— Глуши двигатели. Прикажи команде сдаться без сопротивления.
Мило мрачно кивнул.
Она повернулась к Чезаре. Его глаза были мутными. Такими бывают глаза еще теплых трупов. Мысленно он был уже где-то в ином месте и другом времени.
— Джеки?
И тогда она все поняла и ответила ему:
— Я здесь, Чезаре.
— Джеки... прости меня.
— Я знаю, ты сожалеешь о случившемся.
Палец за пальцем она сняла его руку с пистолета и забрала оружие. До них доносились звуки вертолетного винта, как будто это хлопали крылья ангелов.
— Джеки... — Он прерывисто вздохнул.
— Все в порядке, Чезаре. — Веспер взяла его голову в свои руки и прижала к груди, нежно покачивая из стороны в сторону. — Теперь уже все в порядке.
* * *
— Похоже, ты умер, и никто не пришел тебя воскресить.
— Ты воскресил меня. — Николас слабо улыбнулся и пожал Каве руку. — Спасибо за помощь.
— Да не стоит, чего тут особенного.
Они разговаривали в одной из дальних кладовок ресторана «Пул Марин». Ни один из них не сказал ни слова о том, что произошло в той комнате, где Кава нашел Николаса. Парень не хотел знать, почему там висел изувеченный труп старика, а Николасу не хотелось вспоминать только что пережитый ужас. У него впереди было еще много дней и ночей для таких воспоминаний.
— Тебе бы не мешало полежать в больнице, старина.
Линнер отрицательно покачал головой. Теперь, когда Кава снял его с крюка, он чувствовал себя гораздо лучше, процесс расщепления яда ускорился, но все еще не был вполне завершен, и Николасу далеко еще было до прежнего нормального состояния.
— Есть еще одно дельце, не терпящее отлагательств.
В мозгу вновь возникло залитое кровью лицо Мика и его слова: «А с тобой я еще не кончил. Нам осталось сыграть последний акт».
Николас вспомнил капельницу с ядом, который медленно поступал в его вены, третью цепь, свисавшую с потолка, и третью капельницу с пластиковым мешочком, наполненным жидкостью янтарного оттенка, готовую для третьей жертвы.
— Не обижайся, — сказал Кава, — но тебе надо лечь в постель, и как можно скорее.
«А с тобой я еще не кончил».
Николас знал, куда направился Мик. Встав на ноги, он почувствовал сильное головокружение и чуть не упал. Хорошо, что парень успел подскочить и поддержать его.
— Вот видишь! Что я тебе говорил!
Николас повернулся к своему спасителю:
— Кава-сан, человек, который захватил меня в плен, сейчас на свободе, и я очень боюсь, что он снова собирается совершить убийство.
Парень уставился на него широко раскрытыми глазами:
— Убийство? Такое же, как то?
— Да.
Юношу передернуло. Белые как снег волосы делали его похожим на привидение.
— Мне понадобится помощь, — сказал Николас.
Кава криво улыбнулся и ответил:
— Эта ночка весело началась для меня, так стоит ли останавливаться?
* * *
Коуи спала, но не глубоким, а очень чутким сном. Вопреки мнению Николаса она всегда плохо спала, когда его не было дома. Лежа на спине, женщина разглядывала отражения токийских ночных огней на потолке спальни. Сначала просто считала блики, потом стала придумывать, на что похожи их очертания. Она то закрывала глаза, то снова открывала их. Время близилось к пяти утра, а Николаса все не было. Женщина не особенно волновалась, последнее время он часто приходил домой лишь под утро, особенно после кризиса с Киберсетью, который произошел неделю назад.
