Он повалился, как ком мокрого белья, перекатился на бок, схватился обеими руками за живот, кашляя, икая, рыгая и одновременно пытаясь протереть глаза. Паршивое зрелище. Да, дым отвратителен, но не до такой же степени!
- Сделайте перерыв, - попросил я. - Вы не только ханжа, но и толстый, слабохарактерный жулик. Вы никого не обманете. Вы в сознании и чертовски хорошо сможете пройти остаток пути самостоятельно. - Я рывком поднял его на ноги. - Потому что, если вы этого не сделаете, я с большим, черт побери, удовольствием оставлю вас здесь. Это сильно облегчит мою жизнь. А я хочу пожить еще немного.
Он открыл глаза и свирепо посмотрел на меня.
- Бросьте эти глупости, - предупредил я, прежде чем он успел открыть рот, и шагнул, потащив его за собой.
Конечно же я совершил страшную ошибку. Никогда не называйте человека трусом в присутствии свидетелей, особенно если это правда. Он никогда не простит вам. А в данный момент свидетелей, наверное, была масса. Трансляция необычной смерти прямо в эфир всегда имеет высокий рейтинг, а наследники, если таковые имеются, как правило, рады гонорарам за повторные показы.
Непревзойденный рекорд доходов за повторные показы интерактивной1 смерти по-прежнему остается за Дэниэ-лом Гудменом, спятившим голливудским программистом.
1 Интерактивный, или диалоговый (режим, язык, пользователь и т. п.), - компьютерный термин, обозначающий взаимодействие, взаимное общение пользователя с компьютерной системой.
Вкратце история такова. Гудмен был незаметным, замкнутым и почти никому не известным, когда его нанял Лестер Барнсторм, тоже ничем не примечательный и уж определенно не молодой администратор из «Марафон Про-дакшнз». Барнсторм и Гудмен имели только одну общую черту - оба отчаялись доказать свою значимость. Оба чувствовали себя обойденными. И оба жаждали добиться успеха любой ценой. У Гудмена, по крайней мере, был талант, но начисто отсутствовала житейская хватка. Барнсторм отлично умел устраивать дела, но был бездарен. Это было идеальное партнерство, брак, заключенный в преисподней. Барнсторм предоставил Гудмену конурку, где тот кроил и перекраивал в течение семнадцати месяцев фантазию в жанре интерактивной реальности под названием «Солнечный балет». Хотя первоначально предполагалось сделать проходную приключенческую историю с финалом в басовом ключе, поднаторевший Барнсторм умудрился привлечь к разбухшему проекту инвестиции не виданных за всю историю студии размеров, что, в свою очередь, гарантировало вложения студии в рекламную кампанию в отчаянной попытке вернуть хоть немного, прежде чем вкладчики прозреют и разгонят команду директоров. Ежедневно Барнсторм расписывал Гудмену, как удовлетворен его работой, и сулил золотые горы - деньги, кредит, даже место на автостоянке. Однако когда «Солнечный балет» был наконец завершен и пошел в производство, Лестер Барнсторм оказался единственным владельцем контракта, а Дэниэл Гудмен, к своему ужасу, обнаружил, что фигурирует там лишь в незначительной роли «консультанта- программиста». Когда он предъявил претензии Барнсторму, тот выгнал его якобы за нелояльность. Гудмен сразу же обратился в суд. Как и большинство программистов, работающих в области интерактивной реальности, Гудмен был педантичен до предела: он протоколировал каждое совещание, каждый день заносил отчеты в личный дневник. К сожалению, большая часть информации, свидетельствовавшая в пользу Гудмена, увидела свет только после его смерти, но расследование вскрыло чертовски любопытные факты. Барнсторм предстал как бездарный старикашка с мелочным характером и чисто подростковой сексуальной озабоченностью. В то же время у него был хорошо подвешен язык, и он сделал карьеру, говоря людям то, что они хотели услышать. Барнсторм усовершенствовал стиль отрасли, но содержания ее не затронул. Большинство его высказываний сводилось к длинным бессвязным квазифилософским рассуждениям о неспособности человечества жить по его, Барнсторма, правилам. Запись за записью демонстрировали, что вклад Барнсторма в проект сводился к мелочам, тогда как Гудмен проделал почти всю литературную и компьютерную работу, необходимую для конструирования интерактивной реальности «Солнечного балета». Что касается конфликта между двумя компаньонами, то он мог разрешиться быстро и к обоюдному удовлетворению - если бы не адвокаты. Гудмену было необходимо одно: чтобы его вклад честно признали и по справедливости оплатили.
