Я встал на четвереньки и посмотрел на него сквозь красный туман.
- Вымыть и переодеть. Второго - тоже. Через два часа суд.
Что случилось потом - не помню. Я очнулся, когда Мортон стаскивал с
меня куртку.
- Оставь. Я сам, - моргая, я уставился на чистую форму рядового,
лежащую на стуле. Такой же мундир был на Мортоне. Я сбросил на пол
окровавленную куртку, стащил сапоги и брюки.
Сапоги. Сапоги? Сапоги!
Мои губы растянулись в довольной ухмылке.
- Ты знаешь, что скоро суд?
Мортон мрачно кивнул.
- Сколько осталось времени?
- Около часа.
Я сунул руку в правый сапог, нащупал тайничок в каблуке.
Около часа? Ну, за это время мы далеко уйдем. Сейчас Достанем отмычку,
отопрем дверь, проскользнем в коридор и растворимся в безликой толпе
солдат.
Но увы, этому прекрасному плану не суждено было осуществиться. Отмычки
в каблуке не оказалось.
- Зеннор велел передать тебе странные слова, когда ты сунешь руку в
сапог, - сказал Мортон. - "Дельце не выгорит". Я ничего не понял, но он
сказал, что ты поймешь.
- Понял, - со вздохом произнес я и принялся одеваться.
Через час за нами пришли, заковали в цепи и потащили на суд.
Естественно, мы с Мортоном не испытывали ни малейшего желания участвовать в
этом дурацком шоу, но не было и другого выбора. Нас проволокли по коридору
и лестнице на улицу. Там под злобные крики и лязг оружия заставили
подняться на помост, сооруженный специально для спектакля. Все было готово:
судьи, конвой, клетка, горнисты и толпа горожан вокруг помоста. Толпу, судя
по оцеплению, собрали силой. Несколько горожан (все седые и лысые) сидело в
креслах на помосте, среди них я заметил Стирнера. Увидев меня, он
приподнялся и подошел к клетке.
- Капитан, что они хотят с вами сделать? Мы ничего не понимаем...
Я ушам своим не поверил.
- Вы говорите на эсперанто?
- Да. Один из наших ведущих лингвистов разыскал в библиотеке учебники
этого любопытного языка, и многие освоили его за ночь, дабы облегчить
общение с...
- Немедленно усадите старика! - рявкнул Зеннор. В этом спектакле он,
разумеется, отвел себе роль главного судьи.
- Что здесь происходит? Я ничего не понимаю! - восклицал Стирнер,
когда его тащили прочь от клетки.
Начался суд. Каждый раз, когда Стирнер и его друзья пытались
протестовать, горнисты трубили что было сил. Я клевал носом и получал за
это пинки. Мортон сидел в оцепенении, глядя в одну точку. Я не слушал судей
до тех пор, пока нас с Мортоном не заставили подняться.
Зеннор зачитывал приговор:
- ...тяжестью неопровержимых улик. Поэтому осужденные будут отправлены
в камеру до восьми часов завтрашнего утра, откуда доставлены на место казни
и расстреляны.
- Это беззаконие! - закричал я. - Это фарс! Почему ни о чем не
спросили подсудимых! Я требую последнего слова!
- Конвой, утихомирить осужденных.
Тотчас мой рот зажала волосатая лапища, вскоре уступившая место
тряпичному кляпу. Подобным образом конвоиры расправились и с Мортоном, хотя
он молчал и был на грани обморока.
- Скажите, что сейчас они услышат важное сообщение, - обратился Зеннор
к переводчику. Тот поднял мегафон, и на толпу обрушился громоподобный
голос.
- Вас собрали в связи с тем, что значительная часть населения города
не подчинилась военным властям. Мы вам продемонстрировали, как вершат суд
посланцы острова Невенкебла. Перед вами двое злодеев, обвиненных во
множестве тяжких преступлений. Вина их доказана, приговор вынесен. Завтра в
восемь утра они умрут. Вам все ясно!
По толпе пробежал шепоток. Стирнер встал. Стражники протянули было к
нему лапы, но Зеннор жестом велел оставить старика в покое.
- Думаю, мой голос будет голосом всех горожан, - сказал Стирнер, -
если я попрошу некоторых разъяснений. Нам непонятно, откуда эти люди знают,
что завтра умрут? Они не похожи на больных. И на каком основании вы
называете точный час их кончины?
Зеннор ошалело посмотрел на него и взорвался:
- Вы что, недоумки? Неужели эту планету заселяли умственно отсталыми?
