Наши взгляды встретились.
В первую секунду я просто не смог определить, что же я вижу. Я знал, но в то же время не знал, Я понял, но в то же время не понял. Все было предельно ясно. Ничего не было ясно. Затем очень медленно мой мозг начал воспринимать отдельные детали, так что позволь мне сейчас передать их так, как воспринимал их тогда я, чтобы они и у тебя запечатлелись в памяти.
Передо мной сидел таинственный незнакомец, в этом я не сомневался. Я узнал эту форму головы. Я узнал разворот плеч и осанку. Я узнал высокий открытый лоб и красиво скругленные виски, черные брови и большие черные глаза. Я узнал крупный рот и улыбку. Я даже узнал длинные черные волосы.
Но они, эти волосы, сейчас не были собраны сзади в пучок. Нет, они рассыпались по плечам незнакомца пышными волнами. Плотно сидящий на таинственном незнакомце черный атласный жилет ясно подчеркивал пышную женскую грудь. Все остальное – и смокинг, и черный галстук, и брюки – предназначались для мужского тела, и действительно, таинственный гость, несмотря на блестящую кожу и напомаженные губы, был ростом около шести футов и обладал довольно решительным подбородком.
Кто это? Мужчина? Женщина? Я даже не представлял.
Кто бы это ни был, это существо сидело боком на стуле, положив правую руку на высокую спинку и удобно вытянув перед собой длинные ноги, его левая рука лежала на коленях. Существо словно бросало мне вызов своим молчанием и хитро улыбалось, а тетушка Куин потянулась к этой расслабленной руке со словами:
«Квинн, дорогой, подойди сюда и познакомься с Петронией. Она принесла мне совершенно изумительные камеи, причем она вырезала их сама».
«Рад знакомству, Петрония, – сказал я, чувствуя, как в голову вновь ударяет выпитый алкоголь. – Не сочтите за дерзость, но я скажу, что вы очень красивы. Во время наших прежних двух-трех встреч при лунном свете мне приходилось только об этом догадываться».
«Как вы великодушны, – ответила гостья, и я услышал тот самый голос, который звучал прошлой ночью у меня в ухе – приглушенный и мягкий. Ну конечно, это была женщина. Или нет? – А вы только что вернулись со свидания со своей рыжеволосой бестией, – продолжила она, – наверное, следует ожидать, что вы все еще ослеплены ее светом».
«Никакая она не бестия, – заявил я. – Но я не хочу наскучить вам, защищая ее. Как хорошо, что теперь мы с вами представлены друг другу по всем правилам».
Она повернулась, посмеиваясь, к тетушке Куин.
«А он настоящий джентльмен, – сказала она и снова бросила на меня взгляд, сверкнув глазами. – Я так и предполагала, что вы мне понравитесь, если мы как следует узнаем друг друга. Да перестаньте вы гадать, кто я – мужчина или женщина. Правда в том, что я и то и другое, а потому что-то среднее. Я только что объясняла это вашей тетушке Куин. Природа наградила меня характерными признаками обоих полов, поэтому я плыву то в одну, то в другую сторону, как мне заблагорассудится».
Нэш принес для меня стул, чтобы я присоединился к их кругу. Жасмин налила мне шампанского в высокий бокал. Я уселся напротив этого создания и почувствовал, как Гоблин крепко сжал мне плечо.
«Будь осторожен, Квинн», – предостерег он. И правильно сделал, потому что меня охватила опасная лихорадка и я снова опьянел.
Я заметил, что таинственная гостья метнула взгляд налево от меня, где стоял Гоблин, хотя и не могла его видеть. Она просто знала, что он там.
«Значит, вы посчитали меня женщиной, – обратилась ко мне гостья. – Прошу прощения за то, что прочла ваши мысли. Этот дар я никак не могу обуздать. Если кто обнаруживает у себя эти способности, то начинает ими пользоваться при любом случае».
«Вы имеете в виду, что используете этот дар спонтанно? – поинтересовалась тетушка. – Вы просто слушаете мысли людей?»
