Поэтому простая и вполне дружеская шутка демонов показалась Тенгере откровенным издевательством. Даже предательством. Он просто не в состоянии был сообразить, что демон Фарин даже и не вспомнил бы о девицах, если бы не внезапный прилет любвеобильного крокодила, новоиспеченного властелина речного гарема. Нипочем не вспомнил бы, а тут как-то само с языка сорвалось, такая вот ерундовина…
– Тоже мне шуточки! – разобиженно заявил он демонам. – Кажется, вы обещали учить, а не издеваться? Кому издеваться и без вас хватит!
Резко отвернувшись от ошарашенных таким напором демонов, он уставился в магический шар. Шар замерцал.
– И что мы такого сказали? – негромко пробормотал друзьям демон Фарин, разводя руками так широко, как могут только демоны.
– Это ваши шуточки?! – гневно воскликнул Тенгере, отрываясь от магического мерцания.
– Что ты имеешь в виду? – хором удивились демоны.
– Вы знаете что я имею в виду! – рассерженно рявкнул Тенгере. – Уберите ее немедленно!
– Кого убрать и откуда? – мягко спросил демон Арилой.
– Послушай, Тенгере, ты уверен, что хорошо себя чувствуешь? – встревожено осведомился демон Фарин.
– Я себя… – выдохнул Тенгере. – Я себя чувствую очень хорошо! А вот вы… вы себя сейчас совсем плохо почувствуете! Думаете, если я в шар смотреть не умею, так я и вовсе ни на что не способен?! А серебристое пламя под ногти не хотите? Отличный разрушитель тонкой плоти!
– Угомонись, Тенгере! – возопил Фарин. – Ты что? Мы ж твои друзья! Разве так можно?!
– Ах, друзья! Тогда немедленно уберите ее! Немедленно!
– Кого убрать, Тенгере? – просительно проговорил Фарин. – Мы кого угодно уберем, ты только скажи – кого!
– Ну, эту… из шара, – растеряно пробормотал Тенгере, вдруг понимая, что демоны могут же оказаться и не при чем, а Учителя рядом нет, это значит… – Хотя нет, погодите, я еще немного посмотрю…
Сумасшедший иероглиф тела. Золотистый, как ночь. И глаза из первого снега.
– На что посмотришь? – заинтересовался Арилой, осторожно заглядывая через плечо Тенгере. – Слышь, Фарин, а у него выходит! Честное слово!
– Ничего себе красотка! – одобрительно прогудел Фарин, заглядывая через другое плечо Тенгере. – Знатное дело! На кого-то она похожа… вот не вспомню…
И только крокодил хранил гордое молчание. Разумеется, его зубастые красавицы были лучше всех.
Тенгере глядел – и не мог наглядеться. Он уже не слышал демонов с их советами и комментариями. Ему был по фигу снисходительно сопящий крокодил. Он смотрел в магический шар и видел девушку. Он больше не видел шара, он видел девушку. Она была прекрасна. Она была лучше, чем прекрасна. Само слово «красота» выглядело грязным и скукоженным в сравнении с ней. Тенгере было страшно смотреть на нее, он боялся перепачкать ее взглядом, но не смотреть он уже не мог. Девушка спала. Тенгере не мог понять – на чем. Это казалось сплошными переливами света.
Улыбнувшись чему-то, что она видела во сне, девушка что-то неразборчиво пробормотала и перевернулась на живот, раскинув руки. Тенгере закусил губу и не раздумывая о том, что он делает, сунул руку в магический шар. Его рука легко вошла в хрусталь, потому что никакого хрусталя для него в тот миг уже не было. Его рука легко преодолела все существующие между ними преграды, все расстилающиеся между ними пространства и миры. Преодолела – и, дотянувшись до девушки, осторожно коснулась ее в том месте, которое нахальные мальчишки из соседних башен грубо называли «задом». Это слово совершенно не подходило, но Тенгере не было дела до слов. Голова его сладко кружилась, он осознавал что безумен, и был счастлив…
Девушка проснулась внезапно. Проснулась, повернулась невероятно резко и ухватила Тенгере за руку. Вот тут-то он наконец осознал, что происходит. Он сумасшедший! Он засунул руку в магический шар и коснулся видения! Коснулся – и видение схватило его!
Тут же в памяти всплыли все когда-то слышанные им страшные истории, каких немало рассказывают друг другу ученики магов, да и сами маги, если выпадет вдруг охота поговорить.
