Эта мысль
крепко огорчила его, и Василий принял щепоть экстраморфина.
Но вдруг Антон вылетел из кустов как перепел, лихорадочно застегивая
штаны и не имея на лице и следа благости.
-- Юноша, почему вы не спустили после себя воду?-- вежливо, но строго
спросил Василий.
-- Там чудище прется сквозь чащу! Я видел его тень -- в два раза выше
человеческого роста. Это не зверь, он не откликается на мои вибрации любви, а
на морде у него написано "люблю человечье мясо".
Василий хотел было обсмеять напарника, позабывшего о гармонии с
природой, как и в самом деле что-то стало ломиться сквозь ветки, сопя мощно
и яростно.
Тут оба странника мигом подхватили свои мешки и котомки и давай
удирать во все лопатки, надеясь к тому же не слишком оторваться от берега
озера.
И было полчаса страшного ночного кросса, когда все сучья направляли
свои острия именно в глаза. По дороге Василий влетел в столь огромную кучу
кала, что сразу похолодел при мысли о том чудовище, которое сумело ТАКОЕ
навалить. Если бы не экстраморфин, то вообще наверное инфаркт бы случился.
Впрочем, и того быстрого бега было достаточно, чтобы сама тайга
разодрала беглецов, разнесла кишки по сучьям и мозги по кочкам. Но
бинокуляры-мониторы Василия выдавали на свои контактные
экранчики тепловую картинку местности, а боди-комп там же
проставлял азимуты и расстояния до колющих-режущих предметов.
Когда бег более-менее перешел в легкую трусцу, Василий прокричал
сквозь порывистое дыхание своему напарнику:
-- Да ничего особенного, не расстраивайся. Ну, медведь, ну, больших
габаритов, ну развели костер возле его квартиры. Или дачи.
-- Не медведь, а хозяин леса.-- возразил Антон.-- Мишка --
добродушный, а этот строгий. И если там топтыгин ошивался,
почему ж ты не заметил его своими бимонами?*
[сокр.: бинокулярные мониторы, соединенные с боди-компьютером и
контактно прилегающие к лицу]
-- Потому что я их снимаю время от времени, а то глаза
чешутся.-- сказал Василий и подумал, что вообще-то Антона к
трусоватым не отнесешь. Во время боев в Алмазовке, когда
федеральные ракеты разносили в клочья все, что мало-мальски
напоминало кровожадного моджахеда, он с группой таких же
просветленных товарищей кормил прасадом и добрым словом
мятущееся мирное население...
Вася и Антон наконец остановились, один стал восстанавливать
дыхание, другой решил попИсать и попал себе на ботинки. В ночном лесу было
тихо, если не считать воплей какой-то насилуемой птички и звона комариных
эскадрилий.
Напарники решили переждать ночь до конца у подножия разлапистого
таежного великана, обходясь лишь самым хиленьким костерком. Никто из них
уже не спал, а лишь напрягал мускулы, чтобы при первом же грозном намеке
запрыгнуть на ближайшую ветку. Антон даже присмотрел себе какое-то дупло
со всеми удобствами, собираясь выдворить оттуда белочку. При этом он уверял,
что дупло у дерева является эквивалентом человеческой задницы.
Когда наступил рассвет, стало ясно, что странники сильно заплутали.
Никакого тебе берега озера Горького, лишь темная гуща ельника.
-- Ну, давай, связывайся со своим окаянным спутником,-- шутейно
произнес Антон,-- если вместо него не летает уже какой-нибудь демон-асур.
Да, пора было определять координаты и свое местоположение на
электронной карте, которую Василий худо-бедно набросал перед тем как
тронуться из Верхнекамышинского.
Он встал на какой-то поваленный ствол и стал наводить искатель-
антенну, наблюдая за уровнем сигнала, который выдавал боди-комп.
-- Все, наводка точная, канал пробит. Посылаю привет. Ау, орбита...
