Есть еще один более важный вопрос. — Почему на меня?
— Вот это я и намерен выяснить, — сказал Джек.
Том заметил сверкнувшую в его глазах ярость. Никак не ожидал увидеть в своем сыне-наладчике огонь, пыл, решимость...
...и что-то еще. Кажется, будто Джек уже знает ответ, знает хотя бы, где его искать. Тоже невероятно. Он тут и двух дней не пробыл.
— Диктуй фамилии, — велел тот, поднося ручку к бумаге.
14
Папа пожелал доброй ночи, ушел к себе в спальню. Послышался шум воды в душе, бормотание телевизора за закрытой дверью. Может быть, смотрит, может быть, дремлет перед экраном.
Джек с большим удовольствием остался в одиночестве. Есть время подумать. Вытащил из холодильника пиво, зашагал по передней комнате, пережевывая случившееся и едва не случившееся. Он был без оружия. Ну и что? Пошел к соседке поболтать и выпить на закате. Кому нужно оружие?
В другой раз будет умнее. Если другой раз настанет. Несколько выстрелов между глаз и в открытую пасть остановили бы аллигатора. Почти наверняка.
Пистолет не потребовался — аллигатор не смог переступить границу Аниного двора.
Он успел привыкнуть к сверхъестественным явлениям, однако...
Кто или, того хуже, что способно держать под контролем жизнь здешней дикой природы? Кругом написано крупными буквами — Иное. Несомненно, Иное отняло у него Кейт, покусилось на Джиа и Вики, на еще не родившегося младенца. Теперь ринулось на отца?
Джиа и Вики...
Джек вытащил сотовый телефон, набрал номер. Она обрадовалась, что отец вышел из комы, он придержал другие детали, включая две неудачные атаки аллигатора, предупредил, что задержится на несколько дней, пока не убедится, что с папой все в порядке.
К телефону подскочила Вики с просьбой привезти ей маленького аллигатора. Джек содрогнулся, но пообещал постараться поймать. Только маленького.
Опять заговорила Джиа. Чувствует себя хорошо, младенец вроде толкается, хотя точно не скажешь. На Саттон-сквер тихо-спокойно.
Обменявшись признаниями в любви и пожеланиями спокойной ночи, Джек разъединился и снова позвонил в Манхэттен. На этот раз Эйбу.
Услыхав голос в трубке, сказал:
— Привет, это я.
За его мобильным «тракфоном» проследить невозможно, но Бюро по контролю над продажей алкогольных напитков, табачных изделий и оружия всегда может заинтересоваться Эйбом в связи с незаконной торговлей оружием и установить прослушивание. Ради всеобщей безопасности он никогда не произносит ни своего, ни прочих имен, даже самого Эйба не называет по имени.
— Добрый вечер. Как отпуск проводишь?
— Можно бы и получше. Знаешь, думал развеяться во время турнира. Не вышло. Противники гораздо сильнее, чем ожидалось.
— Правда? Насколько я помню, ты не ждал особой конкуренции.
— Представь, оказалось, ошибся. Дело вот в чем. Мне нужна хорошая дополнительная экипировка. Точней, новые теннисные костюмы. Большого размера.
— Какого?
— Самого большого. На слона.
— На слона?
— На мастодонта. И пожалуй, несколько ракеток.
— Какой-нибудь особой модели?
— Сам выбери. С красивыми наклейками и гораздо прочнее моих.
— Значит, против тебя выступает могучий игрок?
— Да. Сегодня впервые вышел на корт. По-моему, лучших приемов еще не демонстрировал, поэтому хочу приготовиться.
— Правильно. Пришлю чудесную коллекцию ракеток на выбор. Может, струны еще положить про запас, на случай, если лопнут?
— Конечно. Чем больше, чем лучше. Ты же знаешь, как у меня рвутся струны.
— Еще бы. Больше ничего?
— Теннисные мячи.
— Мячи? Не понимаю. Разве там нельзя купить теннисные мячи?
— Такие, как у тебя, всегда новые — нет. Обязательно пришли желтые. Светло-желтые.
