Затем я стал разбирать добычу. Книги, коробки разной
величины и формы, одежда. Сорочку из прозрачной ткани я сразу отбросил,
потом отобрал вещи, которые, вроде бы, не предназначались для прекрасного
пола, и стал по очереди примерять их. Не простое дело для чужестранца, не
имеющего понятия о туземных фасонах. Брюки оказались слишком велики, но не
беда - я подпоясался веревочкой. Рубашка сидела на мне куда лучше, а куртка
пришлась впору, если ее шили с тем расчетом, чтобы полы прикрывали колени.
Чтобы сапоги не спадали, я обмотал ступни тряпками. Потом снова облачился в
мокрую одежду, запихнул обновку в коробку из-под печенья, которую обернул
куском синтетической ткани, показавшейся мне водонепроницаемой. Ветерок все
свежел, пора было плыть к берегу. Приключения вытянули из меня все силы,
голова была как ватная, хотелось спать. Я допил вино, бутылку вместе с
вещами, которые мне не понадобились, бросил в каюту и запер дверь. Затем
привязал к голове сверток и спустился в воду. На берегу не было видно ни
души. Плыть, загребая одной рукой, а в другой держа сверток - дело
непростое, но я довольно быстро добрался до суши и метнулся под прикрытие
валунов. Стуча зубами от холода, я сорвал с себя и закопал в песке одежду,
быстро переоделся в сухое, мешочек с пожитками затолкал за пояс, а кинжал
сунул за голенище. Ужасно хотелось найти укромное местечко, свернуться
калачиком и уснуть. Но островитяне - народ серьезный, караульная служба
охраны у них поставлена четко, а берег они считают чуть ли не передним
краем обороны. Нет, нельзя спать, надо побыстрее перебираться в город. Чуть
подальше на берегу горели огни, звучали оживленные голоса. Вверх по
пологому склону к асфальтированной улице вела лесенка. Я стал крадучись
подниматься, но спрыгнул на песок, едва заметил неподалеку двух вооруженных
людей в военной форме. Сосчитав до двухсот, я поднял голову и огляделся.
Патрульные ушли, лишь несколько пешеходов прогуливались вдоль берега. Я
поднялся на тротуар и неторопливо побрел мимо уличных фонарей и домов с
растворенными окнами и распахнутыми дверьми. Навстречу шествовала в обнимку
парочка, но влюбленные даже не покосились на меня. Вот и прекрасно - мой
наряд не бросился им в глаза. Вскоре я увидел бар с вывеской: "ЗАХОДИТЕ К
НАМ, ЗАСРАНЦЫ, ЖДУТ ВАС ВЫПИВКА И ТАНЦЫ". Ну, разве можно пройти мимо,
прочитав такое? Не колеблясь, я толкнул дверь и вошел. Да, кабак - он в
любом уголке Вселенной кабак. У всех у них одна форма, одна функция. Форма:
стулья (чтобы на них сидели люди), столы (чтобы на них стояли сосуды).
Функция: располагать людей с опустошению сосудов со спиртным. Я придвинул
стул к свободному столику и уселся. Посетителям было наплевать на меня, как
и мне - на посетителей. Не обращая внимания на возгласы хамоватых юнцов,
ловко уворачиваясь от шлепков и щипков, ко мне подошла пухленькая
официантка в короткой юбочке.
- Чего изволите? - спросила она, презрительно глядя на юнцов, которые
со смехом подняли в ее честь кружки с пивом.
- Пива.
Оно оказалось холодным и резким - как раз то, что нужно. Я рассыпал на
столе несколько монет, официантка взяла две или три и отошла к стойке.
Я окунул нос в пену, но тут в бар вошел молодой человек и быстро
направился К юнцам.
- Поркаходж! - хрипло воскликнул он. Услышав это, двое парней вскочили
и выбежали из бара.
Я поставил кружку, сгреб со стола деньги и вышел на улицу. Я
встревожился, и неспроста: поркаходж - это "грязные свиньи" в переводе с
эсперанто. Никаких свиней поблизости не было, и я знал, что скотина здесь
совершенно ни при чем. Просто во всей Вселенной так зовут полицейских.