«Да, одних я слышу лучше, других – хуже, – последовал ответ. – Мысли Квинна звучат для меня очень четко. Он весьма умен, этот молодой человек».
«Люди так и говорят, – сказал я. – А как получилось, что мавзолей на острове Сладкого Дьявола носит ваше имя?»
«Это имя прапрабабушки Петронии, – ответила тетушка Куин, явно стараясь сгладить мое участие в общем разговоре. – Мы как раз говорили о ней и вообще о переселении душ. Петрония верит, что в ее семье одно поколение уходит и рождается в другом. Ей, например, снятся странные сны из времен древних Помпеи».
У меня возникло дурное предчувствие. Древние Помпеи. Много лет назад я разглядывал фотографии гипсовых слепков, сделанных с тех бедняг, что старались скрыться от пепельного дождя, падавшего на Помпеи во время извержения Везувия. Несчастные оказались в ловушке. Эти снимки показались мне тогда жуткими и трогательными, и тема Помпей превратилась для меня в навязчивую идею.
Гоблин все крепче сжимал мою руку. Таинственная гостья смотрела на меня, и я мог бы поклясться, что увидел в ту секунду Везувий, изрыгающий с ревом смертельное облако, вызвавшее в городе, расположенном у его подножия, панику. Люди с криками бежали по узким улицам. Земля содрогалась. Облако закрыло все небо. Я видел это собственными глазами. Петрония продолжала на меня пялиться. Мы были там, и мы были здесь. Тетушка Куин продолжала что-то говорить. Пепельный дождь превратился в потоп.
У меня закружилась голова. Да, началось головокружение, опасный симптом.
«А что вам снится о древних Помпеях?» – поинтересовался Нэш своим чудным низким голосом.
«О, это очень трагичные сны, – прозвучал в ответ ее тихий голос. – Я вижу себя в те времена рабыней, резчицей камей, старшей в цехе таких же ремесленников. Вижу, будто мой мастер предупредил нас всех о начале извержения, и я бегу по улицам, пытаясь предостеречь горожан. Уходите из города. Гора принесет беду. Но люди мне не верят. Просто не обращают внимания».
Пока она говорила, я все это видел собственными глазами. Видел, как она, с пышной черной шевелюрой, в мужской тунике, бежит по узким каменным улочкам, стучит в двери, хватает прохожих за плечи. «Уходите, немедленно уходите. Гора сейчас взорвется. Она разрушит город. Времени не осталось».
Я видел, как дома смыкаются вокруг нее, небольшой городок, оштукатуренные стены. Она – этакое высокое необычное существо чудовищной красоты – бежит, а дома смыкаются вокруг нее. И никто ее не слушает. Наконец она согнала рабов с их рабочих мест. Нет. Я не просто это видел. Я там был!
Рабы начали укладывать камеи в мешки. «Нет времени! – кричала она. – Бегите!» И все мы – рабы, свободные граждане, женщины, дети – побежали к берегу моря. Гора оглушительно ревела. Я видел, как черное облако затягивает все небо. День померк. Спустилась ночь. Мы забрались в лодку и быстро понеслись на веслах по водам залива, подернутым рябью. Нас окрркали переполненные лодки. И снова прозвучал глас горы. А потом в темноте мелькнуло пламя. Городу суждено было вскоре погибнуть.
Она сидела в лодке, я был рядом. Она плакала. Огромные валуны скатывались к подножию горы. Люди убегали, спасаясь от этих камней. На берегу царил хаос. Земля содрогалась под теми, кто пытался скрыться на колесницах. Она не переставала рыдать. Остальные резчики камей смотрели на удалявшийся город как зачарованные. Пепельный дождь сыпался на дома, на воду. Залив стал черным. Лодки, раскачиваясь, переворачивались. Гребцы посильнее налегли на весла. Мы покидали опасную зону. Пересекали залив, стремясь туда, где было безопасно. Но нас не покидал ужас. Гора продолжала извергать свой смертоносный яд. Сидя в лодке, я держал ее дрожащую руку. Она продолжала всхлипывать, оплакивая тех, кто ее не послушал, кто не стал убегать, когда она предупреждала; она оплакивала потерянные камеи, утраченные сокровища. Она оплакивала город, быстро исчезавший в зловещем тумане пепла и дыма.
