Пока мы там устраивались, подошел еще один завсегдатай клуба – Рэй Букер, тоже насквозь промокший. Рэй – инженер, он работал вместе с Марти Ларрином над технологией солдатиков, а еще он был уличным музыкантом и все свободное время, особенно летом, играл на банджо в разных городах штата.
– Джулиан, ты бы видел передачу о Десятой группе! Сегодня показывали. – Надо сказать, в Рэе было что-то от «боевичка». – Замедленная съемка нападения амфибий на Пунта Патука. Мы пришли, увидели и надрали им задницы. – Он передал свой промокший плащ и шляпу служителю, который вошел следом за ним. – Почти без потерь!
– Что значит – почти? – поинтересовалась Амелия.
– Ну, влезли в минное поле, – помрачнев, пояснил Рэй. – Три боевые машины остались без ног. Но наши успели их подобрать прежде, чем до них добрались мародеры. У одной девчонки случился нервный срыв – это была ее вторая или третья вылазка.
– Погоди, – сказал я. – Они что, устроили минное поле прямо посреди города?
– Да, черт возьми, прямо посреди города! Разнесло к чертям собачьим целый квартал трущоб – потом эти гады скажут, что это мы все подстроили.
– Много погибших?
– Да, наверное, не одна сотня, – Рэй покачал головой. – Наверное, из-за этого у той девчонки поехала крыша. Она застряла там, неподвижная, без обеих ног. Ее с головой завалило обломками. А когда подошла команда спасателей, девчонка начала с ними драться, требуя эвакуировать гражданское население. Им пришлось ее отключить, чтобы забрать поврежденного солдатика.
Рэй подошел к столику и заказал виски с содовой, все остальные тоже сделали заказы. В этой части ресторана не было никаких чумазых официантов.
– Может, она еще поправится. Это такое, к чему надо просто привыкнуть, научиться жить с этим.
– Наши вряд ли на такое способны, – сказал Риза.
– А зачем это нам? Такие выходки не дают никакой стратегической выгоды. Минное поле посреди города – это методы террористов.
– Вряд ли кто-нибудь там выжил, – заметил я.
– На земле – никто. Их всех мгновенно засыпало обломками. Но там были в основном четырех– и пятиэтажные дома. И люди с верхних этажей могли остаться в живых после того, как дома обрушились.
– Ребята из Десятой обозначили периметр зоны взрыва бакенами и объявили небоевой зоной, пострадавшей случайно, после того, как вытащили из-под завалов всех наших солдатиков. Потом отправили туда вездеход Красного Креста и убрались домой.
– Минные поля – единственное техническое новшество, которое применяют повстанцы. В остальном они придерживаются устаревшей тактики «разделяй и бей их поодиночке», которая совершенно не годится с такими хорошо организованными группами, как Десятая. В этой группе чудесно отлажено взаимопонимание и координация – Джулиан, вы должны оценить это по достоинству. На съемке с воздуха это выглядело, как настоящий танец.
– Может, посмотрю как-нибудь эту запись, – я никогда не смотрел таких фильмов, если в группе не было кого-то знакомого.
– Пожалуйста, пожалуйста. Можете взять в любое время, – предложил Рэй. – У меня два варианта записи: один – через координатора этой миссии, Эмили Вэйл, второй – коммерческая запись.
Конечно же, пока сражение не закончилось, никто не показывает запись битвы по видео – поскольку эти данные могут перехватить враги. В коммерческие фильмы попадают только самые зрелищные и наименее секретные материалы. Обычные люди не имеют доступа к первичным файлам записи того, что чувствовал в бою механик, хотя тысячи «боевичков», не задумываясь, пошли бы даже на убийство ради того, чтобы заполучить хоть одну такую запись. Если бы кристалл с записью данных Эмили Вэйл попал к гражданскому лицу или к шпиону, они увидели бы там много такого, чего не бывает в коммерческих версиях, но многие мысли и ощущения механика ускользнули бы от их восприятия – если только у зрителя нет имплантата, как у Рэя.
Официант в чистом смокинге принес наши напитки.
Мы с Ризой взяли на двоих кувшин домашнего красного вина.
Рэй поднял стакан и произнес тост:
– За мир! – В его голосе не было и капли иронии. – И за твое возвращение, Джулиан, – Амелия прижалась коленом к моей ноге – под столом все равно никто ничего не заметит.
