В войну и сразу после о «Немезиде» говорили восторженно. А потом... потом после подписания договоров и создания Мирового правительства кто-то высказал крамольную мысль, что «Немезида» помогла войну развязать, отменила политику ядерного сдерживания. Да, придумали ее в Штатах трое ученых – немец, русский и еврей (ну почти как в анекдоте). Собрались на барбекю, поговорили, выпили и придумали «Немезиду». А потом китайцы спустя полгода идею украли. Евросоюз обвинил американце!; в халатности. Да что толку было руками махать. Война глядела в окна. Она приближалась. Все лишь гадали, когда... «Боинг» уже запускал «Немезиду» в производство.
Всего этого маленький Витька и маленький Лис не знали, играя в пустой утробе мертвой машины. Они воображали себя двумя киборгами, готовыми к атаке. И они шли в атаку. А с неба их прикрывал непременно Иван Лисов.
Однажды немолодой седовласый мужчина распахнул дверь (было не заперто, они жили на первом этаже, а Витька и Лис непрерывно бегали из дома на улицу и обратно, пытаясь починить найденный на свалке велик). Мама что-то готовила. Наверное, овсяную кашу, которую братья искренне ненавидели.
Мужчина вошел, поставил на пол объемистую коробку и сказал:
– Бонжур, Вера.
Мама повернулась, увидела его, всплеснула руками и бросилась мужчине на шею.
Витька и Лис смотрели на гостя во все глаза. Он был среднего роста, крепко сбитый, загорелый, нос горбинкой, карие глаза. Выправка выдавала военного. Впрочем, таких было повсюду тысячи, миллионы. Он улыбался белозубо и немного фальшиво. Витька и Лис почему-то сразу решили, что этот человек останется у них навсегда. Поселится у них в квартире, будет спать с мамой за занавеской, как спит тот противный дядька, что приходит в те дни, когда мама получает пособие на Витьку, и тогда старая кровать стонет на все голоса, а потом в душевой долго течет тепловатая вода, и слышно, как этот тип плещется и напевает самодовольно пошлый мотив (та-та-та-там, та-там... тьфу, ненавистный мотив...).
Но братья ошиблись. Гость (мама лишь сказала, что его зовут Робер) пробыл у нее до утра и ушел на рассвете. В кровать они не ложились. Сидели, пили вино, закусывали, потом пили кофе (его запах мгновенно разнесся по всему дому) и разговаривали. Гость смешивал слова – английские, русские, французские. Витька знал немного по-английски, отвечал. Артем не знал ни слова, сидел молча в углу. Гость угощал мальчишек какими-то незнакомыми деликатесами, гладил по головам и печально улыбался. Мама плакала.
После визита Робера мать тут же побежала отдавать Марте долг в пятьдесят евродоллов («Никогда не бери у нее больше денег!» – вопил Артем и топал ногами); купила мальчишкам новые ботинки и куртки, и еще месяц на столе вместе с кашей появлялась колбаса. Иногда даже мясо бывало. И свежие огурчики. Огурцы были после войны дорогущими: какая-то отрава все еще оставалась в воде и почве с войны, огуречник чернел, как от мороза, едва пробивался третий лист. Так что огурцы растили в закрытых теплицах на особой почве и водой поливали фильтрованной. Потом земля очистилась, пошли обычные дожди, но то, послевоенное, поколение всё равно обожало огурчики, люди покупали их килограммами, солили и ставили на любой праздничный стол. Но того, что не доел в детстве, не наверстаешь потом, не доешь. Это – навсегда.
Оставленную Робером коробку мама распечатала только через неделю. На самом верху блестел новенький футляр компа, а рядом лежал пакет с дисками. Витька сразу вцепился в комп.
– Не трогать! – закричала мама. – Это не тебе!
– А кому? – Витька прижал подарок к груди. – Кому тогда? Лису?
– Нет, это вообще не вам.
– Почему?
Мама не отвечала.
– Нет, почему? – вопил Витька. – Почему не нам? Кому ты хочешь подарить? Кому?
