Ядерного конфликта. Иного просто не существовало. В противном случае двухсотмиллионная Америка становилась легкой добычей для полуторамиллиардного Китая. Уже много лет США находились в положении игрока в шашки с их правилом обязательного боя – необходимости применения ядерного оружия. Но после этого обязательного боя китайская шашка или становилась дамкой, или на доске вообще не оставалось шашек.
Джордж Чейз это, естественно, знал. И знал, что это знают китайцы. Зажегся экран видеофона.
– Сэр, наша система «Эшелон» фиксирует повышенную радиоэлектронную активность китайцев. Дешифровка показывает, что они свою армию переводят в высшую степень готовности. – Лицо министра обороны США Майкла Брауна на экране было бесстрастным. – Бомбоубежища в Китае начали приемку людей… Сэр, они готовы воевать, – голос министра обороны чуть дрогнул.
– Спасибо, Майкл. Жди моих распоряжений.
Джордж Чейз, скользнув глазами по потухшему экрану видеофона, посмотрел на закрытую дверь в другую комнату и вздохнул. Там сидел офицер с ядерным чемоданчиком. Еще раз вздохнув, он приказал секретарю:
– Соедините меня с Пекином…
Через час все информационные агентства передали – США принесли извинения Китаю. Из-за горизонта уже явно показалось другое светило «Pax China». Если к их лучам добавить еще лучи от «Pax Russia», то в мире от трех светил явно становилось слишком жарко…
И вновь в Овальном кабинете предстояло принять решение.
– Билл, а если… если русичи просто блефуют? Про этот вулкан под Йеллоустоном они и без Ковзана могли легко узнать.
– А они и не скрывают этого. Ковзан просто увидел в своей голове «картинку» с гигантским катаклизмом. А их ученые путем умозаключений и анализом всевозможных данных пришли к выводу, что Ковзан, скорее всего, видел будущее извержение под Йеллоустоном. А блефовать русичам незачем. Посмотреть, как мы будем выкарабкиваться из такой ситуации – эвакуировать полстраны неизвестно куда?
– Хотя бы. Затраты-то будут колоссальными.
– По последним политическим раскладкам, по-моему, русичи наши стратегические партнеры. Китай все же у них под боком, а не у нас. Вот если бы Китаю они пихнули такую дезу, я бы это понял, – директор ЦРУ последние слова произнес задумчиво, как бы еще раз пытаясь найти причину, из-за которой русичи могли бы проявить коварство. – Хотя… давайте, сэр, поступим так. Завтра Ковзан прилетает опять к нам. И мы его пропустим через детектор лжи. Многое тогда прояснится. Русичи нас поймут, – добавил он, упреждая очевидный вопрос. – Уж слишком много триллионов тянет из нас эта информация от них.
Париж. Улица Лавуазье.
20.20 по местному времени.
Вечерний город неуклонно погружался в сладкую пучину удовольствий и развлечений. Громады небоскребов приоделись сверкающей всеми цветами радуги рекламой. Украшенная, как елка, миллионами лампочек, на фоне вечернего неба, перечеркнутого разноцветными лазерными лучами, красовалась Эйфелева башня. Во многих местах гремела зажигательная, веселая музыка. И все же Париж уже утратил статус города развлечений номер один. Поговорка: «Увидеть Париж и умереть» становилась анахронизмом. Уже не мелькали возбуждающе женские фигурки в темноте Булонского леса, и не светили красным светом опознавательные огни плотских утех на Пляс Пигаль и Рю Сен-Дени. То, что не могло потушить слабое, немощное дуновение: «Во имя Отца, Сына и Святого Духа», враз задул могучий порыв: «Во имя Аллаха милостивого, милосердного!»