Мальчишки испугались, значит, и мне надо поостеречься. Внезапно взревела
сирена, улицу осветил мигающий свет. Парни шарахнулись обратно в бар. Я
поспешил за ними. Они пробежали между столиками к двери в противоположной
стене, но не успели прикоснуться к ней, как она резко распахнулась.
- Что я вижу?! - насмешливо протянул сиплый голос.- Мальчики пытаются
убежать через черный ход! А ну-ка, сынки, предъявите документы офицеру
патруля!
- Но ведь мы ничего плохого не сделали!
- Хорошего тоже. Документы, кому говорю!
Я ждал, не дыша, и изо всех сил надеялся, что "грязная свинья",
которая наверняка стоит у парадной, не войдет в бар. Хриплый патрульный тем
временем потешался:
- Да они же просроченные! Так-таки, ребятки. Выходит уклоняетесь от
призыва?
- Что вы! Это писарь ошибся! - прохныкал один из юнцов.
- Что-то часто они стали ошибаться. А ну, пошли!
Шаги стихли за дверью, машина, ревя сиреной, умчалась. Я выждал
некоторое время и выглянул за дверь. На улице - никого, "свиньи" уехали и
увезли добычу. Я вышел из бара и зашагал прочь, едва удерживаясь, чтобы не
побежать. Но вскоре спохватился. Куда я иду? После того как в баре побывал
патруль, нет для меня места безопаснее. Отойдя в тень, я постоял, наблюдая
за дверью бара. Никто не входил и не выходил. Я сосчитал до трехсот, затем
на всякий случай от трехсот до нуля. Все спокойно. Готовый при малейшем
шорохе удариться в бегство, я прокрался к двери и заглянул в бар.
Полицейских не было. Я вошел в зал и сел на прежнее место. Четверо парней
за соседним столиком посмотрели в мою сторону.
Мрачно покачав головой, я проворчал:
- Все. Сцапали их поркаходж.
- Говорил я Билу - заведи себе новую ксиву. Что-что, а ксива должна
быть в порядке.
- А моя просрочена, - хмуро сообщил я и помахал официантке.
- Видать, ты из Пенсильдельфии, - заметил конопатый юнец в
ядовито-зеленых штанах.
- С чего ты взял? - буркнул я.
Конопатый фыркнул.
- А акцент? Где еще так говорят?
Я тоже фыркнул. Чем дальше в лес - тем больше дров. Выходит, я
автоматически подпадаю под закон о мобилизации. Очень мило. Я снова спрятал
нос в кружке.
- Ты лучше не рискуй, заведи новую ксиву, - участливо посоветовал
блондин.
- Легко сказать. Знаешь, как туго с этим в Пенсильдельфии?
- У нас с этим тоже непросто. Везде нужны связи.
Я встал.
- Ладно, мне пора. Счастливо, ребята.
Прежде чем выйти, я выглянул в коридор, убедился, что поблизости нет
патрульных. Потом остановился у крыльца. Почти тотчас же появился блондин.
- Разумно. Чем меньше народу будет знать о твоих проблемах, тем лучше.
Меня зовут Жак.
- А меня - Джим.
- Ничего, имя как имя. Сколько ты намерен заплатить?
- Немного. Больно уж год неудачный выдался.
- За три куска сахара могу свести тебя с кем нужно. Он запросит
двадцать.
- Ксива тянет не больше десяти. Тебе-полтора.
- Хо, а вы, пенсильдельфские, не такие олухи, как говорят. Ладно,
давай бабки, и пошли.
Я заплатил Жаку его долю. Как только он повернулся, кончик кинжала
слегка проколол ему кожу под ухом. Он застыл, как вкопанный. Подержав у
него перед глазами лезвие с капелькой крови, я сказал:
- Просто предупреждение. Со мной, браток, шуточки не проходят.
Наколешь - под землей разыщу и пришью. Понял?
- Понял... - пролепетал он.
Я спрятал кинжал и треснул блондина по спине.
- Жак, ты мне нравишься. Схватываешь на лету.