— Светло-желтые...
В тоне Эйба послышалась неуверенность.
— Да, светло-желтые. Цвета моего любимого фрукта.
— Лимона?
— Нет, старик, ананаса. Помнишь, как я люблю ананасы?
— Ну конечно. Как можно забыть! Хорошо, посмотрю, найдутся ли на складе. Сколько прислать?
— Дай подумать... Надо запастись. Пожалуй, десяток.
— Десяток? Видно, много у тебя будет матчей.
— Надеюсь, что нет. Чем больше играешь, тем больше шансов получить травму. Предпочитаю играть без ушибов и растяжений, однако наперед не угадаешь. Лучше подстраховаться, правда?
— Безусловно. Прислать на тот адрес, что ты мне оставил?
— На тот самый. И поскорей, хорошо? Кто знает, с кем я завтра буду встречаться.
— Прямо сейчас упакую, вечером отправлю. Со спецкурьером. Если ничего не случится, завтра днем получишь.
— Отлично. Запиши за мной, расплачусь по возвращении. Я твой должник.
— Припишу к сумме долга.
— Давай. Ох, кстати, я тут девчонку тебе приглядел. Старушка, которая может стать задушевной подружкой.
— С каких пор ты стал сводником?
— Просто стараюсь скрасить тебе жизнь, дружище.
— Ладно. Сейчас я тебе прочищу мозги. Первый вопрос: скорей толстая или скорей худая?
— Олив Ойл рядом с ней — чемпион по сумо.
— Извините, не интересуюсь. Мне нужна женщина в теле, полная, чтобы мы рядом не напоминали толстого и тонкого, которая не покосится на лишний намазанный сливочным сыром рогалик, а предложит другой, даже, может быть, третий. Для чего мне женщина без аппетита?
— Ладно. Я ведь только предложил.
— Найди пампушку, тогда побеседуем. Возвращаясь к теннису: будь осторожен. Смотри под ноги. Чуть оступишься — вылетишь из игры.
— Сущая правда. Потом поговорим.
— Не пропадай. Сообщай счет.
— Непременно.
Джек с улыбкой разъединился — улыбка погасла при взгляде на отцовскую спальню. Он тихонько стукнул в дверь, не получил ответа, приоткрыл, заглянул. Папа лежал в постели, тихонько похрапывал с пультом дистанционного управления в руке, с включенным погодным каналом.
Джек повернулся, направился к парадной двери. Пора нанести визит мисс Манди. Получить ответы на несколько вопросов. Черт возьми, у него куча вопросов, и на некоторые у нее наверняка есть ответы.
15
В переднем саду у Ани было пусто. Мебель стояла на своих местах, а она с Ирвингом исчезла. Равно как бокалы, вино, пиво, которое принесли Джек с отцом.
Он постучал в дверь. Аня, в другом пестром кимоно с плывущими на плоской груди красочными китайскими лодками-сампанами, открыла почти сразу.
— Вернулся? Значит, с отцом все в порядке.
— Пережил потрясение, но, по-моему, ничего. Надо поговорить.
— Если хочешь. — Она посторонилась. — Входи.
Джек вошел в оранжерею.
— Пиво я поставила в холодильник, чтобы не согрелось, — объяснила Аня по дороге на кухню. — Будешь?
— Нет, спасибо. Я не затем пришел.
Она остановилась у кухонного буфета, где стояли в ожидании бутылки вина, пустой бокал рядом с наполовину полным. Не изящные бокалы для кларета, а огромные стеклянные шары вместимостью в восемь — десять унций. Наполнила оба, один протянула.
— Попробуй. Итальянское. «Вальполичелла».
— Правда не хочется. Я...
Она посмотрела ему в глаза:
— Не люблю разговаривать с теми, кто отказывается со мной выпить.
Джек, пожав плечами, принял бокал, пригубил. Приходилось делать кое-что похуже, чтоб кого-нибудь разговорить.
— Неплохо. — Ну, теперь она довольна? — Можно задать вам несколько вопросов?