Мама отобрала комп и спрятала обратно в коробку.
– Это мне подарок! Мне! – закричал Витька. – Робер ко мне приезжал! Ты никому это не подаришь! Никому!
– Еще как подарю! – кричала мама.
– Нет, не подаришь! Потому что это мне! Мне! Это мне прислали! – Витька заплакал. – Ты за меня получаешь деньги! За меня!
И Лис тоже заревел. От обиды. Неужели Витькин отец был лучше, чем отец Лиса? Отец Лиса летал на истребителе и сбил трех «востюгов», а Поль Ланьер служил в пехоте и погиб в первом бою.
– Ну, так и будете реветь наперебой? – спросила мать. – Ну давайте, давайте, ревите!
Она спешно закрыла коробку и унесла из дома, А там еще было полно подарков, которые привез Робер.
На другой день у соседа Мишки Соболева появился новенький комп и набор игр к нему. Вера купила себе зимнее пальто и сапоги, а мальчикам – по дивану: они уже большие, нечего спать на старом сундуке вдвоем.
Когда Виктор Ланьер заработал первые бабки (ему было тогда пятнадцать), он купил себе точно такой же комп с играми (дешево, устаревшая модель). Но никакой радости запоздалый, сделанный самому себе подарок не доставил.
ВОЙНА
Глава 19
1
Вечер в крепости был так же сер, как день и ночь. Вечер отмечался тремя ударами малого колокола на башне. Бурлаков вернулся, как раз когда на башне пробило три раза. Привез на вездеходе еще пятерых раненых и двух парней, отбившихся от своей части и заблудившихся за вратами.
– Похоже, вас тут здорово припекло, – Бурлаков оглядел изуродованные стены. Не удивился. И не встревожился. – Придется завтра за лесом ехать, частокол чинить.
Хьюго тут же явился – доложить о дневном нападении.
– Потом, – отмахнулся Бурлаков. – После ужина обо всем поговорим. Я, ты и Ланьер.
Хьюго глянул на выскочку с ненавистью. Стиснул зубы.
– Поговорим. Хотя не знаю, что вам сможет поведать господин Ланьер. Разве что о своих подвигах! – Хьюго изобразил улыбку.
Бурлаков лениво махнул рукой в ответ. Хьюго повернулся и ушел.
– Начальник охраны думает, что он здесь главный в крепости. А вы как считаете? – спросил Бурлаков.
– Нет, конечно. Раз вы вернулись...
– Глупый, точно глупый. Главная у нас Светлана Васильевна. Потому как сейчас ужинать позовет. Коли она нас ужином не накормит, то всем хана, – Григорий Иванович улыбнулся, руку положил Ланьеру на плечо. Разговаривал как с другом. Как с равным. Это льстило. – Был год, когда мы здесь жутко голодали. Мары в тот год разорили и сожгли все деревни в округе, люди к нам прибежали, а кормить нечем. Охотой много не добудешь внутри нашей зоны, а через мортал ходить на охоту сил уже не было. Мары на крепость несколько раз нападали. Мы траву собирали, деревья эти, что растут вокруг крепости, обдирали и листву варили. А ее есть невозможно, она жесткая, как галька, камни легче разжевать. Я тогда зуб сломал, – Бурлаков вздохнул. – Думал все, конец, до весны не дожить, ещё чуть-чуть, и начнем друг друга есть. Двое ушли в мортал, чтобы там сгинуть.
– Как вы спаслись? – спросил Виктор.
– Пасики к нам пришли. Пять человек, Светлана с ними. Рассказ их был банален и страшен. На них напали мары, многих убили – мужчин, женщин, детей. Скот поубивали, собак. Всего несколько человек успели спрятаться в сделанном заранее укрытии. Сидели там три недели, потом отважились и к нам пробрались. Я отправился на вездеходе со своими людьми в ту деревню. Оказалось, пасики запрятали припасы в тайнике: овощи, соленые и сушеные грибы, сухари, консервы – все осталось. Мародеры прихватили жратву из домов, оружие, тряпки какие-то, серебро и ушли. Мы потом две недели припасы в крепость возили. Я установил норму, чтобы люди после голодухи не обжирались. Светлана выдавала пищу. Кто не слушался, лез за второй порцией – тому поварешкой по лбу. От такого удара несчастные доходяги ей в ноги падали. Она нас выкормила, выходила и спасла. Так что Светлана здесь главная. Ты это запомни.
