Сегодня Мик прибыл рано, чтобы лично проследить за всеми стадиями подготовки к обеду, который был устроен генеральным прокурором Гиндзиром Мачидой в честь членов фирмы «Денва партнерз». В отличие от большинства других деловых встреч еда на этом обеде имела не меньшее значение, чем сами переговоры.
Когда Мик появился из подсобных помещений, то увидел, что отделанная деревянными панелями комната была декорирована, в приглушенных тонах, как он и приказал. Под гигантской хрустальной люстрой сиял своим великолепием длинный стол из дерева вишни. Столовые приборы и посуда сверкали, как бриллианты в витрине ювелирного магазина, а возле каждого прибора стояла написанная каллиграфическим почерком карточка с именем одного из гостей.
В комнате находилось двенадцать человек, включая Мачиду. Генеральный прокурор одного за другим, на японский манер, представил гостей, в то время как официантки, одетые в кимоно и оби, обносили их шампанским «Луи Роджер», малосольной белужьей икрой и излюбленным японцами торо. В комнате было уже накурено, и под потолком повис похожий на городской смог дым, который колебался в струях холодного воздуха кондиционеров.
Вскоре Мачида пригласил всех гостей к столу, и приглашенные, сверяясь с карточками, заняли предназначенные им места. Одно место осталось незанятым. Мик уселся во главе стола, а Мачида — напротив него, по другую сторону. Это послужило сигналом обслуживающему персоналу откупорить бутылки с вином. Мик, обладавший несомненным обаянием, взирал на присутствующих с видом великодушного диктатора, который благосклонно рассматривает своих сатрапов. Золотистое французское вино лилось, как вода в фонтанах Парижа. Все присутствующие были в превосходном и благожелательном настроении. Мик не ошибся. Экономический спад только усилил почти маниакальную любовь этих людей ко всему редкому и дорогостоящему.
— Добрый вечер, джентльмены, — произнес он, заглядывая в глаза всем по очереди. — Я польщен тем, что вы согласились прибыть на нашу небольшую встречу. И, если мне будет позволено это сказать, был весьма рад познакомиться с каждым из вас в отдельности, — Прекратив расточать любезности, Мик опустился на свой стул.
Официантки поставили перед каждым гостем по маленькой тарелочке с салатом. Из двери кухни появилась Хоннико, она толкала перед собой тележку с огромной, чеканного серебра супницей и большим половником. Каждому из приглашенных она положила на тарелку с салатом по кучке каких-то черно-желтых бобов в прозрачной желеобразной массе. Гости с удивлением смотрели на незнакомое блюдо, пытаясь определить, что это такое.
— Наша первая перемена ведет свое происхождение из Китая, — объявил Мик, — собственно говоря, прямо из Запретного города. — Он горделиво улыбнулся и воздел вверх руки. — Сегодня, джентльмены, мы едим, как императоры!
Гости взяли свои вилки и принялись за нечто, похожее на бобы, а Леонфорте продолжил:
— На сегодняшний вечер я приготовил было речь, но вчера мне посчастливилось в парке подслушать разговор двух пожилых мужчин, которые достаточно хорошо представляют себе теперешнее положение в мире. Один заявил, что массы обречены поклоняться любой идеологии, которая потакает их примитивным инстинктам. Что он хотел этим сказать? Скорее всего, он говорил о том, что люди хотят иметь жилище, здоровье и пищу. Вот элементарные человеческие инстинкты — и мы должны признать, что это хорошие инстинкты, не правда ли? Но сколько расовых и этнических войн в мире, сказал первый собеседник, начинается и ведется под лозунгами сохранения жилищ, здоровья и самой жизни! И это не случайность. После краха мировой коммунистической системы снова возродилась идея фашизма. Это происходит в Германии. В Италии избиратели привели к власти коалицию, которую возглавляют люди, считающие кумиром Муссолини. В России, где царит хаос, вызванный рыночной экономикой, на политическую арену выдвинулся человек, провозгласивший: «Россия превыше всего. К черту всех остальных!» Он заявил, что надо начать войну с Соединенными Штатами и отнять у них Аляску. И миллионы людей называют подобного авантюриста великим! Разве это не безобразие? Второй пожилой мужчина отнюдь не возмутился тем, что в ряде стран возник неофашизм. Он спросил: «А разве нет величия в тех, кто готов рискнуть всем, чтобы уничтожить старые порядки, сложившиеся группировки, покончить с всепроникающей коррупцией? Для этого нужны чрезвычайные меры и незаурядные люди. Разве можно иначе избавиться от этой заразы? Разве цель не оправдывает средства?»
