся полянами,
потом тропа пустилась под уклон и вывела к мелким озерам и болотам.
Набухшая влагой колея стала вязкой и скользкой. Отрад разбился на группы и
растянулся на добрые полмили.
Серая унылость дня повлияла не только на темп марша: постылая пелена
дождя вызвала раздражение и злость. Те, кто следовал пешком, - разбойники
и сорок воинов из Малверна - медленно передвигались по липкой грязи,
укрывая лица от ветра и дождя луки и мечи были зачехлены. Грубые шутки,
издевки, ругательства, которыми обычно перекидывались разбойники,
прекратились. Редкие недовольные реплики адресовались исключительно погоде
или дороге. Цену победы солдаты оценивали возможным количеством убитых и
раненых. Обстановка давно накалялась: люди до хрипоты спорили об избитых,
азбучных истинах войны.
Даже на предводителей похода подействовала резкая смена настроения.
Жиль хмурился, Даниель язвила направо и налево, а Дэффид упорно лез в
бутылку. Казалось, что весь отряд почувствовал некое зловещее
предзнаменование.
Джим переместился в голову колонны. Он оказался одним из тех
немногих, кого не поразила эпидемия повальной хандры. Брайен на Бланшаре
оставался жизнерадостным, по-спартански невозмутимым и стойким. Казалось,
что для него не существовало ни неразрешимых вопросов, ни мучительной
дилеммы: палящее солнце или ураганный снегопад, реки вина или крови, -
слишком поверхностно, слишком мелко, чтобы обращать на это внимание. Можно
было подумать, что Брайен, даже вися на дыбе, будет шутить со своим
инквизитором.
Джим сообщил ему о настроении отряда, сделав акцент на поведении
предводителей.
- Не бери в голову, - ответил Брайен.
- Но сохранить единство отряда крайне важно. Представь, что Жиль
неожиданно решит уехать и уведет с собой разбойников. Мы останемся с
сорока воинами Малверна. И, я подозреваю, добрая половина из них ничего не
смыслит в военном искусстве.
- Жиль так не поступит, - возразил рыцарь. - Он знает, какое
богатство достанется ему и его парням в цитадели Хьюго. И он дал слово! А
джентльмен всегда держит свое слово!
Даже если мы можем положиться на Жиля, - добавил Джим, - то возможны
трения между Даниель и Дэффидом, причем ее отец не останется в стороне.
Дэффид с каждой милей все больше погружается в себя, а остроты Даниель
становятся все злее. Наверное, нам не следовало брать ее, хотя у кого
хватит мужества открыто отказать Даниель?
- Без нее валлиец не пошел бы.
- Да, - признался Джим. - Но, согласись, воин из девушки никудышный.
- Откуда такая уверенность? - спросил Брайен. - Ты видел, как она
стреляет?
- Только в тот день, когда ее стрелы едва не убили нас. И еще в
разграбленной деревне. Согласен, с луком она умеет обращаться.
- Позволь уточнить, - заметил рыцарь. - Даниель стреляет из
стофунтового лука не хуже, чем добрая половина лучников из отряда Жиля.
Джим заморгал от изумления. Много лет назад, еще в колледже, он
некоторое время баловался стрельбой из лука. Начинал он с сорокафунтового,
а остановился на шестидесятифунтовом; хотя он и не считал себя слабаком,
это был его предел.
- Откуда ты знаешь? - поинтересовался он.
- Я видел, как она стреляла. Ведь когда тебя пронзили копьем, бой за
Малвернский замок еще продолжался.
- Она сражалась в замке? - настороженно спросил Джим. - Я думал, что
она оставалась в лесу. Но как ты на глаз сумел оценить ее мастерство?
Брайен с любопытством оглянулся на Джима.
- Что и говорить, сэр Джеймс, диковинны заморские края, откуда ты
родом, - заключил он. - Разумеется, я наблюдал за стрелой.
- Наблюдал за стрелой?
- Следил за моментом выстрела, - разъяснил Брайен. - Когда я увидел
Даниель, она прицеливалась шагов с пятидесяти. Я стреляю из
восьмидесятифунтового лука. Разумеется, я не лучник. Но все же Даниель
слабой никак не назовешь.
Джим молча ковылял рядом с Бланшаром. Слова рыцаря заставили его
глубоко задуматься.
- Если Даниель стреляет из стофунтового лука, то каким же луком
пользуется Дэффид?