«Здесь замечательно, – думал Ланьер. – Но этот мир сделан под Бурлакова. На нем одном и держится. Бурлаков покачнется – мир рухнет».
2
«Я скоро привыкну ко всему этому. К свечам, полумраку и этой зале, к обильной пище и неспешным беседам», – думал Ланьер, сидя напротив хозяина. Теперь за хозяйским столом их было трое – Бурлаков, Виктор и Хьюго.
Ужинали скромно, сытно. Смотритель подвалов толстый Ганс принес кувшины с вином. Одно портило Виктору аппетит – то, что рядом с ним сидел Хьюго.
– Деревня пасиков, откуда пришла Светлана, и теперь обитаема и находится под нашей охраной. Овощи и мясо оттуда, – объяснял Бурлаков Виктору. – Но к Новому году мы обычно перегоняем скот и перевозим припасы в крепость, инвентарь и громоздкие вещи прячем. Сейчас мары терзают главный тракт, но вскоре они расползутся по боковым дорогам и начнут все крушить. Часть деревень окружена частоколом и стенами. Они зимуют и выдерживают серьезные осады. Но наши друзья отрицают насилие и просто уходят под нашу защиту.
– А сегодняшнее нападение? – спросил Виктор. – После того как их отбросили от крепости, эти люди могли ворваться в вашу беззащитную деревню.
– В данном случае пасикам нечего бояться, – покачал головой Бурлаков.
– В деревне есть охрана?
– Я отправил туда семерых человек.
– Слишком мало.
– Это нападение устроено лишь для того, чтобы испытать новых бойцов, – сказал Бурлаков. – Крепость для этого подходит. Деревня – нет. Какая доблесть в том, чтобы спалить несколько избушек?
– Все зависит от того, как представить дело. Можно посчитать, что это был целый укрепрайон, – улыбнулся Виктор. – Три четверти лавров «синих» или «красных» – хорошая программа в портале. Семь человек в отчете командующего операцией легко превратится в семьдесят.
Хьюго глянул на Виктора исподлобья:
– Здесь нет порталов и дурацких программ, чтобы выворачивать истину наизнанку и провоцировать ненужные столкновения. Все военные действия контролируют рыцари Валгаллы. Сами они не пойдут в деревню. А новичков мы всех перебили.
– Ну вот, так всегда, стоит попытаться трезво взглянуть на вещи, и все уже кричат: проклятые портальщики! Вы во всем виноваты. Знаете, со мной был случай в детстве. Захожу я в подъезд, а там наш сосед Павлуша, накушался какой-то отравы, стоит и блюет на пол. Увидел меня и давай орать, ругаться. Прибить даже хотел, но на ногах не стоял, поскользнулся в собственной блевотине и упал, Я был виноват: увидел, как он блюет на пол в подъезде.
– Он мог прибить тебя на другой день, – сказал Хьюго.
– Не мог. Он не помнил, что было накануне.
Бурлаков откинулся на спинку кресла и смотрел на своих помощников – возможно, сравнивал друг с другом?
– Виктор Павлович прав. В том смысле, что деревня в опасности. Каждый год в первые же дни после закрытия врат на нас нападают. Но обычно это лишь демонстрация силы. Такой серьезный штурм – впервые. Боюсь, никто не может больше гарантировать безопасность деревенским.
– Рыцари никогда не станут испытывать новичков в деревне пасиков! – надменно объявил Хьюго. – Тот, кто знает этот мир, никогда не вообразит такое...
