Я дотронулся до деревянной поверхности стола, твердой под
блестящим слоем лака и полировки. Пробежал пальцами по монитору, гладкому,
как зеркало, чистому, без единой пылинки, и почувствовал слабое
подрагивание тока. Вот оно - вот в чем было все дело.
Прошлой ночью я наполовину потерял голову. У меня были почти
галлюцинации. Я чувствовал себя больным, голова кружилась после удара, в
этом не было никакого сомнения, я был наполовину пьян и чувствовал себя
несчастным; все виделось мне как в тумане. Ничего удивительного, что я
окружил романтическим ореолом места обветшавшие или просто убогие, людей -
что ж, пусть весьма добросердечных, но неимущих, необразованных, простых и
грубых. Или, отбросив в сторону эвфемизмы, откровенно грубых и отсталых. Я
превратил нечто совершенно обычное в странное лихорадочное приключение.
Это и была правда, крывшаяся за мечтой. А тут все было реальным. Это была
повседневная жизнь, моя жизнь. Здесь была Клэр с чашкой кофе, как каждый
день; с той разницей, что раз в жизни не попыталась подсунуть мне сахарин
вместо сахара.
- Тебе надо восстанавливать силы! - объявила Клэр. - Если ты потерял
так много крови...
- Эй, а мне разве кофе не дадут? - потребовал Дэйв.
Клэр фыркнула:
- Тебе - следующему. Стив поранился!
- А, да, я слышал, - Дэйв выглянул из-за компьютера. - Ну, как
делишки, мой старый масса? Не может быть, чтобы так плохо, он же на ногах,
разве нет? Не на костылях, не в инвалидной коляске или еще что-нибудь!
- Ты что, не видишь, какой он бледный? - запротестовала Клэр так
яростно, что я был потрясен.
Дэйв закаркал:
- Кто ты об этом спрашивать, мине? Вы все, бледнолицые, для мой на
одно лицо... - Дэйв увернулся, когда Клэр нацелилась на его ухо. - О'кей,
о'кей, вид у него и вправду зеленоватый. Обычное дело - хорошая ночка вне
дома, да, Стив? И как же ее зовут? - В действительности, выговор Дэйва был
точно таким, каким и полагалось быть речи выпускника очень престижной
школы - лучше, чем мой, но он все время старался говорить как мальчишка из
Ист-энда.
- Ладно тебе, Дэйв, я порезал руку, вот и все, - я обернулся к Клэр,
все еще суетившейся вокруг меня, пытаясь выяснить, какой у меня бинт, от
чего у меня все глаза оказались залеплены длинными белокурыми волосами. -
Дай ему лучше кофе, солнышко, а то он будет невозможным все утро. Вместо
того, чтобы быть всего лишь невероятным. Да, и спроси Барри, он уже
говорил с "Розенблюмом"?..
Это давало мне повод отделаться от нее. Мне это было необходимо. Клэр
в этой роли матери-наседки выводила меня из душевного равновесия. К тому
времени, когда она вернется, я уже спокойно погружусь в свою работу и буду
слишком занят, чтобы заниматься личными делами.
- А у тебя, Дэйв, что-нибудь уже выяснилось с этой ерундой по
кенийскому контейнеру?
Дэйв перегнулся к принтеру и вынул высовывавшийся из него бланк:
- Я как раз разбирался с этим, когда вы пришли, босс. Он болтался на
боковой ветке рядом с аэропортом и плесневел. Теперь они его отскребают -
с извинениями. Я выставил им демерреж до сегодняшнего дня, но сказал,
чтобы держали его, пока мы не выясним, не сможем ли мы организовать
какой-нибудь обратный груз.
- Из Кении? Должен быть, для контейнера-рефрижератора. Молодец, Дэйв.
- Я вызвал на компьютере кое-какие списки и просмотрел их: - Свяжусь для
начала с Хэмилтоном и узнаю, не надо ли ему еще полтонны лютиануса на этой
неделе. А ты пока не мог бы достать мне тот проект контракта на немецкое
растительное масло? И всю эту еэсовскую волынку с его отправкой?..
