Небо за фонарем кабины из голубого быстро превращалось в фиолетовое. Кое-где на этой чернильной поверхности проступили звезды, а внизу, соперничая с небом в красоте красок, вольготно раскинулась водная стихия – прямоточный двигатель стремительно нес самолет над океаном.
Но за такой галоп вокруг земного шара приходится дорого платить. Исступленное неистовство в камере сгорания двух газов ежесекундно требовало шестидесяти килограммов водорода. Поэтому такого гандикапа самолету хватало на полчаса.
Через полчаса форсажного режима прямоточный двигатель отключится, и самолет стремительно спланирует до высоты тридцать километров. Там его уже будет поджидать воздушный танкер – самолет-дозаправщик КС-155 Stratotanker. Умная автоматика истребителя выдвинет из носа специальную штангу, точный укол в специальное отверстие под хвостовым оперением воздушной «дойной коровы», и могучая водородная река устремится в опорожненные баки истребителя.
Через десять минут традиционное:
– Спасибо, накормили.
– На здоровье. – И воздушный тандем распадется.
F-300, наклонив свой нос, устремится в пике вниз, вновь разгоняясь до четырех махов, запускающих привередливый прямоточник, и вновь полчаса стремительного безумства. Впрочем, полчаса даже не понадобятся. На двадцатой минуте американский истребитель пересечет западное испанское побережье, а сколько того маленького тельца старушки Западной Европы? Не успеешь и оглянуться, а уже пора тормозные закрылки выпускать – Борисполь на глиссаде.
Но, как известно, хочешь рассмешить Бога, расскажи ему свои планы. Ста километрами выше компьютер китайского спутника «Путь к победе-1» уже запустил боевую циклограмму.
Киев. Центральная клиническая больница.
Отделение нейрохирургии.
12.31 по местному времени.
…Мальчик пробежал еще несколько шагов и резко затормозил – между ним и уже близким домом пролег глубокий, в четыре метра шириной овраг. Мальчик задирает голову – черное небо над головой. Серая трава в десяти метрах. Он, вскрикнув, быстро делает несколько шагов навстречу серой, всепожирающей волне. Вот она уже практически касается его голых ступней. Мальчик круто разворачивается и начинает разбег для отчаянного прыжка…
23° западной долготы, 18° северной широты.
Тридцать километров над Атлантическим океаном.
Борт истребителя «F-300».
12.31 по киевскому времени.
Огромная туша авиационного дозаправщика нависла над истребителем тридцатью метрами выше. Пилот истребителя под руководством бортового компьютера выставлял самолет в строго определенное положение. Наконец на пульте управления вспыхнула зеленая лампочка и прозвучал зуммер – компьютер давал «добро» на проведение дозаправки.
Тотчас из «F-300» стала выдвигаться телескопическая штанга. Метр, второй, третий… Тонкий конец штанги медленно вошел в приемное гнездо воздушного танкера.
В гермошлеме Бориса прозвучало:
– There is contact! Include pumps, – летчик истребителя-перехватчика обращался к пилотам летающей цистерны.
– Has understood, I include, – раздалось в ответ.
Орбита Земли. Сто сорок километров над
Атлантикой. Спутник КНР «Путь к победе-2».
12.35 по киевскому времени.
Несколько датчиков положения синхронно послали сигналы в бортовой компьютер – спутник развернут в нужном направлении. Тотчас на внешней поверхности спутника откинулся защитный колпак, и в космос уперлось отверстие волновода мощного боевого мазера. Точнее не в Космос, в двухстах километрах, точно на оси мазера лежало тысячекилометровое облако газа, распыленного спутником «Путь к победе-1».
Заряженные атомы ионосферы щедро нашпиговали его своей энергией, которое оно, словно губка, охотно впитывало. Подобно горам, накапливающим на своих вершинах снег, газовое облако в ста пятидесяти километрах над Землей накапливало энергию. И как снегу в горах бывает достаточно небольшого импульса, чтобы превратить мягкую, практически невесомую субстанцию во всесокрушающую лавину-убийцу, этому облаку нужен был импульс.
Обратный отсчет циклограммы добежал до нуля, замкнулось реле, подавая ток на обмотки мазера. И в то же мгновение спрессованный радиолуч пронзил газовое облако.
Киев. Центральная клиническая больница.
Отделение нейрохирургии.
12.35 по местному времени.
…Толчок, и маленькое тельце распласталось над обрывом в отчаянном прыжке. И тут же серая волна достигла края оврага, рухнула вниз и мгновенно его заполнила.
