И еще одно понял Курт – схватка была совсем недавно. Даже еще живой кто-то остался. Совсем недалеко, за новым поворотом горной тропки, протяжно пели и плакали два голоса.
– Быть может, там нужна моя помощь! – тряхнув головой, сказал теперешний Курт и шагнул вперед.
На открывшейся поляне в окружении груды трупов сидел высокий седой воин с большими белыми усами. В груди его торчала невероятная, мерцающая голубоватым светом стрела. Казалось, она вся состояла из этого света, но рана тем не менее была реальной, и… Курт был уверен – с такими ранами не живут. Ну просто кошмарная дырка!
Незнакомый воин тем не менее жил, да еще и пел, причем двумя голосами сразу.
«Наверно, это от раны», – решил Курт. – «Что-нибудь с дыхалкой, вот и возник такой странный эффект. Но почему он вообще жив?»
– Потому что я маг, мальчик мой, – пояснил поющий и заплакал.
– А… ты… чего плачешь-то? – тупо спросил Курт и тут же мысленно выругал себя ослом: «Тебе бы такую хреновину в грудь воткнуть, еще и не так заплакал бы, идиот!»
– Да нет, мне не больно, – улыбнулся маг. – Понимаешь, я уже умер, и боль умерла вместе со мной.
– Ага… я заметил… ну, конечно… – ошарашено бормотал Курт, старательно роясь в закоулках собственного сознания на предмет отыскания там столь необходимого ему понимания. Увы – то ли сегодня был неурожайный день, то ли зверя с таким именем в сознании Курта никогда не водилось, а только он ничегошеньки не понял. – Вы умерли… боль умерла… все нормально, не беспокойтесь, со мной такое каждый день происходит, – продолжал бормотать он. – Все это мне понятно, ну а поете-то вы чего?!
– Все мои соратники погибли, – сказал маг. – Враги тоже мертвы. И те и другие нуждаются в отпевании и в оплакивании. Я задержался на Пороге, чтобы свершить последний обряд по друзьям и по врагам. Теперь между теми и другими нет разницы, ибо смерть уравняла нас всех.
– Чем я могу вам помочь? – спросил Курт. – Можно ведь, наверное, вас как-нибудь вылечить?
Курт и сам не знал, почему он вдруг решил предложить помощь. Просто ему стало невероятно жаль этого человека, еще живого, но уже мертвого. Он припомнил убитого наемника и подумал, что трупы все-таки бывают разные.
– От смерти не лечат, – сказал маг – Я мертв. Не забывай это. Меня удерживает только магия. Стоит мне сказать ключевое слово, и щит рухнет.
– Так не рушьте его, – сказал Курт, немного растерянный оттого, что маг – такой мудрый! – не смог сам найти единственно правильное и такое простое решение.
– А как же тогда? – удивился маг, повергая Курта в шок своей внезапной несообразительностью.
«Стукнули, видать, по голове беднягу, мечом там или заклинанием каким!» – смекнул он. – «Вот и не может сообразить, а все так просто.»
– А вот так и живите, со щитом, – старательно, как маленькому, объяснил магу Курт.
– Нельзя так, – примерно в том же тоне ответил маг. – Прячущийся от смерти за щитом постепенно теряет человеческие качества. Становится хитрым, коварным, безжалостным, начинает бояться серебра и солнечного света. А потом он и вовсе утрачивает человеческий облик, превращаясь в некое загадочное чудовище, которому для поддержания жизни постоянно требуется человеческая кровь. Я не хочу становиться таким существом. Про них известно, что они полностью находятся под властью тьмы, потому что черная магия составляет их вторую плоть, а я всю свою жизнь посвятил борьбе с черной магией. Нет уж, этот путь не для меня.
– Значит, вы вот так просто, за здорово живешь, и окочуритесь? – потрясенно выдохнул Курт.
– Думаю, это наилучший выход, – устало вздохнул маг. – Друзья и без того уже заждались меня за Порогом. Но есть одно дело, которое меня еще держит.
– Какое? – спросил Курт. – Может, я чем помочь могу?