Телефон зазвонил, прежде чем я снял трубку:
- Тебя Барри, - сказала Клэр, - насчет "Розенблюма" - срочно.
Да, это была настоящая жизнь.
И все же, пока тянулся день, я обнаружил, что она уже не совсем
такая, какой была. Я с головой ушел в работу, твердо настроившись не
отвлекаться, не позволять себе бесцельно раздумывать о моих диких
блужданиях прошедшей ночью. Я загружал работой Дэйва и Клэр, так или иначе
стараясь уклониться от их поддразниванья и кудахтанья. Похоже, это дало
результаты. Я умудрился закончить все, что можно уладить в этот день, чуть
больше, чем за половину обычного времени. И все же я остался менее
спокойным, менее удовлетворенным, чем когда бы то ни было.
- У нас нет температуры или еще чего, а? - осведомился Барри,
элегантно пристроившись на краешке моего стола и теребя пачку бланков так,
словно отрывал лепестки у розы. Он постучал по своему длинному тупому
носу: - Я хочу сказать, ты знаешь не хуже меня, как важен каждый из этих
проклятых контрактов, Стив. Я предпочел бы, чтобы ты лучше не спешил и,
как обычно, прочесал их, словно отточенной зубной щеткой, чем... проглядел
их одним духом и пропустил что-то важное.
Я усмехнулся:
- Никак не угодить, а? Ты годами приставал ко мне, чтобы я ускорял
контракты, - и вот сегодня мне раз в жизни повезло, а ты вдруг даешь мне
отбой! С ними все в порядке, Барри. Не беспокойся об этом.
Барри оторвал еще несколько лепестков и провел рукой по седеющим
золотистым кудрям:
- Если ты действительно ими доволен...
- Доволен. Дэйв, как всегда, работал замечательно, и Клэр - тоже. И
ты их сам просмотрел, иначе не сидел бы здесь и не спрашивал. Давайте,
господин директор-распорядитель, сэр, убирайте свою полосатую задницу с
моего стола! Я доволен!
Но я не был доволен. Не контрактами, которые только что обработал, в
них-то как раз я был уверен. Может, я и был на двадцать лет моложе Барри,
но работу свою я знал. Просто я не получал от нее того удовольствия, как
это бывало обычно. Мне не хотелось вникать в каждую мельчайшую подробность
бизнеса, стоявшего за каждой партией груза, как раньше; мне не хватало
прежнего стремления выяснить все о каждом товаре, который мы отгружали,
начиная с продуктов и кончая предметами искусства - стремления, которое
дало мне многие из очень полезных фундаментальных знаний. Я вдруг стал
более нетерпимо относиться ко всей этой липкой паутине формальностей,
стремиться поскорее от них отделаться. И Барри, будучи тонким бизнесменом,
что-то почувствовал. Но будучи также начальством, с которым можно было
пошутить, он был достаточно разумен, чтобы не выматывать своих работников.
- Ну, хорошо, мое предусмотрительное дитя! Пойду вместо этого
отполирую стол Билла Роуза, посмотрю, может, бухгалтерия тоже подхватит
болезнь скорости и обработает счета в рекордное время. По-видимому, это
доконает всех наших постоянных клиентов - шок, понимаешь? Э-э... я бы
предложил тебе немедленно отправиться домой и дать руке отдых, но если ты
можешь поболтаться здесь еще с полчаса - просто на случай, вдруг
что-нибудь всплывет, знаешь ведь, как это бывает...
