Ничем. Я сама должна справиться.
— Давайте попробуем.
Ему нравится старая леди. Хочется как-нибудь облегчить ее тяготы.
— Все в порядке, Джек. На солнце становится лучше. Лучи не исцеляют, но боль облегчают. — Аня поднялась. — Пойду прилягу.
— Как себя чувствуете?
— Лучше, чем утром, а к вечеру будет совсем хорошо.
— Зайдете выпить попозже? На этот раз у нас.
— Не сегодня, — покачала она головой. — Завтра обязательно.
Джек проследил, как Аня с Ирвингом входит в дом, полный листвы, потом с чувством горечи, злобы, бессилия повернул назад.
9
Посидели с отцом, мусоля вопросы об игрушках и раковине, пока тот не стал клевать носом в шезлонге. Соснуть после еды — величайшее удовольствие в жизни, но сегодня этого себе позволить нельзя. Надо ждать весточки от Семели.
Впрочем, это не единственный пункт в нынешней повестке дня.
Джек зашел в отцовскую комнату, набрал номер офиса Рамсея Уэлдона. Услышал от секретарши, что мистер Уэлдон говорит по другому телефону. Не желаете ли передать что-нибудь?
— Нет. Когда можно перезвонить?
— Ну, приблизительно через полчасика.
Он поблагодарил, положил трубку, направился к машине. Купленная недавно липкая лента лежала на переднем сиденье в белой прозрачной пластиковой упаковке с логотипом хозяйственного магазина. Джек взял ее, сумку и прочее. Захлопывая дверцу, увидел на полу у пассажирского сиденья конверт, поднял, заглянул.
Пятьсот долларов Карла.
Садовник так ему верит, что оставил в машине конверт на хранение. Верит также, что он вернет его домой.
— Я нашел твою чертову раковину, — снова вслух сказал Джек. — Готов меняться.
Посмотрел на часы — больше ждать невозможно — и направился к административному зданию.
На сей раз можно идти открыто, здороваясь с прохожими, не ныряя всякий раз в кусты. У стоянки сердце екнуло — «краун-империала» Уэлдона не видно, — потом отпустило. На отведенном ему месте стоял «де-сото» 1957 года. Неплохие у этого типа машины.
Джек подошел к автомобилю. Четырехдверный, с гладким бирюзовым корпусом, белым верхом и боками, большими хромированными бамперами, колесами с белыми ободками и торчащими клиновидными килевыми ребрами с тремя вертикально расположенными красными подфарниками, которые придавали машине вид космического корабля. Внутри бирюзово-белая обивка, зеркало заднего обзора встроено в панель управления...
Что стряслось с Детройтом или, если на то пошло, с Германией и Японией? Почему они, черт возьми, больше не выпускают такие машины?
Он целую вечность торчал у «де-сото», разглядывая под разными углами, пока не появился Уэлдон, сегодня в светло-бежевом, почти белом шелковом костюме.
— Еще один красавец, мистер Уэлдон.
— Сын Тома, верно? — усмехнулся тот. — Джек.
— Хорошая у вас память.
— А вы отлично разбираетесь в автомобилях. Как ваш отец?
— Превосходно. Вчера домой вернулся.
Щека директора дернулась.
— Правда? А я и не знал. Почему мне никто не сказал?
— По-моему, никто больше не знает. — Джек легонько провел пальцами по правому переднему крылу «де-сото». — Не разрешите немножко проехаться в этой конфетке?
Уэлдон покачал головой:
— Я бы с удовольствием, но должен ехать прямо домой.
Джек открыл дверцу, сел на пассажирское сиденье.
— Годится. Довезите меня до шлагбаума, я оттуда пешком дойду, разомнусь.
Уэлдону это большой радости не доставило, но и особого выбора не было.
Чувствуя себя в машине как в печке, Джек опустил стекло, пока хозяин задом выезжал со стоянки.
— Ход гладкий, — оценил он.
— Подвески «торшн-эйр».
Задавая следующий вопрос, Джек внимательно смотрел на него.
— Вы когда-нибудь слышали о женщине по имени Семели?