– Не знаю, можешь ли… – протянул маг. – Расскажи о себе, а я и решу, можешь или нет.
– А… что вам про меня узнать-то хочется? – удивился Курт.
– А все! – рассмеялся маг, и стрела в его груди заколыхалась. – Расскажи все, только покороче – кто ты, откуда родом, чем занимаешься?
– А разве вы, маги, не все про всех знаете?
– Я мог бы узнать про тебя, прочитать твою жизнь как книгу, но на это нужны время и силы, а у меня… ты все время смотришь на эту штуку… – маг указал глазами на стрелу у себя в груди. – Она пьет меня капля за каплей. Еще немного и даже мой щит не выдержит. У меня нет времени что-то узнавать о тебе, так что расскажи сам – да поторопись.
Ну, разумеется, Курт рассказывал торопливо, сбивчиво и бестолково. Тем не менее маг его понял – все же не зря он был магом.
– Ясно, – кивнул он. – Ты, безусловно, не подходишь, но… поскольку никого другого все равно нет… будем считать это велением судьбы.
– Для чего это я не подхожу? – насторожился Курт. – Какой еще судьбы? Эй, я вовсе не уверен, что…
– Постарайся добраться в Джанхар, мальчик, – почти нежно сказал умирающий маг. – Это может оказаться важным. В конечном счете это может оказаться важней всего остального. Кроме того, тебе там помогут.
– Джанхар! – воскликнул Курт. – При чем здесь Джанхар?! Я не собираюсь принимать участия в вашей войне.
– Ты остерегся рассказывать мне о том, что с тобой произошло у крепостной стены, однако, как ты сам изволил заметить – я все-таки маг, – проговорил умирающий. – Ты уже начал свою войну, мальчик, и начал ее на нашей стороне. И сюда ты пришел не случайно, хоть никто и не планировал нашей встречи. Судьба решила так.
– Опять вы о судьбе! – недовольно проговорил Курт. Разговор перестал ему нравиться: снова его втягивали во что-то, от него не зависящее, опять лишали с таким трудом обретенной свободы. Конечно, этот маг не может его заставить. Вот сейчас маг умрет – и все. И никаких Джанхаров! Все его идеи и желания умрут вместе с ним. Он не сможет проверить, выполнил ли Курт свое обещание – кстати он и вовсе не обязан ничего обещать… и не будет ничего обещать.
Однако есть ведь такие слова, что хуже цепей – и не захочешь, а пообещаешь. А потом пойдешь и выполнишь. И вовсе не потому, что тот, кто с тебя этого требует, обязательно маг – а просто… потому что черти бы его драли, мерзавца…
– Послушайте, я вовсе не… – начал Курт.
– Прости меня, если сможешь… – пробормотал маг, а потом вдруг швырнул в Курта свой магический посох, гаркнув. – Лови!!!
Курт машинально поймал здоровенную палку, и маг тут же умер.
– Проклятье! – завопил Курт, падая на землю.
Такой чудовищной боли он никогда не испытывал. Она просто не помещалась в нем, свешиваясь в разные стороны причудливыми лохмотьями. Лохмотья тоже болели. Ему казалось, что огромные раскаленные руки выкручивают его, словно мокрое белье. Боль нарастала с каждым вдохом. Каждый раз ему казалось, что – все, что это предел, больней уже не будет, потому что просто некуда. И каждый раз он с ужасом убеждался в обратном. Больней может быть. Еще как может! И так может и этак, а еще и вот так!
– Проклятье! – вопил кто-то рядом, словно бы подражая Курту.
Курт поискал глазами источник звука.
Вокруг – ничего.
Зато рядом…
В руках Курта змеей извивался посох. Вопил он ничуть не хуже – видать, ему тоже приходилось несладко.
«Так вот кто пел и плакал вторым голосом», – отрешенно подумал некто внутри Курта. Сам Курт ничего такого думать не мог. Он был ужасно занят: вопил…
Казалось, прошла вечность прежде, чем боль спала, сменившись тупым, дергающим зудом.
