Война породила виндексов, сверхлюдей, которые ненавидели войну. Хотя виндексы появились еще до войны – после войны они стали незаменимы.
Впрочем, сам Поль не участвовал в этом возрождении. Он был из первых виндексов. Опытный экземпляр. То есть в нем было много лишнего, ненужного. Никто из виндексов следующих поколений не обладал способностями, которые имелись у него.
– Тормозни, а! – попросила Женька. – Жрать охота. Да и отлить.
– Чем платить будем?
– Держи, – она протянула ему карту. – Клиин полный. Не ворованная. Твоих евриков на билет едва хватило.
Он остановил мобиль около заправки. Огляделся. Тихо. Похоже, вокруг вообще никого. Поль отыскал в закутке аппарат для водородного движка, расплатился Женькиной картой, и они отправились в придорожное кафе-крохотульку.
Официантов в таких кафешках не держат. На прилавке, прикрытые пленкой, выставлены нехитрые закуски и пакеты с пивом и соками. Старенький кассовый аппарат у дверей. Взял, расплатился сам, сунул жетон в прорезь. Не будешь же экономить пару евродоллов, чтобы тебя через два километра остановил патруль?
Поль выбрал сок, пару салатов, два бифштекса и кофе. Уселся за столик. Напротив него немолодая женщина пила кофе и рассеянно смотрела в окно.
Женька уселась в самом уголке, огляделась затравленно. Вдруг притихла.
Ланьер поставил перед девушкой тарелку с бифштексом и стакан сока.
– Это ж картон. – Она повертела темный комочек на хлебной тарелке. – Вот если настоящего мяса большущий кусок с кровью...
– За вратами все едят настоящее мясо, – сказал Поль.
– Здорово! Хочу за врата.
– Иногда сырое. Иногда – человеческое, – добавил Ланьер.
– Здорово. Ты пробовал?
– Нет. И в каннибализме нет ничего здорового.
– Да это я так! Ты что, думаешь, я человечину хочу жрать?! Слова-паразиты сами собой выскакивают! Сорри!
Тем временем над стойкой завертелся голубой глобус. Потом исчез. Возникла голограмма блондинки.
– Последние новости! – сообщила она. – Что желаете? Политика? Культура? Врата? Космос?
– Криминал! – выкрикнула Женька.
– Чрезвычайный случай. Убийство через сеть. В Париже убит портальщик Александр Морэ. Он обслуживал портал «Беспросветность», принадлежащий Роберу Ланьеру. Портал сейчас временно закрыт. Где находится сам месье Ланьер, неизвестно. Во всяком случае, криминальная полиция отказывается отвечать на этот вопрос.
«Повторить!» – едва не крикнул Поль. Но сдержался. Лишь смял в руке бумажный стакан, обрызгал соком костюм и стол.
– Этот Ланьер – он твой родственник, да? – шепотом спросила Женька.
Поль не ответил.
Отец... Он, должно быть, уже очень стар. Ему девяносто пять, кажется. Ну да, девяносто пять. Но Поль не мог представить отца немощным и старым. Он помнил его полным сил сорокалетним мужчиной. С которым они постоянно ссорились и конфликтовали.
«Если ты идешь добровольцем в армию, ты – садист!» – кричал отец, когда Поль объявил о своем решении.
Возражений Робер не слушал.
«Хорошо, считай, что я – садист, некрофил, кто угодно! – кричал, выйдя из себя, Поль. – Но я должен быть там, и тебе этого не понять!.. »
– Да что ж это такое?! Каждый день сообщают про убийства! – воскликнула пожилая женщина, сидевшая у окна. – Прежде такого не бывало. Один случай в месяц, а то и реже. Почему всех убийц не отправляют за врата? Давно пора принять закон! Но Мировой парламент только болтает. И в Евросоюзе – то же самое!
– Новости культуры, – сказал Поль. Слова застревали в горле, их приходилось выталкивать.
– Предлагаю новый портал «История искусства»... – принялась вещать смуглая брюнетка.
– Это твой отец? – Женька положила свою ладошку ему на руку.
– Да... то есть нет. Это мой дед, – поправился Поль. – Я к нему ехал, надеялся на помощь.
– Э, так не пойдет! Неужели не андестендишь? Родню они первыми прижмут. Вся эта скотца... у них же на каждого файл вот такой! – Она изобразила руками нечто огромное. – Там и бабки, и дедки, вся родня до пятого колена, друзья там, любовницы, жены бывшие, дети незаконные. У них на каждого данные имеются. Разом за все ниточки дернут. Не моргнув глазом, замордорят. Ох, ну ты и влип! Верно, такое надыбал там за вратами.
– Боюсь, не только там, – сказал Поль. – Я теперь – ходячая мишень.