Руки стиснули руль так, что побелели костяшки. Правая щека снова дернулась.
— Нет, не помню. Она у нас живет?
— Слишком молодая для Врат. Она живет в Глейдс с компанией ребят очень странного вида. У нее белоснежные волосы. Как увидишь, уже не забудешь. Точно не знаете?
— Вполне уверен.
— Действительно уверены?
— Да! Сколько раз повторять? — Уэлдон затормозил. — Ну, вот и шлагбаум. Надеюсь, вам понравилось...
— Едем дальше.
— Я же сказал, мне надо...
Джек вытащил «глок», положил на колени, нацелив в живот директору.
— Если случайно выстрелить, раны в живот чрезвычайно болезненные. Вспомните «Бешеных псов».
Поезжайте. Мы еще беседу не закончили. Улыбнитесь и помашите охраннику. Правильно. Теперь... поедем на то место, где с моим отцом произошел несчастный случай.
— Где это? — Уэлдон вспотел по-настоящему.
— Вы не в курсе? На пересечении Пембертон-роуд и Южной дороги.
— Но там нет ничего.
— Знаю.
— Это противозаконно, угон машины, похищение...
— Это настоящее приключение. Успокойтесь, не брыкайтесь, и мы очень приятно проедемся.
— Если вам нужна машина, берите.
— Мне не нужна машина.
— Тогда... зачем вы это делаете?
Джек дал ему повариться в собственном соку, прежде чем ответить.
— Просто хочу спросить, что вам известно о людях, которые умерли в Южных Вратах. — Уэлдон открыл было рот, но он предупредительно махнул рукой. — Не желаю выслушивать дерьмо собачье типа того, будто от стариков больше нечего ждать. Я имею в виду трех человек, одиноких, с отменным здоровьем — по свидетельству вашего доктора, — случайно погибших за последние девять месяцев. С интервалом ровно в три месяца. Вы безусловно их знаете по именам: Адель Боргер, Джозеф Лео, Эдвард Нойснер.
Уэлдон побледнел. Казалось, вот-вот потеряет сознание.
— Конечно, знаю. Ужасная трагедия.
— Мой отец должен был стать четвертым, причем точно по расписанию. Что вам об этом известно, мистер Уэлдон?
— Разумеется, ничего не известно. Откуда?
Это решило дело. Джек оглянулся, других машин не увидел. Место ничем не хуже любого другого.
Он велел остановиться, вышел из машины, заставил директора перебраться на пассажирское сиденье.
— Заложите руки за спину.
— Что в-вы собираетесь делать?
— Я хочу вас связать.
— Нет!
Джек схватил его за длинные темные волосы.
— Слушайте. Можно покончить миром, если будете выполнять мои распоряжения, или силой... Тогда я прострелю вам бедро, колено, еще что-нибудь столь же болезненное и кровоточивое, пока не станете отвечать. Не люблю в крови пачкаться. Предпочитаю чистые легкие способы грязным и кровавым. А вы?
Уэлдон, всхлипнув, заложил руки за спину.
Джек замотал липкой лентой запястья, колени и щиколотки. Сел за руль, тронул с места «де-сото», направился к городу, продолжая допрашивать Уэлдона про троих погибших, отца и Семели. Тот продолжал отпираться. Наконец «де-сото» остановился перед запертыми воротами известнякового карьера.
— Стало быть, — заключил он, — вам ни о чем ничего не известно, так?
— Прошу вас... Правда, поверьте, ничего не знаю.
Джек не поверил.
— Мне это не менее неприятно, чем вам.
С такими словами он разогнал машину и бросил ее на ворота. Под вопль Уэлдона цепь лопнула, а створки распахнулись.
— Бамперы! Хром!
Джек свернул влево на узкую тропку, шедшую вниз под легким уклоном. Слева тянулась грубая известняковая стенка. Ненавидя себя, он с усилием вывернул руль, ободрав левый бок автомобиля о камень.
— Боже мой, нет! — крикнул Уэлдон.
— Очень жаль. — Чистая правда.