– Что это было? – глотая слезы, хрипло прошептал Курт.
Посох дернулся, словно его укусили – и Курт услышал в ответ такой чудовищный набор ругательств, что выступление давешнего, ныне покойного наемника показалось ему чем-то вполне милым и домашним.
– Послушай, ты чего так разошелся? – едва ворочая языком, Курт все же попытался урезонить разошедшуюся деревяшку.
– Да что ты понимаешь, ты… – и посох выплеснул на него смесь ругани, магических терминов, невероятных, просто запредельных оскорблений и откровенной чепухи.
– Послушай, ты действительно уверен что я – это все то, о чем ты говоришь? – Курт попытался воззвать к здравому смыслу. В самом деле – того, что здесь наболтало это «говорящее дерево», попросту не бывает.
Посох ответил оскорбительно звучащим иностранным словом. Курт тяжело вздохнул и постучал его костяшкой согнутого пальца по набалдашнику.
– Ты – псих, – убежденно сообщил он посоху. – Но я тебя понимаю. В конце концов, у тебя хозяин погиб и все такое…
– Хозяин!!! – завизжал посох – Хозяин!!!
Теперь он и вовсе не стеснял себя в выражениях. Услышав его, покраснел бы даже держатель притона. Монолог был длинным. Очень длинным. В конце концов Курту попросту надоело. В конце концов все утрачивает свою новизну и прелесть – даже площадная ругань.
– Погоди-ка… – сказал он посоху. – Если ты и дальше собираешься беседовать сам с собой, я, пожалуй, пойду. Где тебе будет удобнее лежать?
– Лежать!!! – завопил посох. – Пойдешь?!! Так ты что – ничего не понял, глупая деревенщина?!!
– Сам ты дерево… – обиделся Курт. – Объяснишь толком, так пойму.
– Он же меня тебе ПЕРЕДАЛ!!! – проревел посох таким утробным голосом, что Курта всего сотрясла тяжкая вибрация.
– Ох… – только и выдохнул Курт. – С тобой решительно невозможно иметь дело. Еще недавно я не верил в существование говорящих посохов – теперь же я не верю, что хоть что-то под этим небом способно заставить тебя заткнуться! Наверно, нужно быть магом, чтобы достичь подобного чуда? В любом случае, я никакой не маг. Так что я оставлю свершение этого подвига кому-нибудь, кто действительно может его свершить, а сам…
– Ну, попробуй, если охота, положи меня и уйди, – вкрадчиво предложил посох. – Вот возьми и попробуй…
– Куда тебя положить? – спросил Курт.
– Куда хочешь, – усмехнулся посох. – Ты все равно вернешься, так что без разницы. В лужу не клади, идиот, я ведь живой все-таки.
Курт положил посох на здоровенный плоский камень и, опасливо оглядываясь, двинулся прочь. Не успел он сделать и пяти шагов, как его опять скрутила невероятная боль. С каждым следующим шагом она становилась все сильнее, все невыносимее. Курт сделал шаг назад. Боль уменьшилась. Еще шаг… еще меньше…
Курт повернулся и со всех ног побежал обратно. Когда он схватил посох, боль исчезла.
– Как ты там называл своего Хозяина? – тяжело дыша, вытолкнул он – Повтори, пожалуйста…
Посох повторил охотно и с удовольствием. Курт сидел и слушал его с блаженной улыбкой на лице.
Высказывался посох долго. Очень долго. Тем более, что запас ругательств у него был преизрядный. Некоторых выражений Курт и не слыхивал-то отродясь. Ну еще бы! Сколько лет ему – а сколько посоху. Эта деревяшка, небось, если и не сотворение мира, то уж первого человека помнит наверняка. Вот и было ему когда поднавостриться. Ну ничего, Курт тоже научится. С таким-то собеседником! Ишь, какие пассажи закладывает! Один к одному, один лучше другого – да так напевно, что поневоле заслушаешься.
Курт и заслушался.
