"Фас, керогаз"
повествовал о том, как зловредный разум из одной доброй старушки-
кибернетика перешел в ее усовершенствованный нагревательный прибор и
спалил целый город. "Ночные бабочки" рассказывал о том, как стая насекомых,
сплоченная коллективным разумом, занималась проституцией и сексом по
телефону. "А вместо члена пламенный мотор" -- здесь шла речь о том, как
одна часть тела, отторгнутая хирургом от остального организма, смутировала в
злобную тварь и стала заниматься насилиями в парадных и лифтах. "Прощайте,
вы теперь в архиве" -- отсюда читатель узнавал, что все мы -- лишь игровые
программы в каком-то мощном компьютере, причем нелецензионные, и за
нами охотится теперь программа-истребитель. "Лекарство от вшей" -- тут уж
автор изобразил нас как простых паразитов на теле единственного разумного
организма, то бишь планеты Земля.
Во всех произведениях за образом главного героя, конечно же, легко
узнавалась личность автора. Герой-автор, само собой, одолевал свирепых
ненавистников рода людского или примирял человечество с возможными
галактическими союзниками. Года три назад Василий начал было свой шестой
роман, в котором собирался вывести некую инопланетную антицивилизацию,
которая соперничает с землянами за право представлять разумную белковую
жизнь на всегалактической ассамблее.
Эта антицивилизация-соперница гораздо более гармоничная,
симпатичная и сознательная, и неджентльменские приемы использует только в
борьбе с гадами-землянами. В частности, она подсаживает в людей симбиотов,
которые могут выполнить любые человеческие желания, управляя
пространством и временем. За такие добрые дела симбиот растет
внутри человека и соответственно ест его на завтрак, обед и
ужин. И, как правило, с последним своим желанием гражданин
хороший окончательно превращается в кучу фекалий, оставленных
инопланетной гадиной.
И вот сейчас к Василию пришло что-то необычайное, только вместо
интересного и захватывающего оказалось оно мерзким и отталкивающим. Тут
уж страдалец осознал, что любые тайны природы, к коим безусловно относится
и грипп, и рак, нам вовсе не нужны, если они вредят нашему самочувствию.
Спазмы распространялись по всему телу, тошнота то и дело подкатывала
под горло. Багровые вздутия горели и давили. По идее, сейчас надо было
срочно ложиться в больницу. Однако его личный канал спутниковой связи был
по-прежнему перекрыт из-за коммерческих причин, проводная связь в
Камышинском отсутствовала, как и сто лет назад, а единственный
радиотелефон не работал, потому что его вместе с деревенской телефонисткой
поразила то ли молния, то ли случайно залетевшая тактическая ракета. На
следующей неделе деревня ожидала прилета геологов на вертолете. Но ученые
бородачи могли пролететь и на сто километров левее или правее.
Кто-то осваивал Марс, где-то скрещивали арбуз с тараканом, кому-то
приспичило выращивать на грядке мозги вместо капусты, кое-кто
обучал машину реагировать на шутки бодрым смехом без всякой
подсказки, а в Камышинском все было глухо, как встарь.
Из всех нововведений могли случиться только исламские террористы с
автоматическими гранатометами и ракетными кассетами. В последнее время
моджахеды любили захватывать забубенные глухие деревни, чтобы, в ходе
последующего боя за освобождение, те были бы дотла уничтожены
федеральными войсками.
До полудня Василий просидел в нужнике, скрываясь от всяческих взоров
и "наслаждаясь" ароматической симфонией выгребной ямы. При нем было
зеркальце от бритвенных принадлежностей, которое показывало все более
страшные картинки его внешности. Затем сердобольный дядя Егор просунул
под дверь сортира ключи от медпункта и посоветовал сходить за таблетками от
поноса. Сам фельдшер затерялся на бессрочной рыбалке в среднем течении
Оби.
Василий быстро прошмыгнул вдоль кустов в покосившийся сарай с
намалеванным на двери красным, вернее бурым крестом -- вроде тех
что когда-то украшали борта фашистских "Тигров". Здесь в самом
деле удалось найти пригоршни таблеток без каких-либо
опознавательных знаков, опустошенные бутыли из-под спирта, а
также вполне современный сканер с микрокомпьютером и следами
жирных пальцев на никелированных поверхностях. Но Василий и не
хотел видеть на них свое отражение, он знал, что успел покрыться
сеткой подкожных каналов ярко-красного цвета. Особенно богато
было с ними на спине, где они сходились в точке, находящейся в
поясничной области.