- Одному Богу известно. В сто пятьдесят? Двести? Или больше? Валлиец
- человек из другого теста. Он не только великий стрелок, но и золотых рук
мастер. Ты же видел, как долго он возится с каждой стрелой! Он достиг
совершенства в обоих ремеслах. Бьюсь о заклад, что любой лучник из отряда
Жиля, если, конечно, ему под силу натянуть тетиву такого лука, отдал бы
десятилетний заработок за лук, изготовленный мастером Дэффидом! Секрет
английского лука кроется в способе крепления тетивы к излучинам. Даже
обладая такой громадной силой, как твоя, большей тяжести лука не
достаточно для того, чтобы стрелять метко и далеко. Искусство стрельбы и
секреты изготовления лука Дэффида недоступны обычному лучнику. Ты слышал,
что сказал Жиль, когда мастер Дэффид вызвался от обреза леса снять со стен
замка часовых. И сие справедливо для стрел валлийца. Любой разбойник
отдаст половину зубов за колчан стрел работы Дэффида.
- Понято, - пробормотал Джим.
Информация осела, оставив неприятный осадок. До встречи с сэром Хьюго
Джим воспринял сие как любопытный факт. Теперь мастерство Дэффида и та
снисходительность, с которой Брайен терпеливо и подробно, как ребенку,
разъяснял ему на столь примитивном уровне простейшие вещи, вызвали у него
легкое раздражение.
Джим замолчал, Брайен что-то еще говорил по инерции - просто так,
чтобы поддержать беседу. Наконец рыцарь оставил дракона в покое, развернул
Бланшара и поскакал в конец колонны проверить отряд. Оставшись один, Джим,
не разбирая дороги, шел вперед. Он находился в скверном расположении духа
и не жаждал компании - ни людей, ни животных.
Оглянувшись, он никого не увидел, даже колеи, которая, очевидно,
сделала затейливый поворот: так обычно петляет лесная тропа, протоптанная
по самому удобному и легчайшему пути. Колею намеренно никто не
прокладывал, потому она и петляла как Бог на душу положит. Тропа
отвернула, а Джим, погруженный в свои мысли, пер по прямой. Однако он был
уверен, что скоро вновь обнаружит колею.
Джим наслаждался одиночеством. Ему изрядно поднадоел этот странный
мир с говорящими животными, кровью, битвами, суперменами и
сверхъестественными силами - и все это на фоне скудной технологии и
примитивного общественного устройства.
Тщательно пораскинув мозгами, Джим пришел к выводу, что существует
предел соседства с животными. Смргол и Арагх, как, впрочем, и остальные
драконы, оставались-таки животными, даже несмотря на то, что умели
говорить. Но и люди, с которыми он встречался, казались ему сейчас ничуть
не лучше. Люди-животные, живущие обычаями, инстинктами, эмоциями, но
никогда - разумом. Прекрасная Даниель была всего лишь одетой в шкуры
женщиной каменного века. Дэффид, несмотря на искусное владение оружием,
оставался кроманьонским охотником, а Жиль - обычным, пусть даже умным и
ловким, разбойником. Брайен - машина смерти, безразличная к боли. Ну а
Геронда? Чистый дикарь, живущий в счастливом предвкушении пыток, которые
она учинит заклятому врагу, когда тот окажется в его лапах.
Взглянув на этот мир с позиций комфорта большого и чистого двадцатого
века, к которому он принадлежал, Джим понял, что вряд ли когда-нибудь
покажется ему привлекательным, а тем более приятным, жить с такими людьми.
Вероятность их морального совершенствования равнялась нулю, а любые
обязательства или симпатии, рождавшиеся в его душе, - псевдоромантические
бредни.
Джим отвлекся от раздумий и отметил, что, хотя и преодолел
значительное расстояние, дорогу не обнаружил. Она либо повернула в
противоположную сторону, либо попросту кончилась. Отряд двинулся в другом
направлении или же остановился на ночлег. Дождь усиливался. Словом, они
позаботятся о себе сами, а завтра и он присоединится к ним. Потребности в
их компании он не ощущал, а с благоприобретенной драконьей
невосприимчивостью к температуре и погоде Джим мог махнуть рукой и на
холод, и на сырость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
будет покончено, хорошее соседство не покажется обузой. Буа де Маленконтри
- не такое уж плохое владение, - она бросила быстрый взгляд на Даниель, -
для человека богатого и знатного...