Он просто устал – очень устал. А в каком ином состоянии можно присесть отдохнуть на труп? Притом же ведь и отдохнуть не получилось. Сначала маг этот распелся – чтоб ему на том свете икалось! А потом Курта окатило такой немыслимой болью… а теперь трупа нет, и мага нет, и боли нет – только усталость. И колыбельную посох выводит такую славную… Вот усталость и взяла свое.
Усталость взяла свое, и Курт заснул под самую что ни на есть приятную, а лучше даже сказать, приятнейшую музыку в мире – целиком и полностью одобряемую ругань по адресу целиком и полностью неодобряемого человека. Может, когда-нибудь он и простит мерзкому магу его сумасшедшую выходку… но не сейчас. Никак не сейчас. Даже не просите.
Однако просили. Чужие, резкие голоса… посох дернулся в руках, и Курт вскочил раньше, чем понял, что это уже не сон. Среди мертвых были живые, их появление Курт прозевал и теперь понимал только одно – эти неизвестно откуда взявшиеся воины очень хотят сделать мертвым его самого.
Сверкнула острая разящая сталь, Курт вскинул руку с посохом и каким-то чудом сумел парировать удар. Воин замахнулся снова. Остальные поспешно спрыгивали с коней. Внезапно темнота раздалась, и на поляну вылетел еще один всадник.
– Прекратить! – прозвучал резкий, властный голос. – Живьем его. Вы что, не видите – он сумел подобрать посох! Такие люди нам нужны.
По тому, каким голосом неведомый начальник всадников признал полезность Курта, тот понял – лучше оказаться мертвым, чем полезным этому человеку. А потому он, не особо раздумывая, подскочил к напавшему на него первым воину и с размаху огрел его посохом по башке. Тупо хрюкнув, тот свалился в траву, а Курт со всех ног кинулся бежать.
– Это те самые, что напали на наш отряд, – сообщил посох. – Те, что убили хозяина…
– С ними тоже маг? – на бегу пробормотал Курт.
– Нет, – ответил посох. – Не было у них мага. Я потом объясню, как хозяина убили…
"Если у нас будет это самое «потом», – угрюмо подумал Курт. – «Не так легко убежать от опытных воинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
– Быть может, там нужна моя помощь! – тряхнув головой, сказал теперешний Курт и шагнул вперед.
На открывшейся поляне в окружении груды трупов сидел высокий седой воин с большими белыми усами. В груди его торчала невероятная, мерцающая голубоватым светом стрела. Казалось, она вся состояла из этого света, но рана тем не менее была реальной, и… Курт был уверен – с такими ранами не живут. Ну просто кошмарная дырка!
Незнакомый воин тем не менее жил, да еще и пел, причем двумя голосами сразу.
«Наверно, это от раны», – решил Курт. – «Что-нибудь с дыхалкой, вот и возник такой странный эффект. Но почему он вообще жив?»
– Потому что я маг, мальчик мой, – пояснил поющий и заплакал.
– А… ты… чего плачешь-то? – тупо спросил Курт и тут же мысленно выругал себя ослом: «Тебе бы такую хреновину в грудь воткнуть, еще и не так заплакал бы, идиот!»
– Да нет, мне не больно, – улыбнулся маг. – Понимаешь, я уже умер, и боль умерла вместе со мной.
– Ага… я заметил… ну, конечно… – ошарашено бормотал Курт, старательно роясь в закоулках собственного сознания на предмет отыскания там столь необходимого ему понимания. Увы – то ли сегодня был неурожайный день, то ли зверя с таким именем в сознании Курта никогда не водилось, а только он ничегошеньки не понял. – Вы умерли… боль умерла… все нормально, не беспокойтесь, со мной такое каждый день происходит, – продолжал бормотать он. – Все это мне понятно, ну а поете-то вы чего?!
– Все мои соратники погибли, – сказал маг. – Враги тоже мертвы. И те и другие нуждаются в отпевании и в оплакивании. Я задержался на Пороге, чтобы свершить последний обряд по друзьям и по врагам. Теперь между теми и другими нет разницы, ибо смерть уравняла нас всех.