Черное небо накрыла летящего маленького человечка. Сверкнула молния.
– А-а-а.
И мальчик низвергнулся на самое дно пропасти, уже заполненной серым миром…
Одна из линий, извивающихся на мониторе в палате киевской больницы, вздрогнула и заплясала на экране словно одержимая. Затем, очевидно устав от безумной пляски, стала успокаиваться, все сильнее и сильнее вытягиваясь в прямую линию. Больничный покой резко нарушил сигнал тревоги.
Орбита Земли.
Сто сорок километров над Атлантикой.
12.35 по киевскому времени.
Спрессованный радиолуч ворвался в газовое облако, словно слон в посудную лавку. И как при ударе с полок сыплется посуда, так со своих атомных орбит синхронно рухнули электроны.
Их лавина в едином порыве замкнула гигантскую стосорокакилометровую электрическую цепь. С орбиты Земли сверкнула колоссальная молния.
23° западной долготы, 18° северной широты.
Тридцать километров над Атлантическим океаном.
Борт истребителя «F-300».
12.35 по киевскому времени.
Сжиженный водород, подгоняемый крыльчаткой центробежного насоса, ринулся в баки истребителя.
С конца девятнадцатого века по артериям человеческой цивилизации обильно потекла черная нефть. Благодаря ей постройнели многие механизмы и машины, уже давно превратившие среднего размера млекопитающее, лишенное грозных когтей и клыков, толстой шкуры и сильных лап, в царя природы. Благодаря этой маслянистой, не очень хорошо пахнущей жидкости человек уверенно обосновался в небе и под водой, благодаря ей сумел шагнуть в Космос. Но к середине двадцать первого века прожорливое человечество практически полностью израсходовало нефть, превратив ее в углекислый газ и сбросив его через миллиарды всевозможных выхлопных труб в атмосферу, словно в отстойник. От экологической катастрофы человечество спас все еще присутствующий у него коллективный инстинкт самосохранения. Заплатив природе дань в виде миллионов людей, захлебнувшихся в наводнениях, похороненных заживо при оползнях, умерших в своих квартирах от невыносимой жары, человечество, сжав зубы, наконец-то смогло взломать маленькую, но прочную крепость молекулы воды. Взломать не слишком затратным способом и заставить гордый первый номер таблицы Менделеева пахать на себя. По жилам человечества наконец-то потекла благородная голубая кровь.
Наблюдая за перекачкой водорода, Борис вспомнил другую перекачку топлива. Три года назад на Луне в баки «Прорыва», из-за безвыходного положения, они с начальником лунной базы Богомазовым закачали вместо водорода совсем другое топливо, надеясь разве что на чудо. И чудо произошло. На некондиционном топливе, «Прорыв» буквально в последние мгновения успел отскочить от несущегося на него, словно локомотив, метеорита.
«"Кто наблюдает ветер, тому не сеять, и кто смотрит на облака, тому не жать", – мелькнуло в голове у Бориса. – Даже в самых критических ситуациях необходимо действовать, а не сидеть сложа руки».
Неожиданно чувство опасности, как тогда, на Луне, охватило русича. Правая рука невольно начала сдвигаться по знакомому уже пути – к рычагу включения катапульты.
Голубая стена огня бесшумно возникла за фонарем кабины. И тут же сильный удар обрушился на вытянутое тело истребителя. В то же мгновение мужская рука рванула красный рычаг.
Рим. Ватикан. Сикстинская капелла.
13.35 по местному времени.
Последний бюллетень упал в золотую чашу. Бросивший его архиепископ Генуи Франческо Капуцци шаркающей походкой вернулся к своему креслу, обтянутому, как и у всех, красным бархатом.
Заканчивался восьмой тур голосования по выбору двести восемьдесят пятого Папы Римского. Семь предыдущих не смогли определить нового понтифика. Претендентов на папский престол, как и ожидалось, оказалось двое. Председатель кардинальской коллегии Франсуа Миньон и госсекретарь Ватикана Иван Поддубный. Лидерство сразу захватил Франсуа Миньон. И хотя ему все еще не удавалось достичь вожделенного рубежа – две трети голосов плюс один голос, с каждым туром он все ближе и ближе приближался к этому рубежу. В последнем, седьмом туре он уже недобрал всего лишь пять голосов.