– Да, не станут. Но кто-то из новичков захочет выслужиться перед Валгаллой и нападет на деревню по своей инициативе, – предположил Ланьер.
– Вы что-то знаете? – подозрительно прищурился Хьюго.
– Нет, всего лишь предвижу.
– Вот что, начнем эвакуацию завтра же, – решил Бурлаков. – Я отправлюсь в нашу деревню. Первым делом заберем детей. Остальные поселения надо предупредить, чтобы были настороже.
– Дети! Какое счастье! Опять эти монстрики будут сидеть в крепости три месяца, не будут расти, не будут взрослеть. И так они – капризные, избалованные твари, ни к чему не пригодные, – Хьюго говорил о детях как о врагах.
– Потерпим, – стоически отвечал Бурлаков. – А вы, Виктор, завтра повезете партию раненых в лес на реабилитацию. Реабилитация – хорошее слово. Оно мне нравится. Так вот, возьмите охрану и сигнальные заряды. В случае чего – подавайте знак.
– Ганс, еще вина! – зашумели за большим столом. – Кувшины пустые.
– Не дождетесь, – отозвался толстяк. – Старый закон: сколько Ганс вина принес, столько его и будет на столе. Два раза в подвал Ганс не спускается. Только на Рождество и на Новый год!
– Вино отличное!
– Конечно, отличное! Вам волю дай, за месяц вылакаете!
Бурлаков улыбнулся, прислушиваясь к перебранке.
– Вы слишком доверяете новичку, сэр! – выдавил Хьюго, глядя в бокал.
«Ага, сейчас наябедничает», – усмехнулся про себя Виктор. Ему в самом деле сделалось смешно, В обидчивой заносчивости Хьюго было что-то детское. Хотя опыт научил Ланьера, что подобные люди могут причинять серьезные неприятности.
– Этот человек впустил сегодня «синего» в крепость! – объявил Хьюго. – Хотя я запретил.
– Да, впустил, – подтвердил Виктор без тени смущения. – После поражения рыцари собирались убить парня, он кинулся бежать, я велел открыть ворота. Человек был ранен.
– И он... – Хьюго хотел продолжить список прегрешений нового помощника.
– И я, – перебил его Виктор, – выстрелил из винтовки в рыцаря и выбил того из седла.
– Упавший наверняка погиб, – добавил Хьюго.
– Рыцарь был в нашей зоне? – спросил хозяин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Всего этого маленький Витька и маленький Лис не знали, играя в пустой утробе мертвой машины. Они воображали себя двумя киборгами, готовыми к атаке. И они шли в атаку. А с неба их прикрывал непременно Иван Лисов.
Однажды немолодой седовласый мужчина распахнул дверь (было не заперто, они жили на первом этаже, а Витька и Лис непрерывно бегали из дома на улицу и обратно, пытаясь починить найденный на свалке велик). Мама что-то готовила. Наверное, овсяную кашу, которую братья искренне ненавидели.
Мужчина вошел, поставил на пол объемистую коробку и сказал:
– Бонжур, Вера.
Мама повернулась, увидела его, всплеснула руками и бросилась мужчине на шею.
Витька и Лис смотрели на гостя во все глаза. Он был среднего роста, крепко сбитый, загорелый, нос горбинкой, карие глаза. Выправка выдавала военного. Впрочем, таких было повсюду тысячи, миллионы. Он улыбался белозубо и немного фальшиво. Витька и Лис почему-то сразу решили, что этот человек останется у них навсегда. Поселится у них в квартире, будет спать с мамой за занавеской, как спит тот противный дядька, что приходит в те дни, когда мама получает пособие на Витьку, и тогда старая кровать стонет на все голоса, а потом в душевой долго течет тепловатая вода, и слышно, как этот тип плещется и напевает самодовольно пошлый мотив (та-та-та-там, та-там... тьфу, ненавистный мотив...).