Шагая рядом с Жаком по улице, я утешал себя надеждой, что урок пойдет
ему на пользу. Не люблю угрожать, не люблю, когда мне угрожают. Когда меня
запугивают, я из вредности делаю все наперекор. Но жуликам, насколько я
знаю, нравится, когда с ними не церемонятся. Такой уж народ. По пути нам
попалось несколько баров, и Жак в каждый из них заглянул. В пятом заплатил
за вход и махнул мне, чтобы я следовал за ним. Там было темно и накурено,
надрывался духовой оркестр. Жак провел меня в дальний конец зала, в кабину,
где музыка звучала потише. Во всяком случае, была не столь кричащей, как
полосатый наряд на толстяке, который сидел там. Откинувшись на спинку
грубого деревянного кресла, он потягивал из бокала ядовитого цвета
жидкость.
- Привет, капитан, - сказал мой спутник.
- Выкладывай, Жак, в чем дело, и проваливай.
- Капитан, не смей так говорить даже в шутку. Я по делу пришел, можно
сказать, подарок тебе принес. Этому корешу нужна новая ксива, не то его
заберут в армию.
В меня впились крошечные глазки толстяка.
- Жак сказал: полторы - ему, десять - тебе. Он уже свое получил.
- Вечно он путает. Двадцать, и точка. А комиссионные я сам ему
выплачу.
- Ладно, черт с тобой.
Я отдал деньги. Он тут же достал из кармана пластиковые корочки с
фотографией паренька, которому никак нельзя было дать моего возраста. Год
рождения, указанный рядом с фотографией, тоже не совпадал с моим.
- Но ему же всего пятнадцать! - возмутился я.
- Ничего, у тебя тоже мордашка, как у младенчика. Сойдет. Или сбрось
несколько годков - или иди в армию.
- Ладно, беру. Я уже чувствую, что помолодел. Спасибо за помощь.
- Всегда к твоим услугам. Во всяком случае, пока у тебя есть сахар.
Я вышел из бара, перебежал улицу и юркнул в темную подворотню. Жак не
заставил себя ждать. Несколько минут я бесшумно шагал за ним, потом стал
догонять. Ощутив затылком мое дыхание, он резко обернулся.
- Это я. Не пугайся, Жак. Просто хотел тебя поблагодарить.
- А-а! Да брось ты, не за что, - промямлил он, испуганно обшаривая
глазами пустынную улицу.
- Жак, окажи мне еще одну услугу. Дай взглянуть на твою ксиву. Хочу
убедиться, что Капитан меня не надул.
- Что ты! Он не такой!
- Верю, но все-таки хочу взглянуть. - В свете фонаря блеснул мой
кинжал. Жак мгновенно выхватил из кармана и протянул корочки, очень похожи
на мои. Я раскрыл их, повернул к свету затем сложил и отдал Жаку. Но он
оказался подозрительным.
- Это не моя ксива! - пролепетал он, взглянув в удостоверение. - Это
твоя!
- Верно. Я решил с тобой поменяться. Ты же сказал, что моя ксива -
годная, вот и бери ее себе.
Я повернулся и пошел прочь. Шум прибоя и возмущенные вопли Жака
постепенно стихли за спиной. Я был очень доволен собой. Если Капитан меня
не надул - Жак ничего не теряет. Если надул - тем хуже для Жака. Соломоново
решение. Чем дальше на берег - тем выше здания, чище улицы, ярче фонари. И
тем сильнее меня одолевала усталость. Я не удержался от искушения войти в
первый же бар. Бархатные гардины, свет, не режущий глаз, кожаные кресла,
миловидная официантка. Она равнодушно поставила передо мной пиво, но,
получив щедрые чаевые, стала куда как любезнее. Но отдохнуть, потягивая
пиво и заигрывая с официанткой, мне не удалось. Очень уж много "грязных
свиней" шастало по этому городу, причем всегда по двое. Когда парочка этих
несимпатичных зверушек ввалилась в бар, сердце мое ушло в пятки. "Чего ты
боишься? - укорял я себя. - У тебя же отменная ксива!" Полицейские обошли
зал, проверив у посетителей документы, и наконец остановились возле моего
столика.