Василий сунул вилку в розетку, ввел код
доступа в заработавшую систему (паролем оказалось слово "Петя",
процарапанное на входной двери), повернул экран микрокомпьютера
к себе и стал водить сканером вдоль больного тела.
Через пять минут его просто выворачивало от отвращения. Увидя такое,
как не впасть в отчаяние и не завыть волчьим голосом! Компьютер, изучив
данные сканирования, выдал на экран отталкивающий рисунок, достойный
кисти позднего Босха.
Внутри тела у Василия Самуиловича находилась некая структура с
температурой в тридцать градусов -- и это несмотря на ярко-красную окраску
вздутий. Структура имела вид паука, а если точнее --
перевернутой ящерицы. Эта форма явно претила представлениям
человека о прекрасном.
Василий какое-то время приходил в себя, а затем, вспомнив, что он
мужчина, а также боец ныне не существующей армии, стал мужественно
изучать тошнотворное изображение. В структуре явно выделялась головка --
приходящаяся на область крестца, и брюшко -- находящееся в области нижних
спинных позвонков. Хвост этой ящерицы проходил по позвоночнику до
головы, УХОДЯ ВГЛУБЬ ЧЕРЕПНОЙ КОРОБКИ, а конечности ее огибали все
тело Василия, достигая пупка. Передние же лапы жуткой структуры
заканчивался не где-нибудь, а прямо в органе, именуемом для
благозвучия пенисом. И самое неприятное -- конечности ее хотя и
медленно, но шевелились.
Микрокомпьютер с вежливостью бесчувственной машины попросил
разрешения внести данный случай в медицинские анналы.
В ответ Василия вырвало желчью -- в животе давно отсутствовала какая-
либо снедь.
Страдалец, позабыв выключить жестокий прибор, вылетел из медпункта,
проломил гнилой забор и помчался через поле прямо в лес.
Только, когда он забрался поглубже в чащобу, горло его
освободилось от тисков рефлекторного сжатия и из него вылетел
звук, похожий на скорбный скулеж добермана-пинчера, которого не
выгуливали десять часов кряду.
Эта штука, эта долбаная ящерица в нем навсегда! Такие штуки не
рассасываются! Во всяком случае его не станет раньше ее! Она пожирает его
изнутри! Он сделался для нее едой и постепенно превращается в кучу говна! Ее
не удалить, потому что она оплетает все его внутренние органы и, более того,
проникает внутрь их. Во всяком случае, операция будет стоить десятки тысяч
долларов.
Сразу же
возникли мрачные
мысли о волевом прекращении бесславного жизненного пути. Но как это
сделать, если первый раз в жизни? Наверное, самый простой суицид -- идти
дальше и дальше, пока его не закусают комары или волки... По счастью,
пакетик с экстраморфином смирно ждал своего момента в кармане куртки.
Скушал дозу и пошел. Может, спустя час он стал обращать внимание на
то, что он видит и чует. Воздух перестал быть равномерно прозрачным, в нем
появились какие-то прожилки, складки, он напоминал некие занавески,
которые непременно кто-нибудь поднимет.
Воздух, само пространство, как будто был рассечен на отдельные куски,
каждый из которых имел собственную жизнь и разыгрывал собственную
партитуру. Одни куски казались туго надутыми воздушными шарами, другие -
провисшей мотней, одни выглядели страшно тяжелыми, другие -- просто
пустотой, дырой ниоткуда в никуда.
Одни куски процветали, другие гнили или засыхали, третьи застыли в
каменной неподвижности. А по складкам текли струи энергии, быстрые и
легкие, резкие и спокойные.
Голубое небо, едва видимое в просветы между крон, находилось в зоне
покоя и посылало ровную энергию, как будто даже пело сочным баритоном.
Это в немалой степени затягивало, и Василий даже слегка отвлекся от
кошмарных мыслей. Пытаяcь снова на них сосредоточиться, он остановился у
ближайшей ели, но и та вовсю гудела в своем цветущем участке пространства.
Весь лес уже воспринимался как довольно слаженный хор, где каждая клетка,
каждый сегмент имел свою энергетику, своих обитателей, вел свою партию, где
соблюдалась симметрия между цветением и гниением, напором и
податливостью, любовью и злобой. Но неожиданно в эту симфонию,
подслушанную нечаянным посетителем тайги, вмешалось нечто новое, грубое и
постороннее.