- Конечно. Нет проблем, Барри. - Я бы все равно не ушел домой; что-то
подсказывало мне, что там я буду не более счастлив, чем здесь. Я уже был
сыт по горло этим навязчивым полувоспоминанием, преследовавшим меня по
пятам, отбрасывая на все тень неудовлетворенности. Вчерашним вечером у
меня было жуткое пугающее приключение, так мне и надо - нечего связываться
с дном жизни. Но чем больше я старался думать об этом, тем меньше мог
вспомнить - теперь уже почти ничего, ничего отчетливого. Словно эта дымка
была вуалью фокусника, приоткрывавшейся, чтобы показать пустоту, словно
все это мне приснилось - все, с самого начала. Тогда почему от этого
переворачивалась вся моя обычная жизнь - мое тщательно скроенное и
пригнанное существование от Армани, жизнь, которой, как я знал, я мог
управлять?
Мне отчаянно необходимо было время, чтобы сесть спокойно и подумать -
вспомнить, чтобы потом спокойно забыть. Но тут была Клэр, она принесла мне
еще чашку кофе с сахаром и снова болталась поблизости, не давая
сосредоточиться. В качестве средства для отвлечения внимания у нее были
естественные преимущества. Обычно я не позволял им особенно меня
беспокоить: я принял решение обращаться с Клэр только как с компетентным
секретарем, каковой она и была, а не как с безмозглой куклой. Строго
говоря, на безмозглую куклу она была не похожа: если уж втискивать ее в
какой-то стереотип, Клэр скорее напоминала молочницу из рекламы масла. Ее
волосы и глаза наводили на мысль о полях пшеницы и летних небесах, и все
остальное - тоже: ее резковатые чувственные черты, молочно-белая кожа и
веснушки, стройная, но с тяжелой грудью фигурка, ее непринужденное
обаяние, живое, но искреннее. Большую часть времени я наслаждался им, не
позволяя принимать его близко к сердцу, хотя когда пытаешься изо всех сил
о чем-то думать, и еще больше - не думать, прикосновение волос к затылку
или грудь, небрежно задевающая твое плечо, может оказаться сильным
раздражителем. Естественно, что время от времени это порождало фантазии,
но я был не настолько глуп, чтобы мутить воду в офисе, затевая легкую
интрижку. А все остальное не имело смысла.
Все эти мысли вызвали маленькую искорку воспоминания. Вчера вечером я
от чего-то отступил - так? Та девушка - как же ее звали? Как она
выглядела? Я словно выдумал ее из ничего; как будто весь этот безумный
вечер был одним из тех снов - достаточно живых и ярких, чтобы заставить
тебя проснуться, и в то же время таких, которые невозможно удержать в
памяти - они испаряются из нее, оставляя за собой только эмоциональные
ощущения, как пустое впечатление. Такая мысль должна была принести мне
облегчение; но это было не так. Думать, что ты пережил что-то яркое,
ошеломляющее, ЖИВОЕ, сильное настолько, чтобы оставить такие ноющие
воспоминания, - и при этом обнаружить, что подробности испаряются, как
утренняя изморозь...
Что же было твердым? Что не могло испариться?
Мой кулак стиснул чашку. Это было не слишком мудро: мою руку
раскаленной докрасна ракетой пронзила боль, взорвалась и расцвела сияющим
цветком образа - образа яркого, искрящегося, живого. Вот она! Катька,
вонзившая зубы в мою рану, я сам, трясущийся в агонии, только наполовину
слыша, как Мирко и Джип обсуждают...
Обсуждают судно. И его груз. Сырье. Товары. Но самые дикие, о каких
только можно услышать. А ведь все эти дела у меня под кончиками пальцев.
Кончики пальцев. У меня возникла идея, безумная, под стать всему
этому делу. В конце концов, почему бы и нет? Вреда от этого не будет.
Компьютеры не могут насмехаться над человеком. Посмеиваясь над собой, я
потянулся к клавиатуре и вызвал базу данных по фрахту и постановке судов в
доки. По крайней мере, будет забавно посмотреть, что они дадут в ответ на
запрос об "Искандере".
Мне не хватило и секунды, чтобы посмеяться. Она возникла перед моим
носом, запись в обычной форме карточки файла, снабженная кодом размещения
в доке и номером причала. Зато какая запись!
СС. "ИСКАНДЕР" 300 тонн
Порт отправления: Тортуга, Санто Доминго и порты Запада
Капитан: Сойер, Джас.Г.