Тенгере завопил от ужаса и с трудом вырвал руку. Вырвал – и тут же пожалел об этом. Прикасаться к ней было так… так прекрасно… так… Весь дрожа от пережитого испуга, он вытаращенными глазами глядел на шар, а сердце тоскливо ныло от непереносимой утраты. Словно бы вот сейчас, только что, он обрел что-то, чего ему всегда не хватало, к чему он всегда стремился, стремился, даже не зная что стремится… обрел – и тут же потерял.
– Это что еще такое?! – сердито спросила девушка из шара. – Ты зачем хватал меня за задницу?!
Наружу из шара протянулась тонкая девичья рука. Протянулась – и с размаху, влепила Тенгере звонкую пощечину. Узревшие это демоны завопили от ужаса и удивления: говорящий магический шар – сам по себе явление необычное, а шар, из которого руки вылазят, тем более.
Однако Тенгере оказался на высоте. Недаром, видать, Зикер с ним возился. Мгновенно он перехватил руку, успел поцеловать – про это тоже мальчишки трепали, но почему-то поступить именно так показалось ему правильным – потом аккуратно упихал руку в шар, отпустил, убедился что она исчезла, погасил видение, выключил шар… вздохнул.
Сказать, что он тяжело вздохнул, значит ничего не сказать. Огромность потери мешалась с огромностью облегчения… какая там удача, кто о ней помнит, кто о ней думает!.. тому, кто заглянул на небо и посмотрел в бездну… наверное, это только так казалось, наверное, на самом деле все было куда проще, наверное… тому, с кем происходит такое, этого все равно не объяснить…
Дверь кабинета с грохотом упала вовнутрь, и на пороге воздвигся взбешенный мастер Зикер.
– Вы что творите, неслухи?!! – грянул он громовым голосом, и стеклянные колбы в углу кабинета задребезжали мелким жалобным звоном.
– Что же вы, негодяи, творите? – тихо и жалобно повторил он, опускаясь на пол. Несчастные колбы затрепетали еще сильней.
Тенгере поднял испуганно опущенные глаза и вздрогнул: в глазах Учителя стояли слезы.
– Бедный мальчик… – растерянно сказал Учитель. – Как же теперь…
С угрожающим звоном одна за другой лопались колбы. Стеклянное крошево сухим дождем падало на пол. Каждая лопнувшая колба казалась Тенгере оглушительной пощечиной. Наотмашь. Учитель никогда его не бил. И сейчас не будет. А лучше бы побил. « Но я же не виноват!» Хотелось кричать, оправдываться… Но как оправдаешься, если не обвиняют? Как оправдаешься, если на тебя смотрят… вот так. С ужасом и жалостью… «Но я же не виноват!» А колбы лопались, лопались одна за другой, и Тенгере начинал понимать – что-то случилось. Что-то ужасное. Непоправимое. Учитель никогда не боялся. Ничего. Никогда.
Что же я такое натворил?! Что?!
Далеко-далеко слышался грохот копыт и протяжное пение рога. Тенгере не знал зачем оно, отчего… но ему вдруг стало немного легче.
Военный Комендант города Денгера, скрестив ноги, сидел на собственном рабочем столе. На коленях у него лежал древний родовой меч. Вокруг него, кто на стульях, а кто и попросту на полу, расположился весь его комендантский взвод. Ну… скажем так – почти весь. Разведчики. Вся его боевая команда. Вот нескольких посторонних вояк, тех не было. Бывшие разведчики внимательно смотрели на своего командира. Он и позвал их, как командир. Не комендант – командир. Как раньше. "Стало быть, дело серьезное, " – думал каждый. Случайных людей не было. Лишних слов не требовалось. "Стало быть, дело серьезное, " – читалось на лицах.
Дело и было серьезным.
Недаром же всякие важные бумаги комендатуры с устрашающими надписями и угрожающими печатями валялись на полу, словно ненужный хлам, а господин Комендант города Денгера восседал на столе в своей любимой привычной позе командира разведчиков. Поза говорила о большом привале. За большим привалом обычно следует большой поход. А перед каждым большим походом – большой совет. Так было всегда с тех пор, как зазвенели мечи и засвистели стрелы. Так было всегда с того момента, как первый разведчик ушел в свой первый рейд. Так будет и сейчас. Весь облик господина Коменданта – нет, теперь уже командира – говорил об этом. И бывалые вояки радостно ухмылялись уголками губ, расправляя плечи.
– Что, командир, кажись, свежим ветром подуло? – в один голос поинтересовались братья-близнецы Данелаи, великие мастера метать ножи и подражать птичьим голосам. В тех краях, откуда они были родом, близнецам давали одно имя на двоих. Это были особые имена, существовавшие только во множественном числе – как ножницы, часы, штаны. Имя-ножницы – так называли такие имена: ведь ножницы существуют только потому, что состоят из двух половинок. Братья-близнецы считались как бы одним человеком.