Василий пригнулся, прислушался и огляделся, затем двинулся в сторону
источника неприятных сигналов. Тяжелый гул и резкий запах узкой струей
протек из кустов жимолости. Василий остановился и залег. Причем вовремя. Из
кустов показался человек, потом еще двое. Группа немного напоминала
охотников, но лишь самую малость.
Да, они, как всякие уважающие себя охотники, облачились в
хамелеоновую камуфляжку, но в руках держали не двустволки, и даже не
помповые ружья, а автоматические гранатометы со вставленными магазинами
на двадцать четыре гранаты и пистолеты-пулеметы "Беретта" с обоймами из ста
беспатронных зарядов, то бишь реактивных пуль повышенного радиального
действия. Было у них и кое-что, напоминающее две спаренные трубы --
пусковая установка и кассета с четырьмя самонаводящимися ракетами,
распознающими цели. По резким "жужжаниям", исходящим от "охотников",
можно было догадаться, что у них на уме. Скорее всего они нацеливались на
деревню Камышинское.
Василий весь вспотел, ведь до этого он только раз встречался с
настоящими врагами, в ауле Очхой. Но тогда старший лейтенант находился под
сильным излучением капитана Лялина, а сейчас... Пока что Василий решил
ничего не предпринимать. Ведь "охотников на человека" могло
быть больше, чем трое... Василий, от нечего делать, решил
последить за вероятными злодеями. Занятие это было непростое.
Все трое имели на лицах модерновые таиландские
бимоны со встроенными процессорами -- каждый размером с очки
горнолыжника. Василий когда-то участвовал в проектировании
первых отечественных бимонов, кои назывались тогда
"универсальный комплект боевого наблюдения", поэтому знал в них
толк. "Охотники" обозревали местность с применением лазерных
дальномеров и компьютерных видеосканеров, которые выдавали на
контактные экраны целеуказание, прицел оружия, общее или
секторное телеувеличение, а при нужде -- тепловой рисунок с
большим разрешением.
Василий понял, что желание просто "последить" может ему дорого
обойтись, учитывая мрачную настроенность этой тройки. Но затем ощутил, что
терять ему, собственно говоря, нечего -- кроме проклятой "ящерки". Ведь с ним
случилась трагедия, которая и Эсхиллу не
по зубам. Так, может
быть, именно сейчас противное и гнусное в его жизни пора преобразовать в
прекрасное и возвышенное?
Василий не мог преодолеть скованность, пока не ощутил снова
"нарисованность" всего пейзажа, какую-то его ненастоящесть, что, кстати,
относилось и к фигурам врагов. Мышцы тут расковались и ему удалось
пристроиться чуть правее подозрительной троицы -- по счастью растительность
была "на его стороне".
Василия заслонял густой боярышник, сам он двигался по рытвине, так
что его голова находилась на уровне их ног. Вражеские ноги в противоминных
башмаках он видел редко, но чутье не обманывало его -- они все время были
рядом.
Рытвина вдруг резко завершилась. И закончилась она стволом большой
лиственницы, который рос как-то криво, поначалу вообще стелясь по земле.
Дальнейшие действия были не то автоматическими, не то
машинальными, выветрились и страх, и задумчивость, забурлило
желание действовать, побеждать и наслаждаться победой. Случился
выплеск ярости, полосы на его руках просто загорелись, он
почувствовал далекий зов подруги -- убить ее было бы
блаженством. Но пока он не мог найти ее и это вскипятило всю его
кровь.
Василий увидел незримую дотоле складку-"тропу", которая распахнула
перед ним дверь и повела прямо на ствол. А справа и слева были "стены",
преграды, куда не стоило ломиться. Это казалось озарением -- сперва вспышка,
затем легкий укол, вздох всем телом, и вперед, как будто к попе приделан
реактивный моторчик.