- Замки и земли - пустые звуки, - проворчал Агарх. - Какой прок от
холодного камня и сухой земли? Пошевели мозгами, Горбаш. Жаль, что Смргол
улетел. Он бы вразумил тебя. Я присоединяюсь к отряду, чтобы сражаться
против Темных Сил, а не гоняться за человеческими игрушками. Наши пути
разойдутся, Горбаш, если замки затмят твой разум!
Он поднялся на лапы, повернулся и вышел из зала. Прислуга
расступилась, освобождая ему дорогу.
- В словах волка есть зерна истины, - заметил Дэффид, когда Арагх
ушел. - Защищать свою жизнь и охотиться на человека, какими бы ни были
причины, - разные вещи.
- Не слушай их, сэр Джеймс, - заспорила Даниель. - Ты управишься и
без них. Если не ты захватишь замок, то его захватит кто-нибудь другой.
Да, отец?
- Рассчитывай на нас, - намекнул Жиль леди Геронде. - Нас интересуют
деньги. Только ради них мы согласны пойти на замок Маленконтри.
- Я обещаю половину богатства замка Маленконтри, - объявила Геронда.
- И слово свое я сдержу. Как известно, сэр Хьюго долгие годы обирал
соседей и накопил огромное состояние.
- Я дал согласие, - заявил Жиль. - Дело за сэром Джеймсом.
Джим намеревался пожать плечами, позабыв, что тело дракона не может
выполнить столь простое и красноречивое для человека движение. Каролинус
уверял, что Энджи не подвергается никакой опасности в плену. Несколько
дней, подумалось ему, или даже неделя-другая не играют особой роли. А если
Каролинус не сумеет отослать их обратно в привычный им мир, замок и земли
ему ничуть не помешают. Потребность в пище и крыше над головой, в хорошей
еде и удобном жилище была столь же реальной в этом мире, как и сама боль.
А такую реальность игнорировать невозможно.
- Почему бы и нет? - сказал он. - Я не против. Мы выступим против
Хьюго де Буа де Маленконтри и захватим его владения.
Стоило ему только произнести эти слова, как атмосфера в зале
изменилась: казалось, что невидимая, мощная волна тепла обрушилась на
него, но тут же откатилась, опустошив тело. Джим заморгал, но,
поразмыслив, решил, что все просто: вино и чадящее пламя свечей сыграли
дурную шутку с его зрением и воображением. Странное ощущение быстро
исчезло, и он уже не мог поручиться, было ли оно вообще.
Он оглядел остальных, но никто, похоже, ничего не заметил, вот только
Дэффид пристально смотрел на Джима.
- Превосходно, - обрадовалась Геронда. - Все решено.
- Это неверное решение, - вмешался Дэффид. - В моей семье от отца к
сыну и от матери к дочери на протяжении многих поколений передавался дар
восприятия и истолкования предостережений. Только что пламя свечей
нагнулось, хотя воздух в зале был спокоен. Это дурное предзнаменование. Я
против похода на сэра Хьюго.
- Арагх вселил в тебя страх, - напомнила Даниель.
- Я не напуган. Но, как и волк, я не рыцарь, чтобы идти на приступ и
захватывать замки.
- Я сделаю из тебя рыцаря, - пообещала Даниель. - Когда ты станешь
рыцарем, твоя девичьи страхи и предрассудки как рукой снимет.
- Постыдись, Даниель! - перебил Жиль. Его лицо потемнело. - Не смей
злословить о благородном звании рыцаря.
Дэффид резко поднялся на ноги.
- Ты насмехаешься надо мной! - воскликнул он. - Я люблю тебя и лишь
поэтому присоединяюсь к отряду. А сейчас лучше пойду прогуляюсь по лесу.
Мне необходимо побыть наедине с самим собой, - и он вышел из зала.
- Господа! - жизнерадостно обратился к оставшимся Брайен. - Изгоним
прочь мысль о злом роке! Наполним кубки? Согласие достигнуто. За пленение
сэра Хьюго и захват его замка!
- И за долгие, мучительные пытки! - добавила Геронда.
Они дружно выпили.
Ранним утром на следующий день выступили в путь. Арагх так и не
появился, но к отраду разбойников Жиля примкнули сорок воинов из
Малвернского замка и других владений де Шане. Геронда страстно хотела идти
с отрядом, но чувство долга и необходимость оставаться в замке, чтобы
присматривать за владениями отца, победили жажду мщения. Она осталась.
Ухода, они еще некоторое время видели стоявшую на стене замка Геронду, а
потом деревья скрыли ее силуэт.