Коуи села в постели и увидела, что забыла задернуть шторы. Может, именно огни города не давали ей уснуть. Она встала, подошла к окну и взглянула на башню Наигаи. Она, казалось, была так близко, что можно, протянув руку, дотронуться до нее. Стальные леса, окружавшие башню, походили на сеть гигантского паука. «Интересно, — подумала Коуи, — как люди живут в квартирах этого странного сооружения?» Впрочем, ее не очень-то интересовал ответ на этот вопрос. Женщина вздохнула. Ясно, что заснуть ей уже не удастся. Близился рассвет. Может быть, солнце сегодня пробьется-таки сквозь тучи. Коуи набросила короткий хлопчатобумажный халатик, стянула его пояском в талии, подошла к лестнице и в этот момент услышала какой-то звук.
— Николас, это ты?
Все было тихо. Женщина неподвижно стояла, положив руку на темные холодные перила лестницы, уходившей вниз, в непроглядную тьму. На что был похож этот звук? Звяканье металла, шуршание одежды, мягкая поступь? Или это просто ветерок шевельнул шторы? Она не могла найти точного ответа и начала медленно спускаться по лестнице. Это было похоже на погружение в океан. Все шторы были плотно закрыты, и Коуи не могла вспомнить, сама ли она их задернула перед тем, как уйти в спальню, или... это сделал кто-то другой.
Когда женщина спустилась вниз, у нее перехватило дыхание. Она так напряженно вглядывалась в темноту, что у нее заболели глаза. Коуи ясно чувствовала, что в квартире кто-то есть, и сердце ее болезненно сжалось.
Послышался звук, похожий на шуршание одежды.
— Коуи...
Она вздрогнула и потянулась к выключателю.
— Не надо включать свет, пожалуйста.
Что-то в голосе незваного гостя заставило ее опустить руку.
— Для нас обеих лучше пока побыть в темноте.
Это был женский голос, ясный и глубокий. По уверенному тону говорившей Коуи поняла, что этот голос принадлежал человеку, привыкшему к повиновению окружающих.
— Меня зовут Мэри Роуз, — произнес голос. — Но Майкл Леонфорте знает меня как Джеки.
Коуи судорожно вздохнула и, чувствуя, что ноги у нее подкашиваются, стала шарить рядом с собой в поисках кресла.
— Джеки, его сестра?
Она присела на краешек кресла, как птица, готовая в любую минуту взмахнуть крыльями и улететь.
— Да, это так.
Коуи едва владела своим голосом.
— Но он говорил мне, что вы умерли... давным-давно умерли.
— Если кто-то и умер, то не я, — сказала Джеки.
Напряженно всматриваясь в темноту, Коуи сумела разглядеть очертание профиля незваной гостьи.
— Богу было угодно, чтобы я стала матерью-настоятельницей Ордена Доны ди Пьяве.
— Орден... — выдохнула Коуи.
— Он вам известен. Его финансирует — и всегда финансировала, с тех пор как Орден перебрался из Италии сюда, — семья Гольдони. Поскольку я принадлежу к семье Леонфорте, пришлось пуститься на хитрость с переименованием, чтобы я могла стать матерью-настоятельницей. — Гостья слегка пошевелилась, и ее одежда слабо зашуршала. — Орден появился в Японии сразу после войны. Его членами были Кисоко Оками, Эйко Сима, ее дочь Хоннико и многие другие. Все они были крошечными составными частями единого мозаичного полотна.
— Но зачем вы здесь? В такой час... в пять утра! Вы напугали меня до полусмерти. — Хозяйка дома нахмурилась: — И как вы сюда проникли?
— Я подобрала ключ к замку. — Голос Мэри Роуз неожиданно изменился и стал похож на голос Коуи. — У меня много скрытых талантов. Что же касается того, зачем я здесь, то скажу, что нужна моему брату.
— Мику? Он что, тоже придет сюда? Но откуда вам это известно?
— Бог известил меня об этом.
Коуи услышала, что гостья направилась к шторам.
Внезапно оконная рама со страшным грохотом упала в комнату, и тяжелые шторы взвились вверх. Сдавленно вскрикнув, Коуи вскочила на ноги и тут же замерла на месте — на подоконнике, согнувшись, сидел Мик Леонфорте. Он был одет в странный наряд из темной, без блеска, ткани и опоясан тяжелым кожаным ремнем, к которому были привязаны какие-то веревки, свисавшие за окно.