Ноги и в самом деле понесли его прямо на косую лиственницу, а в
нужный момент он спрыгнул точно на голову ближайшего "охотника". Правая
ступня оказалась на плече у противника, каблук левого ботинка
закатал тому прямо в лоб, раздавив походя бимоны. Раздался
хруст пластика и возможно даже шейных позвонков. Через мгновение
пистолет-пулемет перешел в руки Василия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
повествовал о том, как зловредный разум из одной доброй старушки-
кибернетика перешел в ее усовершенствованный нагревательный прибор и
спалил целый город. "Ночные бабочки" рассказывал о том, как стая насекомых,
сплоченная коллективным разумом, занималась проституцией и сексом по
телефону. "А вместо члена пламенный мотор" -- здесь шла речь о том, как
одна часть тела, отторгнутая хирургом от остального организма, смутировала в
злобную тварь и стала заниматься насилиями в парадных и лифтах. "Прощайте,
вы теперь в архиве" -- отсюда читатель узнавал, что все мы -- лишь игровые
программы в каком-то мощном компьютере, причем нелецензионные, и за
нами охотится теперь программа-истребитель. "Лекарство от вшей" -- тут уж
автор изобразил нас как простых паразитов на теле единственного разумного
организма, то бишь планеты Земля.
Во всех произведениях за образом главного героя, конечно же, легко
узнавалась личность автора. Герой-автор, само собой, одолевал свирепых
ненавистников рода людского или примирял человечество с возможными
галактическими союзниками. Года три назад Василий начал было свой шестой
роман, в котором собирался вывести некую инопланетную антицивилизацию,
которая соперничает с землянами за право представлять разумную белковую
жизнь на всегалактической ассамблее.
Эта антицивилизация-соперница гораздо более гармоничная,
симпатичная и сознательная, и неджентльменские приемы использует только в
борьбе с гадами-землянами. В частности, она подсаживает в людей симбиотов,
которые могут выполнить любые человеческие желания, управляя
пространством и временем. За такие добрые дела симбиот растет
внутри человека и соответственно ест его на завтрак, обед и
ужин. И, как правило, с последним своим желанием гражданин
хороший окончательно превращается в кучу фекалий, оставленных
инопланетной гадиной.
И вот сейчас к Василию пришло что-то необычайное, только вместо
интересного и захватывающего оказалось оно мерзким и отталкивающим. Тут
уж страдалец осознал, что любые тайны природы, к коим безусловно относится
и грипп, и рак, нам вовсе не нужны, если они вредят нашему самочувствию.
Спазмы распространялись по всему телу, тошнота то и дело подкатывала
под горло. Багровые вздутия горели и давили. По идее, сейчас надо было
срочно ложиться в больницу. Однако его личный канал спутниковой связи был
по-прежнему перекрыт из-за коммерческих причин, проводная связь в
Камышинском отсутствовала, как и сто лет назад, а единственный
радиотелефон не работал, потому что его вместе с деревенской телефонисткой
поразила то ли молния, то ли случайно залетевшая тактическая ракета. На
следующей неделе деревня ожидала прилета геологов на вертолете. Но ученые
бородачи могли пролететь и на сто километров левее или правее.
Кто-то осваивал Марс, где-то скрещивали арбуз с тараканом, кому-то
приспичило выращивать на грядке мозги вместо капусты, кое-кто
обучал машину реагировать на шутки бодрым смехом без всякой
подсказки, а в Камышинском все было глухо, как встарь.
Из всех нововведений могли случиться только исламские террористы с
автоматическими гранатометами и ракетными кассетами. В последнее время
моджахеды любили захватывать забубенные глухие деревни, чтобы, в ходе
последующего боя за освобождение, те были бы дотла уничтожены
федеральными войсками.
До полудня Василий просидел в нужнике, скрываясь от всяческих взоров
и "наслаждаясь" ароматической симфонией выгребной ямы. При нем было
зеркальце от бритвенных принадлежностей, которое показывало все более
страшные картинки его внешности. Затем сердобольный дядя Егор просунул
под дверь сортира ключи от медпункта и посоветовал сходить за таблетками от
поноса. Сам фельдшер затерялся на бессрочной рыбалке в среднем течении
Оби.
Василий быстро прошмыгнул вдоль кустов в покосившийся сарай с
намалеванным на двери красным, вернее бурым крестом -- вроде тех
что когда-то украшали борта фашистских "Тигров". Здесь в самом
деле удалось найти пригоршни таблеток без каких-либо
опознавательных знаков, опустошенные бутыли из-под спирта, а
также вполне современный сканер с микрокомпьютером и следами
жирных пальцев на никелированных поверхностях. Но Василий и не
хотел видеть на них свое отражение, он знал, что успел покрыться
сеткой подкожных каналов ярко-красного цвета. Особенно богато
было с ними на спине, где они сходились в точке, находящейся в
поясничной области.
