.. Неплохо для Зеннора... и очень плохо для меня. Я
отправил просьбу о помощи, и сейчас она еле-еле плетется в межзвездном
пространстве со скоростью света. Лучше забыть об этом, а также расстаться с
мечтами о сверхсветовой связи. Надо смотреть на вещи трезво. Возможно, мне
до конца дней своих суждено жить на этой планете. Поэтому надо
позаботиться, чтобы Зеннор и его головорезы не дышали мне в затылок.
Придется отобрать у Зеннора армию. Когда все солдаты разбегутся по планете,
можно будет сделать следующий шаг. Какой - я пока не придумал, но придумаю
обязательно. Может быть, открою свободную продажу спиртных напитков
офицерам и сержантам. Судя по тому, что я сегодня видел, они за год
сопьются и вымрут от цирроза. Я зевнул и обнаружил, что почти заснул.
- Не смей спать! - прикрикнул я на себя, вскакивая на ноги. - Если ты
заснешь, то запросто можешь проснуться на том свете. За работу! Надо срочно
уносить отсюда ноги, поскольку больше тебе здесь делать нечего. Назад, к
теплу, свету и обществу дам, прочь от этих противных холостяков, которые
сквернословят, пьянствуют и играют в азартные игры.
И все-таки я здорово вымотался. Чем идти пешком, лучше найти
какое-нибудь транспортное средство. Может, возле офицерских домов найдется
что-нибудь подходящее? Ведь офицеры редко ходят пешком. Действительно,
возле ДОСа стояли мотоциклы и штабные автомобили. А чуть дальше высилась
тень командирской машины. Знакомая штучка. Я забрался на сиденье. Ясно,
почему вокруг нет часовых - из замков вынуты ключи зажигания. Я улыбнулся.
Если напрямую соединить провода, мотор заработает не хуже, чем от поворота
ключа. Вскоре я с удовлетворением услышал шум двигателя. Ну, а теперь смело
включаем фары, полный вперед! А куда "вперед"? Естественно, не в ворота.
Днем через них можно проскочить с колонной, но сейчас они наверняка на
запоре, и от меня потребуют пропуск. Можно, конечно, соврать что-нибудь
насчет ночных маневров, но вдруг не поверят? Я медленно проехал вдоль ворот
и двинулся дальше мимо колючей проволоки. Выбрав участок изгороди, где
поблизости не было патрулей, я остановил машину, вылез и подошел к
"колючке". Десятифутовая проволочная изгородь. Если наехать на нее, то
наверняка сработает сигнализация, но я не заметил уходящих куда-нибудь
проводков или взрыхленной земли, что указывало бы на мины. Неважно, если
поднимется тревога. Пока сюда доберутся эти увальни-полицейские, я буду
далеко. Я завел машину, поставил на самую малую скорость и нажал на газ.
Проволока с треском лопнула. Засверкали искры - так и знал, что она под
током, хорошо, что командирская машина надежно защищена. А теперь - полный
ход, - по безлюдным улицам вылетаем на площадь, огибаем огромную статую
Марка Четвертого и выруливаем на широкий проспект, по которому мы с
Мортоном шли, когда сбежали от Зеннора. Впереди - река и мосты, а на той
стороне - жилые кварталы. Машина прогромыхала по мосту. Никто за мной не
гнался. Вот и замечательно. Я проехал вдоль набережной, сбросил скорость,
направил машину под углом к реке и выпрыгнул. Разбив в щепки скамейку -
жаль, конечно, - машина красиво спикировала в воду. Плеск, бульканье - и
тишина. Глубина в этом месте была порядочная. Вдали выла сирена. Я шустро
пересек парк и вышел на улицу. Я устал, но надо было подальше отойти от
реки, - на берегу остались следы гусениц, днем их будет хорошо видно. Я
брел наугад, часто сворачивая, и вскоре заблудился.
- Хорошего понемножку, Джим, - пробормотал я, приваливаясь к стене и
чувствуя, что вот-вот упаду в обморок. Собравшись с силами, я отворил
ворота, поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Пришлось постучать два
раза, прежде чем за дверью послышался шорох и в окнах вспыхнул свет
- Кто там? - послышался мужской голос, и дверь отворилась настежь.
Прожив на Чоджеки несколько дней и слегка привыкнув к обычаям туземцев, я
все же сомневался, что так следует встречать незваных ночных гостей.
- Джим ди Гриз, усталый инопланетник.
Из дверного проема высунулась седая борода дряхлого старикашки. Он
моргал, глядя на меня.
- Неужели! О, какое счастье для старого Кзолгосца! Входи же скорей,
славный инопланетник, мой дом - твой дом. Чем я могу помочь тебе?