- Добрый вечер, начальники, - ухмыльнулся я.
- Нечего зубы скалить! Показывай!
Я протянул "корочки". У того, кто в них заглянул, аж ноздри раздулись
от радости.
- Ты только погляди на этого орла! - толкнул он локтем напарника. -
Это же сам Жак-Шутник! Каким ветром тебя занесло в наш район, дружище! Ну,
теперь все.
- Да вы что, ребята! - сказал я с дрожью в голосе. - Я сейчас же
вернусь.
- Поздно! - хором заявили патрульные, защелкивая браслеты на моих
запястьях.
- Слишком поздно, - добавил тот, у кого раздувались ноздри. - Все,
Жак. Ты теперь в армии. Береговая полиция тебе не поможет.
"Перестарался, - с горечью подумал я, выходя из бара в сопровождении
полицейских. - Похоже, с этой минуты начинается моя головокружительная
военная карьера..."
Мне отвели тесную камеру с жесткой койкой, но я не стал скандалить.
После напряженного дня нужен был только сон. Должно быть, я захрапел, не
успев коснуться головой грязной подушки. - Спал я как убитый, а разбудил
меня серый луч света, проникший сквозь крошечное зарешеченное окно. Сразу
навалилась тоска.
- Есть хочу! - завопил молодой человек в соседней камере и принялся
трясти решетчатую дверь.
- Дайте пожрать. Мы ведь не преступники! - подхватил другой.
- Ладно, ладно, заткнитесь, - сказал грубый голос. - Жратву уже несут,
хотя, будь моя воля, я бы вам показал, как уклоняться от призыва!
Ждать пришлось недолго, хотя вряд ли стоило это делать. Остывший суп с
лапшой и сладкой красной фасолью - не самое подходящее блюдо для завтрака,
на мой взгляд. "Любопытно, - подумал я, - что нам предложат на ужин?"
Времени для раздумий на подобные темы была бездна. После кормежки никто в
нашем зверинце больше не появлялся. Глядя в потрескавшийся потолок, я
помаленьку пришел к выводу, что моя злая фортуна на самом деле не так уж и
зла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
величины и формы, одежда. Сорочку из прозрачной ткани я сразу отбросил,
потом отобрал вещи, которые, вроде бы, не предназначались для прекрасного
пола, и стал по очереди примерять их. Не простое дело для чужестранца, не
имеющего понятия о туземных фасонах. Брюки оказались слишком велики, но не
беда - я подпоясался веревочкой. Рубашка сидела на мне куда лучше, а куртка
пришлась впору, если ее шили с тем расчетом, чтобы полы прикрывали колени.
Чтобы сапоги не спадали, я обмотал ступни тряпками. Потом снова облачился в
мокрую одежду, запихнул обновку в коробку из-под печенья, которую обернул
куском синтетической ткани, показавшейся мне водонепроницаемой. Ветерок все
свежел, пора было плыть к берегу. Приключения вытянули из меня все силы,
голова была как ватная, хотелось спать. Я допил вино, бутылку вместе с
вещами, которые мне не понадобились, бросил в каюту и запер дверь. Затем
привязал к голове сверток и спустился в воду. На берегу не было видно ни
души. Плыть, загребая одной рукой, а в другой держа сверток - дело
непростое, но я довольно быстро добрался до суши и метнулся под прикрытие
валунов. Стуча зубами от холода, я сорвал с себя и закопал в песке одежду,
быстро переоделся в сухое, мешочек с пожитками затолкал за пояс, а кинжал
сунул за голенище. Ужасно хотелось найти укромное местечко, свернуться
калачиком и уснуть. Но островитяне - народ серьезный, караульная служба
охраны у них поставлена четко, а берег они считают чуть ли не передним
краем обороны. Нет, нельзя спать, надо побыстрее перебираться в город. Чуть
подальше на берегу горели огни, звучали оживленные голоса. Вверх по
пологому склону к асфальтированной улице вела лесенка. Я стал крадучись
подниматься, но спрыгнул на песок, едва заметил неподалеку двух вооруженных
людей в военной форме. Сосчитав до двухсот, я поднял голову и огляделся.