— Если угодно. — Аня села на диван, над которым висели растения, лозы, закурила, принялась тасовать карточную колоду. Указала ему на шезлонг: — Садись. Хочешь спросить о русской женщине с эскимосской лайкой-маламутом?
У него отвисла челюсть.
— Я... я...
— Об индианке с немецкой овчаркой? О той, что советовала держаться подальше от дома в Астории, что ты глупо проигнорировал.
— Откуда вы знаете? — пробормотал Джек, обретая дар речи.
Она выпустила струю дыма, начиная раскладывать на столике классический пасьянс.
— Случайно догадалась.
— Я с июня наталкиваюсь на женщин, которым слишком много известно... На женщин с собаками. Вы третья. Две — еще не правило, а три...
— Не волнуйся. Тебе нечего их опасаться. Меня тоже.
Он глубоко вдохнул и выдохнул. Надеялся на запирательство, на уклончивые ответы. Прямота, подтвердившая подозрения, полностью сбила с толку.
Джек хлебнул вина. Может, поэтому Аня настаивала на выпивке.
— Кто вы такие?
Она разложила карты, начала игру, открывая их звучными короткими щелчками.
— Да, собственно, никто.
— Не верю. Слишком много знаете. В июне во время болезни ко мне пришла русская дама, — он мысленно увидел ее: волосы цвета соли с перцем, серый спортивный костюм для пробежек, крупная белая лайка-маламут, — и начала толковать о войне, в которой я будто бы принимаю участие. «Идет война, ты — боец», — объявила она. Не помню, прямо высказалась или нет, только наверняка имела в виду так называемое Иное...
Аня оставила карты, глядя на него.
— Об Ином ты к тому времени уже слышал.
— Угу.
Хотя лучше в не слышал. Впервые услышал в этом году, как ни странно, на конференции, посвященной разоблачению заговоров. И с тех пор уже как бы не распоряжался собственной жизнью.
Услышал, что две колоссальные непостижимые космические силы вечно ведут войну. Борьба идет за все миры, измерения, за само бытие. Земля с человечеством в глухом уголке Вселенной — малая пешка на игровой доске, не имеющая большого значения. Но чтобы объявить себя победителем, надо завладеть всем до последней крохи. На одной стороне стоит нечто враждебное людям. Эта стихия, сущность, сила не имеет названия. Те, кто знает о ее существовании, испокон веку зовут ее «Иное». Если победит Иное, Земля превратится в гиблое место для любой известной формы жизни. К счастью, она пока находится под опекой другой стороны, которую именуют Союзником. Не совсем точно, насколько можно судить. Эта сила не дружелюбная, а просто враждебная врагу человечества. Самое большее, чего Земля от нее может ждать, — милостивое пренебрежение.
— В ту минуту я принял русскую женщину за лихорадочный бред, но потом она вновь появилась и предупредила...
— Что совпадений в твоей жизни больше не будет.
Джек кивнул. От такого предупреждения до сих пор мороз прохватывает. Катастрофический смысл.
— Она была права?
Аня вернулась к игре, передвигая на столике карты, выкладывая на базу тузы и двойки.
— Боюсь, да, милый.
— Значит, кто-то руководит моей жизнью. Зачем?
— Затем, что ты принимаешь участие.
— Не по своей воле.
— Воля в таких делах не имеет значения.
— Ну, если кто-то или что-то видит во мне своего знаменосца, пусть еще раз хорошенько подумает.
— Ты не знаменосец. Пока.
Уже легче. Немного.
— А кто?
Аня увлеклась раскладкой. Джек невольно обратил внимание, как ловко карты ложатся на столик.
— У тебя был предшественник, — объявила она. — Тот же самый, что у Близнецов. Не забыл Близнецов?
Перед глазами Джека мелькнули двое мужчин в одинаковых черных костюмах и темных очках, с идентичными бесстрастными бледными лицами.
— Разве можно забыть?
— Им предстояло заменить предшественника. А когда ты отправил их...
— Не оставалось особого выбора. Либо они, либо я. Я потом попытался помочь, но они отказались.
— Они сделали свое дело, однако с их исчезновением образовалась брешь. Которую ты должен заполнить.