— Майкл, что?..
Коуи вздрогнула, услышав, как Джеки заговорила на чистейшем японском языке, и ей показалось или только пригрезилось, что голос незваной гостьи удивительно похож на ее собственный. Еще один скрытый талант...
— Пришло время платить долги, дорогая, — гортанно произнес Мик и схватил Мэри Роуз в охапку. Коуи едва сумела подавить в себе крик, когда увидела, что он, уцепившись за одну из веревок, исчез вместе с сестрой за окном. В это мгновение женщина успела разглядеть, что Джеки выглядела точь-в-точь, как она сама, — та же прическа и одежда.
— Майкл! — закричала Коуи, высунувшись из разбитого окна, и увидела, что он, крепко сжимая в объятиях Джеки, скользит вниз с помощью системы веревок и талей, прикрепленных к зданию башни Наигаи. Женщина все поняла: Мэри Роуз специально подставила себя вместо нее, обманула Майкла.
Одиннадцать минут спустя, когда в квартиру ворвался Николас в сопровождении странного вида парня-нихонина, у нее было что ему рассказать.
* * *
Жизненная энергия кайсё, поглощенная чревом Леонфорте, обострила все его чувства до сверхчеловеческой степени. Такой сильный эффект был достигнут при помощи заблаговременного приема внутрь специального средства, без которого ритуал Нанг не принес бы такого результата. Это средство было изготовлено из трав и оболочки рогатых жуков, обитавших в горах Вьетнама. Насекомое, величиной с детскую ладошку, в течение недели высушивали на солнце, пока оно не становилось абсолютно черным, как обсидиан. Затем панцирь тщательно очищали от оставшихся кусочков высохших внутренностей и растирали в порошок при помощи каменных жерновов. Рога этого жука помещали внутрь шаманских погремушек.
Обостренные до предела чувства Мика подсказали ему, что надо быть начеку. Спускаясь по веревке с крыши башни Наигаи, он продолжал думать о Николасе Линнере. Наконец-то ему выпала возможность, которую он ждал так давно, — разделаться со всем тем, что было дорого его врагу, а потом сразиться с ним один на один. И это было очень важно, потому что Николас обладал всем тем, чем сам Леонфорте не обладал, хотя очень этого хотел. Линнер был таким, каким мечтал стать томимый любовью юный Мик. Но Леонфорте не мог соединиться с единственной любимой им женщиной, ради которой он с радостью отдал бы жизнь. Его любовь была запретна. И это стало причиной того, что он всячески старался стереть ее из памяти, стереть себя самого, каким бы он был и никогда уже не будет. Он старался похоронить того чистого, мечтательного юношу в диких джунглях Вьетнама и вылепить нового Мика Леонфорте. Результат был плачевным — из него получилось нечто жуткое, порождение злого колдовства, ходячий кошмар с пустыми глазами и без души. Потому что несмотря на все его старания, прежний Майкл Леонфорте никак не хотел умирать, в его сердце вечно жила первая и единственная любовь, от которой он вынужден был отказаться. Нельзя избавиться от наследства, оставленного тебе прошлым, как бы ты ни старался.
Достигнув башни, Мик нырнул в ромбовидную щель между стальными балками и приземлился на небольшой площадке, которой кончалась пожарная лестница. Избавившись от своего альпинистского снаряжения, он стал спускаться вниз по лестнице с тяжелой ношей на плече. Здесь, на большой высоте, звук ветра походил на плач ребенка, сквозь который был слышен шум работавших механизмов — лифтов, кондиционеров, водопровода и канализации, электролиний и телевизионных антенн. Толстые пучки кабелей в гибкой поливинилхлоридной оболочке проходили на всех уровнях здания, делая его похожим на вскрытое тело, с открытыми венами и артериями. Мимо них пролетела птица, в страхе часто хлопавшая крыльями, — она попала внутрь сооружения из балок и теперь не знала, как из него выбраться. Наконец птица нашла свободное и достаточно широкое отверстие между балками и вылетела наружу. Мик стер со лба пот и прислушался.