Оказалось все довольно просто – забить нескольких проституток и их сутенеров камнями на Пляс Пигаль, а бордели и секс-шопы превратить в медресе и чайханы. И вот уже знаменитые французские кутюрье изощряются в узорах на темном покрывале женской чадры. Франция отплясала уже свой канкан и превратилась в мусульманскую страну, а знаменитый «Мулен Руж» – в роскошное медресе. От былой светскости остались лишь многочисленные рестораны и кафе, по прежнему зазывающие посетителей яркими огнями вывесок и веселой музыкой.
Темно-вишневый «пежо» ловко втиснулся между мощным «лэндкрузером» и тщедушным «фиатом». Невысокий полный мужчина с густыми черными волосами неспешно покинул машину и вошел в небольшой ресторанчик с вспыхивающей неоновыми огнями вывеской «Людовик» на входе. К нему тут же подлетел официант в фирменном голубом костюме.
– Мсье, пожалуйста, проходите. Ваш столик свободен. Мсье, как обычно? – на лице обслуги застыло стандартное дружелюбно-угодливое выражение.
Вошедший мужчина, откинувшись на спинку кресла, не глядя на склонившегося перед ним официанта, небрежно бросил:
– Да, только вчерашний бифштекс уж слишком был с кровью. Меня потом всю ночь мучила изжога, – в безразличном тоне говорившего мелькнули капризные нотки, – поэтому сегодня сделайте его a point, – легкий вздох сожаления.
– Слушаюсь, мсье, – официант поспешил исполнять заказ.
Через сорок минут, любовно разместив в своем желудке бифштекс с картошкой фри, которым нисколько не помешал попавший туда несколькими минутами раньше суп-пюре из креветок и шампиньонов, мсье Жан Сулар неспешно потягивал превосходное божоле «Тер Нуар». Спешить было некуда. Рабочий день закончился, а дома, после развода с женой, его никто не ждал.
«Может, поехать на набережную и покататься на прогулочном катере по Сене? – Мозг лениво искал себе развлечения на ближайшие несколько часов, отлично понимая, что завтра вновь закрутится беличье колесо пресных, неинтересных будней. – Нет, что-то прохладно. Да и автопилот у меня в машине что-то барахлит. Домой бы доехать. А-а, доеду. И чем позже, тем лучше».
– Официант!
К Жану Сулару тут же подлетел мужчина в фирменном голубом костюме.
– Бокал мартеля.
– Слушаюсь, мсье.
Еще через час нетвердой походкой француз направился к выходу.
«Господи, опять набрался. Так и алкоголиком недолго стать. А-а, не стану. Скоро эти черножопые абреки запретят, как и грозятся, распитие спиртных напитков в общественных местах, тогда сразу все и вылечимся. От блуда нас уже вылечили, и от алкоголизма тоже вылечат. И-ик, а кто не вылечится, того забьют камнями».
– Мсье, приходите еще.
– А? Что?
– Мсье, приходите еще, – официант тут же повторил свою фразу.
– Да пошел ты!
– Мы всегда рады видеть мсье в своем ресторане, – сохраняя на лице все такое же дружелюбно-угодливое выражение, служащий ресторана послушно отошел от посетителя.
«Господи, и поругаться не дадут. Понатыкали везде этих биороботов. Ну и как нормальному человеку прикажете разрядиться после трудового дня?». Стеклянная дверь ресторана безотказно сделала пол-оборота, выпуская мужчину на улицу.
С расположившегося рядом сквера Людовика XVI приятно пахнуло прохладой. В голове несколько прояснилось.
«Нет, все же надо меньше пить. Решено. С завтрашнего дня ничего крепче шабли в рот не беру. Как там наши сарацины говорят: "На Аллаха надейся, а ишака привязывай". "На сарацина надейся, а и своя голова на плечах есть"», – очередной раз успокоив себя обещанием больше не пить, француз подошел к своему «пежо».
Автоматика, опознав хозяина, услужливо открыла дверь. Плюхнувшись на водительское сиденье, Сулар привычным движением ткнул кнопку включения автопилота. Бортовой компьютер тотчас отозвался вспыхнувшим на приборной доске транспарантом: «Автопилот включен. Введите маршрут».