— Вы же сказали, еще кто-то есть?
Аня кивнула, положив на столик последнюю карту. Все открылись. Пасьянс сошелся. Не трудясь перекладывать карты на базу, она собрала колоду, перетасовала.
— Есть. Мужчина из мужчин. Только он уже стар и может умереть, прежде чем снова понадобится.
— Снова?
— Он давно сражается на стороне Союзника.
— Сколько лет?
— Очень давно. Так давно, что ты не поверишь. Теперь его дни сочтены. После многовековой службы Союзнику — по-моему, слишком долгой, да кто прислушивается к старухе — его освободили. Впрочем, кажется, преждевременно. Несмотря на возраст, он может еще пригодиться. А если не доживет до того дня... — Она взглянула Джеку в глаза.
— Тогда я?
— Тогда ты.
Против всякой вероятности Джек поверил. С усилием прогнал мрачные мысли. Может быть, этот день никогда не наступит. Или к тому времени он сам умрет от старости.
Ладно. Он ведь пришел к Ане не ради себя — ради папы.
— Иное причастно к несчастному случаю с папой?
Аня кивнула, закончила тасовать, начала раскладывать другой пасьянс.
— И Союзник тоже, хоть скрытно.
— Вы с подругами, как я догадываюсь, стоите на стороне Союзника?
— Нет, — покачала она головой. — Я противница Иного, но не сторонница Союзника.
— На чьей же вы стороне?
— На твоей.
— Если я связан с Союзником, значит...
Аня раздраженно поморщилась и прервала игру.
— Я говорю, что не стою на стороне Союзника. Я сказала, что стою на твоей стороне. Значит, ты действуешь отдельно и независимо от Союзника.
— Почему?
— Потому что Союзник бывает таким же безжалостным, как Иное. Он противостоит Иному по собственным соображениям, ни одно из которых не связано с нашим благополучием и безопасностью. Использует в борьбе с Иным тебя и любого другого, не заботясь о том, что с тобой будет. Процветание человечества не входит в его планы. А в мои входит.
— Почему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Вот это я и намерен выяснить, — сказал Джек.
Том заметил сверкнувшую в его глазах ярость. Никак не ожидал увидеть в своем сыне-наладчике огонь, пыл, решимость...
...и что-то еще. Кажется, будто Джек уже знает ответ, знает хотя бы, где его искать. Тоже невероятно. Он тут и двух дней не пробыл.
— Диктуй фамилии, — велел тот, поднося ручку к бумаге.
14
Папа пожелал доброй ночи, ушел к себе в спальню. Послышался шум воды в душе, бормотание телевизора за закрытой дверью. Может быть, смотрит, может быть, дремлет перед экраном.
Джек с большим удовольствием остался в одиночестве. Есть время подумать. Вытащил из холодильника пиво, зашагал по передней комнате, пережевывая случившееся и едва не случившееся. Он был без оружия. Ну и что? Пошел к соседке поболтать и выпить на закате. Кому нужно оружие?
В другой раз будет умнее. Если другой раз настанет. Несколько выстрелов между глаз и в открытую пасть остановили бы аллигатора. Почти наверняка.
Пистолет не потребовался — аллигатор не смог переступить границу Аниного двора.
Он успел привыкнуть к сверхъестественным явлениям, однако...
Кто или, того хуже, что способно держать под контролем жизнь здешней дикой природы? Кругом написано крупными буквами — Иное. Несомненно, Иное отняло у него Кейт, покусилось на Джиа и Вики, на еще не родившегося младенца. Теперь ринулось на отца?
Джиа и Вики...
Джек вытащил сотовый телефон, набрал номер. Она обрадовалась, что отец вышел из комы, он придержал другие детали, включая две неудачные атаки аллигатора, предупредил, что задержится на несколько дней, пока не убедится, что с папой все в порядке.
К телефону подскочила Вики с просьбой привезти ей маленького аллигатора. Джек содрогнулся, но пообещал постараться поймать. Только маленького.