Но тут Василий сбросил с лица бимоны и грустно выругался. Антон же
не преминул заметить с легкой укоризной:
-- Зачем ты так, брат? Я же предупреждал, что спутник на космической
орбите легко может стать добычей демона.
-- Он стал добычей банкира. Код доступа не прошел, потому что...
значит жена сняла все деньги с моего счета. Мы оказались не только в
информационном вакууме, но и в полной заднице.
-- Любовь приведет нас к себе.-- заметил Антон.
-- Ты это брось. Любовь меж бабой и мужиком приводит их в КВД, а
любовь меж мужиками заканчивается в СПИД-лечебнице. Так что,
подбирай выражения.
Василий был раздражен и поэтому неправ. Уж что-то, а половая
жизнь Антона была вне подозрений.
Однако имелся в его биографии один
эпизод, из-за которого странный товарищ собственно и начал
бродяжничать. Несмотря на три своих неоконченных высших
образования Антон не любил труд, но однажды маманя загнала его
работать вахтером в один академический институт. А там, на
других дверях, стоял еще один вахтер, семидесятилетний старичок.
Однажды ночью два вахтера распили бутылочку портвейна, после
чего младший попытался полюбить старшего через задницу. А сыном старшего
вахтера был как раз директором этого института... После
оправдывался Антон с улыбкой недоумения на полудетском лице --
нахлынуло на него что-то вдруг, ведь старичок был "добрый и
мудрый, как сама природа"...
Товарищи по постыдному бегству подобрали оставшиеся вещи и стали
ориентироваться по солнцу и прочим сомнительным приметам. Полдня было
потрачено на усиленное ориентирование, но берег озера так и не обнаружился.
Василий, в отличие от Антона, заметно приуныл, легкий отходняк после
экстраморфина тоже усугублял картину. Бич-интеллектуал половину дороги
цитировал "Бхагавадгиту" и сказания племени догонов,
а еще полдороги "Даодэдзин", добавляя из кое-каких сутр.
Казалось, что ему совершенно все равно, куда идти. Повсюду была природа-
пракрити, повсюду был абсолют-брахман. Какая разница, где растворяться.
А Василий чувствовал, что его опять надувают. Он всегда двигался к
четко поставленной цели и всегда попадал не туда. В молодости он искал себе
красавицу неописуемую, но вместо этого заработал болячку в одном
популярном месте. Потом он хотел снискать литературные лавры.
Но лавры обернулись березовым веником. И вот коварный
военкомат призывает его на офицерскую службу. Человек же, вместо
того, чтобы упорхнуть от силков, начинает корчить из себя
советского Рембо.
И мозолил малахольный Рембо свою тощую задницу на жестком стуле,
страдая от скуки и дубовых указаний начальства.
Итак, не исполнялись помыслы, неустанно страдала жена, дети,
родители, бабушки-дедушки, роптали даже собаки и кошки. К середине жизни,
если точнее к тридцати восьми годам Василий ощущал себя полным
неудачником. Он добился только того, чего не хотел, а чего хотел, того
добились другие. А ведь когда-то такие возможности представлялись! Как и
всякий нормальный невротик он считал, что жизнь представляет сплошной
заговор против него. От чувства огорчения заныло под ложечкой. "Гастрит, --
подумал Василий,-- организм сам себя съедает. Таков он, кризис
тридцативосьмилетних. Однако как не пожрать перченого и не попить
горячительного. Всем хорошим в себе я обязан съеденному и выпитому."
Но вскоре настроение поднялось. Во-первых, от новой дозы
экстраморфина. Во-вторых, прямо в лесу, когда вроде бы ничто не предвещало
хорошего, путники вдруг наткнулись на колючую проволоку. Колючка,
создавая забор, тянулась с запада на восток настолько, насколько хватало силы
обозревающему глазу. Правда, стоял за ней точно такой же лес,
что и перед ней. И все же, если ее протянули, значит она
огораживает не только деревья, кусты и заячьи какашки.