К несчастью, когда прояснилось реальное положение дел, до выпуска «Солнечного балета» оставалось всего два месяца. Рекламная мельница молола на полных оборотах под непосредственным руководством Лестера Барнсторма. Любая попытка признать вклад Гудмена была бы воспринята Барнстормом как прямая угроза его реноме. Студийные адвокаты изучили ситуацию еще раньше. Они знали, что делать - не допускать огласки судебной тяжбы как можно дольше. Ничто не должно нанести ущерб потенциальным прибылям от «обещающего-иметь-в-ближайшее-время- большой-успех» «Солнечного балета». По мере развития событий это дело стало самой большой головной болью для студии. Три главные гильдии, имевшие отношение к отрасли, заявили о своем праве быть арбитрами и потребовали доступа к свидетельствам. Высшее руководство «Марафон Продакшнз» мечтало развязаться со всем этим делом, оно было бы счастливо заплатить Гудмену сполна, но Лестер Барнсторм придерживался иного мнения. Он решил, что это касается его лично. К несчастью, положение в то время сложилось такое, что Барнсторма следовало всячески ублажать, и студия предприняла - неохотно - массированную юридическую атаку. Расходы их не волновали, в данном случае они значили не больше, чем плата за парковку. Адвокаты «Марафона» ухитрялись опротестовывать любую повестку в суд и держать дело вне досягаемости арбитров почти семь лет; им удавалось класть под сукно любое свидетельство на том основании, что «оно может нанести ущерб нашему доброму имени и потенциальным доходам от нашей собственности». Что в переводе на нормальный язык означало: «Дайте нам закончить дойку денежной коровы, а уж потом мы поспорим насчет вашей доли». В течение того же периода отдел связей с общественностью стряпал горы рекламных материалов о гениальности Лестера Барнсторма, единоличного творца «Солнечного балета», создавая у публики впечатление, что великий Барнсторм подвергается бесчестным и грязным нападкам своего бывшего подчиненного, мстящего за увольнение. За эти годы они сумели организовать (купить) четыре гуманитарные премии, благодарность Конгресса, принесшее большой успех кругосветное турне с чтением лекций, наименование в честь Барнсторма кратера на Луне, премию Черной Дыры и звезду на Голливудском бульваре. За те же семь лет интерактивные реальности «Солнечного балета» собрали 3,7 миллиарда долларов от первого проката, распространения за рубежом, платных сеансов, кабельных передач, просмотров по компьютерной сети, прямой продажи программ, не говоря уже о побочных прибылях, включая книжные и видеоверсии, одежду, электронику, ресторанные блюда, игрушки, быстрые завтраки, учебные пособия, а также отчисления от косметических операций, воссоздающих внешность героев «Солнечного балета».
За эти же семь лет накопившиеся судебные издержки вконец разорили Дэниэла Гудмена. Он потерял все сбережения, дом, жену, машину и, в дополнение ко всему, остатки рассудка. В конце концов, в один октябрьский день, отчаявшись стать когда-либо свидетелем адекватной оценки того, что он считал кражей своей величайшей работы, он не спеша пересек стоянку автомобилей, вошел в (ныне переименованный) Барнсторм-центр, прошел через личный вход Барнсторма и застал врага в его собственном кабинете. Барнсторм храбрился только до тех пор, пока не понял, что теперь Гудмен действительно психопат. Гудмен принес с собой наручники, дубинку, охотничий нож, револьвер, лазерный пистолет и штурмовую автоматическую винтовку «Снелл» одиннадцатимиллиметрового калибра для домашней самообороны. Только после легкого убеждения с помощью дубинки Барнсторм начал осознавать всю затруднительность своего положения. Он расхныкался, пустил слюни и стал молить о пощаде. Он, мол, даже не представлял, как плохо поступил с Гудменом. Что он может сделать, чтобы исправить положение? Гудмен ответил ему голосом, в котором звучало гробовое спокойствие: «Мне ничего не нужно, кроме правды». Барнсторм не знал, что Гудмен оснастил себя радио - и видеопередатчиками. К тому времени, когда прибыло подразделение быстрого реагирования и окружило здание, доверенный Гудмена уже вел переговоры об условиях прямой трансляции с одной американской и двумя всемирными сетями. В итоге большая часть того, что произошло в кабинете Барнсторма, в течение последующих девяти часов выплыло наружу. Компания «Эй-Си-Нильсен» установила, что в эфирные часы пик более 1,2 миллиарда людей смотрели передачу о заложнике «Солнечного