Патрульные ушли, лишь несколько пешеходов прогуливались вдоль берега. Я
поднялся на тротуар и неторопливо побрел мимо уличных фонарей и домов с
растворенными окнами и распахнутыми дверьми. Навстречу шествовала в обнимку
парочка, но влюбленные даже не покосились на меня. Вот и прекрасно - мой
наряд не бросился им в глаза. Вскоре я увидел бар с вывеской: "ЗАХОДИТЕ К
НАМ, ЗАСРАНЦЫ, ЖДУТ ВАС ВЫПИВКА И ТАНЦЫ". Ну, разве можно пройти мимо,
прочитав такое? Не колеблясь, я толкнул дверь и вошел. Да, кабак - он в
любом уголке Вселенной кабак. У всех у них одна форма, одна функция. Форма:
стулья (чтобы на них сидели люди), столы (чтобы на них стояли сосуды).
Функция: располагать людей с опустошению сосудов со спиртным. Я придвинул
стул к свободному столику и уселся. Посетителям было наплевать на меня, как
и мне - на посетителей. Не обращая внимания на возгласы хамоватых юнцов,
ловко уворачиваясь от шлепков и щипков, ко мне подошла пухленькая
официантка в короткой юбочке.
- Чего изволите? - спросила она, презрительно глядя на юнцов, которые
со смехом подняли в ее честь кружки с пивом.
- Пива.
Оно оказалось холодным и резким - как раз то, что нужно. Я рассыпал на
столе несколько монет, официантка взяла две или три и отошла к стойке.
Я окунул нос в пену, но тут в бар вошел молодой человек и быстро
направился К юнцам.
- Поркаходж! - хрипло воскликнул он. Услышав это, двое парней вскочили
и выбежали из бара.
Я поставил кружку, сгреб со стола деньги и вышел на улицу. Я
встревожился, и неспроста: поркаходж - это "грязные свиньи" в переводе с
эсперанто. Никаких свиней поблизости не было, и я знал, что скотина здесь
совершенно ни при чем. Просто во всей Вселенной так зовут полицейских.
Мальчишки испугались, значит, и мне надо поостеречься. Внезапно взревела
сирена, улицу осветил мигающий свет. Парни шарахнулись обратно в бар. Я
поспешил за ними. Они пробежали между столиками к двери в противоположной
стене, но не успели прикоснуться к ней, как она резко распахнулась.
- Что я вижу?! - насмешливо протянул сиплый голос.- Мальчики пытаются
убежать через черный ход! А ну-ка, сынки, предъявите документы офицеру
патруля!
- Но ведь мы ничего плохого не сделали!
- Хорошего тоже. Документы, кому говорю!
Я ждал, не дыша, и изо всех сил надеялся, что "грязная свинья",
которая наверняка стоит у парадной, не войдет в бар. Хриплый патрульный тем
временем потешался:
- Да они же просроченные! Так-таки, ребятки. Выходит уклоняетесь от
призыва?
- Что вы! Это писарь ошибся! - прохныкал один из юнцов.
- Что-то часто они стали ошибаться. А ну, пошли!
Шаги стихли за дверью, машина, ревя сиреной, умчалась. Я выждал
некоторое время и выглянул за дверь. На улице - никого, "свиньи" уехали и
увезли добычу. Я вышел из бара и зашагал прочь, едва удерживаясь, чтобы не
побежать. Но вскоре спохватился. Куда я иду? После того как в баре побывал
патруль, нет для меня места безопаснее. Отойдя в тень, я постоял, наблюдая
за дверью бара. Никто не входил и не выходил. Я сосчитал до трехсот, затем
на всякий случай от трехсот до нуля. Все спокойно. Готовый при малейшем
шорохе удариться в бегство, я прокрался к двери и заглянул в бар.
Полицейских не было. Я вошел в зал и сел на прежнее место. Четверо парней
за соседним столиком посмотрели в мою сторону.
Мрачно покачав головой, я проворчал:
- Все. Сцапали их поркаходж.
- Говорил я Билу - заведи себе новую ксиву. Что-что, а ксива должна
быть в порядке.