Первый помощник: Маттеус, Иезекия И.
Второй помощник: Мак-Галли, "Черный" Патрик О'Р.
Суперкарго: Стефанопопулос, Спиридион
Боцман; Радавиндрабан, Дж.Дж.
Груженый:
Черный лотос 2 дюж. клеток (на консигнацию, по поручительству)
Индиго, ок. 80 тонн
Перец (сушеный), 1 тонна
Корень победителя (в тюках), 2 тонны
Кофейные бобы (Гранд Инка), 4 тонны
Шкуры - морская лошадь, 2 вал. (на консигнацию)
Дрова (планки), 38 тонн
Пух гагарки, 20 тюков (комп.)
Спиртные напитки, 50 бочек (на консигнацию)
Ночной глаз, 1.5 тонны
В настоящее время погрузка для обратного рейса на Тортугу, Хай
Бразил и порты Запада.
Водоизмещение: указано, палубный груз только на риск перевозчика.
Я все еще смотрел на запись, разинув рот, когда подошел Дэйв.
- Ну, и что это такое? Все работаешь... - он уставился на монитор. -
Чтоб мне провалиться! Откуда ты это выкопал? Вот это блеск! - Кто-то вошел
в комнату, и Дэйв выпрямился. - Эй, Барри! Клэр! Идите-ка посмотрите сюда!
Клюв Барри закрыл свет - он наклонился к монитору над нашими
головами. С минуту он стоял, уставившись на экран, затем стал
посмеиваться.
- Здорово, Дэйв, очень хорошо! Слушайте, а было бы замечательно, если
бы можно было как-нибудь засунуть это в базу данных?
Дэйв замахал руками:
- Э, я к этому не имею никакого отношения! Это Стив выудил...
Барри уставился на меня. По-видимому, он считал меня неспособным
придумать такую штуку:
- Ты хочешь сказать, это было в базе данных? Господи, никакого
спасения в наше время от этих хакеров, помешанных на компьютерных фокусах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
блестящим слоем лака и полировки. Пробежал пальцами по монитору, гладкому,
как зеркало, чистому, без единой пылинки, и почувствовал слабое
подрагивание тока. Вот оно - вот в чем было все дело.
Прошлой ночью я наполовину потерял голову. У меня были почти
галлюцинации. Я чувствовал себя больным, голова кружилась после удара, в
этом не было никакого сомнения, я был наполовину пьян и чувствовал себя
несчастным; все виделось мне как в тумане. Ничего удивительного, что я
окружил романтическим ореолом места обветшавшие или просто убогие, людей -
что ж, пусть весьма добросердечных, но неимущих, необразованных, простых и
грубых. Или, отбросив в сторону эвфемизмы, откровенно грубых и отсталых. Я
превратил нечто совершенно обычное в странное лихорадочное приключение.
Это и была правда, крывшаяся за мечтой. А тут все было реальным. Это была
повседневная жизнь, моя жизнь. Здесь была Клэр с чашкой кофе, как каждый
день; с той разницей, что раз в жизни не попыталась подсунуть мне сахарин
вместо сахара.
- Тебе надо восстанавливать силы! - объявила Клэр. - Если ты потерял
так много крови...
- Эй, а мне разве кофе не дадут? - потребовал Дэйв.
Клэр фыркнула:
- Тебе - следующему. Стив поранился!
- А, да, я слышал, - Дэйв выглянул из-за компьютера. - Ну, как
делишки, мой старый масса? Не может быть, чтобы так плохо, он же на ногах,
разве нет? Не на костылях, не в инвалидной коляске или еще что-нибудь!
- Ты что, не видишь, какой он бледный? - запротестовала Клэр так
яростно, что я был потрясен.