балета». Гудмен невольно сорвал трансляцию седьмой игры Мировой Серии. (Ее, кстати, выиграли «Детройтские Тигры», а поднявшаяся после их победы вакханалия стоила жизни 27 болельщикам.) После настойчивых расспросов под дулом пистолета Барнсторм признался, что спит с тремя артистами со студии (двумя женщинами и одним молодым мужчиной) и еще пятью на стороне. Он дал понять, что однажды имел серьезную проблему с алкоголизмом, с которой в данное время полностью справился благодаря умеренному употреблению марихуаны и седуксена и изредка (раз или два в день, для разнообразия) кокаина, квалюда и метамфетамина или «черного макаронника» - всем этим его снабжал личный адвокат. Единственный побочный эффект наркотиков, сообщил Барнсторм, заключается в снижении потенции. Он признался, что вообще-то страдает импотенцией, не считая тех редких случаев, когда две его секретарши, компьютерная операторша, библиотекарь и двадцатитрехлетняя жена самоотверженно пытаются помочь ему с помощью минета; кстати, ни одна из них не знает об остальных. Всем он дал одинаково низкую оценку, но раз уж на то пошло, то можно выделить библиотекаря - за энтузиазм. Барнсторм был готов допустить, что самым большим разочарованием для него оказались собственные дети - тридцатилетний сын, готовящийся к операции транссексуал, и дочь, недавно вышедшая замуж в Коммунне Афро-Американского Урбанистического Наследия и ставшая седьмой женой вождя Амумбо IX. и двадцати трех других специалистов по интерактивной реальности, работавших по контракту, но уволенных под одинаковым предлогом: «Все это уже делали», - и задержался на этом пункте, доказывая правильность формулировки и приводя пример за примером, как они с главой юридического отдела студии обсуждали лично каждого. Постепенно Барнсторм становился все более разговорчивым. Бутылка виски из нижнего ящика стола послужила неплохой смазкой для распутывания клубка такого количества непристойных сплетен, что их хватило на мелодраматические передачи в лучшие часы эфирного времени на протяжении целого сезона. Он мило выбалтывал, кто из женщин в мире звезд спит друг с другом и кто - из мужчин, как однажды три звезды занимались любовью втроем в арендованном студией самолете, кто из молодых актеров признался, что делал это с собакой и почему суслики запрещены в штате Калифорния. Также он в подробностях рассказал обо всех прибылях от «Солнечного балета» - включая те, о которых студия не распространялась. По-видимому, по меньшей мере тридцать процентов прибылей как бы испарились, не оставив никакого следа в приходных книгах, и это случилось еще до того, как была подсчитана вся сумма, - однажды шеф студии лично объяснил Барнсторму механику этого дела. Благодаря близким связям с двумя членами комитета по борьбе с организованной преступностью Палаты представителей студия смогла использовать несколько весьма эффективных каналов по отмыванию денег в Панаме, на Ямайке, в Гаити, на Багамах, в Квебеке, Гонконге и Ванкувере.
К этому времени Гудмен потерял дар речи. Он проник в святая святых Голливуда. Он знал, что Барнсторм любит быть важной персоной, но не подозревал, что Барнсторм любит быть столь важной персоной. Барнсторм не просто обожал секреты, ему нравилось, когда люди знали, что он знает секреты; выбалтывая их, он прямо-таки наслаждался. К тому же, он и сам уже увяз по уши. Остановить его сейчас было невозможно. Его, что называется, несло. Да и никто из подразделения быстрого реагирования к тому времени не помышлял об этом. Весь штат окружного прокурора, три гильдии, семь профсоюзов, сорок три юридические фирмы и бессчетное количество посредников, коммерческих управляющих, писателей, продюсеров, директоров, актеров жадно ловили каждое слово Барнстор-ма. И надо сказать, они не обманулись в ожиданиях. Лестер Барнсторм признался, что любит смотреть фильмы с необычными сексуальными упражнениями и гордится своей коллекцией, куда входит ряд частных записей, настолько легендарных, что они уже стали чем-то вроде мифов:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
- Сделайте перерыв, - попросил я. - Вы не только ханжа, но и толстый, слабохарактерный жулик. Вы никого не обманете. Вы в сознании и чертовски хорошо сможете пройти остаток пути самостоятельно. - Я рывком поднял его на ноги. - Потому что, если вы этого не сделаете, я с большим, черт побери, удовольствием оставлю вас здесь. Это сильно облегчит мою жизнь. А я хочу пожить еще немного.