Утро выдалось облачным, как в тот день, когда они шли на приступ
замка Малверн. Но сегодня облака не рассеялись, а сгустились, заморосил
дождь.
Путь их пролегал через редкий подлесок, перемежающийся полянами,
потом тропа пустилась под уклон и вывела к мелким озерам и болотам.
Набухшая влагой колея стала вязкой и скользкой. Отрад разбился на группы и
растянулся на добрые полмили.
Серая унылость дня повлияла не только на темп марша: постылая пелена
дождя вызвала раздражение и злость. Те, кто следовал пешком, - разбойники
и сорок воинов из Малверна - медленно передвигались по липкой грязи,
укрывая лица от ветра и дождя луки и мечи были зачехлены. Грубые шутки,
издевки, ругательства, которыми обычно перекидывались разбойники,
прекратились. Редкие недовольные реплики адресовались исключительно погоде
или дороге. Цену победы солдаты оценивали возможным количеством убитых и
раненых. Обстановка давно накалялась: люди до хрипоты спорили об избитых,
азбучных истинах войны.
Даже на предводителей похода подействовала резкая смена настроения.
Жиль хмурился, Даниель язвила направо и налево, а Дэффид упорно лез в
бутылку. Казалось, что весь отряд почувствовал некое зловещее
предзнаменование.
Джим переместился в голову колонны. Он оказался одним из тех
немногих, кого не поразила эпидемия повальной хандры. Брайен на Бланшаре
оставался жизнерадостным, по-спартански невозмутимым и стойким. Казалось,
что для него не существовало ни неразрешимых вопросов, ни мучительной
дилеммы: палящее солнце или ураганный снегопад, реки вина или крови, -
слишком поверхностно, слишком мелко, чтобы обращать на это внимание. Можно
было подумать, что Брайен, даже вися на дыбе, будет шутить со своим
инквизитором.
Джим сообщил ему о настроении отряда, сделав акцент на поведении
предводителей.
- Не бери в голову, - ответил Брайен.
- Но сохранить единство отряда крайне важно. Представь, что Жиль
неожиданно решит уехать и уведет с собой разбойников. Мы останемся с
сорока воинами Малверна. И, я подозреваю, добрая половина из них ничего не
смыслит в военном искусстве.
- Жиль так не поступит, - возразил рыцарь. - Он знает, какое
богатство достанется ему и его парням в цитадели Хьюго. И он дал слово! А
джентльмен всегда держит свое слово!
Даже если мы можем положиться на Жиля, - добавил Джим, - то возможны
трения между Даниель и Дэффидом, причем ее отец не останется в стороне.
Дэффид с каждой милей все больше погружается в себя, а остроты Даниель
становятся все злее. Наверное, нам не следовало брать ее, хотя у кого
хватит мужества открыто отказать Даниель?
- Без нее валлиец не пошел бы.
- Да, - признался Джим. - Но, согласись, воин из девушки никудышный.
- Откуда такая уверенность? - спросил Брайен. - Ты видел, как она
стреляет?
- Только в тот день, когда ее стрелы едва не убили нас. И еще в
разграбленной деревне. Согласен, с луком она умеет обращаться.
- Позволь уточнить, - заметил рыцарь. - Даниель стреляет из
стофунтового лука не хуже, чем добрая половина лучников из отряда Жиля.
Джим заморгал от изумления. Много лет назад, еще в колледже, он
некоторое время баловался стрельбой из лука. Начинал он с сорокафунтового,
а остановился на шестидесятифунтовом; хотя он и не считал себя слабаком,
это был его предел.
- Откуда ты знаешь? - поинтересовался он.
- Я видел, как она стреляла. Ведь когда тебя пронзили копьем, бой за
Малвернский замок еще продолжался.
- Она сражалась в замке? - настороженно спросил Джим. - Я думал, что
она оставалась в лесу. Но как ты на глаз сумел оценить ее мастерство?
Брайен с любопытством оглянулся на Джима.
- Что и говорить, сэр Джеймс, диковинны заморские края, откуда ты
родом, - заключил он. - Разумеется, я наблюдал за стрелой.
- Наблюдал за стрелой?
- Следил за моментом выстрела, - разъяснил Брайен. - Когда я увидел
Даниель, она прицеливалась шагов с пятидесяти. Я стреляю из
восьмидесятифунтового лука. Разумеется, я не лучник. Но все же Даниель
слабой никак не назовешь.