Добравшись до дна карьера, Джек не совсем вписался в поворот, грохнув передом в каменный выступ. От удара машина остановилась, директора бросило на приборную доску. Непристегнутый, не имея возможности вытянуть руки, он сильно ударился и отлетел на спинку сиденья.
— Ух ты, — посочувствовал Джек. — Больно, наверно. Хотя это лишь малая доля того, что испытал мой отец, когда на него на Южной дороге налетел грузовик. — Он прищурился. — Поглядим. Левую сторону мы переделали, посмотрим, что можно сделать с правой.
С трудом сохраняя легковесный тон, он подвергал директора тем же страданиям, которым подвергся отец при наезде, сознательно калеча прекрасный классический, ни в чем не повинный автомобиль.
— Нет, прошу вас! — завопил Уэлдон.
Джек прибавил скорости и въехал правым боком в другой выступ. Сосед вновь налетел на приборную доску, и на этот раз головой в ветровое стекло. Обратно свалился не на сиденье, а на пол.
Потом принялся всхлипывать.
— Хорошо, хорошо... Я вам все расскажу, только вы не поверите.
— Попробуйте, — предложил Джек, ставя автоматический пистолет на предохранитель, а машину на ручной тормоз. — Вы даже не представляете, до чего я доверчив.
Уэлдон с трудом взобрался на сиденье. Под свесившимися на лоб волосами набухала сине-черная шишка величиной с гусиное яйцо. Он повернулся спиной, подставил связанные руки.
— Пожалуйста...
Джек вытащил складной нож, разрезал липкую ленту. Открытый нож не спрятал.
— Без глупостей. Говорите.
Директор Южных Врат откинулся на спинку, уткнулся в подголовник затылком, глядя в крышу.
— В прошлом году приблизительно в это же самое время упомянутая вами женщина с белыми волосами, Семели, позвонила мне, наговорила какого-то бреда, потребовала, чтобы Врата принесли Эверглейдс жертвы. Приняв ее за местную сумасшедшую, я спросил какие. Она ответила — человеческие.
Он покосился на Джека. Если ждал потрясения, недоверия, то жестоко ошибся. Собеседник практически ждал чего-то подобного.
— Вы над ней посмеялись?
— Конечно. А вы что бы сделали? Смехотворно. То есть мне тогда так показалось. Она не отступилась, без конца названивала в офис, домой, по сотовому, твердя, что Южные Врата подбираются слишком близко к какой-то лагуне — я до сих пор не знаю к какой, — Эверглейдс сердятся, требуют жертв... Четырех ежегодно. Смешно, да? Тем не менее она меня преследовала, настаивала, чтобы я, глава кооператива, внес предложение... То есть выбрал жертву среди местных жителей, остальное сделает лагуна. Иначе лагуна сама выберет... кого-нибудь из членов моей семьи.
— И вы согласились.
— Нет. По крайней мере, в то время. Как только она пригрозила семье, обратился в полицию. Но слышал лишь голос по телефону, никогда не видел ту женщину, не знал, где она живет... Полицейские только пообещали ее отыскать, регулярно направлять мимо нашего дома патрульные машины...
— Не помогло, как я понимаю.
Уэлдон покачал головой:
— В тот же вечер моего сынишку укусил коричневый паук-отшельник. Его пришлось срочно доставить в больницу. Трехлетний малыш чуть руки не лишился. Прямо в палату Кевина позвонила на сотовый женщина... Поинтересовалась, не передумал ли я после первого предупреждения. Я дал отбой, она перезвонила и спрашивает, не боится ли змей моя дочь. Если нет, то скоро испугается. — Уэлдон растер рукой лицо. — Признаюсь, я перепугался. Непонятно, откуда ей стало известно о паучьем укусе. Не понимаю, как она могла наслать паука, укусившего сына, но по-настоящему перепугался.
Джек не мог его упрекнуть, зная, как сам себя чувствовал, когда что-нибудь грозило Вики.
— Снова пошли в полицию?