Опять заговорила Джиа. Чувствует себя хорошо, младенец вроде толкается, хотя точно не скажешь. На Саттон-сквер тихо-спокойно.
Обменявшись признаниями в любви и пожеланиями спокойной ночи, Джек разъединился и снова позвонил в Манхэттен. На этот раз Эйбу.
Услыхав голос в трубке, сказал:
— Привет, это я.
За его мобильным «тракфоном» проследить невозможно, но Бюро по контролю над продажей алкогольных напитков, табачных изделий и оружия всегда может заинтересоваться Эйбом в связи с незаконной торговлей оружием и установить прослушивание. Ради всеобщей безопасности он никогда не произносит ни своего, ни прочих имен, даже самого Эйба не называет по имени.
— Добрый вечер. Как отпуск проводишь?
— Можно бы и получше. Знаешь, думал развеяться во время турнира. Не вышло. Противники гораздо сильнее, чем ожидалось.
— Правда? Насколько я помню, ты не ждал особой конкуренции.
— Представь, оказалось, ошибся. Дело вот в чем. Мне нужна хорошая дополнительная экипировка. Точней, новые теннисные костюмы. Большого размера.
— Какого?
— Самого большого. На слона.
— На слона?
— На мастодонта. И пожалуй, несколько ракеток.
— Какой-нибудь особой модели?
— Сам выбери. С красивыми наклейками и гораздо прочнее моих.
— Значит, против тебя выступает могучий игрок?
— Да. Сегодня впервые вышел на корт. По-моему, лучших приемов еще не демонстрировал, поэтому хочу приготовиться.
— Правильно. Пришлю чудесную коллекцию ракеток на выбор. Может, струны еще положить про запас, на случай, если лопнут?
— Конечно. Чем больше, чем лучше. Ты же знаешь, как у меня рвутся струны.
— Еще бы. Больше ничего?
— Теннисные мячи.
— Мячи? Не понимаю. Разве там нельзя купить теннисные мячи?
— Такие, как у тебя, всегда новые — нет. Обязательно пришли желтые. Светло-желтые.
— Светло-желтые...
В тоне Эйба послышалась неуверенность.
— Да, светло-желтые. Цвета моего любимого фрукта.
— Лимона?
— Нет, старик, ананаса. Помнишь, как я люблю ананасы?
— Ну конечно. Как можно забыть! Хорошо, посмотрю, найдутся ли на складе. Сколько прислать?
— Дай подумать... Надо запастись. Пожалуй, десяток.
— Десяток? Видно, много у тебя будет матчей.
— Надеюсь, что нет. Чем больше играешь, тем больше шансов получить травму. Предпочитаю играть без ушибов и растяжений, однако наперед не угадаешь. Лучше подстраховаться, правда?
— Безусловно. Прислать на тот адрес, что ты мне оставил?
— На тот самый. И поскорей, хорошо? Кто знает, с кем я завтра буду встречаться.
— Прямо сейчас упакую, вечером отправлю. Со спецкурьером. Если ничего не случится, завтра днем получишь.
— Отлично. Запиши за мной, расплачусь по возвращении. Я твой должник.
— Припишу к сумме долга.
— Давай. Ох, кстати, я тут девчонку тебе приглядел. Старушка, которая может стать задушевной подружкой.
— С каких пор ты стал сводником?
— Просто стараюсь скрасить тебе жизнь, дружище.
— Ладно. Сейчас я тебе прочищу мозги. Первый вопрос: скорей толстая или скорей худая?
— Олив Ойл рядом с ней — чемпион по сумо.
— Извините, не интересуюсь. Мне нужна женщина в теле, полная, чтобы мы рядом не напоминали толстого и тонкого, которая не покосится на лишний намазанный сливочным сыром рогалик, а предложит другой, даже, может быть, третий. Для чего мне женщина без аппетита?
— Ладно. Я ведь только предложил.
— Найди пампушку, тогда побеседуем. Возвращаясь к теннису: будь осторожен. Смотри под ноги. Чуть оступишься — вылетишь из игры.
— Сущая правда. Потом поговорим.
— Не пропадай. Сообщай счет.
— Непременно.