Мик поднял руку и, сделав паузу, заговорил с еще большей страстью:
— Подумайте, можно ли отвергать этих харизматических личностей, способных воспламенить огромные массы людей, чтобы воплотить в жизнь свои идеи? Можно ли отвергать их методы — иногда безжалостные, но направленные на то, чтобы выполнить желания миллионов простых людей? И должны ли мы — признанные лидеры, элита общества — стоять в стороне, спокойно наблюдая за тем, как общество, подобно взбесившемуся псу, пожирает само себя? Или, быть может, мы существуем для того, чтобы управлять массами и направлять их? Значит, мы должны взять общество за глотку и установить свои жесткие правила! Эта дилемма стара как мир. Веками ее пытались разрешить философы, политики, генералы и теологи и не пришли к сколько-нибудь определенным выводам.
Официантки начали убирать тарелочки из-под салата, а Мик широко развел руки, как бы пытаясь обнять всю комнату.
— Надеюсь, вам понравилась эта закуска императоров. А сейчас, в перерыве между переменами, мне хочется спросить каждого из вас, к какому из двух лагерей он примкнет. — И Мик почтительно поклонился седому человеку, сидящему слева. Он возглавлял известную фирму, которая специализировалась на торговле электроникой. — Может быть, мы сможем начать с вас, Асада-сан?
— Мне ответ кажется совершенно ясным, — сказал Асада. — Сразу после войны, по нашему общему молчаливому согласию, мы создали Либерально-демократическую партию. Она правила безо всякой альтернативы и до недавнего времени полностью контролировала политику и экономику нашей страны. Без ЛДП и тщательно подобранных ею премьер-министров Япония не достигла бы того, что назвали «великим экономическим чудом», которое побежденную страну, находящуюся на грани обвальной инфляции и безработицы, превратило в экономического колосса. — Он кивнул. — Да, временами методы, которыми пользовалась ЛДП, чтобы обеспечить контроль над страной, были безжалостными — по некоторым стандартам даже жестокими. Но все мы должны согласиться с тем, что это было необходимо и делалось в интересах Японии. Факты говорят сами за себя. Поэтому я бы сказал, что в данном случае цель действительно оправдала средства.
Один за одним сидящие за столом люди почти одинаково отвечали на поставленный вопрос.
Когда они закончили, Мик сказал:
— Я поздравляю вас всех — вы понимаете природу истинного величия.
— Но что это дает? — спросил Асада. — Так было в прошлом, а все мы понимаем, что прошлого не вернуть. ЛДП отстранили от власти, и мы остались с правящей коалицией, настолько слабой и раздираемой противоречиями, что каждые шесть месяцев имеем нового премьер-министра. Кто в этом зале сможет сказать, куда приведет эта политика постоянного компромисса? Никуда. Ах, если бы мы могли вернуть старое!
Мик наклонился вперед, в его глазах зажегся фанатичный огонек.
— Вы не правы, мои друг, — сказал он. — Вспомните еще раз разговор между двумя пожилыми мужчинами в парке. Первый живет в прошлом. Для него хорошо то, что прошло. Может быть, и для вас тоже. И, напротив, старик, который оправдывает человека, воскликнувшего: «Моя страна превыше всего!», живет в будущем. Но вот что я вам скажу, джентльмены: ни у того, ни у другого нет настоящего, и поэтому они обречены остаться на обочине магистрального исторического процесса.
Леонфорте немного помолчал, словно наслаждаясь повисшим в воздухе напряженным ожиданием, и заговорил снова:
— То же самое ожидает и вас, если не проникнетесь верой в то, что вам необходимо изменить свои взгляды на жизнь и на мир. Если не объединитесь со мной в моем наиболее смелом — и доходном — начинании!
Мик опять широко развел руки, но теперь этот жест производил впечатление, будто он хочет заключить всех в свои объятия. Дверь на кухню открылась, и вошли официантки, возглавляемые Хоннико. Оратор прекратил пророчествовать и сказал более спокойным тоном:
— Джентльмены, я пока что остановлюсь на этом, весьма важном пункте, чтобы дать вам насладиться главным блюдом нашего меню. Приятного аппетита!