Но братья ошиблись. Гость (мама лишь сказала, что его зовут Робер) пробыл у нее до утра и ушел на рассвете. В кровать они не ложились. Сидели, пили вино, закусывали, потом пили кофе (его запах мгновенно разнесся по всему дому) и разговаривали. Гость смешивал слова – английские, русские, французские. Витька знал немного по-английски, отвечал. Артем не знал ни слова, сидел молча в углу. Гость угощал мальчишек какими-то незнакомыми деликатесами, гладил по головам и печально улыбался. Мама плакала.
После визита Робера мать тут же побежала отдавать Марте долг в пятьдесят евродоллов («Никогда не бери у нее больше денег!» – вопил Артем и топал ногами); купила мальчишкам новые ботинки и куртки, и еще месяц на столе вместе с кашей появлялась колбаса. Иногда даже мясо бывало. И свежие огурчики. Огурцы были после войны дорогущими: какая-то отрава все еще оставалась в воде и почве с войны, огуречник чернел, как от мороза, едва пробивался третий лист. Так что огурцы растили в закрытых теплицах на особой почве и водой поливали фильтрованной. Потом земля очистилась, пошли обычные дожди, но то, послевоенное, поколение всё равно обожало огурчики, люди покупали их килограммами, солили и ставили на любой праздничный стол. Но того, что не доел в детстве, не наверстаешь потом, не доешь. Это – навсегда.
Оставленную Робером коробку мама распечатала только через неделю. На самом верху блестел новенький футляр компа, а рядом лежал пакет с дисками. Витька сразу вцепился в комп.
– Не трогать! – закричала мама. – Это не тебе!
– А кому? – Витька прижал подарок к груди. – Кому тогда? Лису?
– Нет, это вообще не вам.
– Почему?
Мама не отвечала.
– Нет, почему? – вопил Витька. – Почему не нам? Кому ты хочешь подарить? Кому?
Мама отобрала комп и спрятала обратно в коробку.
– Это мне подарок! Мне! – закричал Витька. – Робер ко мне приезжал! Ты никому это не подаришь! Никому!
– Еще как подарю! – кричала мама.
– Нет, не подаришь! Потому что это мне! Мне! Это мне прислали! – Витька заплакал. – Ты за меня получаешь деньги! За меня!
И Лис тоже заревел. От обиды. Неужели Витькин отец был лучше, чем отец Лиса? Отец Лиса летал на истребителе и сбил трех «востюгов», а Поль Ланьер служил в пехоте и погиб в первом бою.
– Ну, так и будете реветь наперебой? – спросила мать. – Ну давайте, давайте, ревите!
Она спешно закрыла коробку и унесла из дома, А там еще было полно подарков, которые привез Робер.
На другой день у соседа Мишки Соболева появился новенький комп и набор игр к нему. Вера купила себе зимнее пальто и сапоги, а мальчикам – по дивану: они уже большие, нечего спать на старом сундуке вдвоем.
Когда Виктор Ланьер заработал первые бабки (ему было тогда пятнадцать), он купил себе точно такой же комп с играми (дешево, устаревшая модель). Но никакой радости запоздалый, сделанный самому себе подарок не доставил.
ВОЙНА
Глава 19
1
Вечер в крепости был так же сер, как день и ночь. Вечер отмечался тремя ударами малого колокола на башне. Бурлаков вернулся, как раз когда на башне пробило три раза. Привез на вездеходе еще пятерых раненых и двух парней, отбившихся от своей части и заблудившихся за вратами.
– Похоже, вас тут здорово припекло, – Бурлаков оглядел изуродованные стены. Не удивился. И не встревожился. – Придется завтра за лесом ехать, частокол чинить.
Хьюго тут же явился – доложить о дневном нападении.
– Потом, – отмахнулся Бурлаков. – После ужина обо всем поговорим. Я, ты и Ланьер.
Хьюго глянул на выскочку с ненавистью. Стиснул зубы.
– Поговорим. Хотя не знаю, что вам сможет поведать господин Ланьер. Разве что о своих подвигах! – Хьюго изобразил улыбку.
Бурлаков лениво махнул рукой в ответ. Хьюго повернулся и ушел.