Джек с улыбкой разъединился — улыбка погасла при взгляде на отцовскую спальню. Он тихонько стукнул в дверь, не получил ответа, приоткрыл, заглянул. Папа лежал в постели, тихонько похрапывал с пультом дистанционного управления в руке, с включенным погодным каналом.
Джек повернулся, направился к парадной двери. Пора нанести визит мисс Манди. Получить ответы на несколько вопросов. Черт возьми, у него куча вопросов, и на некоторые у нее наверняка есть ответы.
15
В переднем саду у Ани было пусто. Мебель стояла на своих местах, а она с Ирвингом исчезла. Равно как бокалы, вино, пиво, которое принесли Джек с отцом.
Он постучал в дверь. Аня, в другом пестром кимоно с плывущими на плоской груди красочными китайскими лодками-сампанами, открыла почти сразу.
— Вернулся? Значит, с отцом все в порядке.
— Пережил потрясение, но, по-моему, ничего. Надо поговорить.
— Если хочешь. — Она посторонилась. — Входи.
Джек вошел в оранжерею.
— Пиво я поставила в холодильник, чтобы не согрелось, — объяснила Аня по дороге на кухню. — Будешь?
— Нет, спасибо. Я не затем пришел.
Она остановилась у кухонного буфета, где стояли в ожидании бутылки вина, пустой бокал рядом с наполовину полным. Не изящные бокалы для кларета, а огромные стеклянные шары вместимостью в восемь — десять унций. Наполнила оба, один протянула.
— Попробуй. Итальянское. «Вальполичелла».
— Правда не хочется. Я...
Она посмотрела ему в глаза:
— Не люблю разговаривать с теми, кто отказывается со мной выпить.
Джек, пожав плечами, принял бокал, пригубил. Приходилось делать кое-что похуже, чтоб кого-нибудь разговорить.
— Неплохо. — Ну, теперь она довольна? — Можно задать вам несколько вопросов?
— Если угодно. — Аня села на диван, над которым висели растения, лозы, закурила, принялась тасовать карточную колоду. Указала ему на шезлонг: — Садись. Хочешь спросить о русской женщине с эскимосской лайкой-маламутом?
У него отвисла челюсть.
— Я... я...
— Об индианке с немецкой овчаркой? О той, что советовала держаться подальше от дома в Астории, что ты глупо проигнорировал.
— Откуда вы знаете? — пробормотал Джек, обретая дар речи.
Она выпустила струю дыма, начиная раскладывать на столике классический пасьянс.
— Случайно догадалась.
— Я с июня наталкиваюсь на женщин, которым слишком много известно... На женщин с собаками. Вы третья. Две — еще не правило, а три...
— Не волнуйся. Тебе нечего их опасаться. Меня тоже.
Он глубоко вдохнул и выдохнул. Надеялся на запирательство, на уклончивые ответы. Прямота, подтвердившая подозрения, полностью сбила с толку.
Джек хлебнул вина. Может, поэтому Аня настаивала на выпивке.
— Кто вы такие?
Она разложила карты, начала игру, открывая их звучными короткими щелчками.
— Да, собственно, никто.
— Не верю. Слишком много знаете. В июне во время болезни ко мне пришла русская дама, — он мысленно увидел ее: волосы цвета соли с перцем, серый спортивный костюм для пробежек, крупная белая лайка-маламут, — и начала толковать о войне, в которой я будто бы принимаю участие. «Идет война, ты — боец», — объявила она. Не помню, прямо высказалась или нет, только наверняка имела в виду так называемое Иное...
Аня оставила карты, глядя на него.
— Об Ином ты к тому времени уже слышал.
— Угу.
Хотя лучше в не слышал. Впервые услышал в этом году, как ни странно, на конференции, посвященной разоблачению заговоров. И с тех пор уже как бы не распоряжался собственной жизнью.