— Зачем? Ничего нового не сообщил бы. Взял дело в свои руки. Отправил жену и обоих детей к тестю и теще в Вудсток под Атлантой. Думал, будут в безопасности за сотни миль, в другом городе, в другом штате. — Он тряхнул головой. — В первый же день по приезде Лори щитомордник ужалил, она едва не умерла. Проведя неделю на севере в ожидании, пока дочку выпишут из больницы, я, наконец, вернулся домой — один, потому что не мог даже думать везти их сюда, пока не договорюсь с мерзавкой.
— Очевидно, не добились успеха.
— Хотя очень старался. Вернувшись домой, вижу женщину с белыми волосами, поджидавшую меня на заднем дворе. Она сидела спиной ко мне, закрыв лицо руками, но я мгновенно понял, кто это такая. Схватил револьвер в спальне в ящике комода, направился к ней, собрался застрелить, и застрелил бы, господи помилуй, но, как только прицелился, на меня ринулась туча пчел...
— Ядовитых?
Директор кивнул:
— Они не закусали меня насмерть, облепили лицо и руку с пистолетом... пришлось его бросить.
Тут она оглянулась, я ее впервые увидел. Удивился, какая она молодая. Из-за белых волос думал встретиться со старой ведьмой, а это юная девушка и...
— Недурна собой. Знаю.
— Значит, вы с ней встречались?..
— Поговорим о вас. Что вы сделали?
— Что я мог сделать? Она объявила, что уже нанесла два удара. До сих пор помню ее слова: «Третий прикончит твою жену». Что бы вы на моем месте сделали?
— Мой подход к решению проблем несколько отличается от общепринятого.
— Не знаю, каким образом, но эта женщина командует змеями, насекомыми, птицами, бог знает, чем еще. Понимаете мое положение?
Джек задумчиво смотрел на Уэлдона. Безусловно, он оказался перед ужасающим выбором: принеси в жертву чужого или лишись члена семьи. Ситуация головоломная, хоть и не безнадежная.
— Я понимаю, что члены семьи для мужчины дороже чужих. К сожалению, это вполне объяснимо. Но когда одним из тех самых чужих оказывается мой родной отец, у нас возникает проблема. — Джек сунул нож в лицо Уэлдону, сдержав руку в дюйме от носа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Давайте попробуем.
Ему нравится старая леди. Хочется как-нибудь облегчить ее тяготы.
— Все в порядке, Джек. На солнце становится лучше. Лучи не исцеляют, но боль облегчают. — Аня поднялась. — Пойду прилягу.
— Как себя чувствуете?
— Лучше, чем утром, а к вечеру будет совсем хорошо.
— Зайдете выпить попозже? На этот раз у нас.
— Не сегодня, — покачала она головой. — Завтра обязательно.
Джек проследил, как Аня с Ирвингом входит в дом, полный листвы, потом с чувством горечи, злобы, бессилия повернул назад.
9
Посидели с отцом, мусоля вопросы об игрушках и раковине, пока тот не стал клевать носом в шезлонге. Соснуть после еды — величайшее удовольствие в жизни, но сегодня этого себе позволить нельзя. Надо ждать весточки от Семели.
Впрочем, это не единственный пункт в нынешней повестке дня.
Джек зашел в отцовскую комнату, набрал номер офиса Рамсея Уэлдона. Услышал от секретарши, что мистер Уэлдон говорит по другому телефону. Не желаете ли передать что-нибудь?
— Нет. Когда можно перезвонить?
— Ну, приблизительно через полчасика.
Он поблагодарил, положил трубку, направился к машине. Купленная недавно липкая лента лежала на переднем сиденье в белой прозрачной пластиковой упаковке с логотипом хозяйственного магазина. Джек взял ее, сумку и прочее. Захлопывая дверцу, увидел на полу у пассажирского сиденья конверт, поднял, заглянул.
Пятьсот долларов Карла.
Садовник так ему верит, что оставил в машине конверт на хранение. Верит также, что он вернет его домой.
— Я нашел твою чертову раковину, — снова вслух сказал Джек. — Готов меняться.
Посмотрел на часы — больше ждать невозможно — и направился к административному зданию.