«Меня там нет!» – сказал я себе, пытаясь шевелить губами и произнести эти слова вслух. Я постарался вынырнуть из этого видения, постарался отторгнуть его, вернуться в реальность, постарался определить, где я нахожусь, но в то же время я не хотел оставлять ее рыдающей в лодке, а вокруг по-прежнему теснились другие лодки, в которых люди стенали, кричали и куда-то указывали руками. У меня защипало глаза. И ночь вытеснила день, словно навсегда, не оставив ни малейшей надежды.
А затем последовал электрический шок от руки Гоблина. Он дотронулся пальцами до моей левой руки, как часто делал, и я открыл глаза. Я посмотрел на нее, услышал ее тихий голос, журчащий как ручей, пока она рассказывала что-то тетушке Куин.
«Эти странные сны заставляют меня верить, будто я жила в то время, знала каких-то людей, страдала, умерла. Я и тогда была такой, как сейчас, – наполовину мужчина, наполовину женщина. И ничего я так не любила, как вырезать камеи. Я отдавалась этому занятию целиком, со всей страстью. Не знаю, как живут те, у кого нет такой страсти».
Сердце дико стучало в груди, но я не смог стряхнуть с себя дурноту. Взглянув на Нэша, я увидел его остекленевшие глаза. Даже тетушка Куин казалась оцепеневшей, когда смотрела не мигая на это существо, это высокое полногрудое создание с пышной гривой черных волос.
Я содрогнулся. Я захотел стряхнуть с себя эту слабость, эти чары. Нет, я не позволю себе находиться у них в плену. И тут я, поддавшись импульсу, потянулся к Петронии, словно собирался схватить ее за руку, а она потянулась мне навстречу, не видя, что поверх моей кисти лежит рука Гоблина. Она хотела взять меня за руку, но тут же резко дернулась, отпрянув назад, словно от укуса пчелы, – и все потому, что к ней прикоснулся Гоблин.
Я услышал тихий смешок Гоблина.
«Зло, Квинн, – сказал он мне. – Зло!»
Петрония поискала его глазами, но так ничего и не увидела. Я оглянулся на Гоблина, который был теперь очень хорошо виден, и сразу понял, что Гоблин напуган. Потом он сказал мне то, что объясняло все и ничего не объясняло.
«Не живое».
То, что я почувствовал, еще больше сбивало с толку – нечто призрачное, вроде Гоблина, наэлектризованное, сильное, готовое через Гоблина передать мне свою мощь. Я никак не мог понять суть этого существа, но оно было сверхзаряжено и наводило ужас. И тут меня захлестнула ярость, как в ту ночь, когда эта тварь, эта злобная громила ворвалась в мою комнату. Как смеет это существо играть со мной? Как смеет оно играть со всеми нами?
Тем временем гостья продолжала спокойно рассказывать:
«Я занялась этим искусством, потому что мне очень нравились камеи, и, зная о вашей к ним любви, я поняла, что просто обязана принести вам несколько штук для пополнения коллекции. Я давно не навещала остров. Разумеется, до меня дошла история о том, как моя прапрабабушка хотела быть похороненной там, но этого так и не случилось».
«Да, этого не случилось, – подхватил я. – А вчера ночью вы поймали меня во дворе и чуть не придушили мастерским захватом, пока рассказывали, какие именно работы должны быть сделаны в Хижине Отшельника. А еще раньше вы ворвались в мою комнату и стащили меня с кровати!»
Я поднялся, заняв выгодную позицию прямо над ней, так что ей приходилось смотреть на меня снизу вверх. Она смотрела и улыбалась.
«Я видел, как вы избавлялись от трупов, – сказал я. – Видел собственными глазами. И после всего вы приходите в гости к самому дорогому для меня человеку!»
«Квинн, родной, – воскликнула тетушка Куин, – ты потерял рассудок!»