«Ну что, домой? Домой… et ta soeur», – указательный палец зло ткнул в кнопку с лаконичной надписью «Maison».
Автомобильный компьютер, по сотне раз за секунду сверяясь с бортовыми локаторами, аккуратно вывел «пежо» из узкого прохода между машинами и виртуозно всунул в несущийся поток машин на улице. Набирая скорость, темно-вишневая машина быстро проскочила улицу Лавуазье и свернула на бульвар Малерби. Развалившись на сиденье, Жан Сулар затуманенным взором смотрел на проносящийся за стеклами машины пейзаж городских улиц. Вот уже вдали показались огни его дома.
Мгновенье – и уютный свет многочисленных окон небоскреба слился в один мощный слепящий поток, который к тому же еще и оглушающее заревел автомобильным сигналом. На миг перед глазами ничего не понимающего француза мелькнуло что-то желтое, тут же расцветшее красными кругами одновременно с обрушившейся болью, которая сразу же милосердно распахнула черное ничто… Жан Сулар так и не успел понять, что его в лицо и в грудь ударила подушка безопасности собственного же автомобиля.
– Мсье Байор?
– Да, кто говорит?
– Заведующий хирургическим отделением больницы Сент-Винсент-де-Поль Марк Моран.
– О, господи, что случилось?
– Не волнуйтесь, мсье. К нам после автомобильной аварии поступил больной по фамилии Сулар.
– Жан Сулар?
– Именно так, мсье. И он просил вам это передать.
– Что с ним случилось?
– Его автомобиль потерял управление, вылетел на встречную полосу и столкнулся с другим автомобилем. В результате у Сулара сильное сотрясение мозга, как, впрочем, и у водителя встречного автомобиля. Скорости машин в момент столкновения были высокими. Им жизнь спасли подушки безопасности.
– Как долго он пробудет у вас?
– Недели за две, я думаю, мы его сможем поставить на ноги.
– Ясно. Спасибо, что позвонили.
– Не за что, мсье, – экран видеофона погас.
С минуту управляющий таможенной службой аэропорта имени Шарля де Голля Ксавье Байор задумчиво барабанил пальцами по столу. Затем решительно нажал несколько кнопок на видеофоне.
– Мсье Абу, здравствуйте.
– Здравствуйте, мсье Байор.
– С мсье Суларом случилось несчастье. Он попал в автомобильную аварию. Так что, по-видимому, его недельки две не будет. Поэтому с завтрашнего дня принимайте руководство над третьим терминалом. Приказ я завтра подпишу. Надеюсь, что работа там будет продолжаться так же четко, как и при мсье Суларе.
– Не беспокойтесь, мсье Байор. Я вас не подведу.
«Завтра надо бы его подстраховать. Первый раз все же. Хотя как раз завтра ничего сложного на третьем терминале и не предвидится. Все стандартные рейсы. Только один чартер с Тайваня. Цирк привезет. Абу справится – он парень смышленый». Покончив с повседневными делами, мсье Байор поспешил из своего кабинета в гостиную, куда скоро, судя по струившимся по квартире запахам, мадам Байор подаст свое фирменное блюдо – телячья голова с зеленым соусом тартар!
Уже вкушая лакомство и запивая его ароматным полусухим «Руж де Франс», мсье управляющий таможенной службой аэропорта Шарля де Голля ощутил какое-то смутное беспокойство. Но ароматный запах жареных телячьих мозгов мгновенно вышвырнул из человеческих мозгов какие-либо мысли, не связанные с этой аппетитной ноздреватой массой.
– Дорогая, на этот раз ты превзошла саму себя. От твоей телячьей головы можно просто потерять свою!