На сей раз можно идти открыто, здороваясь с прохожими, не ныряя всякий раз в кусты. У стоянки сердце екнуло — «краун-империала» Уэлдона не видно, — потом отпустило. На отведенном ему месте стоял «де-сото» 1957 года. Неплохие у этого типа машины.
Джек подошел к автомобилю. Четырехдверный, с гладким бирюзовым корпусом, белым верхом и боками, большими хромированными бамперами, колесами с белыми ободками и торчащими клиновидными килевыми ребрами с тремя вертикально расположенными красными подфарниками, которые придавали машине вид космического корабля. Внутри бирюзово-белая обивка, зеркало заднего обзора встроено в панель управления...
Что стряслось с Детройтом или, если на то пошло, с Германией и Японией? Почему они, черт возьми, больше не выпускают такие машины?
Он целую вечность торчал у «де-сото», разглядывая под разными углами, пока не появился Уэлдон, сегодня в светло-бежевом, почти белом шелковом костюме.
— Еще один красавец, мистер Уэлдон.
— Сын Тома, верно? — усмехнулся тот. — Джек.
— Хорошая у вас память.
— А вы отлично разбираетесь в автомобилях. Как ваш отец?
— Превосходно. Вчера домой вернулся.
Щека директора дернулась.
— Правда? А я и не знал. Почему мне никто не сказал?
— По-моему, никто больше не знает. — Джек легонько провел пальцами по правому переднему крылу «де-сото». — Не разрешите немножко проехаться в этой конфетке?
Уэлдон покачал головой:
— Я бы с удовольствием, но должен ехать прямо домой.
Джек открыл дверцу, сел на пассажирское сиденье.
— Годится. Довезите меня до шлагбаума, я оттуда пешком дойду, разомнусь.
Уэлдону это большой радости не доставило, но и особого выбора не было.
Чувствуя себя в машине как в печке, Джек опустил стекло, пока хозяин задом выезжал со стоянки.
— Ход гладкий, — оценил он.
— Подвески «торшн-эйр».
Задавая следующий вопрос, Джек внимательно смотрел на него.
— Вы когда-нибудь слышали о женщине по имени Семели?
Руки стиснули руль так, что побелели костяшки. Правая щека снова дернулась.
— Нет, не помню. Она у нас живет?
— Слишком молодая для Врат. Она живет в Глейдс с компанией ребят очень странного вида. У нее белоснежные волосы. Как увидишь, уже не забудешь. Точно не знаете?
— Вполне уверен.
— Действительно уверены?
— Да! Сколько раз повторять? — Уэлдон затормозил. — Ну, вот и шлагбаум. Надеюсь, вам понравилось...
— Едем дальше.
— Я же сказал, мне надо...
Джек вытащил «глок», положил на колени, нацелив в живот директору.
— Если случайно выстрелить, раны в живот чрезвычайно болезненные. Вспомните «Бешеных псов».
Поезжайте. Мы еще беседу не закончили. Улыбнитесь и помашите охраннику. Правильно. Теперь... поедем на то место, где с моим отцом произошел несчастный случай.
— Где это? — Уэлдон вспотел по-настоящему.
— Вы не в курсе? На пересечении Пембертон-роуд и Южной дороги.
— Но там нет ничего.
— Знаю.
— Это противозаконно, угон машины, похищение...
— Это настоящее приключение. Успокойтесь, не брыкайтесь, и мы очень приятно проедемся.
— Если вам нужна машина, берите.
— Мне не нужна машина.
— Тогда... зачем вы это делаете?
Джек дал ему повариться в собственном соку, прежде чем ответить.
— Просто хочу спросить, что вам известно о людях, которые умерли в Южных Вратах. — Уэлдон открыл было рот, но он предупредительно махнул рукой. — Не желаю выслушивать дерьмо собачье типа того, будто от стариков больше нечего ждать. Я имею в виду трех человек, одиноких, с отменным здоровьем — по свидетельству вашего доктора, — случайно погибших за последние девять месяцев. С интервалом ровно в три месяца. Вы безусловно их знаете по именам: Адель Боргер, Джозеф Лео, Эдвард Нойснер.
Уэлдон побледнел. Казалось, вот-вот потеряет сознание.