Николас взял из ванной полотенце, завязав его концы вокруг толстой нейлоновой веревки, по которой совсем недавно ускользнул вниз Мик с Мэри Роуз, схватился за него и понесся вниз, освещенный слабым жемчужным рассветом.
Такой необдуманно простой метод спуска не позволял ему ни замедлить, ни ускорить движение, он не управлял ситуацией. Где-то на полпути он почувствовал запах тлеющей ткани и, взглянув вверх, увидел зловещие завитки голубого дыма, клубившегося над серединой полотенца. Трение о нейлон привело к загоранию ткани.
Через несколько секунд вспыхнул первый язычок пламени, за ним еще и еще, и Николас отчетливо ощутил, как натяжение полотенца ослабевает. До площадки на башне ему оставалось где-то еще четверть пути. Под ним, далеко внизу, виднелись крыши, утыканные антеннами, тарелками спутниковой связи и еще чем-то в этом роде. Если он упадет, то неминуемо разобьется.
Неприятный запах горящей ткани забивал ему ноздри, и Линнер начал раскачиваться вперед-назад, скользя по нейлоновой веревке и сжимая в руках быстро распадавшееся на части полотенце. Стало ясно, что ему не удастся осуществить свой замысел. За несколько секунд до того, как полотенце окончательно прогорело и развалилось, ему удалось обхватить ногами нейлоновую веревку так, что она прошла сквозь сомкнутые подошвы его башмаков. От страшного трения подошвы почти моментально протерлись, однако он выиграл две-три драгоценные секунды, которые приблизили его к спасительной площадке. И все же до нее еще было далеко.
Когда полотенце развалилось в руках, голова, плечи и торс Николаса тут же резко провалились вниз, и он повис вертикально на нейлоновой веревке, зажав ее между ступнями ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Мило мрачно кивнул.
Она повернулась к Чезаре. Его глаза были мутными. Такими бывают глаза еще теплых трупов. Мысленно он был уже где-то в ином месте и другом времени.
— Джеки?
И тогда она все поняла и ответила ему:
— Я здесь, Чезаре.
— Джеки... прости меня.
— Я знаю, ты сожалеешь о случившемся.
Палец за пальцем она сняла его руку с пистолета и забрала оружие. До них доносились звуки вертолетного винта, как будто это хлопали крылья ангелов.
— Джеки... — Он прерывисто вздохнул.
— Все в порядке, Чезаре. — Веспер взяла его голову в свои руки и прижала к груди, нежно покачивая из стороны в сторону. — Теперь уже все в порядке.
* * *
— Похоже, ты умер, и никто не пришел тебя воскресить.
— Ты воскресил меня. — Николас слабо улыбнулся и пожал Каве руку. — Спасибо за помощь.
— Да не стоит, чего тут особенного.
Они разговаривали в одной из дальних кладовок ресторана «Пул Марин». Ни один из них не сказал ни слова о том, что произошло в той комнате, где Кава нашел Николаса. Парень не хотел знать, почему там висел изувеченный труп старика, а Николасу не хотелось вспоминать только что пережитый ужас. У него впереди было еще много дней и ночей для таких воспоминаний.
— Тебе бы не мешало полежать в больнице, старина.
Линнер отрицательно покачал головой. Теперь, когда Кава снял его с крюка, он чувствовал себя гораздо лучше, процесс расщепления яда ускорился, но все еще не был вполне завершен, и Николасу далеко еще было до прежнего нормального состояния.
— Есть еще одно дельце, не терпящее отлагательств.
В мозгу вновь возникло залитое кровью лицо Мика и его слова: «А с тобой я еще не кончил. Нам осталось сыграть последний акт».