Сотрудники четвертого бюро министерства государственной безопасности КНР – оперативно-техническое обеспечение операций – могли крутить дырки на своих кителях под новые награды – в Париже успешно прошла полевые испытания система «Чужая рука». С ее помощью через антенну автомобиля можно было перехватывать управление машиной, едущей в режиме автопилота. Система дистанционно сканировала бортовой компьютер автомобиля, определяла коды доступа и через радиоканал закачивала в компьютер небольшой файл, который переводил управление машиной на пульт системы «Чужая рука». Оставалось только в нужный момент на этом пульте повернуть руль куда следует. Через десять минут инородный файл-убийца самоликвидировался…
Жан Сулар родился под счастливой звездой. Окажись водитель встречного автомобиля порасторопней и избеги лобового столкновения, любитель бифштексов с кровью не пострадал бы. Но завтра утром на выходе из своего подъезда его бы ждал снайперский выстрел из дома напротив. МГБ Китая всегда старалось предусмотреть несколько вариантов развития операции.
Рим. Ватикан. Гостиница «Дом Святой Марты».
20.20 по местному времени.
– Как правильно я вас понял, монсеньер Родригес, вы предлагаете мне добровольно снять свою кандидатуру на пост Папы Римского, – государственный секретарь Ватикана Иван Поддубный произнес эту фразу спокойным, вежливым тоном, не спеша перебирая в руках четки.
– Да, монсеньер Поддубный. Так сказать: «Pro bono publico». В этом случае монсеньер Миньон гарантирует вам ваш нынешний пост государственного секретаря Ватикана, – последние слова кардинал Хорхе Родригес произнес медленно, делая паузы между словами, словно боясь, что его собеседник может не понять их смысл.
– И отчего такая щедрость! – славянин даже не пытался скрыть сарказм своих слов.
Его собеседник склонил голову, словно прося прощения у кого-то невидимого за такое неделикатное поведение русича.
– У монсеньера Миньона доброе сердце, болеющее за судьбу Церкви, и оно ему подсказывает, что на этом посту вы еще принесете много пользы во славу Христа, – наконец проговорил он.
– К сожалению, пребывая на посту, на котором я приношу много пользы во славу Христа, я очень часто мог убедиться в том, что даже среди высокочтимых кардиналов почему-то разные понятия об этой славе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Джордж Чейз это, естественно, знал. И знал, что это знают китайцы. Зажегся экран видеофона.
– Сэр, наша система «Эшелон» фиксирует повышенную радиоэлектронную активность китайцев. Дешифровка показывает, что они свою армию переводят в высшую степень готовности. – Лицо министра обороны США Майкла Брауна на экране было бесстрастным. – Бомбоубежища в Китае начали приемку людей… Сэр, они готовы воевать, – голос министра обороны чуть дрогнул.
– Спасибо, Майкл. Жди моих распоряжений.
Джордж Чейз, скользнув глазами по потухшему экрану видеофона, посмотрел на закрытую дверь в другую комнату и вздохнул. Там сидел офицер с ядерным чемоданчиком. Еще раз вздохнув, он приказал секретарю:
– Соедините меня с Пекином…
Через час все информационные агентства передали – США принесли извинения Китаю. Из-за горизонта уже явно показалось другое светило «Pax China». Если к их лучам добавить еще лучи от «Pax Russia», то в мире от трех светил явно становилось слишком жарко…
И вновь в Овальном кабинете предстояло принять решение.
– Билл, а если… если русичи просто блефуют? Про этот вулкан под Йеллоустоном они и без Ковзана могли легко узнать.
– А они и не скрывают этого. Ковзан просто увидел в своей голове «картинку» с гигантским катаклизмом. А их ученые путем умозаключений и анализом всевозможных данных пришли к выводу, что Ковзан, скорее всего, видел будущее извержение под Йеллоустоном. А блефовать русичам незачем. Посмотреть, как мы будем выкарабкиваться из такой ситуации – эвакуировать полстраны неизвестно куда?
– Хотя бы. Затраты-то будут колоссальными.