Преступники умрут завтра потому, что мы их расстреляем. Из огнестрельного
оружия! Вот оно, оружие, - он выхватил из кобуры пистолет и пальнул
несколько раз в деревянный настил. - Оно стреляет пулями, а пули делают в
людях дырки. Завтра оружие сделает дырки в приговоренных. Я знаю, что вы -
не вегетарианцы, вы забиваете скот на мясо. Подобным образом мы забьем
завтра двух преступников! Теперь вам все ясно?
Побледневший Стирнер рухнул в кресло. Зеннор схватил мегафон.
- Да, они умрут, причем у вас на глазах. И тогда вы уясните, чего мы
от вас хотим, и выполните все наши приказы, и впредь будете делать все, что
мы ни потребуем. Если откажетесь - будете осуждены и казнены. Мы готовы
стрелять и убивать до тех пор, пока уцелевшие не поймут, чего мы
добиваемся, и не согласятся в точности все, что...
Он умолк, обнаружив, что лишился аудитории. Стирнер и его товарищи
повернулись к Зеннору спиной, спустились с помоста и пошли прочь, их
примеру последовали все остальные. Те, кого хватали солдаты, молча пытались
вырваться, но не дрались, большинство расходилось беспрепятственно. Зеннор
понял, что без насилия удержать горожан не удастся. Он был порочен и
злобен, но неглуп, и сообразил, что зубы показывать еще рано.
- Ладно, идите, - сказал он в мегафон. - Солдаты, не задерживайте их.
Расходитесь по домам. И думайте о том, что сегодня увидели и услышали.
Завтра утром вы вернетесь сюда и увидите, как умрут осужденные. Потом
узнаете наши требования. И выполните их.
Он дал знак конвоирам, и нас с Мортоном потащили в камеру. И оставили
там, не сняв цепей и не вытащив кляпов.
Одному Богу известно, сколько часов пролежали мы с Мортоном в камере.
Наконец распахнулась дверь, и вошел коренастый полицейский с двумя
подносами. Он взглянул на нас, и на его лбу появились морщины. Мне
показалось, я вижу, как по недоразвитым синапсам ползают вялые мысли.
"Принес еду. Кормить заключенных. У них кляпы. Не смогут есть..." На этой
стадии мыслительного процесса он оглянулся и позвал через плечо:
- Сержант! У меня проблема.
- У тебя точно будет проблема, если ты вызвал меня понапрасну, -
проворчал сержант, входя в камеру.
- Глядите, сержант. Я принес им еду. Но у них кляпы, как они будут
есть?
- Ладно, ступай, как-нибудь сам разберусь.
Сержант достал связку ключей, отомкнул мои оковы и повернулся к
Мортону. Я, не удержавшись, тихо застонал через кляп, разминая ноющие
кисти, и попытался сесть. Выходя, сержант ухмыльнулся. Я выдернул изо рта
кляп и запустил им в дверь, затем склонился над подносом, потому что,
несмотря на все неприятности, успел зверски проголодаться. Но, взглянув на
еду, брезгливо отодвинул его.
- Колбаса, - сказал Мортон, выплевывая клочки материи. - Я
почувствовал ее запах еще в ту минуту, когда стражник подходил к двери.
Я последовал его примеру, глотнув воды из кружки. А потом легонько
стукнул своей посудой о его посуду и сказал:
- Тост. За военную справедливость.
- Хотелось бы мне быть таким же стойким, как ты, Джим.
- Я не стойкий, просто свищу в темноте, поскольку не вижу выхода. Эх,
была бы отмычка...
- Это ее имел в виду генерал?
- Да, ее. Теперь мы можем только сидеть и ждать утра.
Эти слова предназначались не столько для Мортона, и без того
подавленного, сколько для чужих ушей. Камера, возможно, была оборудована
"клопами", в том числе и оптическими. Я внимательно осмотрел стены и
потолок, но ничего подозрительного не заметил и решил рискнуть. Жуя колбасу
и смывая ее омерзительный привкус глотками воды, я бесшумно наматывал на
кулак цепь. Скоро глупый полицейский вернется за подносом, и он будет
один... В замке заскрежетал ключ. Я прижался к стене, готовый хорошенько
треснуть того, кто войдет. Но дверь приоткрылась всего лишь на ширину
пальца.
- Эй, ты, за дверью! - проворчал сержант. - А ну, брось цепочку, если
хочешь дожить до расстрела.
Я выругался, швырнул цепь в угол, пересек камеру и уселся, привалясь
спиной к стене. Выходит, оптический "клоп" здесь все-таки есть, но он
надежно скрыт.
- Сержант, сколько времени? - спросил Мортон.
- Шестнадцать сто.
- Мне пора в туалет.
- Пора будет в двадцать сто. Приказ генерала.