- А моя просрочена, - хмуро сообщил я и помахал официантке.
- Видать, ты из Пенсильдельфии, - заметил конопатый юнец в
ядовито-зеленых штанах.
- С чего ты взял? - буркнул я.
Конопатый фыркнул.
- А акцент? Где еще так говорят?
Я тоже фыркнул. Чем дальше в лес - тем больше дров. Выходит, я
автоматически подпадаю под закон о мобилизации. Очень мило. Я снова спрятал
нос в кружке.
- Ты лучше не рискуй, заведи новую ксиву, - участливо посоветовал
блондин.
- Легко сказать. Знаешь, как туго с этим в Пенсильдельфии?
- У нас с этим тоже непросто. Везде нужны связи.
Я встал.
- Ладно, мне пора. Счастливо, ребята.
Прежде чем выйти, я выглянул в коридор, убедился, что поблизости нет
патрульных. Потом остановился у крыльца. Почти тотчас же появился блондин.
- Разумно. Чем меньше народу будет знать о твоих проблемах, тем лучше.
Меня зовут Жак.
- А меня - Джим.
- Ничего, имя как имя. Сколько ты намерен заплатить?
- Немного. Больно уж год неудачный выдался.
- За три куска сахара могу свести тебя с кем нужно. Он запросит
двадцать.
- Ксива тянет не больше десяти. Тебе-полтора.
- Хо, а вы, пенсильдельфские, не такие олухи, как говорят. Ладно,
давай бабки, и пошли.
Я заплатил Жаку его долю. Как только он повернулся, кончик кинжала
слегка проколол ему кожу под ухом. Он застыл, как вкопанный. Подержав у
него перед глазами лезвие с капелькой крови, я сказал:
- Просто предупреждение. Со мной, браток, шуточки не проходят.
Наколешь - под землей разыщу и пришью. Понял?
- Понял... - пролепетал он.
Я спрятал кинжал и треснул блондина по спине.
- Жак, ты мне нравишься. Схватываешь на лету.
Шагая рядом с Жаком по улице, я утешал себя надеждой, что урок пойдет
ему на пользу. Не люблю угрожать, не люблю, когда мне угрожают. Когда меня
запугивают, я из вредности делаю все наперекор. Но жуликам, насколько я
знаю, нравится, когда с ними не церемонятся. Такой уж народ. По пути нам
попалось несколько баров, и Жак в каждый из них заглянул. В пятом заплатил
за вход и махнул мне, чтобы я следовал за ним. Там было темно и накурено,
надрывался духовой оркестр. Жак провел меня в дальний конец зала, в кабину,
где музыка звучала потише. Во всяком случае, была не столь кричащей, как
полосатый наряд на толстяке, который сидел там. Откинувшись на спинку
грубого деревянного кресла, он потягивал из бокала ядовитого цвета
жидкость.
- Привет, капитан, - сказал мой спутник.
- Выкладывай, Жак, в чем дело, и проваливай.
- Капитан, не смей так говорить даже в шутку. Я по делу пришел, можно
сказать, подарок тебе принес. Этому корешу нужна новая ксива, не то его
заберут в армию.
В меня впились крошечные глазки толстяка.
- Жак сказал: полторы - ему, десять - тебе. Он уже свое получил.
- Вечно он путает. Двадцать, и точка. А комиссионные я сам ему
выплачу.
- Ладно, черт с тобой.
Я отдал деньги. Он тут же достал из кармана пластиковые корочки с
фотографией паренька, которому никак нельзя было дать моего возраста. Год
рождения, указанный рядом с фотографией, тоже не совпадал с моим.
- Но ему же всего пятнадцать! - возмутился я.
- Ничего, у тебя тоже мордашка, как у младенчика. Сойдет. Или сбрось
несколько годков - или иди в армию.
- Ладно, беру. Я уже чувствую, что помолодел. Спасибо за помощь.
- Всегда к твоим услугам. Во всяком случае, пока у тебя есть сахар.
Я вышел из бара, перебежал улицу и юркнул в темную подворотню. Жак не
заставил себя ждать. Несколько минут я бесшумно шагал за ним, потом стал
догонять. Ощутив затылком мое дыхание, он резко обернулся.