– По последним политическим раскладкам, по-моему, русичи наши стратегические партнеры. Китай все же у них под боком, а не у нас. Вот если бы Китаю они пихнули такую дезу, я бы это понял, – директор ЦРУ последние слова произнес задумчиво, как бы еще раз пытаясь найти причину, из-за которой русичи могли бы проявить коварство. – Хотя… давайте, сэр, поступим так. Завтра Ковзан прилетает опять к нам. И мы его пропустим через детектор лжи. Многое тогда прояснится. Русичи нас поймут, – добавил он, упреждая очевидный вопрос. – Уж слишком много триллионов тянет из нас эта информация от них.
Париж. Улица Лавуазье.
20.20 по местному времени.
Вечерний город неуклонно погружался в сладкую пучину удовольствий и развлечений. Громады небоскребов приоделись сверкающей всеми цветами радуги рекламой. Украшенная, как елка, миллионами лампочек, на фоне вечернего неба, перечеркнутого разноцветными лазерными лучами, красовалась Эйфелева башня. Во многих местах гремела зажигательная, веселая музыка. И все же Париж уже утратил статус города развлечений номер один. Поговорка: «Увидеть Париж и умереть» становилась анахронизмом. Уже не мелькали возбуждающе женские фигурки в темноте Булонского леса, и не светили красным светом опознавательные огни плотских утех на Пляс Пигаль и Рю Сен-Дени. То, что не могло потушить слабое, немощное дуновение: «Во имя Отца, Сына и Святого Духа», враз задул могучий порыв: «Во имя Аллаха милостивого, милосердного!»
Оказалось все довольно просто – забить нескольких проституток и их сутенеров камнями на Пляс Пигаль, а бордели и секс-шопы превратить в медресе и чайханы. И вот уже знаменитые французские кутюрье изощряются в узорах на темном покрывале женской чадры. Франция отплясала уже свой канкан и превратилась в мусульманскую страну, а знаменитый «Мулен Руж» – в роскошное медресе. От былой светскости остались лишь многочисленные рестораны и кафе, по прежнему зазывающие посетителей яркими огнями вывесок и веселой музыкой.
Темно-вишневый «пежо» ловко втиснулся между мощным «лэндкрузером» и тщедушным «фиатом». Невысокий полный мужчина с густыми черными волосами неспешно покинул машину и вошел в небольшой ресторанчик с вспыхивающей неоновыми огнями вывеской «Людовик» на входе. К нему тут же подлетел официант в фирменном голубом костюме.
– Мсье, пожалуйста, проходите. Ваш столик свободен. Мсье, как обычно? – на лице обслуги застыло стандартное дружелюбно-угодливое выражение.
Вошедший мужчина, откинувшись на спинку кресла, не глядя на склонившегося перед ним официанта, небрежно бросил:
– Да, только вчерашний бифштекс уж слишком был с кровью. Меня потом всю ночь мучила изжога, – в безразличном тоне говорившего мелькнули капризные нотки, – поэтому сегодня сделайте его a point, – легкий вздох сожаления.
– Слушаюсь, мсье, – официант поспешил исполнять заказ.
Через сорок минут, любовно разместив в своем желудке бифштекс с картошкой фри, которым нисколько не помешал попавший туда несколькими минутами раньше суп-пюре из креветок и шампиньонов, мсье Жан Сулар неспешно потягивал превосходное божоле «Тер Нуар». Спешить было некуда. Рабочий день закончился, а дома, после развода с женой, его никто не ждал.
«Может, поехать на набережную и покататься на прогулочном катере по Сене? – Мозг лениво искал себе развлечения на ближайшие несколько часов, отлично понимая, что завтра вновь закрутится беличье колесо пресных, неинтересных будней. – Нет, что-то прохладно. Да и автопилот у меня в машине что-то барахлит. Домой бы доехать. А-а, доеду. И чем позже, тем лучше».
– Официант!
К Жану Сулару тут же подлетел мужчина в фирменном голубом костюме.