Антон обрадовался забору гораздо меньше, чем Василий. Колючка сразу
уколола его душу своей явной нерастворенностью в природе. Однако он
послушно отправился вслед за напарником вдоль забора -- ему по-прежнему
было все равно, куда брести. Путь оказался неблизким, колючка тянулась и
тянулась, как будто представляла собой земную параллель. В конце концов это
надоело и Василию. Впрочем, на сей раз он унывать не стал, а выбрал место,
где забор накренился под воздействием упавшего дерева. Лапы упавшей ели
качались прямо над его головой. Если не бояться иголок, можно
без особых затруднений переползти на ту
сторону. Что Василий с Антоном и проделали.
Пока они
перебирались, трухлявый ствол скрипел и чмокал. А под конец даже треснул и
сломался. На оголившейся гнилой древесине заползали и личинки, и
жуки, и прочие сапрофиты, сгрызающие покойную ель. Теперь путь
назад был отрезан, по крайней мере символически. Но назад,
собственно, и некуда было возвращаться -- разве что на обед к
лесным чудовищам, дабы торжественно превратиться в огромную кучу
дерьма. Возможно, Антон и не сильно возражал против такого
слияния с природой, однако Василий был против категорически.
Оба лесных скитальца направились вглубь огороженной зоны. И
прошли не менее километра, прежде чем лес разредился, а потом и вовсе
превратился в какую-то чахлую изможденную поросль, состоящую в основном
из чахоточных низкорослых березок. На фоне этой скудной
растительности все чаще стали попадаться предметы техногенного
происхождения, хотя и непонятного назначения. Балки и прочий
стальной прокат, прямой и изогнутый, кронштейны, катушки
изоляторов, поваленные столбы, обрывки проводов, барабаны из-под
кабелей, а также что-то напоминающее большие тарелки.
-- Заброшенная обитель дьявола,-- подытожил Антон свои первые
впечатления.
-- Дьявола по имени Министерство обороны. Здесь то ли ракетная база,
то ли вещевой склад.-- прикинул Василий, поворошив свои
армейские вспоминания.
-- Здесь давно никого нет, кроме мелких демонов, копошащихся во
прахе.
-- Похоже, что это базу законсервировали лет десять назад,-- согласился
Василий.-- Но, скорее всего, где-нибудь меж развалин ютятся десятка два
солдатиков во главе с вечно пьяным лейтенантом. Сидят сейчас в неком
неприметном сарайчике и варят суп из старой американской курицы. Варят уже
пятый час на керосинке, а курица только лишь пукнула слегка. Может у бойцов
и вездеход имеется, на котором нас вывезут к автобусной остановке.
Человек, смертельно уставший от тушенки в саморазогревающихся
банках, даже потянул носом воздух.
-- Суп -- это хорошо,-- согласился Антон,-- если только не из убоины.
-- Для тебя там найдется бульон из кирзового сапога и борщ из
портянок.
Антон действительно не ел убитых, зарезанных, растрелянных
млекопитающих, жалея молодые жизни меньших братьев -- ну
если не считать эпизода, когда он поймал и живьем загрыз
какого-то зайчонка. Как объяснил напарник: "Эта тварь слишком
злобно грызла морковку."
Двое лесных странников двинулись дальше вглубь зоны, стараясь
придерживаться залысины на почве, напоминающей тропу.
Полчаса топанья и лазанья среди всякого металлического хлама, но не
обнаружились ни суп, ни солдатики.
Зато мусора стало не меньше, а больше. И этот мусор был каким-то
агрессивным, назойливым, он заслонял пейзаж как группа невоспитанных
юнцов.
-- Ай!-- вдруг вскричал Антон,-- эта штука вступает с
нами в контакт.