– Начальник охраны думает, что он здесь главный в крепости. А вы как считаете? – спросил Бурлаков.
– Нет, конечно. Раз вы вернулись...
– Глупый, точно глупый. Главная у нас Светлана Васильевна. Потому как сейчас ужинать позовет. Коли она нас ужином не накормит, то всем хана, – Григорий Иванович улыбнулся, руку положил Ланьеру на плечо. Разговаривал как с другом. Как с равным. Это льстило. – Был год, когда мы здесь жутко голодали. Мары в тот год разорили и сожгли все деревни в округе, люди к нам прибежали, а кормить нечем. Охотой много не добудешь внутри нашей зоны, а через мортал ходить на охоту сил уже не было. Мары на крепость несколько раз нападали. Мы траву собирали, деревья эти, что растут вокруг крепости, обдирали и листву варили. А ее есть невозможно, она жесткая, как галька, камни легче разжевать. Я тогда зуб сломал, – Бурлаков вздохнул. – Думал все, конец, до весны не дожить, ещё чуть-чуть, и начнем друг друга есть. Двое ушли в мортал, чтобы там сгинуть.
– Как вы спаслись? – спросил Виктор.
– Пасики к нам пришли. Пять человек, Светлана с ними. Рассказ их был банален и страшен. На них напали мары, многих убили – мужчин, женщин, детей. Скот поубивали, собак. Всего несколько человек успели спрятаться в сделанном заранее укрытии. Сидели там три недели, потом отважились и к нам пробрались. Я отправился на вездеходе со своими людьми в ту деревню. Оказалось, пасики запрятали припасы в тайнике: овощи, соленые и сушеные грибы, сухари, консервы – все осталось. Мародеры прихватили жратву из домов, оружие, тряпки какие-то, серебро и ушли. Мы потом две недели припасы в крепость возили. Я установил норму, чтобы люди после голодухи не обжирались. Светлана выдавала пищу. Кто не слушался, лез за второй порцией – тому поварешкой по лбу. От такого удара несчастные доходяги ей в ноги падали. Она нас выкормила, выходила и спасла. Так что Светлана здесь главная. Ты это запомни.
«Здесь замечательно, – думал Ланьер. – Но этот мир сделан под Бурлакова. На нем одном и держится. Бурлаков покачнется – мир рухнет».
2
«Я скоро привыкну ко всему этому. К свечам, полумраку и этой зале, к обильной пище и неспешным беседам», – думал Ланьер, сидя напротив хозяина. Теперь за хозяйским столом их было трое – Бурлаков, Виктор и Хьюго.
Ужинали скромно, сытно. Смотритель подвалов толстый Ганс принес кувшины с вином. Одно портило Виктору аппетит – то, что рядом с ним сидел Хьюго.
– Деревня пасиков, откуда пришла Светлана, и теперь обитаема и находится под нашей охраной. Овощи и мясо оттуда, – объяснял Бурлаков Виктору. – Но к Новому году мы обычно перегоняем скот и перевозим припасы в крепость, инвентарь и громоздкие вещи прячем. Сейчас мары терзают главный тракт, но вскоре они расползутся по боковым дорогам и начнут все крушить. Часть деревень окружена частоколом и стенами. Они зимуют и выдерживают серьезные осады. Но наши друзья отрицают насилие и просто уходят под нашу защиту.
– А сегодняшнее нападение? – спросил Виктор. – После того как их отбросили от крепости, эти люди могли ворваться в вашу беззащитную деревню.
– В данном случае пасикам нечего бояться, – покачал головой Бурлаков.
– В деревне есть охрана?
– Я отправил туда семерых человек.
– Слишком мало.
– Это нападение устроено лишь для того, чтобы испытать новых бойцов, – сказал Бурлаков. – Крепость для этого подходит. Деревня – нет. Какая доблесть в том, чтобы спалить несколько избушек?
– Все зависит от того, как представить дело. Можно посчитать, что это был целый укрепрайон, – улыбнулся Виктор. – Три четверти лавров «синих» или «красных» – хорошая программа в портале. Семь человек в отчете командующего операцией легко превратится в семьдесят.