Николас вспомнил капельницу с ядом, который медленно поступал в его вены, третью цепь, свисавшую с потолка, и третью капельницу с пластиковым мешочком, наполненным жидкостью янтарного оттенка, готовую для третьей жертвы.
— Не обижайся, — сказал Кава, — но тебе надо лечь в постель, и как можно скорее.
«А с тобой я еще не кончил».
Николас знал, куда направился Мик. Встав на ноги, он почувствовал сильное головокружение и чуть не упал. Хорошо, что парень успел подскочить и поддержать его.
— Вот видишь! Что я тебе говорил!
Николас повернулся к своему спасителю:
— Кава-сан, человек, который захватил меня в плен, сейчас на свободе, и я очень боюсь, что он снова собирается совершить убийство.
Парень уставился на него широко раскрытыми глазами:
— Убийство? Такое же, как то?
— Да.
Юношу передернуло. Белые как снег волосы делали его похожим на привидение.
— Мне понадобится помощь, — сказал Николас.
Кава криво улыбнулся и ответил:
— Эта ночка весело началась для меня, так стоит ли останавливаться?
* * *
Коуи спала, но не глубоким, а очень чутким сном. Вопреки мнению Николаса она всегда плохо спала, когда его не было дома. Лежа на спине, женщина разглядывала отражения токийских ночных огней на потолке спальни. Сначала просто считала блики, потом стала придумывать, на что похожи их очертания. Она то закрывала глаза, то снова открывала их. Время близилось к пяти утра, а Николаса все не было. Женщина не особенно волновалась, последнее время он часто приходил домой лишь под утро, особенно после кризиса с Киберсетью, который произошел неделю назад.
Коуи села в постели и увидела, что забыла задернуть шторы. Может, именно огни города не давали ей уснуть. Она встала, подошла к окну и взглянула на башню Наигаи. Она, казалось, была так близко, что можно, протянув руку, дотронуться до нее. Стальные леса, окружавшие башню, походили на сеть гигантского паука. «Интересно, — подумала Коуи, — как люди живут в квартирах этого странного сооружения?» Впрочем, ее не очень-то интересовал ответ на этот вопрос. Женщина вздохнула. Ясно, что заснуть ей уже не удастся. Близился рассвет. Может быть, солнце сегодня пробьется-таки сквозь тучи. Коуи набросила короткий хлопчатобумажный халатик, стянула его пояском в талии, подошла к лестнице и в этот момент услышала какой-то звук.
— Николас, это ты?
Все было тихо. Женщина неподвижно стояла, положив руку на темные холодные перила лестницы, уходившей вниз, в непроглядную тьму. На что был похож этот звук? Звяканье металла, шуршание одежды, мягкая поступь? Или это просто ветерок шевельнул шторы? Она не могла найти точного ответа и начала медленно спускаться по лестнице. Это было похоже на погружение в океан. Все шторы были плотно закрыты, и Коуи не могла вспомнить, сама ли она их задернула перед тем, как уйти в спальню, или... это сделал кто-то другой.
Когда женщина спустилась вниз, у нее перехватило дыхание. Она так напряженно вглядывалась в темноту, что у нее заболели глаза. Коуи ясно чувствовала, что в квартире кто-то есть, и сердце ее болезненно сжалось.
Послышался звук, похожий на шуршание одежды.
— Коуи...
Она вздрогнула и потянулась к выключателю.
— Не надо включать свет, пожалуйста.
Что-то в голосе незваного гостя заставило ее опустить руку.
— Для нас обеих лучше пока побыть в темноте.
Это был женский голос, ясный и глубокий. По уверенному тону говорившей Коуи поняла, что этот голос принадлежал человеку, привыкшему к повиновению окружающих.
— Меня зовут Мэри Роуз, — произнес голос. — Но Майкл Леонфорте знает меня как Джеки.
Коуи судорожно вздохнула и, чувствуя, что ноги у нее подкашиваются, стала шарить рядом с собой в поисках кресла.
— Джеки, его сестра?