- Передай генералу, что я хочу на горшок! - заорал я, глядя на
затворяющуюся дверь. Подумать только - вот этими руками я сжимал шею
негодяя! Если бы меня не стукнули по башке... Интересно, смог бы я
дождаться, когда пройдут все три секунды? Не знаю. Но если тогда я не был
готов его убить, то сейчас сделал бы это без малейших угрызений совести.
Вечером нас по одному сводили в сортир, затем снова заковали. Не знаю,
спал ли Мортон, но мне после взбучки, полученной от генерала, тонкий матрац
показался пуховой периной. Разбудил меня знакомый скрежет ключа.
- Ноль шесть сто, последняя кормежка, - с превеликим удовольствием
сообщил сержант.
- Снова колбаса?
- Как ты догадался?
- Унеси. Я умру, проклиная тебя за нее. Умру с твоим именем на устах.
Если на сержанта и подействовала моя угроза, то он не подал виду.
Уронил подносы на пол я удалился, громко топая.
- Еще два часа. - У Мортона в уголке глаза блеснула слезинка. - Мои
родные даже не знают, где я. И никогда не узнают, какая участь меня
постигла.
Что я мог ему на это сказать? Что я мог поделать? Впервые за мою
короткую и бурную жизнь мною овладело ощущение полной безнадежности. Еще
два часа. И никакого выхода. Что это за запах? Я принюхался и кашлянул.
Запах был достаточно едким, чтобы пробиться сквозь мою смертную тоску. Я
снова кашлянул я увидел в углу тонкую струйку дыма. Не веря своим глазам, я
смотрел, как по деревянному полу ползет дымящаяся точка, оставляя за собой
кривой след. Наконец след образовал полный круг. Мортон кашлял, вертя
головой во все стороны.
- Что это?.. - пробормотал он, и тут деревянный круг подскочил и
покатился по полу. Над темным отверстием показалась мужская голова.
- Не касайтесь краев, кислота очень едкая, - предупредил Стирнер.
За дверью послышались вопли и частый топот. Я рывком поднял Мортона на
ноги, толкнул его к Стирнеру и закричал:
- Нас видят и слышат. Быстрее!
Стирнер исчез из виду, и я подтолкнул Мортона к отверстию. Он прыгнул.
Услышав бренчание ключей за дверью, я прыгнул следом. Я ударился ногами обо
что-то мягкое, повалился набок и выругался, сообразив, что почти оглушил
Мортона. Стирнер схватил его за руку и попытался подтащить к круглой дыре в
толу, такой же, как наверху. Я схватил Мортона под мышки, подтащил к
отверстию и сбросил. Послышался вопль и глухой удар. Затем спустился
Стирнер, мудро использовав лестницу, которая там была. Наверху стражники
уже ввалились в камеру. Я схватился за край отверстия, повис, разжал пальцы
и упал на пол тускло освещенного подвала.
- Сюда! - позвала девушка, стоявшая в дальнем углу помещения у
отворенной двери.
Стирнер кряхтел, безуспешно пытаясь поднять Мортона на ноги. Я
оттолкнул Стирнера, взвалил Мортона на закорки и засеменил к выходу.
Девушка заперла за нами дверь и бросилась следом за Стирнером. Я старался
не отставать. Вот еще дверь, за ней - длинный коридор, а там еще дверь, и
еще...
- Ну, все, можно остановиться, - сказал Стирнер, запирая очередную
дверь. - Подвал - настоящий лабиринт, преследователи не скоро сюда
доберутся. Ваш друг не пострадал?
- Глунк... - промямлил Мортон, когда я поставил его на ноги.
- Похоже, он всего лишь оглушен. Хочется надеяться.
- Ладно, потом разберемся. Сначала надо как можно быстрее выбраться
отсюда. Сейчас мы выйдем на улицу, и я оставлю вас на попечение Шарлы. Там
полно народу, собранного на церемонию убийства по приказу вашего
начальства. Все горожане предупреждены о вашем побеге и с радостью помогут
вам в столь необычной ситуации.
- Будьте осторожны, - предупредил я, - в камере, где нас держали,
находилось устройство для подглядывания. Вас видели, и теперь будут искать.
- Меня не найдут. До свидания.
Он вышел и исчез в толпе. Наша проводница придерживала дверь, она
кивала головой, приглашая нас поскорее выйти. Я взял Мортона, еще не
пришедшего в себя, за руку и вывел наружу. Там толпилось великое множество
народу: мужчины, женщины, дети. И никто из них - просто невероятно! - не
смотрел в нашу сторону, не подавал виду, что замечает нас. Но все
расступались перед нами, образуя проход и тут же смыкаясь у нас за спиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30