Вино было довольно приятное на вкус, но терпковатое – так что сами собой приходили мысли, а не попробовать ли какой-нибудь более дорогой сорт?
– В этот раз выпала легкая неделя, – сказал я.
Рэй кивнул. Он всегда следил за действиями моей группы.
Подошли еще люди, и разговор постепенно перешел на обычные темы, общая беседа угасла, присутствующие разделились на мелкие группки по интересам. Амелия подсела поближе к Белде и еще одному знакомому из отделения искусств – они заговорили о книгах. Как правило, мы с Амелией разделяемся – когда это выглядит естественно.
Я остался с Ризой и Рэем. Пришел Марти, чмокнул Амелию в щеку и присоединился к нам. Марти и Белда не очень-то любили друг друга.
Марти промок до нитки, его длинные седые волосы свисали отдельными прядями.
– Пришлось припарковать машину почти за квартал отсюда, – объяснил Марти, отдавая заляпанное грязью пальто подошедшему официанту.
– Я думал, ты будешь работать допоздна, – сказал Рэй.
– А это что, по-твоему, не допоздна? – Он заказал кофе и сандвич. – Позже я еще вернусь туда, и ты, кстати, тоже. Так что не очень увлекайся выпивкой.
– К чему это ты? – Рэй щелкнул пальцем по своему стакану со скотчем, символически отодвигая его на пару Дюймов.
– Давай не будем сейчас говорить о работе – остальные заскучают. У нас еще вся ночь впереди. Но речь пойдет о той девушке, которую ты, кажется, видел в кристалле Вэйл.
– О той, у которой был нервный срыв? – спросил я.
– М-м-м… Джулиан, и почему это у тебя никогда не бывает нервных срывов? Получил бы увольнение в запас по болезни. Твое общество нас вполне устраивает.
– И твою группу, наверное, тоже, – пошутил Рэй. – Славная такая банда.
– А какая от этой девушки польза в ваших разработках по перекрестному подключению? – спросил я. – Вряд ли она вообще сможет когда-нибудь подключаться.
– Это новый аспект, мы начали им заниматься как раз, когда ты был на дежурстве, – ответил Рэй. – Мы получили грант на изучение эмоциональных провалов у механиков, которые выходят из строя из-за сочувствия к противнику.
– Тогда вам обязательно надо привлечь Джулиана, – вставил Риза. – Он просто души не чает в этих Педро!
– Он не вписывается в статистические данные, – возразил Марти. – Обычно это механики первого-второго года службы, и чаще женщины, чем мужчины. Нет, Джулиан нам не подходит. – Принесли кофе, Марти взял чашечку и отпил глоток. – Кстати, как вам нравится эта погодка? Метеорологи обещали ясный прохладный вечер.
– Ньюйоркцы это любят, – сказал я. Риза кивнул.
– Квадратный корень из минус единицы… Похоже, разговоров об эмоциональных провалах сегодня вечером больше не будет.
Джулиан не знал, насколько тщательно подбирали для призыва в армию людей, которым предстояло стать механиками. Чтобы эффективно работать в боевой группе, призывники должны были обладать рядом очень специфических личных качеств. Групп охотников и убийц было не так уж много, и они с трудом поддавались контролю, причем сразу по нескольким параметрам. Эти группы и сами по себе не очень четко исполняли приказания, а кроме того, они плохо взаимодействовали с другими группами. К тому же каждый отдельный механик в группах охотников и убийц, как правило, был не слишком тесно связан с товарищами по группе.
И это неудивительно. В такие группы подбирали людей того же типа, которым в армиях прежних времен поручали самую «мокрую» работу. Они заведомо должны были быть до какой-то степени необузданными и независимыми в принятии решений.
Как верно подметил Джулиан, в большинстве групп был человек, который на первый взгляд плохо подходил для работы механика. В группе Джулиана таким «неподходящим» человеком была Канди – ее ужасала война, и она старалась не причинять врагам лишнего вреда. Таких людей, как Канди, называли «стабилизаторами».