Она права, права – все под ударом. И Алену он подставил. Теперь не предупредить. Убьют ведь.. Гремучка, тот сразу сообразил, чем грозит встреча с пришельцем из-за врат, струсил и кинулся в бега. Отпечатки новые клеит на пальцы. Радужку на глаза пересаживает. Идентификатор другой, коммик новый. А вот Алена – она может наделать глупостей. Кинется в это дело как в омут. Решит – что ради Викто ра. Пропадет ни за что.
– Лисен ту ми, давай мы с тобой к моему деду рванем. Он ведь может нам хелпнуть за милую душу.
– Что? – Поль не сразу понял, о чем она толкует.
– Говорю, твой дед исчез, а вот мой дедуля может помочь. Он – классный.
– Желать помочь – этого мало. Обычный человек в этом мире ничего не значит. Это я понял как-нибудь. У твоего деда – реальная власть?
– Ему до всего есть дело. Потом – он рен. Андестендишь?
Поль не знал, кто такой рен, но не подал виду. Потому что Виктор из «Дельта-ньюз» должен был непременно это знать.
– И он не испугается?
– Не-а... он не трус. Он – герой войны. Той, настоящей. Он этих не боится и презирает. Говорит – нельзя им спуску давать.
– Кого – этих?
– Не знаю. Он часто говорит с разными людьми... А эти... ну это кто-то наверху, я так думаю. Безопасностью врат заведуют. Вот этих он сильно не жалует. Точно! Поехали к деду. Рена никто не тронет. Рен – он ведь как святой. Почти всемогущий.
– Я и тебя подвергаю опасности. Пока рядом – буду защищать. Но ведь я буду рядом не всегда.
– Не боись. Я – везучая. И у меня ангел-хранитель имеется. Что ты смайлишь? Точно есть! Я его часто вижу. Белый, с крыльями за плечами. Когда я заплачу, сразу прилетает. Носовые платки приносит.
Поль покачал головой: в ангела он, разумеется, не верил. Но если Валгаллу не остановить, то опасность будет грозить всем и каждому. И этой девчонке – тоже. Поль обязан исполнить задуманное.
– Хорошо, поехали, – согласился он. – Твоего ангела-хранителя отправим в отпуск. Я теперь за него. Идет?
– Вик, ты – прелесть! И смайлик мне твой нравится. Скажи «чи-из...»
Поль взял с собой еще пару бутербродов, расплатился, и они вышли из кафе.
Машина стояла у самого входа.
– Что это? – спросил Поль, отступая и касаясь ладонью теплой кабины мобиля.
– Где? – не поняла Женька, закрутила головой.
– Там! – Поль указал вперед, туда, где за крышами двухэтажных домов, подсвеченная прожекторами, громоздилась серая огромная туша, похожая на гигантскую гусеницу. Поль смотрел на нее и часто моргал. Он видел ЭТО очень-очень давно. Не может быть, этого не может быть. Поль ощутил ужас. Смертельный ужас, чувство, достаточно сильное для бегства. Если бы не Женька, Ланьер был бы уже за сотни, за тысячи метров от этого места.
– Эй, ты чего? Это музей... как его... ах, да! «Музей настоящих войн», – рассмеялась Женька. – А это монстрище в центре – просто «Нема». Кто ж ее боится? Она нам выиграть войну помогла.
– «Немезида», – выдохнул Поль. – Чудовище, породившее Третью мировую...
Женька положила ладонь на руку Поля.
– Вик, ты чего, испугался? Ну, ты даешь!
– Я... я видел их когда-то, – признался Поль. Он в самом деле дрожал.
– Глупенький! – Женька чмокнула его в щеку. – Вот уж не думала, что ты чего-то боишься, тем более – «Немы»!
– Я не думал, что она вот так просто стоит...
– Это же пустой корпус. Муляж. Считай, игрушка. Андестендишь?
Поль сел в машину. Вновь оглянулся. Музей? Всего лишь музей? Он почему-то не верил. Серый корпус «Немезиды» не позволял.
– Давай заедем туда.
– Зачем? – удивилась Женька.
– У меня есть одна догадка. Хочу ее проверить.
– Прям сейчас?
– Именно.
Женька пожала плечами:
– Так ведь закрыто, наверное, уже.
– А мы попросим, чтоб пустили.
ВОЙНА
Глава 21

1
Утро в крепости начиналось ударом колокола.
«Ба-а-м», – гудело высоко в башне. Многим казалось, что в этот миг становилось светлее. Ночь в крепости серая. День молочно-мутный. Ночь означала отдых и раздумья. День – обилие трудов.
Ба-ам... Вновь ударил колокол. И крепость проснулась. Затопили печь на кухне, загремело ведро опускаясь в колодец... Символично. Колодец, ворот, ведро. На самом деле в крепости водопровод. Насос (механическая примитивная машинка) исправно качает воду в бани, умывальню и туалеты. Но утром стражи крепости обливаются у колодца и пьют воду, от которой стынут зубы, и говорят, каждый глоток прибавляет по году жизни.