«Тетушка Куин, это тот самый субъект! Уверяю тебя, это и есть таинственный незнакомец. Это он!»
Нэш тоже вскочил и попытался отвести меня в сторону, обняв за плечи. Тогда Петрония тоже очень медленно поднялась во весь свой рост, составлявший больше шести футов, и постепенно перестала быть женщиной, превратившись в мужчину, который спокойно взирал на меня со злорадной довольной улыбочкой на лице.
Тетушка Куин не знала, куда деться от волнения.
Нэш умолял меня успокоиться.
«Попробуйте сказать, что это не так, – продолжал бушевать я. – Скажите, что это не вы побывали в моей комнате и стащили меня с кровати».
«Миссис Маккуин, – последовал ответ, – до сегодняшнего вечера я ни разу не бывал в этом доме».
«„Любезный Принц, вам слишком хорошо известно, что бывали“, – ответил я строкой из „Гамлета“. – Вы были в моей комнате. Вы подловили меня перед домом. Вы узнали из моих мыслей о Моне Мэйфейр. Вы угрожали. Сами знаете, что это так. Вы и сюда явились, чтобы продолжать меня мучить. В этом вся причина. Вы со мной играете, и эта игра вас забавляет. А началось все в ту лунную ночь, когда вы избавлялись от трупов, зная, что я на острове и слежу за вами».
«Молчать, Квинн! – рявкнула тетушка. Я в жизни не слышал от нее подобных командных окриков. – Я этого не потерплю». – Ее трясло.
«Позвольте, я потихоньку уйду», – сказала Петрония, пожимая тетушке руку.
«Простите, – извинилась тетушка Куин. – Мне ужасно, ужасно жаль».
«Вы были со мной очень любезны, – произнесла гостья в прежней женской манере. – Я никогда этого не забуду».
Он повернул ко мне свое симпатичное лицо, и я увидел в нем женщину, а потом он ушел, распрямив плечи, широким шагом, его великолепная шевелюра колыхалась при ходьбе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
В первую секунду я просто не смог определить, что же я вижу. Я знал, но в то же время не знал, Я понял, но в то же время не понял. Все было предельно ясно. Ничего не было ясно. Затем очень медленно мой мозг начал воспринимать отдельные детали, так что позволь мне сейчас передать их так, как воспринимал их тогда я, чтобы они и у тебя запечатлелись в памяти.
Передо мной сидел таинственный незнакомец, в этом я не сомневался. Я узнал эту форму головы. Я узнал разворот плеч и осанку. Я узнал высокий открытый лоб и красиво скругленные виски, черные брови и большие черные глаза. Я узнал крупный рот и улыбку. Я даже узнал длинные черные волосы.
Но они, эти волосы, сейчас не были собраны сзади в пучок. Нет, они рассыпались по плечам незнакомца пышными волнами. Плотно сидящий на таинственном незнакомце черный атласный жилет ясно подчеркивал пышную женскую грудь. Все остальное – и смокинг, и черный галстук, и брюки – предназначались для мужского тела, и действительно, таинственный гость, несмотря на блестящую кожу и напомаженные губы, был ростом около шести футов и обладал довольно решительным подбородком.
Кто это? Мужчина? Женщина? Я даже не представлял.
Кто бы это ни был, это существо сидело боком на стуле, положив правую руку на высокую спинку и удобно вытянув перед собой длинные ноги, его левая рука лежала на коленях. Существо словно бросало мне вызов своим молчанием и хитро улыбалось, а тетушка Куин потянулась к этой расслабленной руке со словами:
«Квинн, дорогой, подойди сюда и познакомься с Петронией. Она принесла мне совершенно изумительные камеи, причем она вырезала их сама».
«Рад знакомству, Петрония, – сказал я, чувствуя, как в голову вновь ударяет выпитый алкоголь. – Не сочтите за дерзость, но я скажу, что вы очень красивы. Во время наших прежних двух-трех встреч при лунном свете мне приходилось только об этом догадываться».