– Подуло, – кивнул командир. – Вот только свежим ли?
– А что такое, командир? – спросил Рыжий Хэк, отчаянный рубака и лучший аналитик отряда. "Как странно, " – подумал командир. – «Вот я опять уже воспринимаю их как СВОЙ отряд. Как немного надо…»
– Да вот сдается мне, что свежесть этого ветра даже не на годы – на века меряется, – сказал он.
– Опять какие-нибудь мерзопакостные древние тайны, – прокомментировал Рыжий Хэк.
– Можно сказать и так, – ответил командир.
– Как с той башней? – спросил Уме Болих, отличный плотник, неутомимый ходок и просто отличный парень.
– Хуже. Гораздо хуже, – вздохнул командир.
– Тогда рассказывай, – потребовал Рыжий Хэк.
– Расскажу, – кивнул командир. – Только… это тогда я мог приказывать. Вы были моей боевой группой, я – вашим командиром…
– А сейчас мы – комендантский взвод. Вроде как гражданские, – усмехнулся Орн Тарнай, парень несговорчивый и горячий, такие на войне долго не живут, а в разведке таких и вовсе не бывает – а ведь выжил же как-то! И воевал хорошо. Сколько раз именно его несговорчивость спасала их? – Вы об этом, командир? Вас смущает то, что наша жизнь уже вам как бы и не принадлежит? Вы опасаетесь, что мы можем не захотеть того, что вы нам предложите, а приказывать вы не хотите. Не считаете себя вправе приказать? Так ведь? – продолжал Орн Тарнай. – Ну да, у меня плохо сгибается нога, часто болит голова и все такое, остальные могут сказать о себе тоже самое, но даже и теперь мы опаснее любой роты этих салаг. И уж конечно, никто из нас не откажется от того, что вы нам предложите. Потому что это предложите вы.
– То, что я скажу, поставит вас перед выбором, – медленно промолвил командир. – Быть может, самым страшным выбором в вашей жизни. Сейчас еще можно выйти из этого кабинета. Те, кто останутся, будут обречены остаться со мной. На том пути, что я выбрал. Остаться до конца. Остаться или умереть – потому что я не могу себе позволить живых свидетелей. Только соучастники и трупы. Впрочем, у тех кто пойдет со мной, и вообще маловато шансов на жизнь. Так что… думайте. Возможно, выйти за дверь значит… уцелеть.
– Ну, хвала богам, наконец что-то стоящее! – улыбнулся Усатый Могила, совершенный разведчик, человек, способный исчезнуть стоя в чистом поле или у голой стены. Врагов, уничтоженных этим непревзойденным мастером маскировки, хватило бы на организацию небольшой армии.
– У тех, кто останется с вами! – фыркнул Винк Соленые Пятки. – Да мы и так с вами! Всегда! С самого начала! И что-то я не припомню каких-то особенных шансов на жизнь! Вот шансов на смерть всегда хватало! За каждым кустом по шансу! И для вас и для нас – поровну. И там где было трудно, вы были с нами. Не позади, как другие!
Винк Соленые Пятки мог перевоплотиться в кого угодно – в старика, юную девушку, знатного вельможу… Его коронным номером было явление перед одним генералом вражеской армии в облике самого генерала. В короткой, но содержательной беседе Винку удалось доказать генералу, что на самом деле генералом является именно он, Винк. Генерал поверил и его хватил удар. Армия потерпела поражение, а Винк получил очередную награду.
– Смерть – это, конечно, плохо, – протянул Гинн Темноглаз, лучший в отряде лучник. – Но смертная скука, пожалуй, что и хуже смерти. Так что если светит что-то опасное, я согласен. Это ничего, что мы здесь жирком подзаросли. Это поправимо, командир.
– Вы даже не представляете себе, – начал командир.
– Командир, даже если вы собрались перебежать на сторону неприятеля, мы – с вами! – решительно объявил Донни Сон. – Мы с ребятами уже как-то говорили об этом, верно? Какая разница, кого считать врагом? А вот такие командиры, как вы, на дороге не валяются!
– Иногда валяются, – усмехнулся командир. – Убитые.
– Ну, тогда уж вместе со всеми нами! – воскликнул Рэй Сломанный Дракон. – Окруженные батальоном дохлых врагов!
– Ладно, – улыбнулся командир. – Согласен. Желающих выйти нет, я правильно понял? Тогда слушайте. Я предлагаю вам нечто более страшное, чем просто изменить присяге и перебежать к врагу. Я предлагаю вам заняться вместе со мной расследованием антигосударственного заговора. Причем можно не сомневаться, заговорщиками скорей всего объявят нас самих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52