— Конечно, знаю. Ужасная трагедия.
— Мой отец должен был стать четвертым, причем точно по расписанию. Что вам об этом известно, мистер Уэлдон?
— Разумеется, ничего не известно. Откуда?
Это решило дело. Джек оглянулся, других машин не увидел. Место ничем не хуже любого другого.
Он велел остановиться, вышел из машины, заставил директора перебраться на пассажирское сиденье.
— Заложите руки за спину.
— Что в-вы собираетесь делать?
— Я хочу вас связать.
— Нет!
Джек схватил его за длинные темные волосы.
— Слушайте. Можно покончить миром, если будете выполнять мои распоряжения, или силой... Тогда я прострелю вам бедро, колено, еще что-нибудь столь же болезненное и кровоточивое, пока не станете отвечать. Не люблю в крови пачкаться. Предпочитаю чистые легкие способы грязным и кровавым. А вы?
Уэлдон, всхлипнув, заложил руки за спину.
Джек замотал липкой лентой запястья, колени и щиколотки. Сел за руль, тронул с места «де-сото», направился к городу, продолжая допрашивать Уэлдона про троих погибших, отца и Семели. Тот продолжал отпираться. Наконец «де-сото» остановился перед запертыми воротами известнякового карьера.
— Стало быть, — заключил он, — вам ни о чем ничего не известно, так?
— Прошу вас... Правда, поверьте, ничего не знаю.
Джек не поверил.
— Мне это не менее неприятно, чем вам.
С такими словами он разогнал машину и бросил ее на ворота. Под вопль Уэлдона цепь лопнула, а створки распахнулись.
— Бамперы! Хром!
Джек свернул влево на узкую тропку, шедшую вниз под легким уклоном. Слева тянулась грубая известняковая стенка. Ненавидя себя, он с усилием вывернул руль, ободрав левый бок автомобиля о камень.
— Боже мой, нет! — крикнул Уэлдон.
— Очень жаль. — Чистая правда.
Добравшись до дна карьера, Джек не совсем вписался в поворот, грохнув передом в каменный выступ. От удара машина остановилась, директора бросило на приборную доску. Непристегнутый, не имея возможности вытянуть руки, он сильно ударился и отлетел на спинку сиденья.
— Ух ты, — посочувствовал Джек. — Больно, наверно. Хотя это лишь малая доля того, что испытал мой отец, когда на него на Южной дороге налетел грузовик. — Он прищурился. — Поглядим. Левую сторону мы переделали, посмотрим, что можно сделать с правой.
С трудом сохраняя легковесный тон, он подвергал директора тем же страданиям, которым подвергся отец при наезде, сознательно калеча прекрасный классический, ни в чем не повинный автомобиль.
— Нет, прошу вас! — завопил Уэлдон.
Джек прибавил скорости и въехал правым боком в другой выступ. Сосед вновь налетел на приборную доску, и на этот раз головой в ветровое стекло. Обратно свалился не на сиденье, а на пол.
Потом принялся всхлипывать.
— Хорошо, хорошо... Я вам все расскажу, только вы не поверите.
— Попробуйте, — предложил Джек, ставя автоматический пистолет на предохранитель, а машину на ручной тормоз. — Вы даже не представляете, до чего я доверчив.
Уэлдон с трудом взобрался на сиденье. Под свесившимися на лоб волосами набухала сине-черная шишка величиной с гусиное яйцо. Он повернулся спиной, подставил связанные руки.
— Пожалуйста...
Джек вытащил складной нож, разрезал липкую ленту. Открытый нож не спрятал.
— Без глупостей. Говорите.
Директор Южных Врат откинулся на спинку, уткнулся в подголовник затылком, глядя в крышу.
— В прошлом году приблизительно в это же самое время упомянутая вами женщина с белыми волосами, Семели, позвонила мне, наговорила какого-то бреда, потребовала, чтобы Врата принесли Эверглейдс жертвы. Приняв ее за местную сумасшедшую, я спросил какие. Она ответила — человеческие.
Он покосился на Джека. Если ждал потрясения, недоверия, то жестоко ошибся. Собеседник практически ждал чего-то подобного.