Василий и в самом деле чуть было не наступил на какое-то ячеистое
изогнутое изделие размером с хоккейную площадку, которое немного
напоминало глаз насекомого, тем более, что не лежало на земле, а было
наклонено к поверхности. Где-то с обратной стороны "площадки" находился,
видимо, механизм, некогда управлявший ей.
-- Похоже на локатор,-- оценил Василий.-- Хотя я таких никогда не
видел. Ячея уж больно плетеная. Но только зря вы бздите, сударь мой. Чтобы
ни одного человека вокруг и при этом бы такая рухлядь работала -- такого не
бывает.
-- Она действует,-- сказал Антон.-- Я и так чувствую, а ты хотя бы
поднеси руку.
Василий нехотя согласился... и уже на расстоянии полуметра ладонь
почувствовала напряжение воздуха, и волоски на тыльной ее стороне
потянулись, расправляемые какой-то силой. А ближе поднес -- началось и
покалывание. Причем с поверхности кожи сила проникала вглубь, как бы
изучая начинку тела, словно даже струясь по его канальцам.
-- Вот зараза так зараза!-- Василий чувствовал, что кабы не
экстраморфин он бы сейчас запаниковал, поэтому попробовал выразить свое
отношение в логичных фразах.-- Похоже, какие-то курваки сейчас сидят под
землей и вовсю нас изучают через перископы-телескопы. А весь хлам, что
навален на поверхности земли, служит для маскировки, для активного
засирания глаз, потому что расположенный здесь объект жутко секретный...
Кажется, мы немного влипли. Единственная радость, что этот локатор, может,
не распознал нас еще как людей, поэтому давай тикать отсюда на четвереньках.
Скитальцы юркнули в трубу немаленького диаметра, быстро проползли
по ней, потом пробежали под какой-то сводчатой конструкцией и оглянулись.
"Глаз" развернулся в их сторону!
-- Антон, давай налево, там легче будет затеряться среди всякой
мешанины.
Но напарник стал вести себя странно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
крепко огорчила его, и Василий принял щепоть экстраморфина.
Но вдруг Антон вылетел из кустов как перепел, лихорадочно застегивая
штаны и не имея на лице и следа благости.
-- Юноша, почему вы не спустили после себя воду?-- вежливо, но строго
спросил Василий.
-- Там чудище прется сквозь чащу! Я видел его тень -- в два раза выше
человеческого роста. Это не зверь, он не откликается на мои вибрации любви, а
на морде у него написано "люблю человечье мясо".
Василий хотел было обсмеять напарника, позабывшего о гармонии с
природой, как и в самом деле что-то стало ломиться сквозь ветки, сопя мощно
и яростно.
Тут оба странника мигом подхватили свои мешки и котомки и давай
удирать во все лопатки, надеясь к тому же не слишком оторваться от берега
озера.
И было полчаса страшного ночного кросса, когда все сучья направляли
свои острия именно в глаза. По дороге Василий влетел в столь огромную кучу
кала, что сразу похолодел при мысли о том чудовище, которое сумело ТАКОЕ
навалить. Если бы не экстраморфин, то вообще наверное инфаркт бы случился.
Впрочем, и того быстрого бега было достаточно, чтобы сама тайга
разодрала беглецов, разнесла кишки по сучьям и мозги по кочкам. Но
бинокуляры-мониторы Василия выдавали на свои контактные
экранчики тепловую картинку местности, а боди-комп там же
проставлял азимуты и расстояния до колющих-режущих предметов.
Когда бег более-менее перешел в легкую трусцу, Василий прокричал
сквозь порывистое дыхание своему напарнику:
-- Да ничего особенного, не расстраивайся. Ну, медведь, ну, больших
габаритов, ну развели костер возле его квартиры. Или дачи.