Он открыл глаза и свирепо посмотрел на меня.
- Бросьте эти глупости, - предупредил я, прежде чем он успел открыть рот, и шагнул, потащив его за собой.
Конечно же я совершил страшную ошибку. Никогда не называйте человека трусом в присутствии свидетелей, особенно если это правда. Он никогда не простит вам. А в данный момент свидетелей, наверное, была масса. Трансляция необычной смерти прямо в эфир всегда имеет высокий рейтинг, а наследники, если таковые имеются, как правило, рады гонорарам за повторные показы.
Непревзойденный рекорд доходов за повторные показы интерактивной1 смерти по-прежнему остается за Дэниэ-лом Гудменом, спятившим голливудским программистом.
1 Интерактивный, или диалоговый (режим, язык, пользователь и т. п.), - компьютерный термин, обозначающий взаимодействие, взаимное общение пользователя с компьютерной системой.
Вкратце история такова. Гудмен был незаметным, замкнутым и почти никому не известным, когда его нанял Лестер Барнсторм, тоже ничем не примечательный и уж определенно не молодой администратор из «Марафон Про-дакшнз». Барнсторм и Гудмен имели только одну общую черту - оба отчаялись доказать свою значимость. Оба чувствовали себя обойденными. И оба жаждали добиться успеха любой ценой. У Гудмена, по крайней мере, был талант, но начисто отсутствовала житейская хватка. Барнсторм отлично умел устраивать дела, но был бездарен. Это было идеальное партнерство, брак, заключенный в преисподней. Барнсторм предоставил Гудмену конурку, где тот кроил и перекраивал в течение семнадцати месяцев фантазию в жанре интерактивной реальности под названием «Солнечный балет». Хотя первоначально предполагалось сделать проходную приключенческую историю с финалом в басовом ключе, поднаторевший Барнсторм умудрился привлечь к разбухшему проекту инвестиции не виданных за всю историю студии размеров, что, в свою очередь, гарантировало вложения студии в рекламную кампанию в отчаянной попытке вернуть хоть немного, прежде чем вкладчики прозреют и разгонят команду директоров. Ежедневно Барнсторм расписывал Гудмену, как удовлетворен его работой, и сулил золотые горы - деньги, кредит, даже место на автостоянке. Однако когда «Солнечный балет» был наконец завершен и пошел в производство, Лестер Барнсторм оказался единственным владельцем контракта, а Дэниэл Гудмен, к своему ужасу, обнаружил, что фигурирует там лишь в незначительной роли «консультанта- программиста». Когда он предъявил претензии Барнсторму, тот выгнал его якобы за нелояльность. Гудмен сразу же обратился в суд. Как и большинство программистов, работающих в области интерактивной реальности, Гудмен был педантичен до предела: он протоколировал каждое совещание, каждый день заносил отчеты в личный дневник. К сожалению, большая часть информации, свидетельствовавшая в пользу Гудмена, увидела свет только после его смерти, но расследование вскрыло чертовски любопытные факты. Барнсторм предстал как бездарный старикашка с мелочным характером и чисто подростковой сексуальной озабоченностью. В то же время у него был хорошо подвешен язык, и он сделал карьеру, говоря людям то, что они хотели услышать. Барнсторм усовершенствовал стиль отрасли, но содержания ее не затронул. Большинство его высказываний сводилось к длинным бессвязным квазифилософским рассуждениям о неспособности человечества жить по его, Барнсторма, правилам. Запись за записью демонстрировали, что вклад Барнсторма в проект сводился к мелочам, тогда как Гудмен проделал почти всю литературную и компьютерную работу, необходимую для конструирования интерактивной реальности «Солнечного балета». Что касается конфликта между двумя компаньонами, то он мог разрешиться быстро и к обоюдному удовлетворению - если бы не адвокаты. Гудмену было необходимо одно: чтобы его вклад честно признали и по справедливости оплатили.