«Как вы великодушны, – ответила гостья, и я услышал тот самый голос, который звучал прошлой ночью у меня в ухе – приглушенный и мягкий. Ну конечно, это была женщина. Или нет? – А вы только что вернулись со свидания со своей рыжеволосой бестией, – продолжила она, – наверное, следует ожидать, что вы все еще ослеплены ее светом».
«Никакая она не бестия, – заявил я. – Но я не хочу наскучить вам, защищая ее. Как хорошо, что теперь мы с вами представлены друг другу по всем правилам».
Она повернулась, посмеиваясь, к тетушке Куин.
«А он настоящий джентльмен, – сказала она и снова бросила на меня взгляд, сверкнув глазами. – Я так и предполагала, что вы мне понравитесь, если мы как следует узнаем друг друга. Да перестаньте вы гадать, кто я – мужчина или женщина. Правда в том, что я и то и другое, а потому что-то среднее. Я только что объясняла это вашей тетушке Куин. Природа наградила меня характерными признаками обоих полов, поэтому я плыву то в одну, то в другую сторону, как мне заблагорассудится».
Нэш принес для меня стул, чтобы я присоединился к их кругу. Жасмин налила мне шампанского в высокий бокал. Я уселся напротив этого создания и почувствовал, как Гоблин крепко сжал мне плечо.
«Будь осторожен, Квинн», – предостерег он. И правильно сделал, потому что меня охватила опасная лихорадка и я снова опьянел.
Я заметил, что таинственная гостья метнула взгляд налево от меня, где стоял Гоблин, хотя и не могла его видеть. Она просто знала, что он там.
«Значит, вы посчитали меня женщиной, – обратилась ко мне гостья. – Прошу прощения за то, что прочла ваши мысли. Этот дар я никак не могу обуздать. Если кто обнаруживает у себя эти способности, то начинает ими пользоваться при любом случае».
«Вы имеете в виду, что используете этот дар спонтанно? – поинтересовалась тетушка. – Вы просто слушаете мысли людей?»
«Да, одних я слышу лучше, других – хуже, – последовал ответ. – Мысли Квинна звучат для меня очень четко. Он весьма умен, этот молодой человек».
«Люди так и говорят, – сказал я. – А как получилось, что мавзолей на острове Сладкого Дьявола носит ваше имя?»
«Это имя прапрабабушки Петронии, – ответила тетушка Куин, явно стараясь сгладить мое участие в общем разговоре. – Мы как раз говорили о ней и вообще о переселении душ. Петрония верит, что в ее семье одно поколение уходит и рождается в другом. Ей, например, снятся странные сны из времен древних Помпеи».
У меня возникло дурное предчувствие. Древние Помпеи. Много лет назад я разглядывал фотографии гипсовых слепков, сделанных с тех бедняг, что старались скрыться от пепельного дождя, падавшего на Помпеи во время извержения Везувия. Несчастные оказались в ловушке. Эти снимки показались мне тогда жуткими и трогательными, и тема Помпей превратилась для меня в навязчивую идею.
Гоблин все крепче сжимал мою руку. Таинственная гостья смотрела на меня, и я мог бы поклясться, что увидел в ту секунду Везувий, изрыгающий с ревом смертельное облако, вызвавшее в городе, расположенном у его подножия, панику. Люди с криками бежали по узким улицам. Земля содрогалась. Облако закрыло все небо. Я видел это собственными глазами. Петрония продолжала на меня пялиться. Мы были там, и мы были здесь. Тетушка Куин продолжала что-то говорить. Пепельный дождь превратился в потоп.
У меня закружилась голова. Да, началось головокружение, опасный симптом.
«А что вам снится о древних Помпеях?» – поинтересовался Нэш своим чудным низким голосом.
«О, это очень трагичные сны, – прозвучал в ответ ее тихий голос. – Я вижу себя в те времена рабыней, резчицей камей, старшей в цехе таких же ремесленников. Вижу, будто мой мастер предупредил нас всех о начале извержения, и я бегу по улицам, пытаясь предостеречь горожан. Уходите из города. Гора принесет беду. Но люди мне не верят. Просто не обращают внимания».