Дэйв закаркал:
- Кто ты об этом спрашивать, мине? Вы все, бледнолицые, для мой на
одно лицо... - Дэйв увернулся, когда Клэр нацелилась на его ухо. - О'кей,
о'кей, вид у него и вправду зеленоватый. Обычное дело - хорошая ночка вне
дома, да, Стив? И как же ее зовут? - В действительности, выговор Дэйва был
точно таким, каким и полагалось быть речи выпускника очень престижной
школы - лучше, чем мой, но он все время старался говорить как мальчишка из
Ист-энда.
- Ладно тебе, Дэйв, я порезал руку, вот и все, - я обернулся к Клэр,
все еще суетившейся вокруг меня, пытаясь выяснить, какой у меня бинт, от
чего у меня все глаза оказались залеплены длинными белокурыми волосами. -
Дай ему лучше кофе, солнышко, а то он будет невозможным все утро. Вместо
того, чтобы быть всего лишь невероятным. Да, и спроси Барри, он уже
говорил с "Розенблюмом"?..
Это давало мне повод отделаться от нее. Мне это было необходимо. Клэр
в этой роли матери-наседки выводила меня из душевного равновесия. К тому
времени, когда она вернется, я уже спокойно погружусь в свою работу и буду
слишком занят, чтобы заниматься личными делами.
- А у тебя, Дэйв, что-нибудь уже выяснилось с этой ерундой по
кенийскому контейнеру?
Дэйв перегнулся к принтеру и вынул высовывавшийся из него бланк:
- Я как раз разбирался с этим, когда вы пришли, босс. Он болтался на
боковой ветке рядом с аэропортом и плесневел. Теперь они его отскребают -
с извинениями. Я выставил им демерреж до сегодняшнего дня, но сказал,
чтобы держали его, пока мы не выясним, не сможем ли мы организовать
какой-нибудь обратный груз.
- Из Кении? Должен быть, для контейнера-рефрижератора. Молодец, Дэйв.
- Я вызвал на компьютере кое-какие списки и просмотрел их: - Свяжусь для
начала с Хэмилтоном и узнаю, не надо ли ему еще полтонны лютиануса на этой
неделе. А ты пока не мог бы достать мне тот проект контракта на немецкое
растительное масло? И всю эту еэсовскую волынку с его отправкой?..
Телефон зазвонил, прежде чем я снял трубку:
- Тебя Барри, - сказала Клэр, - насчет "Розенблюма" - срочно.
Да, это была настоящая жизнь.
И все же, пока тянулся день, я обнаружил, что она уже не совсем
такая, какой была. Я с головой ушел в работу, твердо настроившись не
отвлекаться, не позволять себе бесцельно раздумывать о моих диких
блужданиях прошедшей ночью. Я загружал работой Дэйва и Клэр, так или иначе
стараясь уклониться от их поддразниванья и кудахтанья. Похоже, это дало
результаты. Я умудрился закончить все, что можно уладить в этот день, чуть
больше, чем за половину обычного времени. И все же я остался менее
спокойным, менее удовлетворенным, чем когда бы то ни было.
- У нас нет температуры или еще чего, а? - осведомился Барри,
элегантно пристроившись на краешке моего стола и теребя пачку бланков так,
словно отрывал лепестки у розы. Он постучал по своему длинному тупому
носу: - Я хочу сказать, ты знаешь не хуже меня, как важен каждый из этих
проклятых контрактов, Стив. Я предпочел бы, чтобы ты лучше не спешил и,
как обычно, прочесал их, словно отточенной зубной щеткой, чем... проглядел
их одним духом и пропустил что-то важное.
Я усмехнулся:
- Никак не угодить, а? Ты годами приставал ко мне, чтобы я ускорял
контракты, - и вот сегодня мне раз в жизни повезло, а ты вдруг даешь мне
отбой! С ними все в порядке, Барри. Не беспокойся об этом.
Барри оторвал еще несколько лепестков и провел рукой по седеющим
золотистым кудрям:
- Если ты действительно ими доволен...
- Доволен. Дэйв, как всегда, работал замечательно, и Клэр - тоже. И
ты их сам просмотрел, иначе не сидел бы здесь и не спрашивал. Давайте,
господин директор-распорядитель, сэр, убирайте свою полосатую задницу с
моего стола! Я доволен!