К несчастью, когда прояснилось реальное положение дел, до выпуска «Солнечного балета» оставалось всего два месяца. Рекламная мельница молола на полных оборотах под непосредственным руководством Лестера Барнсторма. Любая попытка признать вклад Гудмена была бы воспринята Барнстормом как прямая угроза его реноме. Студийные адвокаты изучили ситуацию еще раньше. Они знали, что делать - не допускать огласки судебной тяжбы как можно дольше. Ничто не должно нанести ущерб потенциальным прибылям от «обещающего-иметь-в-ближайшее-время- большой-успех» «Солнечного балета». По мере развития событий это дело стало самой большой головной болью для студии. Три главные гильдии, имевшие отношение к отрасли, заявили о своем праве быть арбитрами и потребовали доступа к свидетельствам. Высшее руководство «Марафон Продакшнз» мечтало развязаться со всем этим делом, оно было бы счастливо заплатить Гудмену сполна, но Лестер Барнсторм придерживался иного мнения. Он решил, что это касается его лично. К несчастью, положение в то время сложилось такое, что Барнсторма следовало всячески ублажать, и студия предприняла - неохотно - массированную юридическую атаку. Расходы их не волновали, в данном случае они значили не больше, чем плата за парковку. Адвокаты «Марафона» ухитрялись опротестовывать любую повестку в суд и держать дело вне досягаемости арбитров почти семь лет; им удавалось класть под сукно любое свидетельство на том основании, что «оно может нанести ущерб нашему доброму имени и потенциальным доходам от нашей собственности». Что в переводе на нормальный язык означало: «Дайте нам закончить дойку денежной коровы, а уж потом мы поспорим насчет вашей доли». В течение того же периода отдел связей с общественностью стряпал горы рекламных материалов о гениальности Лестера Барнсторма, единоличного творца «Солнечного балета», создавая у публики впечатление, что великий Барнсторм подвергается бесчестным и грязным нападкам своего бывшего подчиненного, мстящего за увольнение. За эти годы они сумели организовать (купить) четыре гуманитарные премии, благодарность Конгресса, принесшее большой успех кругосветное турне с чтением лекций, наименование в честь Барнсторма кратера на Луне, премию Черной Дыры и звезду на Голливудском бульваре. За те же семь лет интерактивные реальности «Солнечного балета» собрали 3,7 миллиарда долларов от первого проката, распространения за рубежом, платных сеансов, кабельных передач, просмотров по компьютерной сети, прямой продажи программ, не говоря уже о побочных прибылях, включая книжные и видеоверсии, одежду, электронику, ресторанные блюда, игрушки, быстрые завтраки, учебные пособия, а также отчисления от косметических операций, воссоздающих внешность героев «Солнечного балета».
За эти же семь лет накопившиеся судебные издержки вконец разорили Дэниэла Гудмена. Он потерял все сбережения, дом, жену, машину и, в дополнение ко всему, остатки рассудка. В конце концов, в один октябрьский день, отчаявшись стать когда-либо свидетелем адекватной оценки того, что он считал кражей своей величайшей работы, он не спеша пересек стоянку автомобилей, вошел в (ныне переименованный) Барнсторм-центр, прошел через личный вход Барнсторма и застал врага в его собственном кабинете. Барнсторм храбрился только до тех пор, пока не понял, что теперь Гудмен действительно психопат. Гудмен принес с собой наручники, дубинку, охотничий нож, револьвер, лазерный пистолет и штурмовую автоматическую винтовку «Снелл» одиннадцатимиллиметрового калибра для домашней самообороны. Только после легкого убеждения с помощью дубинки Барнсторм начал осознавать всю затруднительность своего положения. Он расхныкался, пустил слюни и стал молить о пощаде. Он, мол, даже не представлял, как плохо поступил с Гудменом. Что он может сделать, чтобы исправить положение? Гудмен ответил ему голосом, в котором звучало гробовое спокойствие: «Мне ничего не нужно, кроме правды». Барнсторм не знал, что Гудмен оснастил себя радио - и видеопередатчиками. К тому времени, когда прибыло подразделение быстрого реагирования и окружило здание, доверенный Гудмена уже вел переговоры об условиях прямой трансляции с одной американской и двумя всемирными сетями. В итоге большая часть того, что произошло в кабинете