Разлили по бокалам новую перемену вин — на этот раз это было густое, темно-красное Петрус урожая 1960 года. Затем принесли главное блюдо — тушеное мясо темного цвета с острым ароматическим уксусом и луком соте. Гарниром служили, разумеется, японский рис и тонкие стебли молодой спаржи.
Мик высоко поднял свой бокал, произнес тост за здоровье гостей и заговорил снова:
— Посмотрите на массы, этих рабов телевидения, радио и газет. И взгляните на себя — людей, обладающих таким умом и силой воли, которые возвышают вас над всеми остальными. Вы не являетесь ничьими рабами. — Леонфорте вещал, как баптистский священник или экзальтированный телевизионный проповедник, который старается загипнотизировать своих слушателей: — Вы — суперэлита. — Он, подобно политическому демагогу, играл на потаенных свойствах человеческого характера, которые не зависят от расы, происхождения или религии, а прячутся где-то в глубине души каждого, свернувшись, как змеи, готовые в любой момент выползти наружу.
— Терпимость к культурному и философскому разнообразию, характерная для политических систем стран вроде Соединенных Штатов, является идеальной средой для возникновения такой суперэлиты, — продолжил он. — В атмосфере открытости и созидания каждый человек может стать сильнее и богаче, чем при деспотическом режиме. Предвзятые мнения — проклятие политически лояльного индивидуума — могут остановить развитие суперэлиты в зародыше. Университеты, готовящие ее потенциальные кадры, сейчас платят огромные гонорары проповедникам терпимости и свободы слова, противникам расовой ненависти. Именно в такой атмосфере суперэлита развивается особенно бурно. — Но кого я называю суперэлитой? Тех людей, кому суждено править массами... — Леонфорте вытянул руку и театральным жестом начал указывать поочередно на каждого сидящего за столом. — Вас, Асада-сан... вас, Моримото-сан... вас... и вас... и вас.
Его выставленный вперед указательный палец рассекал воздух, как хлыст.
— Элитой я считаю всех, кто здесь присутствует, кто в корне отличается от других, живет по другим правилам, поступает, как хочет, и легко забирает власть в свои руки, как это делает император, подхватывая свою горностаевую мантию. Мы видим грядущее, видим то, что простой человек, заключенный в жесткие рамки своего жалкого существования, даже не может себе представить. А японцы мы или европейцы — не имеет значения, потому что мы говорим на одном языке.
Мик театрально понизил голос почти до шепота, и все наклонились вперед, не желая упустить ни единого его слова.
— У нас есть право — нет, нет, у нас есть долг извлечь преимущества из той свободы, которую предоставляет нам политически правильно функционирующее общество, — оратор поднял палец вверх, — и мы можем начать это делать прямо здесь. — Он указал на стол: — То, что мы едим, как императоры, не случайное совпадение, джентльмены. Происходит нечто вроде посвящения, магического ритуала. — Мик победно улыбнулся. — Вы знаете, в джунглях Вьетнама и во всех примитивных обществах существует поверие, что для того, чтобы действительно уничтожить своего врага, нужно съесть его!
— Что за чушь? — сказал Исе Икудзо, сидевший справа от Николаса толстяк, глава металлургической корпорации, который, если Мика правильно проинформировали, был известен своими сомнительными связями с якудзой — кланом Сикей. — Вы сказали, что первое блюдо китайского происхождения. И оно было достаточно вкусным!
— Да, конечно, — сказал Мик, улыбаясь еще шире. — Нашей закуской были императорские пчелы зажаренные в собственном меду и соку. Разве не деликатес?
— Без сомнения, — сказал Асада с легким поклоном. — Редко когда представитель западной цивилизации вроде вас проявляет столь изощренный вкус. Лично я ожидал типично европейского стола.
Раздался общий смех, гости одобрительно закивали головами. «Всем, конечно, понравились китайские императорские пчелы. Этого можно было ожидать», — подумал Мик.
— А как насчет главного блюда? — спросил Икудзо.
— Разве оно вам не понравилось, Икудзо-сан? — поинтересовался через стол Асада. — Тоже весьма необычное, не правда ли?
Икудзо пожал плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77