Но я не был доволен. Не контрактами, которые только что обработал, в
них-то как раз я был уверен. Может, я и был на двадцать лет моложе Барри,
но работу свою я знал. Просто я не получал от нее того удовольствия, как
это бывало обычно. Мне не хотелось вникать в каждую мельчайшую подробность
бизнеса, стоявшего за каждой партией груза, как раньше; мне не хватало
прежнего стремления выяснить все о каждом товаре, который мы отгружали,
начиная с продуктов и кончая предметами искусства - стремления, которое
дало мне многие из очень полезных фундаментальных знаний. Я вдруг стал
более нетерпимо относиться ко всей этой липкой паутине формальностей,
стремиться поскорее от них отделаться. И Барри, будучи тонким бизнесменом,
что-то почувствовал. Но будучи также начальством, с которым можно было
пошутить, он был достаточно разумен, чтобы не выматывать своих работников.
- Ну, хорошо, мое предусмотрительное дитя! Пойду вместо этого
отполирую стол Билла Роуза, посмотрю, может, бухгалтерия тоже подхватит
болезнь скорости и обработает счета в рекордное время. По-видимому, это
доконает всех наших постоянных клиентов - шок, понимаешь? Э-э... я бы
предложил тебе немедленно отправиться домой и дать руке отдых, но если ты
можешь поболтаться здесь еще с полчаса - просто на случай, вдруг
что-нибудь всплывет, знаешь ведь, как это бывает...
- Конечно. Нет проблем, Барри. - Я бы все равно не ушел домой; что-то
подсказывало мне, что там я буду не более счастлив, чем здесь. Я уже был
сыт по горло этим навязчивым полувоспоминанием, преследовавшим меня по
пятам, отбрасывая на все тень неудовлетворенности. Вчерашним вечером у
меня было жуткое пугающее приключение, так мне и надо - нечего связываться
с дном жизни. Но чем больше я старался думать об этом, тем меньше мог
вспомнить - теперь уже почти ничего, ничего отчетливого. Словно эта дымка
была вуалью фокусника, приоткрывавшейся, чтобы показать пустоту, словно
все это мне приснилось - все, с самого начала. Тогда почему от этого
переворачивалась вся моя обычная жизнь - мое тщательно скроенное и
пригнанное существование от Армани, жизнь, которой, как я знал, я мог
управлять?
Мне отчаянно необходимо было время, чтобы сесть спокойно и подумать -
вспомнить, чтобы потом спокойно забыть. Но тут была Клэр, она принесла мне
еще чашку кофе с сахаром и снова болталась поблизости, не давая
сосредоточиться. В качестве средства для отвлечения внимания у нее были
естественные преимущества. Обычно я не позволял им особенно меня
беспокоить: я принял решение обращаться с Клэр только как с компетентным
секретарем, каковой она и была, а не как с безмозглой куклой. Строго
говоря, на безмозглую куклу она была не похожа: если уж втискивать ее в
какой-то стереотип, Клэр скорее напоминала молочницу из рекламы масла. Ее
волосы и глаза наводили на мысль о полях пшеницы и летних небесах, и все
остальное - тоже: ее резковатые чувственные черты, молочно-белая кожа и
веснушки, стройная, но с тяжелой грудью фигурка, ее непринужденное
обаяние, живое, но искреннее. Большую часть времени я наслаждался им, не
позволяя принимать его близко к сердцу, хотя когда пытаешься изо всех сил
о чем-то думать, и еще больше - не думать, прикосновение волос к затылку
или грудь, небрежно задевающая твое плечо, может оказаться сильным
раздражителем. Естественно, что время от времени это порождало фантазии,
но я был не настолько глуп, чтобы мутить воду в офисе, затевая легкую
интрижку. А все остальное не имело смысла.