– Бокал мартеля.
– Слушаюсь, мсье.
Еще через час нетвердой походкой француз направился к выходу.
«Господи, опять набрался. Так и алкоголиком недолго стать. А-а, не стану. Скоро эти черножопые абреки запретят, как и грозятся, распитие спиртных напитков в общественных местах, тогда сразу все и вылечимся. От блуда нас уже вылечили, и от алкоголизма тоже вылечат. И-ик, а кто не вылечится, того забьют камнями».
– Мсье, приходите еще.
– А? Что?
– Мсье, приходите еще, – официант тут же повторил свою фразу.
– Да пошел ты!
– Мы всегда рады видеть мсье в своем ресторане, – сохраняя на лице все такое же дружелюбно-угодливое выражение, служащий ресторана послушно отошел от посетителя.
«Господи, и поругаться не дадут. Понатыкали везде этих биороботов. Ну и как нормальному человеку прикажете разрядиться после трудового дня?». Стеклянная дверь ресторана безотказно сделала пол-оборота, выпуская мужчину на улицу.
С расположившегося рядом сквера Людовика XVI приятно пахнуло прохладой. В голове несколько прояснилось.
«Нет, все же надо меньше пить. Решено. С завтрашнего дня ничего крепче шабли в рот не беру. Как там наши сарацины говорят: "На Аллаха надейся, а ишака привязывай". "На сарацина надейся, а и своя голова на плечах есть"», – очередной раз успокоив себя обещанием больше не пить, француз подошел к своему «пежо».
Автоматика, опознав хозяина, услужливо открыла дверь. Плюхнувшись на водительское сиденье, Сулар привычным движением ткнул кнопку включения автопилота. Бортовой компьютер тотчас отозвался вспыхнувшим на приборной доске транспарантом: «Автопилот включен. Введите маршрут».
«Ну что, домой? Домой… et ta soeur», – указательный палец зло ткнул в кнопку с лаконичной надписью «Maison».
Автомобильный компьютер, по сотне раз за секунду сверяясь с бортовыми локаторами, аккуратно вывел «пежо» из узкого прохода между машинами и виртуозно всунул в несущийся поток машин на улице. Набирая скорость, темно-вишневая машина быстро проскочила улицу Лавуазье и свернула на бульвар Малерби. Развалившись на сиденье, Жан Сулар затуманенным взором смотрел на проносящийся за стеклами машины пейзаж городских улиц. Вот уже вдали показались огни его дома.
Мгновенье – и уютный свет многочисленных окон небоскреба слился в один мощный слепящий поток, который к тому же еще и оглушающее заревел автомобильным сигналом. На миг перед глазами ничего не понимающего француза мелькнуло что-то желтое, тут же расцветшее красными кругами одновременно с обрушившейся болью, которая сразу же милосердно распахнула черное ничто… Жан Сулар так и не успел понять, что его в лицо и в грудь ударила подушка безопасности собственного же автомобиля.
– Мсье Байор?
– Да, кто говорит?
– Заведующий хирургическим отделением больницы Сент-Винсент-де-Поль Марк Моран.
– О, господи, что случилось?
– Не волнуйтесь, мсье. К нам после автомобильной аварии поступил больной по фамилии Сулар.
– Жан Сулар?
– Именно так, мсье. И он просил вам это передать.
– Что с ним случилось?
– Его автомобиль потерял управление, вылетел на встречную полосу и столкнулся с другим автомобилем. В результате у Сулара сильное сотрясение мозга, как, впрочем, и у водителя встречного автомобиля. Скорости машин в момент столкновения были высокими. Им жизнь спасли подушки безопасности.
– Как долго он пробудет у вас?
– Недели за две, я думаю, мы его сможем поставить на ноги.
– Ясно. Спасибо, что позвонили.
– Не за что, мсье, – экран видеофона погас.