- Это я. Не пугайся, Жак. Просто хотел тебя поблагодарить.
- А-а! Да брось ты, не за что, - промямлил он, испуганно обшаривая
глазами пустынную улицу.
- Жак, окажи мне еще одну услугу. Дай взглянуть на твою ксиву. Хочу
убедиться, что Капитан меня не надул.
- Что ты! Он не такой!
- Верю, но все-таки хочу взглянуть. - В свете фонаря блеснул мой
кинжал. Жак мгновенно выхватил из кармана и протянул корочки, очень похожи
на мои. Я раскрыл их, повернул к свету затем сложил и отдал Жаку. Но он
оказался подозрительным.
- Это не моя ксива! - пролепетал он, взглянув в удостоверение. - Это
твоя!
- Верно. Я решил с тобой поменяться. Ты же сказал, что моя ксива -
годная, вот и бери ее себе.
Я повернулся и пошел прочь. Шум прибоя и возмущенные вопли Жака
постепенно стихли за спиной. Я был очень доволен собой. Если Капитан меня
не надул - Жак ничего не теряет. Если надул - тем хуже для Жака. Соломоново
решение. Чем дальше на берег - тем выше здания, чище улицы, ярче фонари. И
тем сильнее меня одолевала усталость. Я не удержался от искушения войти в
первый же бар. Бархатные гардины, свет, не режущий глаз, кожаные кресла,
миловидная официантка. Она равнодушно поставила передо мной пиво, но,
получив щедрые чаевые, стала куда как любезнее. Но отдохнуть, потягивая
пиво и заигрывая с официанткой, мне не удалось. Очень уж много "грязных
свиней" шастало по этому городу, причем всегда по двое. Когда парочка этих
несимпатичных зверушек ввалилась в бар, сердце мое ушло в пятки. "Чего ты
боишься? - укорял я себя. - У тебя же отменная ксива!" Полицейские обошли
зал, проверив у посетителей документы, и наконец остановились возле моего
столика.
- Добрый вечер, начальники, - ухмыльнулся я.
- Нечего зубы скалить! Показывай!
Я протянул "корочки". У того, кто в них заглянул, аж ноздри раздулись
от радости.
- Ты только погляди на этого орла! - толкнул он локтем напарника. -
Это же сам Жак-Шутник! Каким ветром тебя занесло в наш район, дружище! Ну,
теперь все.
- Да вы что, ребята! - сказал я с дрожью в голосе. - Я сейчас же
вернусь.
- Поздно! - хором заявили патрульные, защелкивая браслеты на моих
запястьях.
- Слишком поздно, - добавил тот, у кого раздувались ноздри. - Все,
Жак. Ты теперь в армии. Береговая полиция тебе не поможет.
"Перестарался, - с горечью подумал я, выходя из бара в сопровождении
полицейских. - Похоже, с этой минуты начинается моя головокружительная
военная карьера..."
Мне отвели тесную камеру с жесткой койкой, но я не стал скандалить.
После напряженного дня нужен был только сон. Должно быть, я захрапел, не
успев коснуться головой грязной подушки. - Спал я как убитый, а разбудил
меня серый луч света, проникший сквозь крошечное зарешеченное окно. Сразу
навалилась тоска.
- Есть хочу! - завопил молодой человек в соседней камере и принялся
трясти решетчатую дверь.
- Дайте пожрать. Мы ведь не преступники! - подхватил другой.
- Ладно, ладно, заткнитесь, - сказал грубый голос. - Жратву уже несут,
хотя, будь моя воля, я бы вам показал, как уклоняться от призыва!
Ждать пришлось недолго, хотя вряд ли стоило это делать. Остывший суп с
лапшой и сладкой красной фасолью - не самое подходящее блюдо для завтрака,
на мой взгляд. "Любопытно, - подумал я, - что нам предложат на ужин?"
Времени для раздумий на подобные темы была бездна. После кормежки никто в
нашем зверинце больше не появлялся. Глядя в потрескавшийся потолок, я
помаленьку пришел к выводу, что моя злая фортуна на самом деле не так уж и
зла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30