Джулиану казалось, что Канди воплощает в себе совесть его группы, но вернее было бы сказать, что она действовала на группу, как регулятор – подобно регуляторам в машинах. Группы, в которых не было такого человека, были более склонны выходить из-под контроля, превращаться в так называемых берсеркеров. Такое иногда случалось с группами охотников и убийц, «стабилизаторы» которых просто не могли быть настроены слишком мирно – и в тактическом плане это грозило настоящими бедствиями. Согласно Клаузевицу, «война – это контролируемое применение военной силы для решения политических вопросов». Неконтролируемая же военная сила причиняет больше вреда, чем пользы.
Ходили байки, что случаи берсеркерства – боевого безумия – в общем и целом даже полезны в качестве живой пропаганды – якобы после таких случаев нгуми еще сильнее боятся наших солдатиков. На самом же деле, судя по результатам исследований психологии противника, все было как раз наоборот. Боевые машины типа солдатиков вызывают у врагов наибольший страх, именно когда действуют как настоящие машины, бездушные автоматы, управляемые на расстоянии. А когда солдатики проявляют гнев или впадают в боевое безумие – то есть ведут себя, как люди в костюмах роботов, враги начинают думать, что это обычные люди, а значит, не так уж и неуязвимы.
Более половины «стабилизаторов» выходят из строя задолго до окончания срока службы. В большинстве случаев это происходит не внезапно, неудаче предшествует некоторый период нерешительности и сомнений. Марта и Рэй как раз и предстояло изучить все данные о состоянии и действиях «стабилизаторов» перед срывом, и выяснить, существуют ли четкие внешние признаки, которые могли бы насторожить командование и предотвратить катастрофу – вовремя направив механика-«стабилизатора» на оздоровление или на другую работу.
Непробиваемая защита имплантатов, которая обеспечивает их самоуничтожение в случае повреждения, официально предназначалась для того, чтобы люди не причиняли вреда себе или другим. Но все прекрасно знали, что на самом деле все это делается для сохранения государственной монополии на имплантаты. Но, как большинство общеизвестных истин, это было не совсем верно. Точно так же, как то, что невозможно перенастроить или починить вживленный имплантат «на месте». Но перенастройка касалась в основном ограничения воспоминаний механика – обычно такое проделывали, когда солдат видел что-нибудь такое, что лучше бы ему не видеть, и в интересах командования было, чтобы он это забыл. Но среди собравшихся в эту пятницу в «Ночном особом» о подобной тонкости знали только двое.
Иногда к такой «подчистке» памяти приходилось прибегать ради секретности и безопасности, а иногда – гораздо реже – ради самих людей.
Почти все, чем сейчас занимался Марти, так или иначе относилось к военному ведомству. Поэтому он чувствовал себя несколько неуютно. Тридцать лет назад, когда Марти Ларрин только пришел в науку, имплантаты были еще малоизученным новшеством, чрезвычайно дорогим и редким, и применялись в основном в медицинских целях и для научных исследований.
Тогда большинству людей еще приходилось работать для того, чтобы себя обеспечивать. Но спустя десять лет все переменилось: по крайней мере в странах «первого мира» большинство профессий, связанных с производством и распределением товаров, морально устарели и стали ненужными. Нанотехнология подарила миру нанофоры: если тебе нужен дом, закажи его нанофору и обеспечь машину достаточным количеством воды и песка. И назавтра уже можешь перевозить в новое жилище свои пожитки. Нанофору можно заказать все, что угодно – машину, книгу, пилочку для ногтей. Более того, тебе даже не нужно заказывать все по отдельности – нанофор сам знает, чего хочет человек и в каком количестве. Конечно, нанофоры могут изготавливать другие нанофоры. Но не для кого угодно – только для правительства. И ты не сможешь так просто закатать рукава и соорудить нанофор сам, потому что правительство владеет монополией и на секретную технологию термоядерных реакций, а без энергии, которая высвобождается при таких реакциях в огромном количестве, нанофоры просто не смогут существовать.
Эти разработки стоили жизни многим тысячам людей, а в Северной Дакоте появился громадный кратер – но к тому времени, когда Джулиан пошел в школу, правительство уже могло себе позволить обеспечивать всех граждан любыми материальными благами. Естественно, оно не давало тебе абсолютно все, чего тебе хочется – алкоголь и прочие наркотики отпускались под строгим контролем, точно так же, как небезопасные штуки, вроде оружия и машин. Но если ты – хороший, законопослушный гражданин, то можешь прожить всю жизнь в достатке и безопасности, не пошевелив даже пальцем, конечно, если только тебе самому не захочется работать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60