-- Не медведь, а хозяин леса.-- возразил Антон.-- Мишка --
добродушный, а этот строгий. И если там топтыгин ошивался,
почему ж ты не заметил его своими бимонами?*
[сокр.: бинокулярные мониторы, соединенные с боди-компьютером и
контактно прилегающие к лицу]
-- Потому что я их снимаю время от времени, а то глаза
чешутся.-- сказал Василий и подумал, что вообще-то Антона к
трусоватым не отнесешь. Во время боев в Алмазовке, когда
федеральные ракеты разносили в клочья все, что мало-мальски
напоминало кровожадного моджахеда, он с группой таких же
просветленных товарищей кормил прасадом и добрым словом
мятущееся мирное население...
Вася и Антон наконец остановились, один стал восстанавливать
дыхание, другой решил попИсать и попал себе на ботинки. В ночном лесу было
тихо, если не считать воплей какой-то насилуемой птички и звона комариных
эскадрилий.
Напарники решили переждать ночь до конца у подножия разлапистого
таежного великана, обходясь лишь самым хиленьким костерком. Никто из них
уже не спал, а лишь напрягал мускулы, чтобы при первом же грозном намеке
запрыгнуть на ближайшую ветку. Антон даже присмотрел себе какое-то дупло
со всеми удобствами, собираясь выдворить оттуда белочку. При этом он уверял,
что дупло у дерева является эквивалентом человеческой задницы.
Когда наступил рассвет, стало ясно, что странники сильно заплутали.
Никакого тебе берега озера Горького, лишь темная гуща ельника.
-- Ну, давай, связывайся со своим окаянным спутником,-- шутейно
произнес Антон,-- если вместо него не летает уже какой-нибудь демон-асур.
Да, пора было определять координаты и свое местоположение на
электронной карте, которую Василий худо-бедно набросал перед тем как
тронуться из Верхнекамышинского.
Он встал на какой-то поваленный ствол и стал наводить искатель-
антенну, наблюдая за уровнем сигнала, который выдавал боди-комп.
-- Все, наводка точная, канал пробит. Посылаю привет. Ау, орбита...
Но тут Василий сбросил с лица бимоны и грустно выругался. Антон же
не преминул заметить с легкой укоризной:
-- Зачем ты так, брат? Я же предупреждал, что спутник на космической
орбите легко может стать добычей демона.
-- Он стал добычей банкира. Код доступа не прошел, потому что...
значит жена сняла все деньги с моего счета. Мы оказались не только в
информационном вакууме, но и в полной заднице.
-- Любовь приведет нас к себе.-- заметил Антон.
-- Ты это брось. Любовь меж бабой и мужиком приводит их в КВД, а
любовь меж мужиками заканчивается в СПИД-лечебнице. Так что,
подбирай выражения.
Василий был раздражен и поэтому неправ. Уж что-то, а половая
жизнь Антона была вне подозрений.
Однако имелся в его биографии один
эпизод, из-за которого странный товарищ собственно и начал
бродяжничать. Несмотря на три своих неоконченных высших
образования Антон не любил труд, но однажды маманя загнала его
работать вахтером в один академический институт. А там, на
других дверях, стоял еще один вахтер, семидесятилетний старичок.
Однажды ночью два вахтера распили бутылочку портвейна, после
чего младший попытался полюбить старшего через задницу. А сыном старшего
вахтера был как раз директором этого института... После
оправдывался Антон с улыбкой недоумения на полудетском лице --
нахлынуло на него что-то вдруг, ведь старичок был "добрый и
мудрый, как сама природа"...
Товарищи по постыдному бегству подобрали оставшиеся вещи и стали
ориентироваться по солнцу и прочим сомнительным приметам. Полдня было
потрачено на усиленное ориентирование, но берег озера так и не обнаружился.
Василий, в отличие от Антона, заметно приуныл, легкий отходняк после
экстраморфина тоже усугублял картину. Бич-интеллектуал половину дороги
цитировал "Бхагавадгиту" и сказания племени догонов,
а еще полдороги "Даодэдзин", добавляя из кое-каких сутр.