- Спасибо, спасибо. Для начала погасите свет, а то вдруг патруль
заметит. А потом дайте мне поспать, я с ног валюсь от усталости.
- Все, что пожелаете! - Он погасил свет. - Идите сюда, в комнату моей
дочери, она уже замужем и живет на ферме. Сорок гусей и семнадцать коров.
Сейчас зашторим окна, и можно будет включить свет...
Старый Кзолгосц был исключительно гостеприимным, хотя и очень
болтливым. В комнате на кровати лежало штук двадцать кукол.
- Умойся, друг мой Джим, а я пока приготовлю чудесный горячий напиток.
- Я бы предпочел, чтобы в нем присутствовал алкоголь, друг мой
Кзолгосц.
- Ну, о чем разговор!
Когда я снимал с себя последнюю военную шмотку, он вернулся с высокой
фиолетовой бутылью, двумя стаканами и пижамой с огромными блестящими
красными пуговицами. Оставалось надеяться, что они не будут светиться в
темноте.
- Домашнее вино из ягод Гингль, - сказал он, наполняя стаканы. Мы
чокнулись, выпили и вытерли губы. Я вздохнул от переполнявшего меня
блаженства с примесью ностальгии.
- Знаете, я не пил домашнего вина с тех пор, как покинул ферму. А
тогда любил опрокинуть бутылочку в хлеву свинодикобразов. Бывало,
наклюкаешься и поешь им что-нибудь...
- Как это мило! Ну, а теперь я оставлю тебя, друг мой Джим, пожелав
спокойной ночи.
Идеальный хозяин дома, он исчез прежде чем я успел его поблагодарить.
Я поднял стакан, глядя на портрет Марка Четвертого, осушил его и рухнул на
кровать. Проснувшись, я долго лежал, моргая и глядя на полоску света между
шторами. Зевая, я поднялся, распахнул шторы и выглянул в цветущий сад.
Старый Кзолгосц оторвался от работы, помахал мне рукой и рысью бросился в
дом. Вскоре он постучал, отворил дверь и вошел с подносом. Когда я, мыча от
удовольствия, расправлялся с бифштексом и яичницей, запивая соком, Кзолгосц
сказал:
- Я кое с кем поговорил и, думаю, ты будешь обрадован, узнав, что
подготовка дня "Д" идет полным ходом.
- Дня "Д"?
- День Дезертирства. Он начнется вечером. На пути выведено несколько
дополнительных поездов, и вся страна, все люди готовят прием новым
гражданам.
- Фантастика! Надеюсь, для меня у вас тоже найдется местечко. Похоже,
мне придется здесь погостить немного дольше, чем я собирался.
- Да будет тебе известно, ты не просто гость. Скажи, тебя устроила бы
должность преподавателя в университете?
Я улыбнулся.
- К сожалению, я не получил даже среднего образования, потому что
сбежал из школы.
- Прошу простить мое провинциальное невежество, но мне незнакомы такие
выражения, как "сбежал из школы" и "среднее" образование. У нас ученики
посещают школу, когда хотят, и учат, что хотят и сколько хотят.
Единственное обязательное требование - чтобы школьник изучал индивидуальный
мютюэлизм, это необходимо для счастливой и полноценной жизни.
- А за обучение, надо полагать, платят родители?
Кзолгосц в ужасе отшатнулся.
- Ну что вы! Конечно нет! Родители окружают детей любовью и заботой,
но не мешают им постигать доктрины мютюэлизма. На каждого родившегося сразу
открывается счет, но пока человек не сможет зарабатывать, начисление вирров
идет в дебет. Ребенок не будет считаться полноправным гражданином, пока не
оплатит этот счет.
- Принудительный детский труд, - я был потрясен. - День и ночь малютки
гнут спину за корку хлеба?
- Дружище Джим, что у тебя за воображение! Нет, дети, в основном,
работают по дому, помогая матери и получая те же вирры, которые платит
матери отец...
- Прошу тебя, довольно! У меня мало сахара в крови, и я плохо
соображаю, а индивидуальный мютюэлизм - такая тонкая штука, что сразу с ней
разобраться невозможно.
Он кивнул.
- Я понимаю. Не расстраивайся, Джим. Ты расскажешь обо всем, что
произошло с человечеством, после того, как мы уединились на Чоджеки, а мы
познакомим тебя с гениальными творениями Марка Четвертого, да будут вечно
бежать электроны по его проводам!
Неплохое пожелание давно исчезнувшей машине.