В помещении тут же воцарилась напряженная тишина. Наконец председатель счетной комиссии, кардинал из Испании Хорхе Родригес, как-то судорожно перекрестившись, опрокинул чашу на стол. На зеленом сукне образовалась горка узких листков бумаги, на которых присутствующие на конклаве кардиналы от руки написали имена претендентов на папский престол. Сто четырнадцать пар глаз – сто четырнадцать кардиналов, собравшихся в Сикстинской капелле, внимательно наблюдали за Родригесом. Взяв в руки первый бюллетень, он, близоруко щурясь, негромко произнес: «Франсуа Миньон». И вновь напряженная тишина. Полоска бумаги между тем перешла к другому члену счетной комиссии кардиналу Анджело дель Мессе. Тот, взглянув на нее, вновь произнес: «Франсуа Миньон» и передал бюллетень своему коллеге, третьему члену счетной комиссии кардиналу Войцеху Смицкевичу. И в третий раз под сводами капеллы раздалось: «Франсуа Миньон». Наконец трижды проверенная полоска бумаги вновь легла на стол. И тут же из горки оставшихся бюллетеней кардинал Хосе Родригес берет следующий. Вновь трижды повторенное: «Франсуа Миньон», и второй бюллетень присоединяется к первому.
«Если я не стану папой, то после торжеств интронизации тут же покину Рим». – Это простое, четко сформулированное решение, как-то внезапно и сразу пришедшее в голову, вмиг успокоило, словно чья-то сильная рука разом выдернула из души все волнения и тревожные думы. Госсекретарь Ватикана кардинал Иван Поддубный даже чуть улыбнулся этому внезапному облегчению.
– Франсуа Миньон – Франсуа Миньон – Франсуа Миньон. – Уже знакомая цепочка – и очередной белый листок, словно пойманная рыбка плюхается к своим, уже ранее отловленным собратьям.
А семидесятипятилетний испанский кардинал уже вытягивает следующий улов.
– Франсуа Миньон – Франсуа Миньон – Франсуа Миньон…
– Франсуа Миньон – Франсуа Миньон – Франсуа Миньон.
«Приеду к себе домой и просто буду настоятелем какой-нибудь церкви. Больше никаких высоких должностей. Впрочем, у меня и будет самая высокая должность, завещанная Христом нашему первому папе – апостолу Петру – быть ловцом человеческих душ».
– Иван Поддубный – Иван Поддубный – Иван Поддубный. – Русская фамилия как-то даже неожиданно прозвучала на фоне портретов двадцати восьми пап, украсивших пилястры между окнами. Но высших иерархов Католической церкви запечатленных гениальным Боттичелли, вот уже много веков ничем смутить уже было нельзя.
Взгляд госсекретаря Ватикана невольно сфокусировался на фреске, украсившей стену прямо напротив него: «Передача ключей святому Петру».
«Уеду к себе на родину. Не хочу участвовать в сдаче ключей от христианства исламу. Не хочу помогать вешать их как трофей на мусульманский полумесяц».
– Франсуа Миньон – Франсуа Миньон – Франсуа Миньон…
– Франсуа Миньон – Франсуа Миньон – Франсуа Миньон.
Иван Поддубный неожиданно вспомнил, как уже давно-давно, в другой эпохе, его, десятилетнего мальчика, мама привела сюда, в Сикстинскую капеллу, на экскурсию. И как зачарованный он смотрел на эти фрески великих итальянцев. И этот яркий красочный мир, окруживший его, словно сошел со стен и потолка, и он очутился в нем. Он словно слышал детский плач Моисея, когда ритуальный нож коснулся его крайней плоти для свершения обряда обрезания. Перед ним, словно наяву, разверзлось Красное море, и евреи устремились по его дну, спасаясь от разъяренных египтян, в одночасье потерявших своих первенцев. Его ноздри уловили запах вина из чаш, стоящих перед Иисусом и будущими апостолами на тайной вечере. И в ушах раздался молодой печальный голос: «Один из вас предаст меня». А над его головой Всемогущий Бог творил мир, отделял свет от тьмы, воду от земли, создавал человека и сам же изгонял его из рая. А затем, на уже расплодившееся, но не образумившееся человечество насылал всемирный потоп. И над самим алтарем, как финал божественного проекта «Человечество», мальчик увидел «Страшный суд» Микеланджело.