Барнсторма, в течение последующих девяти часов выплыло наружу. Компания «Эй-Си-Нильсен» установила, что в эфирные часы пик более 1,2 миллиарда людей смотрели передачу о заложнике «Солнечного балета». Гудмен невольно сорвал трансляцию седьмой игры Мировой Серии. (Ее, кстати, выиграли «Детройтские Тигры», а поднявшаяся после их победы вакханалия стоила жизни 27 болельщикам.) После настойчивых расспросов под дулом пистолета Барнсторм признался, что спит с тремя артистами со студии (двумя женщинами и одним молодым мужчиной) и еще пятью на стороне. Он дал понять, что однажды имел серьезную проблему с алкоголизмом, с которой в данное время полностью справился благодаря умеренному употреблению марихуаны и седуксена и изредка (раз или два в день, для разнообразия) кокаина, квалюда и метамфетамина или «черного макаронника» - всем этим его снабжал личный адвокат. Единственный побочный эффект наркотиков, сообщил Барнсторм, заключается в снижении потенции. Он признался, что вообще-то страдает импотенцией, не считая тех редких случаев, когда две его секретарши, компьютерная операторша, библиотекарь и двадцатитрехлетняя жена самоотверженно пытаются помочь ему с помощью минета; кстати, ни одна из них не знает об остальных. Всем он дал одинаково низкую оценку, но раз уж на то пошло, то можно выделить библиотекаря - за энтузиазм. Барнсторм был готов допустить, что самым большим разочарованием для него оказались собственные дети - тридцатилетний сын, готовящийся к операции транссексуал, и дочь, недавно вышедшая замуж в Коммунне Афро-Американского Урбанистического Наследия и ставшая седьмой женой вождя Амумбо IX. и двадцати трех других специалистов по интерактивной реальности, работавших по контракту, но уволенных под одинаковым предлогом: «Все это уже делали», - и задержался на этом пункте, доказывая правильность формулировки и приводя пример за примером, как они с главой юридического отдела студии обсуждали лично каждого. Постепенно Барнсторм становился все более разговорчивым. Бутылка виски из нижнего ящика стола послужила неплохой смазкой для распутывания клубка такого количества непристойных сплетен, что их хватило на мелодраматические передачи в лучшие часы эфирного времени на протяжении целого сезона. Он мило выбалтывал, кто из женщин в мире звезд спит друг с другом и кто - из мужчин, как однажды три звезды занимались любовью втроем в арендованном студией самолете, кто из молодых актеров признался, что делал это с собакой и почему суслики запрещены в штате Калифорния. Также он в подробностях рассказал обо всех прибылях от «Солнечного балета» - включая те, о которых студия не распространялась. По-видимому, по меньшей мере тридцать процентов прибылей как бы испарились, не оставив никакого следа в приходных книгах, и это случилось еще до того, как была подсчитана вся сумма, - однажды шеф студии лично объяснил Барнсторму механику этого дела. Благодаря близким связям с двумя членами комитета по борьбе с организованной преступностью Палаты представителей студия смогла использовать несколько весьма эффективных каналов по отмыванию денег в Панаме, на Ямайке, в Гаити, на Багамах, в Квебеке, Гонконге и Ванкувере.
К этому времени Гудмен потерял дар речи. Он проник в святая святых Голливуда. Он знал, что Барнсторм любит быть важной персоной, но не подозревал, что Барнсторм любит быть столь важной персоной. Барнсторм не просто обожал секреты, ему нравилось, когда люди знали, что он знает секреты; выбалтывая их, он прямо-таки наслаждался. К тому же, он и сам уже увяз по уши. Остановить его сейчас было невозможно. Его, что называется, несло. Да и никто из подразделения быстрого реагирования к тому времени не помышлял об этом. Весь штат окружного прокурора, три гильдии, семь профсоюзов, сорок три юридические фирмы и бессчетное количество посредников, коммерческих управляющих, писателей, продюсеров, директоров, актеров жадно ловили каждое слово Барнстор-ма. И надо сказать, они не обманулись в ожиданиях. Лестер Барнсторм признался, что любит смотреть фильмы с необычными сексуальными упражнениями и гордится своей коллекцией, куда входит ряд частных записей, настолько легендарных, что они уже стали чем-то вроде мифов:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91