Пока она говорила, я все это видел собственными глазами. Видел, как она, с пышной черной шевелюрой, в мужской тунике, бежит по узким каменным улочкам, стучит в двери, хватает прохожих за плечи. «Уходите, немедленно уходите. Гора сейчас взорвется. Она разрушит город. Времени не осталось».
Я видел, как дома смыкаются вокруг нее, небольшой городок, оштукатуренные стены. Она – этакое высокое необычное существо чудовищной красоты – бежит, а дома смыкаются вокруг нее. И никто ее не слушает. Наконец она согнала рабов с их рабочих мест. Нет. Я не просто это видел. Я там был!
Рабы начали укладывать камеи в мешки. «Нет времени! – кричала она. – Бегите!» И все мы – рабы, свободные граждане, женщины, дети – побежали к берегу моря. Гора оглушительно ревела. Я видел, как черное облако затягивает все небо. День померк. Спустилась ночь. Мы забрались в лодку и быстро понеслись на веслах по водам залива, подернутым рябью. Нас окрркали переполненные лодки. И снова прозвучал глас горы. А потом в темноте мелькнуло пламя. Городу суждено было вскоре погибнуть.
Она сидела в лодке, я был рядом. Она плакала. Огромные валуны скатывались к подножию горы. Люди убегали, спасаясь от этих камней. На берегу царил хаос. Земля содрогалась под теми, кто пытался скрыться на колесницах. Она не переставала рыдать. Остальные резчики камей смотрели на удалявшийся город как зачарованные. Пепельный дождь сыпался на дома, на воду. Залив стал черным. Лодки, раскачиваясь, переворачивались. Гребцы посильнее налегли на весла. Мы покидали опасную зону. Пересекали залив, стремясь туда, где было безопасно. Но нас не покидал ужас. Гора продолжала извергать свой смертоносный яд. Сидя в лодке, я держал ее дрожащую руку. Она продолжала всхлипывать, оплакивая тех, кто ее не послушал, кто не стал убегать, когда она предупреждала; она оплакивала потерянные камеи, утраченные сокровища. Она оплакивала город, быстро исчезавший в зловещем тумане пепла и дыма.
«Меня там нет!» – сказал я себе, пытаясь шевелить губами и произнести эти слова вслух. Я постарался вынырнуть из этого видения, постарался отторгнуть его, вернуться в реальность, постарался определить, где я нахожусь, но в то же время я не хотел оставлять ее рыдающей в лодке, а вокруг по-прежнему теснились другие лодки, в которых люди стенали, кричали и куда-то указывали руками. У меня защипало глаза. И ночь вытеснила день, словно навсегда, не оставив ни малейшей надежды.
А затем последовал электрический шок от руки Гоблина. Он дотронулся пальцами до моей левой руки, как часто делал, и я открыл глаза. Я посмотрел на нее, услышал ее тихий голос, журчащий как ручей, пока она рассказывала что-то тетушке Куин.
«Эти странные сны заставляют меня верить, будто я жила в то время, знала каких-то людей, страдала, умерла. Я и тогда была такой, как сейчас, – наполовину мужчина, наполовину женщина. И ничего я так не любила, как вырезать камеи. Я отдавалась этому занятию целиком, со всей страстью. Не знаю, как живут те, у кого нет такой страсти».
Сердце дико стучало в груди, но я не смог стряхнуть с себя дурноту. Взглянув на Нэша, я увидел его остекленевшие глаза. Даже тетушка Куин казалась оцепеневшей, когда смотрела не мигая на это существо, это высокое полногрудое создание с пышной гривой черных волос.
Я содрогнулся. Я захотел стряхнуть с себя эту слабость, эти чары. Нет, я не позволю себе находиться у них в плену. И тут я, поддавшись импульсу, потянулся к Петронии, словно собирался схватить ее за руку, а она потянулась мне навстречу, не видя, что поверх моей кисти лежит рука Гоблина. Она хотела взять меня за руку, но тут же резко дернулась, отпрянув назад, словно от укуса пчелы, – и все потому, что к ней прикоснулся Гоблин.