Она присела на краешек кресла, как птица, готовая в любую минуту взмахнуть крыльями и улететь.
— Да, это так.
Коуи едва владела своим голосом.
— Но он говорил мне, что вы умерли... давным-давно умерли.
— Если кто-то и умер, то не я, — сказала Джеки.
Напряженно всматриваясь в темноту, Коуи сумела разглядеть очертание профиля незваной гостьи.
— Богу было угодно, чтобы я стала матерью-настоятельницей Ордена Доны ди Пьяве.
— Орден... — выдохнула Коуи.
— Он вам известен. Его финансирует — и всегда финансировала, с тех пор как Орден перебрался из Италии сюда, — семья Гольдони. Поскольку я принадлежу к семье Леонфорте, пришлось пуститься на хитрость с переименованием, чтобы я могла стать матерью-настоятельницей. — Гостья слегка пошевелилась, и ее одежда слабо зашуршала. — Орден появился в Японии сразу после войны. Его членами были Кисоко Оками, Эйко Сима, ее дочь Хоннико и многие другие. Все они были крошечными составными частями единого мозаичного полотна.
— Но зачем вы здесь? В такой час... в пять утра! Вы напугали меня до полусмерти. — Хозяйка дома нахмурилась: — И как вы сюда проникли?
— Я подобрала ключ к замку. — Голос Мэри Роуз неожиданно изменился и стал похож на голос Коуи. — У меня много скрытых талантов. Что же касается того, зачем я здесь, то скажу, что нужна моему брату.
— Мику? Он что, тоже придет сюда? Но откуда вам это известно?
— Бог известил меня об этом.
Коуи услышала, что гостья направилась к шторам.
Внезапно оконная рама со страшным грохотом упала в комнату, и тяжелые шторы взвились вверх. Сдавленно вскрикнув, Коуи вскочила на ноги и тут же замерла на месте — на подоконнике, согнувшись, сидел Мик Леонфорте. Он был одет в странный наряд из темной, без блеска, ткани и опоясан тяжелым кожаным ремнем, к которому были привязаны какие-то веревки, свисавшие за окно.
— Майкл, что?..
Коуи вздрогнула, услышав, как Джеки заговорила на чистейшем японском языке, и ей показалось или только пригрезилось, что голос незваной гостьи удивительно похож на ее собственный. Еще один скрытый талант...
— Пришло время платить долги, дорогая, — гортанно произнес Мик и схватил Мэри Роуз в охапку. Коуи едва сумела подавить в себе крик, когда увидела, что он, уцепившись за одну из веревок, исчез вместе с сестрой за окном. В это мгновение женщина успела разглядеть, что Джеки выглядела точь-в-точь, как она сама, — та же прическа и одежда.
— Майкл! — закричала Коуи, высунувшись из разбитого окна, и увидела, что он, крепко сжимая в объятиях Джеки, скользит вниз с помощью системы веревок и талей, прикрепленных к зданию башни Наигаи. Женщина все поняла: Мэри Роуз специально подставила себя вместо нее, обманула Майкла.
Одиннадцать минут спустя, когда в квартиру ворвался Николас в сопровождении странного вида парня-нихонина, у нее было что ему рассказать.
* * *
Жизненная энергия кайсё, поглощенная чревом Леонфорте, обострила все его чувства до сверхчеловеческой степени. Такой сильный эффект был достигнут при помощи заблаговременного приема внутрь специального средства, без которого ритуал Нанг не принес бы такого результата. Это средство было изготовлено из трав и оболочки рогатых жуков, обитавших в горах Вьетнама. Насекомое, величиной с детскую ладошку, в течение недели высушивали на солнце, пока оно не становилось абсолютно черным, как обсидиан. Затем панцирь тщательно очищали от оставшихся кусочков высохших внутренностей и растирали в порошок при помощи каменных жерновов. Рога этого жука помещали внутрь шаманских погремушек.