Хьюго глянул на Виктора исподлобья:
– Здесь нет порталов и дурацких программ, чтобы выворачивать истину наизнанку и провоцировать ненужные столкновения. Все военные действия контролируют рыцари Валгаллы. Сами они не пойдут в деревню. А новичков мы всех перебили.
– Ну вот, так всегда, стоит попытаться трезво взглянуть на вещи, и все уже кричат: проклятые портальщики! Вы во всем виноваты. Знаете, со мной был случай в детстве. Захожу я в подъезд, а там наш сосед Павлуша, накушался какой-то отравы, стоит и блюет на пол. Увидел меня и давай орать, ругаться. Прибить даже хотел, но на ногах не стоял, поскользнулся в собственной блевотине и упал, Я был виноват: увидел, как он блюет на пол в подъезде.
– Он мог прибить тебя на другой день, – сказал Хьюго.
– Не мог. Он не помнил, что было накануне.
Бурлаков откинулся на спинку кресла и смотрел на своих помощников – возможно, сравнивал друг с другом?
– Виктор Павлович прав. В том смысле, что деревня в опасности. Каждый год в первые же дни после закрытия врат на нас нападают. Но обычно это лишь демонстрация силы. Такой серьезный штурм – впервые. Боюсь, никто не может больше гарантировать безопасность деревенским.
– Рыцари никогда не станут испытывать новичков в деревне пасиков! – надменно объявил Хьюго. – Тот, кто знает этот мир, никогда не вообразит такое...
– Да, не станут. Но кто-то из новичков захочет выслужиться перед Валгаллой и нападет на деревню по своей инициативе, – предположил Ланьер.
– Вы что-то знаете? – подозрительно прищурился Хьюго.
– Нет, всего лишь предвижу.
– Вот что, начнем эвакуацию завтра же, – решил Бурлаков. – Я отправлюсь в нашу деревню. Первым делом заберем детей. Остальные поселения надо предупредить, чтобы были настороже.
– Дети! Какое счастье! Опять эти монстрики будут сидеть в крепости три месяца, не будут расти, не будут взрослеть. И так они – капризные, избалованные твари, ни к чему не пригодные, – Хьюго говорил о детях как о врагах.
– Потерпим, – стоически отвечал Бурлаков. – А вы, Виктор, завтра повезете партию раненых в лес на реабилитацию. Реабилитация – хорошее слово. Оно мне нравится. Так вот, возьмите охрану и сигнальные заряды. В случае чего – подавайте знак.
– Ганс, еще вина! – зашумели за большим столом. – Кувшины пустые.
– Не дождетесь, – отозвался толстяк. – Старый закон: сколько Ганс вина принес, столько его и будет на столе. Два раза в подвал Ганс не спускается. Только на Рождество и на Новый год!
– Вино отличное!
– Конечно, отличное! Вам волю дай, за месяц вылакаете!
Бурлаков улыбнулся, прислушиваясь к перебранке.
– Вы слишком доверяете новичку, сэр! – выдавил Хьюго, глядя в бокал.
«Ага, сейчас наябедничает», – усмехнулся про себя Виктор. Ему в самом деле сделалось смешно, В обидчивой заносчивости Хьюго было что-то детское. Хотя опыт научил Ланьера, что подобные люди могут причинять серьезные неприятности.
– Этот человек впустил сегодня «синего» в крепость! – объявил Хьюго. – Хотя я запретил.
– Да, впустил, – подтвердил Виктор без тени смущения. – После поражения рыцари собирались убить парня, он кинулся бежать, я велел открыть ворота. Человек был ранен.
– И он... – Хьюго хотел продолжить список прегрешений нового помощника.
– И я, – перебил его Виктор, – выстрелил из винтовки в рыцаря и выбил того из седла.
– Упавший наверняка погиб, – добавил Хьюго.
– Рыцарь был в нашей зоне? – спросил хозяин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44