– Чем я могу вам помочь? – спросил Курт. – Можно ведь, наверное, вас как-нибудь вылечить?
Курт и сам не знал, почему он вдруг решил предложить помощь. Просто ему стало невероятно жаль этого человека, еще живого, но уже мертвого. Он припомнил убитого наемника и подумал, что трупы все-таки бывают разные.
– От смерти не лечат, – сказал маг – Я мертв. Не забывай это. Меня удерживает только магия. Стоит мне сказать ключевое слово, и щит рухнет.
– Так не рушьте его, – сказал Курт, немного растерянный оттого, что маг – такой мудрый! – не смог сам найти единственно правильное и такое простое решение.
– А как же тогда? – удивился маг, повергая Курта в шок своей внезапной несообразительностью.
«Стукнули, видать, по голове беднягу, мечом там или заклинанием каким!» – смекнул он. – «Вот и не может сообразить, а все так просто.»
– А вот так и живите, со щитом, – старательно, как маленькому, объяснил магу Курт.
– Нельзя так, – примерно в том же тоне ответил маг. – Прячущийся от смерти за щитом постепенно теряет человеческие качества. Становится хитрым, коварным, безжалостным, начинает бояться серебра и солнечного света. А потом он и вовсе утрачивает человеческий облик, превращаясь в некое загадочное чудовище, которому для поддержания жизни постоянно требуется человеческая кровь. Я не хочу становиться таким существом. Про них известно, что они полностью находятся под властью тьмы, потому что черная магия составляет их вторую плоть, а я всю свою жизнь посвятил борьбе с черной магией. Нет уж, этот путь не для меня.
– Значит, вы вот так просто, за здорово живешь, и окочуритесь? – потрясенно выдохнул Курт.
– Думаю, это наилучший выход, – устало вздохнул маг. – Друзья и без того уже заждались меня за Порогом. Но есть одно дело, которое меня еще держит.
– Какое? – спросил Курт. – Может, я чем помочь могу?
– Не знаю, можешь ли… – протянул маг. – Расскажи о себе, а я и решу, можешь или нет.
– А… что вам про меня узнать-то хочется? – удивился Курт.
– А все! – рассмеялся маг, и стрела в его груди заколыхалась. – Расскажи все, только покороче – кто ты, откуда родом, чем занимаешься?
– А разве вы, маги, не все про всех знаете?
– Я мог бы узнать про тебя, прочитать твою жизнь как книгу, но на это нужны время и силы, а у меня… ты все время смотришь на эту штуку… – маг указал глазами на стрелу у себя в груди. – Она пьет меня капля за каплей. Еще немного и даже мой щит не выдержит. У меня нет времени что-то узнавать о тебе, так что расскажи сам – да поторопись.
Ну, разумеется, Курт рассказывал торопливо, сбивчиво и бестолково. Тем не менее маг его понял – все же не зря он был магом.
– Ясно, – кивнул он. – Ты, безусловно, не подходишь, но… поскольку никого другого все равно нет… будем считать это велением судьбы.
– Для чего это я не подхожу? – насторожился Курт. – Какой еще судьбы? Эй, я вовсе не уверен, что…
– Постарайся добраться в Джанхар, мальчик, – почти нежно сказал умирающий маг. – Это может оказаться важным. В конечном счете это может оказаться важней всего остального. Кроме того, тебе там помогут.
– Джанхар! – воскликнул Курт. – При чем здесь Джанхар?! Я не собираюсь принимать участия в вашей войне.
– Ты остерегся рассказывать мне о том, что с тобой произошло у крепостной стены, однако, как ты сам изволил заметить – я все-таки маг, – проговорил умирающий. – Ты уже начал свою войну, мальчик, и начал ее на нашей стороне. И сюда ты пришел не случайно, хоть никто и не планировал нашей встречи. Судьба решила так.