Обостренные до предела чувства Мика подсказали ему, что надо быть начеку. Спускаясь по веревке с крыши башни Наигаи, он продолжал думать о Николасе Линнере. Наконец-то ему выпала возможность, которую он ждал так давно, — разделаться со всем тем, что было дорого его врагу, а потом сразиться с ним один на один. И это было очень важно, потому что Николас обладал всем тем, чем сам Леонфорте не обладал, хотя очень этого хотел. Линнер был таким, каким мечтал стать томимый любовью юный Мик. Но Леонфорте не мог соединиться с единственной любимой им женщиной, ради которой он с радостью отдал бы жизнь. Его любовь была запретна. И это стало причиной того, что он всячески старался стереть ее из памяти, стереть себя самого, каким бы он был и никогда уже не будет. Он старался похоронить того чистого, мечтательного юношу в диких джунглях Вьетнама и вылепить нового Мика Леонфорте. Результат был плачевным — из него получилось нечто жуткое, порождение злого колдовства, ходячий кошмар с пустыми глазами и без души. Потому что несмотря на все его старания, прежний Майкл Леонфорте никак не хотел умирать, в его сердце вечно жила первая и единственная любовь, от которой он вынужден был отказаться. Нельзя избавиться от наследства, оставленного тебе прошлым, как бы ты ни старался.
Достигнув башни, Мик нырнул в ромбовидную щель между стальными балками и приземлился на небольшой площадке, которой кончалась пожарная лестница. Избавившись от своего альпинистского снаряжения, он стал спускаться вниз по лестнице с тяжелой ношей на плече. Здесь, на большой высоте, звук ветра походил на плач ребенка, сквозь который был слышен шум работавших механизмов — лифтов, кондиционеров, водопровода и канализации, электролиний и телевизионных антенн. Толстые пучки кабелей в гибкой поливинилхлоридной оболочке проходили на всех уровнях здания, делая его похожим на вскрытое тело, с открытыми венами и артериями. Мимо них пролетела птица, в страхе часто хлопавшая крыльями, — она попала внутрь сооружения из балок и теперь не знала, как из него выбраться. Наконец птица нашла свободное и достаточно широкое отверстие между балками и вылетела наружу. Мик стер со лба пот и прислушался.
Николас взял из ванной полотенце, завязав его концы вокруг толстой нейлоновой веревки, по которой совсем недавно ускользнул вниз Мик с Мэри Роуз, схватился за него и понесся вниз, освещенный слабым жемчужным рассветом.
Такой необдуманно простой метод спуска не позволял ему ни замедлить, ни ускорить движение, он не управлял ситуацией. Где-то на полпути он почувствовал запах тлеющей ткани и, взглянув вверх, увидел зловещие завитки голубого дыма, клубившегося над серединой полотенца. Трение о нейлон привело к загоранию ткани.
Через несколько секунд вспыхнул первый язычок пламени, за ним еще и еще, и Николас отчетливо ощутил, как натяжение полотенца ослабевает. До площадки на башне ему оставалось где-то еще четверть пути. Под ним, далеко внизу, виднелись крыши, утыканные антеннами, тарелками спутниковой связи и еще чем-то в этом роде. Если он упадет, то неминуемо разобьется.
Неприятный запах горящей ткани забивал ему ноздри, и Линнер начал раскачиваться вперед-назад, скользя по нейлоновой веревке и сжимая в руках быстро распадавшееся на части полотенце. Стало ясно, что ему не удастся осуществить свой замысел. За несколько секунд до того, как полотенце окончательно прогорело и развалилось, ему удалось обхватить ногами нейлоновую веревку так, что она прошла сквозь сомкнутые подошвы его башмаков. От страшного трения подошвы почти моментально протерлись, однако он выиграл две-три драгоценные секунды, которые приблизили его к спасительной площадке. И все же до нее еще было далеко.
Когда полотенце развалилось в руках, голова, плечи и торс Николаса тут же резко провалились вниз, и он повис вертикально на нейлоновой веревке, зажав ее между ступнями ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77