Василий сунул вилку в розетку, ввел код
доступа в заработавшую систему (паролем оказалось слово "Петя",
процарапанное на входной двери), повернул экран микрокомпьютера
к себе и стал водить сканером вдоль больного тела.
Через пять минут его просто выворачивало от отвращения. Увидя такое,
как не впасть в отчаяние и не завыть волчьим голосом! Компьютер, изучив
данные сканирования, выдал на экран отталкивающий рисунок, достойный
кисти позднего Босха.
Внутри тела у Василия Самуиловича находилась некая структура с
температурой в тридцать градусов -- и это несмотря на ярко-красную окраску
вздутий. Структура имела вид паука, а если точнее --
перевернутой ящерицы. Эта форма явно претила представлениям
человека о прекрасном.
Василий какое-то время приходил в себя, а затем, вспомнив, что он
мужчина, а также боец ныне не существующей армии, стал мужественно
изучать тошнотворное изображение. В структуре явно выделялась головка --
приходящаяся на область крестца, и брюшко -- находящееся в области нижних
спинных позвонков. Хвост этой ящерицы проходил по позвоночнику до
головы, УХОДЯ ВГЛУБЬ ЧЕРЕПНОЙ КОРОБКИ, а конечности ее огибали все
тело Василия, достигая пупка. Передние же лапы жуткой структуры
заканчивался не где-нибудь, а прямо в органе, именуемом для
благозвучия пенисом. И самое неприятное -- конечности ее хотя и
медленно, но шевелились.
Микрокомпьютер с вежливостью бесчувственной машины попросил
разрешения внести данный случай в медицинские анналы.
В ответ Василия вырвало желчью -- в животе давно отсутствовала какая-
либо снедь.
Страдалец, позабыв выключить жестокий прибор, вылетел из медпункта,
проломил гнилой забор и помчался через поле прямо в лес.
Только, когда он забрался поглубже в чащобу, горло его
освободилось от тисков рефлекторного сжатия и из него вылетел
звук, похожий на скорбный скулеж добермана-пинчера, которого не
выгуливали десять часов кряду.
Эта штука, эта долбаная ящерица в нем навсегда! Такие штуки не
рассасываются! Во всяком случае его не станет раньше ее! Она пожирает его
изнутри! Он сделался для нее едой и постепенно превращается в кучу говна! Ее
не удалить, потому что она оплетает все его внутренние органы и, более того,
проникает внутрь их. Во всяком случае, операция будет стоить десятки тысяч
долларов.
Сразу же
возникли мрачные
мысли о волевом прекращении бесславного жизненного пути. Но как это
сделать, если первый раз в жизни? Наверное, самый простой суицид -- идти
дальше и дальше, пока его не закусают комары или волки... По счастью,
пакетик с экстраморфином смирно ждал своего момента в кармане куртки.
Скушал дозу и пошел. Может, спустя час он стал обращать внимание на
то, что он видит и чует. Воздух перестал быть равномерно прозрачным, в нем
появились какие-то прожилки, складки, он напоминал некие занавески,
которые непременно кто-нибудь поднимет.
Воздух, само пространство, как будто был рассечен на отдельные куски,
каждый из которых имел собственную жизнь и разыгрывал собственную
партитуру. Одни куски казались туго надутыми воздушными шарами, другие -
провисшей мотней, одни выглядели страшно тяжелыми, другие -- просто
пустотой, дырой ниоткуда в никуда.
Одни куски процветали, другие гнили или засыхали, третьи застыли в
каменной неподвижности. А по складкам текли струи энергии, быстрые и
легкие, резкие и спокойные.
Голубое небо, едва видимое в просветы между крон, находилось в зоне
покоя и посылало ровную энергию, как будто даже пело сочным баритоном.
Это в немалой степени затягивало, и Василий даже слегка отвлекся от
кошмарных мыслей. Пытаяcь снова на них сосредоточиться, он остановился у
ближайшей ели, но и та вовсю гудела в своем цветущем участке пространства.
Весь лес уже воспринимался как довольно слаженный хор, где каждая клетка,
каждый сегмент имел свою энергетику, своих обитателей, вел свою партию, где
соблюдалась симметрия между цветением и гниением, напором и
податливостью, любовью и злобой. Но неожиданно в эту симфонию,
подслушанную нечаянным посетителем тайги, вмешалось нечто новое, грубое и
постороннее.