– Франсуа Миньон – Франсуа Миньон – Франсуа Миньон…
В его уши ворвался яростный рев труб, возвещавших о конце света. И ошеломленные этими страшными звуками в ладье Харона, проваливающейся в ад, сидят грешники, терзаемые ужасом, страхом, смятенные ощущением осознанности своей вины и неотвратимости ответа и расплаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Но за такой галоп вокруг земного шара приходится дорого платить. Исступленное неистовство в камере сгорания двух газов ежесекундно требовало шестидесяти килограммов водорода. Поэтому такого гандикапа самолету хватало на полчаса.
Через полчаса форсажного режима прямоточный двигатель отключится, и самолет стремительно спланирует до высоты тридцать километров. Там его уже будет поджидать воздушный танкер – самолет-дозаправщик КС-155 Stratotanker. Умная автоматика истребителя выдвинет из носа специальную штангу, точный укол в специальное отверстие под хвостовым оперением воздушной «дойной коровы», и могучая водородная река устремится в опорожненные баки истребителя.
Через десять минут традиционное:
– Спасибо, накормили.
– На здоровье. – И воздушный тандем распадется.
F-300, наклонив свой нос, устремится в пике вниз, вновь разгоняясь до четырех махов, запускающих привередливый прямоточник, и вновь полчаса стремительного безумства. Впрочем, полчаса даже не понадобятся. На двадцатой минуте американский истребитель пересечет западное испанское побережье, а сколько того маленького тельца старушки Западной Европы? Не успеешь и оглянуться, а уже пора тормозные закрылки выпускать – Борисполь на глиссаде.
Но, как известно, хочешь рассмешить Бога, расскажи ему свои планы. Ста километрами выше компьютер китайского спутника «Путь к победе-1» уже запустил боевую циклограмму.
Киев. Центральная клиническая больница.
Отделение нейрохирургии.
12.31 по местному времени.
…Мальчик пробежал еще несколько шагов и резко затормозил – между ним и уже близким домом пролег глубокий, в четыре метра шириной овраг. Мальчик задирает голову – черное небо над головой. Серая трава в десяти метрах. Он, вскрикнув, быстро делает несколько шагов навстречу серой, всепожирающей волне. Вот она уже практически касается его голых ступней. Мальчик круто разворачивается и начинает разбег для отчаянного прыжка…
23° западной долготы, 18° северной широты.
Тридцать километров над Атлантическим океаном.
Борт истребителя «F-300».
12.31 по киевскому времени.
Огромная туша авиационного дозаправщика нависла над истребителем тридцатью метрами выше. Пилот истребителя под руководством бортового компьютера выставлял самолет в строго определенное положение. Наконец на пульте управления вспыхнула зеленая лампочка и прозвучал зуммер – компьютер давал «добро» на проведение дозаправки.
Тотчас из «F-300» стала выдвигаться телескопическая штанга. Метр, второй, третий… Тонкий конец штанги медленно вошел в приемное гнездо воздушного танкера.
В гермошлеме Бориса прозвучало:
– There is contact! Include pumps, – летчик истребителя-перехватчика обращался к пилотам летающей цистерны.
– Has understood, I include, – раздалось в ответ.
Орбита Земли. Сто сорок километров над
Атлантикой. Спутник КНР «Путь к победе-2».
12.35 по киевскому времени.
Несколько датчиков положения синхронно послали сигналы в бортовой компьютер – спутник развернут в нужном направлении. Тотчас на внешней поверхности спутника откинулся защитный колпак, и в космос уперлось отверстие волновода мощного боевого мазера. Точнее не в Космос, в двухстах километрах, точно на оси мазера лежало тысячекилометровое облако газа, распыленного спутником «Путь к победе-1».
Заряженные атомы ионосферы щедро нашпиговали его своей энергией, которое оно, словно губка, охотно впитывало. Подобно горам, накапливающим на своих вершинах снег, газовое облако в ста пятидесяти километрах над Землей накапливало энергию. И как снегу в горах бывает достаточно небольшого импульса, чтобы превратить мягкую, практически невесомую субстанцию во всесокрушающую лавину-убийцу, этому облаку нужен был импульс.
Обратный отсчет циклограммы добежал до нуля, замкнулось реле, подавая ток на обмотки мазера. И в то же мгновение спрессованный радиолуч пронзил газовое облако.
Киев. Центральная клиническая больница.
Отделение нейрохирургии.
12.35 по местному времени.
…Толчок, и маленькое тельце распласталось над обрывом в отчаянном прыжке. И тут же серая волна достигла края оврага, рухнула вниз и мгновенно его заполнила.
Черное небо накрыла летящего маленького человечка. Сверкнула молния.