Все эти мысли вызвали маленькую искорку воспоминания. Вчера вечером я
от чего-то отступил - так? Та девушка - как же ее звали? Как она
выглядела? Я словно выдумал ее из ничего; как будто весь этот безумный
вечер был одним из тех снов - достаточно живых и ярких, чтобы заставить
тебя проснуться, и в то же время таких, которые невозможно удержать в
памяти - они испаряются из нее, оставляя за собой только эмоциональные
ощущения, как пустое впечатление. Такая мысль должна была принести мне
облегчение; но это было не так. Думать, что ты пережил что-то яркое,
ошеломляющее, ЖИВОЕ, сильное настолько, чтобы оставить такие ноющие
воспоминания, - и при этом обнаружить, что подробности испаряются, как
утренняя изморозь...
Что же было твердым? Что не могло испариться?
Мой кулак стиснул чашку. Это было не слишком мудро: мою руку
раскаленной докрасна ракетой пронзила боль, взорвалась и расцвела сияющим
цветком образа - образа яркого, искрящегося, живого. Вот она! Катька,
вонзившая зубы в мою рану, я сам, трясущийся в агонии, только наполовину
слыша, как Мирко и Джип обсуждают...
Обсуждают судно. И его груз. Сырье. Товары. Но самые дикие, о каких
только можно услышать. А ведь все эти дела у меня под кончиками пальцев.
Кончики пальцев. У меня возникла идея, безумная, под стать всему
этому делу. В конце концов, почему бы и нет? Вреда от этого не будет.
Компьютеры не могут насмехаться над человеком. Посмеиваясь над собой, я
потянулся к клавиатуре и вызвал базу данных по фрахту и постановке судов в
доки. По крайней мере, будет забавно посмотреть, что они дадут в ответ на
запрос об "Искандере".
Мне не хватило и секунды, чтобы посмеяться. Она возникла перед моим
носом, запись в обычной форме карточки файла, снабженная кодом размещения
в доке и номером причала. Зато какая запись!
СС. "ИСКАНДЕР" 300 тонн
Порт отправления: Тортуга, Санто Доминго и порты Запада
Капитан: Сойер, Джас.Г.
Первый помощник: Маттеус, Иезекия И.
Второй помощник: Мак-Галли, "Черный" Патрик О'Р.
Суперкарго: Стефанопопулос, Спиридион
Боцман; Радавиндрабан, Дж.Дж.
Груженый:
Черный лотос 2 дюж. клеток (на консигнацию, по поручительству)
Индиго, ок. 80 тонн
Перец (сушеный), 1 тонна
Корень победителя (в тюках), 2 тонны
Кофейные бобы (Гранд Инка), 4 тонны
Шкуры - морская лошадь, 2 вал. (на консигнацию)
Дрова (планки), 38 тонн
Пух гагарки, 20 тюков (комп.)
Спиртные напитки, 50 бочек (на консигнацию)
Ночной глаз, 1.5 тонны
В настоящее время погрузка для обратного рейса на Тортугу, Хай
Бразил и порты Запада.
Водоизмещение: указано, палубный груз только на риск перевозчика.
Я все еще смотрел на запись, разинув рот, когда подошел Дэйв.
- Ну, и что это такое? Все работаешь... - он уставился на монитор. -
Чтоб мне провалиться! Откуда ты это выкопал? Вот это блеск! - Кто-то вошел
в комнату, и Дэйв выпрямился. - Эй, Барри! Клэр! Идите-ка посмотрите сюда!
Клюв Барри закрыл свет - он наклонился к монитору над нашими
головами. С минуту он стоял, уставившись на экран, затем стал
посмеиваться.
- Здорово, Дэйв, очень хорошо! Слушайте, а было бы замечательно, если
бы можно было как-нибудь засунуть это в базу данных?
Дэйв замахал руками:
- Э, я к этому не имею никакого отношения! Это Стив выудил...
Барри уставился на меня. По-видимому, он считал меня неспособным
придумать такую штуку:
- Ты хочешь сказать, это было в базе данных? Господи, никакого
спасения в наше время от этих хакеров, помешанных на компьютерных фокусах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61