С минуту управляющий таможенной службой аэропорта имени Шарля де Голля Ксавье Байор задумчиво барабанил пальцами по столу. Затем решительно нажал несколько кнопок на видеофоне.
– Мсье Абу, здравствуйте.
– Здравствуйте, мсье Байор.
– С мсье Суларом случилось несчастье. Он попал в автомобильную аварию. Так что, по-видимому, его недельки две не будет. Поэтому с завтрашнего дня принимайте руководство над третьим терминалом. Приказ я завтра подпишу. Надеюсь, что работа там будет продолжаться так же четко, как и при мсье Суларе.
– Не беспокойтесь, мсье Байор. Я вас не подведу.
«Завтра надо бы его подстраховать. Первый раз все же. Хотя как раз завтра ничего сложного на третьем терминале и не предвидится. Все стандартные рейсы. Только один чартер с Тайваня. Цирк привезет. Абу справится – он парень смышленый». Покончив с повседневными делами, мсье Байор поспешил из своего кабинета в гостиную, куда скоро, судя по струившимся по квартире запахам, мадам Байор подаст свое фирменное блюдо – телячья голова с зеленым соусом тартар!
Уже вкушая лакомство и запивая его ароматным полусухим «Руж де Франс», мсье управляющий таможенной службой аэропорта Шарля де Голля ощутил какое-то смутное беспокойство. Но ароматный запах жареных телячьих мозгов мгновенно вышвырнул из человеческих мозгов какие-либо мысли, не связанные с этой аппетитной ноздреватой массой.
– Дорогая, на этот раз ты превзошла саму себя. От твоей телячьей головы можно просто потерять свою!
Сотрудники четвертого бюро министерства государственной безопасности КНР – оперативно-техническое обеспечение операций – могли крутить дырки на своих кителях под новые награды – в Париже успешно прошла полевые испытания система «Чужая рука». С ее помощью через антенну автомобиля можно было перехватывать управление машиной, едущей в режиме автопилота. Система дистанционно сканировала бортовой компьютер автомобиля, определяла коды доступа и через радиоканал закачивала в компьютер небольшой файл, который переводил управление машиной на пульт системы «Чужая рука». Оставалось только в нужный момент на этом пульте повернуть руль куда следует. Через десять минут инородный файл-убийца самоликвидировался…
Жан Сулар родился под счастливой звездой. Окажись водитель встречного автомобиля порасторопней и избеги лобового столкновения, любитель бифштексов с кровью не пострадал бы. Но завтра утром на выходе из своего подъезда его бы ждал снайперский выстрел из дома напротив. МГБ Китая всегда старалось предусмотреть несколько вариантов развития операции.
Рим. Ватикан. Гостиница «Дом Святой Марты».
20.20 по местному времени.
– Как правильно я вас понял, монсеньер Родригес, вы предлагаете мне добровольно снять свою кандидатуру на пост Папы Римского, – государственный секретарь Ватикана Иван Поддубный произнес эту фразу спокойным, вежливым тоном, не спеша перебирая в руках четки.
– Да, монсеньер Поддубный. Так сказать: «Pro bono publico». В этом случае монсеньер Миньон гарантирует вам ваш нынешний пост государственного секретаря Ватикана, – последние слова кардинал Хорхе Родригес произнес медленно, делая паузы между словами, словно боясь, что его собеседник может не понять их смысл.
– И отчего такая щедрость! – славянин даже не пытался скрыть сарказм своих слов.
Его собеседник склонил голову, словно прося прощения у кого-то невидимого за такое неделикатное поведение русича.
– У монсеньера Миньона доброе сердце, болеющее за судьбу Церкви, и оно ему подсказывает, что на этом посту вы еще принесете много пользы во славу Христа, – наконец проговорил он.
– К сожалению, пребывая на посту, на котором я приношу много пользы во славу Христа, я очень часто мог убедиться в том, что даже среди высокочтимых кардиналов почему-то разные понятия об этой славе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50