– А-а-а.
И мальчик низвергнулся на самое дно пропасти, уже заполненной серым миром…
Одна из линий, извивающихся на мониторе в палате киевской больницы, вздрогнула и заплясала на экране словно одержимая. Затем, очевидно устав от безумной пляски, стала успокаиваться, все сильнее и сильнее вытягиваясь в прямую линию. Больничный покой резко нарушил сигнал тревоги.
Орбита Земли.
Сто сорок километров над Атлантикой.
12.35 по киевскому времени.
Спрессованный радиолуч ворвался в газовое облако, словно слон в посудную лавку. И как при ударе с полок сыплется посуда, так со своих атомных орбит синхронно рухнули электроны.
Их лавина в едином порыве замкнула гигантскую стосорокакилометровую электрическую цепь. С орбиты Земли сверкнула колоссальная молния.
23° западной долготы, 18° северной широты.
Тридцать километров над Атлантическим океаном.
Борт истребителя «F-300».
12.35 по киевскому времени.
Сжиженный водород, подгоняемый крыльчаткой центробежного насоса, ринулся в баки истребителя.
С конца девятнадцатого века по артериям человеческой цивилизации обильно потекла черная нефть. Благодаря ей постройнели многие механизмы и машины, уже давно превратившие среднего размера млекопитающее, лишенное грозных когтей и клыков, толстой шкуры и сильных лап, в царя природы. Благодаря этой маслянистой, не очень хорошо пахнущей жидкости человек уверенно обосновался в небе и под водой, благодаря ей сумел шагнуть в Космос. Но к середине двадцать первого века прожорливое человечество практически полностью израсходовало нефть, превратив ее в углекислый газ и сбросив его через миллиарды всевозможных выхлопных труб в атмосферу, словно в отстойник. От экологической катастрофы человечество спас все еще присутствующий у него коллективный инстинкт самосохранения. Заплатив природе дань в виде миллионов людей, захлебнувшихся в наводнениях, похороненных заживо при оползнях, умерших в своих квартирах от невыносимой жары, человечество, сжав зубы, наконец-то смогло взломать маленькую, но прочную крепость молекулы воды. Взломать не слишком затратным способом и заставить гордый первый номер таблицы Менделеева пахать на себя. По жилам человечества наконец-то потекла благородная голубая кровь.
Наблюдая за перекачкой водорода, Борис вспомнил другую перекачку топлива. Три года назад на Луне в баки «Прорыва», из-за безвыходного положения, они с начальником лунной базы Богомазовым закачали вместо водорода совсем другое топливо, надеясь разве что на чудо. И чудо произошло. На некондиционном топливе, «Прорыв» буквально в последние мгновения успел отскочить от несущегося на него, словно локомотив, метеорита.
«"Кто наблюдает ветер, тому не сеять, и кто смотрит на облака, тому не жать", – мелькнуло в голове у Бориса. – Даже в самых критических ситуациях необходимо действовать, а не сидеть сложа руки».
Неожиданно чувство опасности, как тогда, на Луне, охватило русича. Правая рука невольно начала сдвигаться по знакомому уже пути – к рычагу включения катапульты.
Голубая стена огня бесшумно возникла за фонарем кабины. И тут же сильный удар обрушился на вытянутое тело истребителя. В то же мгновение мужская рука рванула красный рычаг.
Рим. Ватикан. Сикстинская капелла.
13.35 по местному времени.
Последний бюллетень упал в золотую чашу. Бросивший его архиепископ Генуи Франческо Капуцци шаркающей походкой вернулся к своему креслу, обтянутому, как и у всех, красным бархатом.
Заканчивался восьмой тур голосования по выбору двести восемьдесят пятого Папы Римского. Семь предыдущих не смогли определить нового понтифика. Претендентов на папский престол, как и ожидалось, оказалось двое. Председатель кардинальской коллегии Франсуа Миньон и госсекретарь Ватикана Иван Поддубный. Лидерство сразу захватил Франсуа Миньон. И хотя ему все еще не удавалось достичь вожделенного рубежа – две трети голосов плюс один голос, с каждым туром он все ближе и ближе приближался к этому рубежу. В последнем, седьмом туре он уже недобрал всего лишь пять голосов.