– Опять вы о судьбе! – недовольно проговорил Курт. Разговор перестал ему нравиться: снова его втягивали во что-то, от него не зависящее, опять лишали с таким трудом обретенной свободы. Конечно, этот маг не может его заставить. Вот сейчас маг умрет – и все. И никаких Джанхаров! Все его идеи и желания умрут вместе с ним. Он не сможет проверить, выполнил ли Курт свое обещание – кстати он и вовсе не обязан ничего обещать… и не будет ничего обещать.
Однако есть ведь такие слова, что хуже цепей – и не захочешь, а пообещаешь. А потом пойдешь и выполнишь. И вовсе не потому, что тот, кто с тебя этого требует, обязательно маг – а просто… потому что черти бы его драли, мерзавца…
– Послушайте, я вовсе не… – начал Курт.
– Прости меня, если сможешь… – пробормотал маг, а потом вдруг швырнул в Курта свой магический посох, гаркнув. – Лови!!!
Курт машинально поймал здоровенную палку, и маг тут же умер.
– Проклятье! – завопил Курт, падая на землю.
Такой чудовищной боли он никогда не испытывал. Она просто не помещалась в нем, свешиваясь в разные стороны причудливыми лохмотьями. Лохмотья тоже болели. Ему казалось, что огромные раскаленные руки выкручивают его, словно мокрое белье. Боль нарастала с каждым вдохом. Каждый раз ему казалось, что – все, что это предел, больней уже не будет, потому что просто некуда. И каждый раз он с ужасом убеждался в обратном. Больней может быть. Еще как может! И так может и этак, а еще и вот так!
– Проклятье! – вопил кто-то рядом, словно бы подражая Курту.
Курт поискал глазами источник звука.
Вокруг – ничего.
Зато рядом…
В руках Курта змеей извивался посох. Вопил он ничуть не хуже – видать, ему тоже приходилось несладко.
«Так вот кто пел и плакал вторым голосом», – отрешенно подумал некто внутри Курта. Сам Курт ничего такого думать не мог. Он был ужасно занят: вопил…
Казалось, прошла вечность прежде, чем боль спала, сменившись тупым, дергающим зудом.
– Что это было? – глотая слезы, хрипло прошептал Курт.
Посох дернулся, словно его укусили – и Курт услышал в ответ такой чудовищный набор ругательств, что выступление давешнего, ныне покойного наемника показалось ему чем-то вполне милым и домашним.
– Послушай, ты чего так разошелся? – едва ворочая языком, Курт все же попытался урезонить разошедшуюся деревяшку.
– Да что ты понимаешь, ты… – и посох выплеснул на него смесь ругани, магических терминов, невероятных, просто запредельных оскорблений и откровенной чепухи.
– Послушай, ты действительно уверен что я – это все то, о чем ты говоришь? – Курт попытался воззвать к здравому смыслу. В самом деле – того, что здесь наболтало это «говорящее дерево», попросту не бывает.
Посох ответил оскорбительно звучащим иностранным словом. Курт тяжело вздохнул и постучал его костяшкой согнутого пальца по набалдашнику.
– Ты – псих, – убежденно сообщил он посоху. – Но я тебя понимаю. В конце концов, у тебя хозяин погиб и все такое…
– Хозяин!!! – завизжал посох – Хозяин!!!
Теперь он и вовсе не стеснял себя в выражениях. Услышав его, покраснел бы даже держатель притона. Монолог был длинным. Очень длинным. В конце концов Курту попросту надоело. В конце концов все утрачивает свою новизну и прелесть – даже площадная ругань.
– Погоди-ка… – сказал он посоху. – Если ты и дальше собираешься беседовать сам с собой, я, пожалуй, пойду. Где тебе будет удобнее лежать?
– Лежать!!! – завопил посох. – Пойдешь?!! Так ты что – ничего не понял, глупая деревенщина?!!
– Сам ты дерево… – обиделся Курт. – Объяснишь толком, так пойму.
– Он же меня тебе ПЕРЕДАЛ!!! – проревел посох таким утробным голосом, что Курта всего сотрясла тяжкая вибрация.