Я никак не мог привыкнуть к тому, как туземцы боготворят какую-то
жестянку с микросхемами, какой бы умной она ни была. Ну, да ладно, это их
дела. А мне пора приниматься за работу.
- Ты можешь узнать, где находится мой друг Мортон?
- Буду счастлив тебя проводить, друг мой Джим.
- Ты знаешь... - Я запнулся. - Ну да, в городе всем известно, где мы
прячемся.
- Совершенно верно. Ты умеешь ездить на велосипеде?
- Давненько не приходилось, но этому разучиться невозможно.
Велосипед - отличная штука, особенно когда на улицах их полным-полно,
а тебе ни к чему выделяться из толпы. Я скатал форму - на всякий случай - и
надел мешковатые шорты, которые предложил мне Кзолгосц. Эти шорты да моя
майка - чем не костюм велосипедиста?
Я вышел в сад и отжался сто раз. Поднявшись на ноги, увидел человека,
который стоял рядом, опираясь на руль ярко-красного велосипеда.
- Простите, если я вмешиваюсь в ваш ритуал. Мне позвонил Кзолгосц,
чтобы я доставил вам велосипед. Вот, пожалуйста, самый лучший из моих
запасов.
- Спасибо, велосипед - просто чудо. Но, боюсь, я не смогу за него
заплатить...
Он улыбнулся.
- Вы уже заплатили. Я заехал в банк, стоимость велосипеда вычтена из
вашего счета. Кстати, меня попросили передать вам это.
Моргая, я уставился на вирр-диск, который он мне вручил. На нем было
оттиснуто: "Джим ди Гриз". В маленьком окошечке виднелось: "Баланс
64.6.78".
- Служащие банка просили передать, чтобы вы с ними связались. Они не
знают, сколько часов в эту ночь вы занимались общественно полезным трудом.
Если вы им позвоните, они будут очень благодарны.
- Я принят в систему! - обрадовался я.
- Ну, конечно! - заулыбался незнакомец. - Вы - индивидуум, и
индивидуальный мютюэлизм - для вас. Добро пожаловать. Желаю, чтобы ваш
вирр-счет рос и чтобы ваша жизнь была долгой и счастливой.
Генералы спохватились только наутро. А всю ночь к нам поступали
сообщения о фантастических успехах дня "Д". Отпущенные в увольнение солдаты
первому же встречному говорили о своей любви к свежему воздуху. Им
предлагали войти через черный ход в ближайший магазин готового платья,
давали там штатскую одежду и билеты на поезд. Последний поезд ушел около
полуночи, затем поток дезертиров прекратился.
Ночью военные не поднимали шума. В лагере было не меньше четырех
ворот, и возле них стояли знаменитые своим кретинизмом военные полицейские.
Наверняка они полагали, что все солдаты, которых они выпустили,
возвратились через другие ворота.
Дезертиров было так много, что даже дополнительные поезда ушли
полнехоньки. Свыше сотни беглецов осталось в городе - им не хватило мест.
На свои средства я приобрел гигантский телевизор и подарил его
хозяевам дома. Мы с Мортоном смотрели городской канал, когда вмешались
военные. Особого восторга при этом мы не испытали, так как день был
праздничным - годовщина создания первого блока Марка Четвертого, или что-то
в этом роде - и по телевизору показывали парад клуба
девушек-велосипедисток. Внезапно экран погас, а когда засветился снова, на
нем появилась отвратительная физиономия генерала Зеннора.
- Выключи! - простонал Мортон. - Нам скоро завтракать!
- Пусть поговорит. Вряд ли он скажет что-нибудь приятное, но рано или
поздно нам все равно передадут.
- Внимание! - сказал Зеннор, и Мортон возмущенно фыркнул, а я махнул
рукой, чтобы он замолчал. - Все вы меня знаете - я генерал Зеннор,
командующий армией освободителей. Вы знаете, что я - добрый, вежливый и
терпеливый.
- Ему бы романы писать!
- Тихо!
- И теперь пришло время в очередной раз проявить доброту, терпение и
вежливость. Я узнал, что в нашей доблестной армии нашлось несколько трусов,
решившихся на дезертирство. Я хочу, чтобы вы знали: это серьезное
преступление, и наказание за него - смертная казнь...
- Еще бы! Как иначе удержать от развала эту гнилую армию?
- ...и я знаю, что никто из вас не хочет, чтобы эта кара постигла
глупых молодых людей. Поэтому довожу до вашего сведения, что я решил
продлить все выданные вчера увольнительные на двадцать четыре часа. Они
действительны до двенадцати ночи. Ни один солдат, вернувшийся на базу до
полуночи, не будет наказан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30