Василий пригнулся, прислушался и огляделся, затем двинулся в сторону
источника неприятных сигналов. Тяжелый гул и резкий запах узкой струей
протек из кустов жимолости. Василий остановился и залег. Причем вовремя. Из
кустов показался человек, потом еще двое. Группа немного напоминала
охотников, но лишь самую малость.
Да, они, как всякие уважающие себя охотники, облачились в
хамелеоновую камуфляжку, но в руках держали не двустволки, и даже не
помповые ружья, а автоматические гранатометы со вставленными магазинами
на двадцать четыре гранаты и пистолеты-пулеметы "Беретта" с обоймами из ста
беспатронных зарядов, то бишь реактивных пуль повышенного радиального
действия. Было у них и кое-что, напоминающее две спаренные трубы --
пусковая установка и кассета с четырьмя самонаводящимися ракетами,
распознающими цели. По резким "жужжаниям", исходящим от "охотников",
можно было догадаться, что у них на уме. Скорее всего они нацеливались на
деревню Камышинское.
Василий весь вспотел, ведь до этого он только раз встречался с
настоящими врагами, в ауле Очхой. Но тогда старший лейтенант находился под
сильным излучением капитана Лялина, а сейчас... Пока что Василий решил
ничего не предпринимать. Ведь "охотников на человека" могло
быть больше, чем трое... Василий, от нечего делать, решил
последить за вероятными злодеями. Занятие это было непростое.
Все трое имели на лицах модерновые таиландские
бимоны со встроенными процессорами -- каждый размером с очки
горнолыжника. Василий когда-то участвовал в проектировании
первых отечественных бимонов, кои назывались тогда
"универсальный комплект боевого наблюдения", поэтому знал в них
толк. "Охотники" обозревали местность с применением лазерных
дальномеров и компьютерных видеосканеров, которые выдавали на
контактные экраны целеуказание, прицел оружия, общее или
секторное телеувеличение, а при нужде -- тепловой рисунок с
большим разрешением.
Василий понял, что желание просто "последить" может ему дорого
обойтись, учитывая мрачную настроенность этой тройки. Но затем ощутил, что
терять ему, собственно говоря, нечего -- кроме проклятой "ящерки". Ведь с ним
случилась трагедия, которая и Эсхиллу не
по зубам. Так, может
быть, именно сейчас противное и гнусное в его жизни пора преобразовать в
прекрасное и возвышенное?
Василий не мог преодолеть скованность, пока не ощутил снова
"нарисованность" всего пейзажа, какую-то его ненастоящесть, что, кстати,
относилось и к фигурам врагов. Мышцы тут расковались и ему удалось
пристроиться чуть правее подозрительной троицы -- по счастью растительность
была "на его стороне".
Василия заслонял густой боярышник, сам он двигался по рытвине, так
что его голова находилась на уровне их ног. Вражеские ноги в противоминных
башмаках он видел редко, но чутье не обманывало его -- они все время были
рядом.
Рытвина вдруг резко завершилась. И закончилась она стволом большой
лиственницы, который рос как-то криво, поначалу вообще стелясь по земле.
Дальнейшие действия были не то автоматическими, не то
машинальными, выветрились и страх, и задумчивость, забурлило
желание действовать, побеждать и наслаждаться победой. Случился
выплеск ярости, полосы на его руках просто загорелись, он
почувствовал далекий зов подруги -- убить ее было бы
блаженством. Но пока он не мог найти ее и это вскипятило всю его
кровь.
Василий увидел незримую дотоле складку-"тропу", которая распахнула
перед ним дверь и повела прямо на ствол. А справа и слева были "стены",
преграды, куда не стоило ломиться. Это казалось озарением -- сперва вспышка,
затем легкий укол, вздох всем телом, и вперед, как будто к попе приделан
реактивный моторчик.
Ноги и в самом деле понесли его прямо на косую лиственницу, а в
нужный момент он спрыгнул точно на голову ближайшего "охотника". Правая
ступня оказалась на плече у противника, каблук левого ботинка
закатал тому прямо в лоб, раздавив походя бимоны. Раздался
хруст пластика и возможно даже шейных позвонков. Через мгновение
пистолет-пулемет перешел в руки Василия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60