— Вы над ней посмеялись?
— Конечно. А вы что бы сделали? Смехотворно. То есть мне тогда так показалось. Она не отступилась, без конца названивала в офис, домой, по сотовому, твердя, что Южные Врата подбираются слишком близко к какой-то лагуне — я до сих пор не знаю к какой, — Эверглейдс сердятся, требуют жертв... Четырех ежегодно. Смешно, да? Тем не менее она меня преследовала, настаивала, чтобы я, глава кооператива, внес предложение... То есть выбрал жертву среди местных жителей, остальное сделает лагуна. Иначе лагуна сама выберет... кого-нибудь из членов моей семьи.
— И вы согласились.
— Нет. По крайней мере, в то время. Как только она пригрозила семье, обратился в полицию. Но слышал лишь голос по телефону, никогда не видел ту женщину, не знал, где она живет... Полицейские только пообещали ее отыскать, регулярно направлять мимо нашего дома патрульные машины...
— Не помогло, как я понимаю.
Уэлдон покачал головой:
— В тот же вечер моего сынишку укусил коричневый паук-отшельник. Его пришлось срочно доставить в больницу. Трехлетний малыш чуть руки не лишился. Прямо в палату Кевина позвонила на сотовый женщина... Поинтересовалась, не передумал ли я после первого предупреждения. Я дал отбой, она перезвонила и спрашивает, не боится ли змей моя дочь. Если нет, то скоро испугается. — Уэлдон растер рукой лицо. — Признаюсь, я перепугался. Непонятно, откуда ей стало известно о паучьем укусе. Не понимаю, как она могла наслать паука, укусившего сына, но по-настоящему перепугался.
Джек не мог его упрекнуть, зная, как сам себя чувствовал, когда что-нибудь грозило Вики.
— Снова пошли в полицию?
— Зачем? Ничего нового не сообщил бы. Взял дело в свои руки. Отправил жену и обоих детей к тестю и теще в Вудсток под Атлантой. Думал, будут в безопасности за сотни миль, в другом городе, в другом штате. — Он тряхнул головой. — В первый же день по приезде Лори щитомордник ужалил, она едва не умерла. Проведя неделю на севере в ожидании, пока дочку выпишут из больницы, я, наконец, вернулся домой — один, потому что не мог даже думать везти их сюда, пока не договорюсь с мерзавкой.
— Очевидно, не добились успеха.
— Хотя очень старался. Вернувшись домой, вижу женщину с белыми волосами, поджидавшую меня на заднем дворе. Она сидела спиной ко мне, закрыв лицо руками, но я мгновенно понял, кто это такая. Схватил револьвер в спальне в ящике комода, направился к ней, собрался застрелить, и застрелил бы, господи помилуй, но, как только прицелился, на меня ринулась туча пчел...
— Ядовитых?
Директор кивнул:
— Они не закусали меня насмерть, облепили лицо и руку с пистолетом... пришлось его бросить.
Тут она оглянулась, я ее впервые увидел. Удивился, какая она молодая. Из-за белых волос думал встретиться со старой ведьмой, а это юная девушка и...
— Недурна собой. Знаю.
— Значит, вы с ней встречались?..
— Поговорим о вас. Что вы сделали?
— Что я мог сделать? Она объявила, что уже нанесла два удара. До сих пор помню ее слова: «Третий прикончит твою жену». Что бы вы на моем месте сделали?
— Мой подход к решению проблем несколько отличается от общепринятого.
— Не знаю, каким образом, но эта женщина командует змеями, насекомыми, птицами, бог знает, чем еще. Понимаете мое положение?
Джек задумчиво смотрел на Уэлдона. Безусловно, он оказался перед ужасающим выбором: принеси в жертву чужого или лишись члена семьи. Ситуация головоломная, хоть и не безнадежная.
— Я понимаю, что члены семьи для мужчины дороже чужих. К сожалению, это вполне объяснимо. Но когда одним из тех самых чужих оказывается мой родной отец, у нас возникает проблема. — Джек сунул нож в лицо Уэлдону, сдержав руку в дюйме от носа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45