– Ох… – только и выдохнул Курт. – С тобой решительно невозможно иметь дело. Еще недавно я не верил в существование говорящих посохов – теперь же я не верю, что хоть что-то под этим небом способно заставить тебя заткнуться! Наверно, нужно быть магом, чтобы достичь подобного чуда? В любом случае, я никакой не маг. Так что я оставлю свершение этого подвига кому-нибудь, кто действительно может его свершить, а сам…
– Ну, попробуй, если охота, положи меня и уйди, – вкрадчиво предложил посох. – Вот возьми и попробуй…
– Куда тебя положить? – спросил Курт.
– Куда хочешь, – усмехнулся посох. – Ты все равно вернешься, так что без разницы. В лужу не клади, идиот, я ведь живой все-таки.
Курт положил посох на здоровенный плоский камень и, опасливо оглядываясь, двинулся прочь. Не успел он сделать и пяти шагов, как его опять скрутила невероятная боль. С каждым следующим шагом она становилась все сильнее, все невыносимее. Курт сделал шаг назад. Боль уменьшилась. Еще шаг… еще меньше…
Курт повернулся и со всех ног побежал обратно. Когда он схватил посох, боль исчезла.
– Как ты там называл своего Хозяина? – тяжело дыша, вытолкнул он – Повтори, пожалуйста…
Посох повторил охотно и с удовольствием. Курт сидел и слушал его с блаженной улыбкой на лице.
Высказывался посох долго. Очень долго. Тем более, что запас ругательств у него был преизрядный. Некоторых выражений Курт и не слыхивал-то отродясь. Ну еще бы! Сколько лет ему – а сколько посоху. Эта деревяшка, небось, если и не сотворение мира, то уж первого человека помнит наверняка. Вот и было ему когда поднавостриться. Ну ничего, Курт тоже научится. С таким-то собеседником! Ишь, какие пассажи закладывает! Один к одному, один лучше другого – да так напевно, что поневоле заслушаешься.
Курт и заслушался.
Он просто устал – очень устал. А в каком ином состоянии можно присесть отдохнуть на труп? Притом же ведь и отдохнуть не получилось. Сначала маг этот распелся – чтоб ему на том свете икалось! А потом Курта окатило такой немыслимой болью… а теперь трупа нет, и мага нет, и боли нет – только усталость. И колыбельную посох выводит такую славную… Вот усталость и взяла свое.
Усталость взяла свое, и Курт заснул под самую что ни на есть приятную, а лучше даже сказать, приятнейшую музыку в мире – целиком и полностью одобряемую ругань по адресу целиком и полностью неодобряемого человека. Может, когда-нибудь он и простит мерзкому магу его сумасшедшую выходку… но не сейчас. Никак не сейчас. Даже не просите.
Однако просили. Чужие, резкие голоса… посох дернулся в руках, и Курт вскочил раньше, чем понял, что это уже не сон. Среди мертвых были живые, их появление Курт прозевал и теперь понимал только одно – эти неизвестно откуда взявшиеся воины очень хотят сделать мертвым его самого.
Сверкнула острая разящая сталь, Курт вскинул руку с посохом и каким-то чудом сумел парировать удар. Воин замахнулся снова. Остальные поспешно спрыгивали с коней. Внезапно темнота раздалась, и на поляну вылетел еще один всадник.
– Прекратить! – прозвучал резкий, властный голос. – Живьем его. Вы что, не видите – он сумел подобрать посох! Такие люди нам нужны.
По тому, каким голосом неведомый начальник всадников признал полезность Курта, тот понял – лучше оказаться мертвым, чем полезным этому человеку. А потому он, не особо раздумывая, подскочил к напавшему на него первым воину и с размаху огрел его посохом по башке. Тупо хрюкнув, тот свалился в траву, а Курт со всех ног кинулся бежать.
– Это те самые, что напали на наш отряд, – сообщил посох. – Те, что убили хозяина…
– С ними тоже маг? – на бегу пробормотал Курт.
– Нет, – ответил посох. – Не было у них мага. Я потом объясню, как хозяина убили…
"Если у нас будет это самое «потом», – угрюмо подумал Курт. – «Не так легко убежать от опытных воинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52