В помещении тут же воцарилась напряженная тишина. Наконец председатель счетной комиссии, кардинал из Испании Хорхе Родригес, как-то судорожно перекрестившись, опрокинул чашу на стол. На зеленом сукне образовалась горка узких листков бумаги, на которых присутствующие на конклаве кардиналы от руки написали имена претендентов на папский престол. Сто четырнадцать пар глаз – сто четырнадцать кардиналов, собравшихся в Сикстинской капелле, внимательно наблюдали за Родригесом. Взяв в руки первый бюллетень, он, близоруко щурясь, негромко произнес: «Франсуа Миньон». И вновь напряженная тишина. Полоска бумаги между тем перешла к другому члену счетной комиссии кардиналу Анджело дель Мессе. Тот, взглянув на нее, вновь произнес: «Франсуа Миньон» и передал бюллетень своему коллеге, третьему члену счетной комиссии кардиналу Войцеху Смицкевичу. И в третий раз под сводами капеллы раздалось: «Франсуа Миньон». Наконец трижды проверенная полоска бумаги вновь легла на стол. И тут же из горки оставшихся бюллетеней кардинал Хосе Родригес берет следующий. Вновь трижды повторенное: «Франсуа Миньон», и второй бюллетень присоединяется к первому.
«Если я не стану папой, то после торжеств интронизации тут же покину Рим». – Это простое, четко сформулированное решение, как-то внезапно и сразу пришедшее в голову, вмиг успокоило, словно чья-то сильная рука разом выдернула из души все волнения и тревожные думы. Госсекретарь Ватикана кардинал Иван Поддубный даже чуть улыбнулся этому внезапному облегчению.
– Франсуа Миньон – Франсуа Миньон – Франсуа Миньон. – Уже знакомая цепочка – и очередной белый листок, словно пойманная рыбка плюхается к своим, уже ранее отловленным собратьям.
А семидесятипятилетний испанский кардинал уже вытягивает следующий улов.
– Франсуа Миньон – Франсуа Миньон – Франсуа Миньон…
– Франсуа Миньон – Франсуа Миньон – Франсуа Миньон.
«Приеду к себе домой и просто буду настоятелем какой-нибудь церкви. Больше никаких высоких должностей. Впрочем, у меня и будет самая высокая должность, завещанная Христом нашему первому папе – апостолу Петру – быть ловцом человеческих душ».
– Иван Поддубный – Иван Поддубный – Иван Поддубный. – Русская фамилия как-то даже неожиданно прозвучала на фоне портретов двадцати восьми пап, украсивших пилястры между окнами. Но высших иерархов Католической церкви запечатленных гениальным Боттичелли, вот уже много веков ничем смутить уже было нельзя.
Взгляд госсекретаря Ватикана невольно сфокусировался на фреске, украсившей стену прямо напротив него: «Передача ключей святому Петру».
«Уеду к себе на родину. Не хочу участвовать в сдаче ключей от христианства исламу. Не хочу помогать вешать их как трофей на мусульманский полумесяц».
– Франсуа Миньон – Франсуа Миньон – Франсуа Миньон…
– Франсуа Миньон – Франсуа Миньон – Франсуа Миньон.
Иван Поддубный неожиданно вспомнил, как уже давно-давно, в другой эпохе, его, десятилетнего мальчика, мама привела сюда, в Сикстинскую капеллу, на экскурсию. И как зачарованный он смотрел на эти фрески великих итальянцев. И этот яркий красочный мир, окруживший его, словно сошел со стен и потолка, и он очутился в нем. Он словно слышал детский плач Моисея, когда ритуальный нож коснулся его крайней плоти для свершения обряда обрезания. Перед ним, словно наяву, разверзлось Красное море, и евреи устремились по его дну, спасаясь от разъяренных египтян, в одночасье потерявших своих первенцев. Его ноздри уловили запах вина из чаш, стоящих перед Иисусом и будущими апостолами на тайной вечере. И в ушах раздался молодой печальный голос: «Один из вас предаст меня». А над его головой Всемогущий Бог творил мир, отделял свет от тьмы, воду от земли, создавал человека и сам же изгонял его из рая. А затем, на уже расплодившееся, но не образумившееся человечество насылал всемирный потоп. И над самим алтарем, как финал божественного проекта «Человечество», мальчик увидел «Страшный суд» Микеланджело.
– Франсуа Миньон – Франсуа Миньон – Франсуа Миньон…
В его уши ворвался яростный рев труб, возвещавших о конце света. И ошеломленные этими страшными звуками в ладье Харона, проваливающейся в ад, сидят грешники, терзаемые ужасом, страхом, смятенные ощущением осознанности своей вины и неотвратимости ответа и расплаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50