«Стоит сделать утром несколько глотков, – неведомо, сколько сил отберет мортал», – напомнил себе Виктор.
Одни не боятся молчаливых лесов, потому что не ведают, какая опасность таится под кронами древесных великанов, другие – боятся и теряют голову. И те и другие погибают быстро. «Ты чувствуешь мортал», – сказал Виктору Бурлаков. Вот почему он здесь и приближен к хозяину. Или не поэтому? Виктор чуял подвох, но пока не мог разгадать, в чем он.
Хьюго мортал не чувствует... Кто сказал об этом Виктору? Кажется, Том. После того как Хьюго чуть не сгинул в мортале, он туда ни ногой. Боится панически.
Ба-ам... Колокол гремел, пробуждая самых ленивых. В это утро Ланьер, Терри и те, кто должен был вместе с ними везти раненых в мортал, завтракали в первую очередь. Хьюго на кухне не появлялся. Зато пришел Бурлаков. Виктор и его спутники ели картофельные оладьи, слушали последние наставления Григория Ивановича.
– Зима всегда отнимает много сил. Эта зима сулит особые испытания, – говорил Бурлаков. – В лесу не отходите от Виктора Павловича далеко, иначе можете попасть в ловушку. Проще всего время отмерять по «Дольфину». «Дольфин» наполнился – восемь часов в реальности прошло.
Хозяин лично открыл уезжавшим ворота. Там, за частоколом, клубился молоком туман, плотный, непроглядный.
– Туман – это хорошо, – пояснил Бурлаков. – Если за крепостью наблюдают, вас никто не увидит. Ну, счастливо. Вечером жду всех здоровыми.
Два вездехода с тяжелоранеными выехали из крепости. Три часа в мортальном лесу должны всех недужных поставить на ноги. Терри поместилась в кузове с подопечными. На водительское место уселся Рузгин. Виктор – рядом. На броне в качестве охраны – Димаш с капитаном Каланжо. Пока они числились легкоранеными. Обратно вернутся здоровыми. Новоприбывшие про себя называли постоянных обитателей замка «бессмертниками». Если вглядеться, они напоминали эти цветы, что распускаются на стеблях уже засохшими: бледная кожа, бескровные губы. И взгляд остановившийся – направленный внутрь себя. Бурлаков не походил на них. Но он во всем был иной.
Бессмертники провожали вездеход только до границы черного круга.
– Далеко от дороги не уходите, – предупредил один из них на прощанье. – Дорога проложена по хронопостоянной линии. Отойдешь на сто шагов и можешь угодить совсем в другой пояс. У нас тут два часа пройдет. А у тебя – десять лет. Выйдешь и загнешься. Не от старости, так от истощения. Как Вера Найт.
В мортале излечиться проще простого: заезжаешь в лес и ждешь, пока раны затянутся. Вместо клепсидры – «Дольфины». После чего надлежит спешно возвращаться.
– «Жди беды, и она придет», – напевал Рузгин.
– Накаркаешь! – покачал головой Ланьер.
– Напротив, предсказанная беда не случается.
И в самом деле – ничего не случилось, пока ехали в лес. Без приключений добрались, поставили машины в указанной зоне.
Удобная поляна в двух шагах от дороги. Из крупных камней сложено подобие стола. Рядом камни поменьше, служащие стульями.
Терри проверила, у всех ли раненых есть вода и манжеты с физраствором. Ей за ранеными следить, Виктору – слушать мортал. Так объяснил Бурлаков.
Мортал. Здесь каждый шаг опасен. Деревья невозможно обхватить руками. Хвоя пружинит под ногами. Туман клубится. Тишина.
– Сказка, не правда ли? – Виктор повернулся к Терри. – Не боитесь постареть?
– Только об этом и мечтаю, – огрызнулась медичка.
– Я тут пожрать прихватил малость, консервы, сухари. Овощи брать не стал, они в этом лесу гниют мгновенно. Вина захватил. – Димаш принялся обустраиваться. – Говорят, бокал хорошего красного вина – и никакой мортал не страшен.
На каменном столе разложил еду, расставил стаканчики, банки с консервами.
– В этом лесу жрать жутко хочется. Так, Виктор Павлович? У меня с первой минуты под ложечкой сосет. Каланжо! Давай к нам! – крикнул он сидящему на броне капитану. – А то с голодухи в обморок грохнешься.
– Кто-то должен стоять на часах, рядовой, пока вы брюхо набиваете, – отозвался Каланжо.
– Да ладно, врата закрыты. Нет больше ни рядовых, ни капитанов. Только хозяин крепости и мы, подданные его. – Похоже, такая ситуация Димашу была по душе.
– Опасная точка зрения, – заметил Каланжо, но с вездехода не слез.
– А вы как думаете? – повернулся Димаш к Виктору.
– Мы в крепости – гости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44