Джим молча ковылял рядом с Бланшаром. Слова рыцаря заставили его
глубоко задуматься.
- Если Даниель стреляет из стофунтового лука, то каким же луком
пользуется Дэффид?
- Одному Богу известно. В сто пятьдесят? Двести? Или больше? Валлиец
- человек из другого теста. Он не только великий стрелок, но и золотых рук
мастер. Ты же видел, как долго он возится с каждой стрелой! Он достиг
совершенства в обоих ремеслах. Бьюсь о заклад, что любой лучник из отряда
Жиля, если, конечно, ему под силу натянуть тетиву такого лука, отдал бы
десятилетний заработок за лук, изготовленный мастером Дэффидом! Секрет
английского лука кроется в способе крепления тетивы к излучинам. Даже
обладая такой громадной силой, как твоя, большей тяжести лука не
достаточно для того, чтобы стрелять метко и далеко. Искусство стрельбы и
секреты изготовления лука Дэффида недоступны обычному лучнику. Ты слышал,
что сказал Жиль, когда мастер Дэффид вызвался от обреза леса снять со стен
замка часовых. И сие справедливо для стрел валлийца. Любой разбойник
отдаст половину зубов за колчан стрел работы Дэффида.
- Понято, - пробормотал Джим.
Информация осела, оставив неприятный осадок. До встречи с сэром Хьюго
Джим воспринял сие как любопытный факт. Теперь мастерство Дэффида и та
снисходительность, с которой Брайен терпеливо и подробно, как ребенку,
разъяснял ему на столь примитивном уровне простейшие вещи, вызвали у него
легкое раздражение.
Джим замолчал, Брайен что-то еще говорил по инерции - просто так,
чтобы поддержать беседу. Наконец рыцарь оставил дракона в покое, развернул
Бланшара и поскакал в конец колонны проверить отряд. Оставшись один, Джим,
не разбирая дороги, шел вперед. Он находился в скверном расположении духа
и не жаждал компании - ни людей, ни животных.
Оглянувшись, он никого не увидел, даже колеи, которая, очевидно,
сделала затейливый поворот: так обычно петляет лесная тропа, протоптанная
по самому удобному и легчайшему пути. Колею намеренно никто не
прокладывал, потому она и петляла как Бог на душу положит. Тропа
отвернула, а Джим, погруженный в свои мысли, пер по прямой. Однако он был
уверен, что скоро вновь обнаружит колею.
Джим наслаждался одиночеством. Ему изрядно поднадоел этот странный
мир с говорящими животными, кровью, битвами, суперменами и
сверхъестественными силами - и все это на фоне скудной технологии и
примитивного общественного устройства.
Тщательно пораскинув мозгами, Джим пришел к выводу, что существует
предел соседства с животными. Смргол и Арагх, как, впрочем, и остальные
драконы, оставались-таки животными, даже несмотря на то, что умели
говорить. Но и люди, с которыми он встречался, казались ему сейчас ничуть
не лучше. Люди-животные, живущие обычаями, инстинктами, эмоциями, но
никогда - разумом. Прекрасная Даниель была всего лишь одетой в шкуры
женщиной каменного века. Дэффид, несмотря на искусное владение оружием,
оставался кроманьонским охотником, а Жиль - обычным, пусть даже умным и
ловким, разбойником. Брайен - машина смерти, безразличная к боли. Ну а
Геронда? Чистый дикарь, живущий в счастливом предвкушении пыток, которые
она учинит заклятому врагу, когда тот окажется в его лапах.
Взглянув на этот мир с позиций комфорта большого и чистого двадцатого
века, к которому он принадлежал, Джим понял, что вряд ли когда-нибудь
покажется ему привлекательным, а тем более приятным, жить с такими людьми.
Вероятность их морального совершенствования равнялась нулю, а любые
обязательства или симпатии, рождавшиеся в его душе, - псевдоромантические
бредни.
Джим отвлекся от раздумий и отметил, что, хотя и преодолел
значительное расстояние, дорогу не обнаружил. Она либо повернула в
противоположную сторону, либо попросту кончилась. Отряд двинулся в другом
направлении или же остановился на ночлег. Дождь усиливался. Словом, они
позаботятся о себе сами, а завтра и он присоединится к ним. Потребности в
их компании он не ощущал, а с благоприобретенной драконьей
невосприимчивостью к температуре и погоде Джим мог махнуть рукой и на
холод, и на сырость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40