Казалось, что ему совершенно все равно, куда идти. Повсюду была природа-
пракрити, повсюду был абсолют-брахман. Какая разница, где растворяться.
А Василий чувствовал, что его опять надувают. Он всегда двигался к
четко поставленной цели и всегда попадал не туда. В молодости он искал себе
красавицу неописуемую, но вместо этого заработал болячку в одном
популярном месте. Потом он хотел снискать литературные лавры.
Но лавры обернулись березовым веником. И вот коварный
военкомат призывает его на офицерскую службу. Человек же, вместо
того, чтобы упорхнуть от силков, начинает корчить из себя
советского Рембо.
И мозолил малахольный Рембо свою тощую задницу на жестком стуле,
страдая от скуки и дубовых указаний начальства.
Итак, не исполнялись помыслы, неустанно страдала жена, дети,
родители, бабушки-дедушки, роптали даже собаки и кошки. К середине жизни,
если точнее к тридцати восьми годам Василий ощущал себя полным
неудачником. Он добился только того, чего не хотел, а чего хотел, того
добились другие. А ведь когда-то такие возможности представлялись! Как и
всякий нормальный невротик он считал, что жизнь представляет сплошной
заговор против него. От чувства огорчения заныло под ложечкой. "Гастрит, --
подумал Василий,-- организм сам себя съедает. Таков он, кризис
тридцативосьмилетних. Однако как не пожрать перченого и не попить
горячительного. Всем хорошим в себе я обязан съеденному и выпитому."
Но вскоре настроение поднялось. Во-первых, от новой дозы
экстраморфина. Во-вторых, прямо в лесу, когда вроде бы ничто не предвещало
хорошего, путники вдруг наткнулись на колючую проволоку. Колючка,
создавая забор, тянулась с запада на восток настолько, насколько хватало силы
обозревающему глазу. Правда, стоял за ней точно такой же лес,
что и перед ней. И все же, если ее протянули, значит она
огораживает не только деревья, кусты и заячьи какашки.
Антон обрадовался забору гораздо меньше, чем Василий. Колючка сразу
уколола его душу своей явной нерастворенностью в природе. Однако он
послушно отправился вслед за напарником вдоль забора -- ему по-прежнему
было все равно, куда брести. Путь оказался неблизким, колючка тянулась и
тянулась, как будто представляла собой земную параллель. В конце концов это
надоело и Василию. Впрочем, на сей раз он унывать не стал, а выбрал место,
где забор накренился под воздействием упавшего дерева. Лапы упавшей ели
качались прямо над его головой. Если не бояться иголок, можно
без особых затруднений переползти на ту
сторону. Что Василий с Антоном и проделали.
Пока они
перебирались, трухлявый ствол скрипел и чмокал. А под конец даже треснул и
сломался. На оголившейся гнилой древесине заползали и личинки, и
жуки, и прочие сапрофиты, сгрызающие покойную ель. Теперь путь
назад был отрезан, по крайней мере символически. Но назад,
собственно, и некуда было возвращаться -- разве что на обед к
лесным чудовищам, дабы торжественно превратиться в огромную кучу
дерьма. Возможно, Антон и не сильно возражал против такого
слияния с природой, однако Василий был против категорически.
Оба лесных скитальца направились вглубь огороженной зоны. И
прошли не менее километра, прежде чем лес разредился, а потом и вовсе
превратился в какую-то чахлую изможденную поросль, состоящую в основном
из чахоточных низкорослых березок. На фоне этой скудной
растительности все чаще стали попадаться предметы техногенного
происхождения, хотя и непонятного назначения. Балки и прочий
стальной прокат, прямой и изогнутый, кронштейны, катушки
изоляторов, поваленные столбы, обрывки проводов, барабаны из-под
кабелей, а также что-то напоминающее большие тарелки.