Я услышал тихий смешок Гоблина.
«Зло, Квинн, – сказал он мне. – Зло!»
Петрония поискала его глазами, но так ничего и не увидела. Я оглянулся на Гоблина, который был теперь очень хорошо виден, и сразу понял, что Гоблин напуган. Потом он сказал мне то, что объясняло все и ничего не объясняло.
«Не живое».
То, что я почувствовал, еще больше сбивало с толку – нечто призрачное, вроде Гоблина, наэлектризованное, сильное, готовое через Гоблина передать мне свою мощь. Я никак не мог понять суть этого существа, но оно было сверхзаряжено и наводило ужас. И тут меня захлестнула ярость, как в ту ночь, когда эта тварь, эта злобная громила ворвалась в мою комнату. Как смеет это существо играть со мной? Как смеет оно играть со всеми нами?
Тем временем гостья продолжала спокойно рассказывать:
«Я занялась этим искусством, потому что мне очень нравились камеи, и, зная о вашей к ним любви, я поняла, что просто обязана принести вам несколько штук для пополнения коллекции. Я давно не навещала остров. Разумеется, до меня дошла история о том, как моя прапрабабушка хотела быть похороненной там, но этого так и не случилось».
«Да, этого не случилось, – подхватил я. – А вчера ночью вы поймали меня во дворе и чуть не придушили мастерским захватом, пока рассказывали, какие именно работы должны быть сделаны в Хижине Отшельника. А еще раньше вы ворвались в мою комнату и стащили меня с кровати!»
Я поднялся, заняв выгодную позицию прямо над ней, так что ей приходилось смотреть на меня снизу вверх. Она смотрела и улыбалась.
«Я видел, как вы избавлялись от трупов, – сказал я. – Видел собственными глазами. И после всего вы приходите в гости к самому дорогому для меня человеку!»
«Квинн, родной, – воскликнула тетушка Куин, – ты потерял рассудок!»
«Тетушка Куин, это тот самый субъект! Уверяю тебя, это и есть таинственный незнакомец. Это он!»
Нэш тоже вскочил и попытался отвести меня в сторону, обняв за плечи. Тогда Петрония тоже очень медленно поднялась во весь свой рост, составлявший больше шести футов, и постепенно перестала быть женщиной, превратившись в мужчину, который спокойно взирал на меня со злорадной довольной улыбочкой на лице.
Тетушка Куин не знала, куда деться от волнения.
Нэш умолял меня успокоиться.
«Попробуйте сказать, что это не так, – продолжал бушевать я. – Скажите, что это не вы побывали в моей комнате и стащили меня с кровати».
«Миссис Маккуин, – последовал ответ, – до сегодняшнего вечера я ни разу не бывал в этом доме».
«„Любезный Принц, вам слишком хорошо известно, что бывали“, – ответил я строкой из „Гамлета“. – Вы были в моей комнате. Вы подловили меня перед домом. Вы узнали из моих мыслей о Моне Мэйфейр. Вы угрожали. Сами знаете, что это так. Вы и сюда явились, чтобы продолжать меня мучить. В этом вся причина. Вы со мной играете, и эта игра вас забавляет. А началось все в ту лунную ночь, когда вы избавлялись от трупов, зная, что я на острове и слежу за вами».
«Молчать, Квинн! – рявкнула тетушка. Я в жизни не слышал от нее подобных командных окриков. – Я этого не потерплю». – Ее трясло.
«Позвольте, я потихоньку уйду», – сказала Петрония, пожимая тетушке руку.
«Простите, – извинилась тетушка Куин. – Мне ужасно, ужасно жаль».
«Вы были со мной очень любезны, – произнесла гостья в прежней женской манере. – Я никогда этого не забуду».
Он повернул ко мне свое симпатичное лицо, и я увидел в нем женщину, а потом он ушел, распрямив плечи, широким шагом, его великолепная шевелюра колыхалась при ходьбе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96