Услышал, что две колоссальные непостижимые космические силы вечно ведут войну. Борьба идет за все миры, измерения, за само бытие. Земля с человечеством в глухом уголке Вселенной — малая пешка на игровой доске, не имеющая большого значения. Но чтобы объявить себя победителем, надо завладеть всем до последней крохи. На одной стороне стоит нечто враждебное людям. Эта стихия, сущность, сила не имеет названия. Те, кто знает о ее существовании, испокон веку зовут ее «Иное». Если победит Иное, Земля превратится в гиблое место для любой известной формы жизни. К счастью, она пока находится под опекой другой стороны, которую именуют Союзником. Не совсем точно, насколько можно судить. Эта сила не дружелюбная, а просто враждебная врагу человечества. Самое большее, чего Земля от нее может ждать, — милостивое пренебрежение.
— В ту минуту я принял русскую женщину за лихорадочный бред, но потом она вновь появилась и предупредила...
— Что совпадений в твоей жизни больше не будет.
Джек кивнул. От такого предупреждения до сих пор мороз прохватывает. Катастрофический смысл.
— Она была права?
Аня вернулась к игре, передвигая на столике карты, выкладывая на базу тузы и двойки.
— Боюсь, да, милый.
— Значит, кто-то руководит моей жизнью. Зачем?
— Затем, что ты принимаешь участие.
— Не по своей воле.
— Воля в таких делах не имеет значения.
— Ну, если кто-то или что-то видит во мне своего знаменосца, пусть еще раз хорошенько подумает.
— Ты не знаменосец. Пока.
Уже легче. Немного.
— А кто?
Аня увлеклась раскладкой. Джек невольно обратил внимание, как ловко карты ложатся на столик.
— У тебя был предшественник, — объявила она. — Тот же самый, что у Близнецов. Не забыл Близнецов?
Перед глазами Джека мелькнули двое мужчин в одинаковых черных костюмах и темных очках, с идентичными бесстрастными бледными лицами.
— Разве можно забыть?
— Им предстояло заменить предшественника. А когда ты отправил их...
— Не оставалось особого выбора. Либо они, либо я. Я потом попытался помочь, но они отказались.
— Они сделали свое дело, однако с их исчезновением образовалась брешь. Которую ты должен заполнить.
— Вы же сказали, еще кто-то есть?
Аня кивнула, положив на столик последнюю карту. Все открылись. Пасьянс сошелся. Не трудясь перекладывать карты на базу, она собрала колоду, перетасовала.
— Есть. Мужчина из мужчин. Только он уже стар и может умереть, прежде чем снова понадобится.
— Снова?
— Он давно сражается на стороне Союзника.
— Сколько лет?
— Очень давно. Так давно, что ты не поверишь. Теперь его дни сочтены. После многовековой службы Союзнику — по-моему, слишком долгой, да кто прислушивается к старухе — его освободили. Впрочем, кажется, преждевременно. Несмотря на возраст, он может еще пригодиться. А если не доживет до того дня... — Она взглянула Джеку в глаза.
— Тогда я?
— Тогда ты.
Против всякой вероятности Джек поверил. С усилием прогнал мрачные мысли. Может быть, этот день никогда не наступит. Или к тому времени он сам умрет от старости.
Ладно. Он ведь пришел к Ане не ради себя — ради папы.
— Иное причастно к несчастному случаю с папой?
Аня кивнула, закончила тасовать, начала раскладывать другой пасьянс.
— И Союзник тоже, хоть скрытно.
— Вы с подругами, как я догадываюсь, стоите на стороне Союзника?
— Нет, — покачала она головой. — Я противница Иного, но не сторонница Союзника.
— На чьей же вы стороне?
— На твоей.
— Если я связан с Союзником, значит...
Аня раздраженно поморщилась и прервала игру.
— Я говорю, что не стою на стороне Союзника. Я сказала, что стою на твоей стороне. Значит, ты действуешь отдельно и независимо от Союзника.
— Почему?
— Потому что Союзник бывает таким же безжалостным, как Иное. Он противостоит Иному по собственным соображениям, ни одно из которых не связано с нашим благополучием и безопасностью. Использует в борьбе с Иным тебя и любого другого, не заботясь о том, что с тобой будет. Процветание человечества не входит в его планы. А в мои входит.
— Почему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45