-- Заброшенная обитель дьявола,-- подытожил Антон свои первые
впечатления.
-- Дьявола по имени Министерство обороны. Здесь то ли ракетная база,
то ли вещевой склад.-- прикинул Василий, поворошив свои
армейские вспоминания.
-- Здесь давно никого нет, кроме мелких демонов, копошащихся во
прахе.
-- Похоже, что это базу законсервировали лет десять назад,-- согласился
Василий.-- Но, скорее всего, где-нибудь меж развалин ютятся десятка два
солдатиков во главе с вечно пьяным лейтенантом. Сидят сейчас в неком
неприметном сарайчике и варят суп из старой американской курицы. Варят уже
пятый час на керосинке, а курица только лишь пукнула слегка. Может у бойцов
и вездеход имеется, на котором нас вывезут к автобусной остановке.
Человек, смертельно уставший от тушенки в саморазогревающихся
банках, даже потянул носом воздух.
-- Суп -- это хорошо,-- согласился Антон,-- если только не из убоины.
-- Для тебя там найдется бульон из кирзового сапога и борщ из
портянок.
Антон действительно не ел убитых, зарезанных, растрелянных
млекопитающих, жалея молодые жизни меньших братьев -- ну
если не считать эпизода, когда он поймал и живьем загрыз
какого-то зайчонка. Как объяснил напарник: "Эта тварь слишком
злобно грызла морковку."
Двое лесных странников двинулись дальше вглубь зоны, стараясь
придерживаться залысины на почве, напоминающей тропу.
Полчаса топанья и лазанья среди всякого металлического хлама, но не
обнаружились ни суп, ни солдатики.
Зато мусора стало не меньше, а больше. И этот мусор был каким-то
агрессивным, назойливым, он заслонял пейзаж как группа невоспитанных
юнцов.
-- Ай!-- вдруг вскричал Антон,-- эта штука вступает с
нами в контакт.
Василий и в самом деле чуть было не наступил на какое-то ячеистое
изогнутое изделие размером с хоккейную площадку, которое немного
напоминало глаз насекомого, тем более, что не лежало на земле, а было
наклонено к поверхности. Где-то с обратной стороны "площадки" находился,
видимо, механизм, некогда управлявший ей.
-- Похоже на локатор,-- оценил Василий.-- Хотя я таких никогда не
видел. Ячея уж больно плетеная. Но только зря вы бздите, сударь мой. Чтобы
ни одного человека вокруг и при этом бы такая рухлядь работала -- такого не
бывает.
-- Она действует,-- сказал Антон.-- Я и так чувствую, а ты хотя бы
поднеси руку.
Василий нехотя согласился... и уже на расстоянии полуметра ладонь
почувствовала напряжение воздуха, и волоски на тыльной ее стороне
потянулись, расправляемые какой-то силой. А ближе поднес -- началось и
покалывание. Причем с поверхности кожи сила проникала вглубь, как бы
изучая начинку тела, словно даже струясь по его канальцам.
-- Вот зараза так зараза!-- Василий чувствовал, что кабы не
экстраморфин он бы сейчас запаниковал, поэтому попробовал выразить свое
отношение в логичных фразах.-- Похоже, какие-то курваки сейчас сидят под
землей и вовсю нас изучают через перископы-телескопы. А весь хлам, что
навален на поверхности земли, служит для маскировки, для активного
засирания глаз, потому что расположенный здесь объект жутко секретный...
Кажется, мы немного влипли. Единственная радость, что этот локатор, может,
не распознал нас еще как людей, поэтому давай тикать отсюда на четвереньках.
Скитальцы юркнули в трубу немаленького диаметра, быстро проползли
по ней, потом пробежали под какой-то сводчатой конструкцией и оглянулись.
"Глаз" развернулся в их сторону!
-- Антон, давай налево, там легче будет затеряться среди всякой
мешанины.
Но напарник стал вести себя странно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60