Сейчас я, правда, был уже не в
состоянии забить гвоздь в папиросную бумагу, выход на палубу отнял у меня
последние силы, так что я был рад просто снова приподняться на локтях и
ждать очередной чудесной водной струи. Однако вместо этого на меня легла
тень, почти такая же желанная, как вода, и задержалась рядом.
- О, привет, - сказал голос Джипа, - все еще рвемся в бой, верно?
- Отваливай, - прохрипел я, моргая и глядя на него - фигуру,
окаймленную сияющей медью. Он подвинулся, и солнце обрушилось на меня
гигантской тарелкой. Я со стоном откинулся назад: - Нет, стой, мне нужна
тень. У меня сейчас голова отвалится и полетит по этому желобу. Еще
немного постучать молотком, и так оно и будет.
- С тебя станется, - весело сказал Джип. - Но мы уже почти все
сделали. Мы сможем теперь двигаться, не забирая слишком много воды,
благодаря вам, ребята. А новый такелаж и рангоут выдерживает вес паруса
как новенький.
Я взял протянутую мне руку, и Джип поднял меня на ноги без малейшего
усилия. Он должен быть трудиться так же тяжко, как все остальные, и
выглядел таким же разгоряченным, измученным и заросшим щетиной, но,
похоже, это ничуть не уменьшило его энергии. Его тонкое лицо светилось,
когда он, ухмыляясь, смотрел вверх на примитивное временное
приспособление, сделанное из сломанной фок-мачты. Интересно, сколько же
ему лет, подумал я; как давно он пришел в этот мир и откуда? Что-то в нем
было, то же, что и в Молл, хотя ощущалось менее сильно - некая
энергетическая аура, неистощимая сила. Они казались просто неустанными, в
этом было что-то почти нечеловеческое, если не считать прямо-таки
излучаемой ими человечности, проявлявшейся как в прекрасном характере и
доброте (в отношении меня - так просто необыкновенной), так и в
поразительной свирепости, с которой они обрушивались на своих врагов.
Слово "нечеловеческое" к ним не подходило; правильней было бы сказать
"сверхчеловеческое".
В чем здесь было дело: только в возрасте или просто в случайности,
вызванной другим качеством, другой силой, благодаря которой они жили такой
долгой и интенсивной жизнью? Теперь, когда я над этим задумался, я понял,
что нечто похожее было и в Пирсе, правда, в более флегматичной форме, и в
других членах экипажа. Но в них это было выражено не так сильно или не так
завершенно, и иногда это действительно выглядело как нечто нечеловеческое;
хромой мастер оружейник, Хэндз, казалось, потрескивал и мерцал какой-то
злобной разрушительной энергией, словно в его желудке сгорала не пища, а
оружейный порох. Словно он воплощал собой живой дух своих орудий, с
единственной целью - разрушать, и не важно, что именно.
Внезапно я глубоко ощутил, как мне не хватает какой-нибудь страсти,
хотя бы вот такой, односторонней: во мне ведь ничего подобного не горело.
Я почувствовал себя заржавевшим, покрытым пеплом и пустым, как давно
заброшенный камин, который я восстановил, ремонтируя свою квартиру.
Потребность помочь Клэр, может быть, и вызвала свет, но не более того.
Последний яркий язык пламени в тлеющей золе, но его одинокий свет только
осветил пустой очаг. А все остальное было холодным.
Джип тепло похлопал меня по плечу:
- Эй, выше голову! - сказал он, таща меня через неописуемую суматоху
по направлению к квартердеку. - Я подумал - тебе захочется посмотреть, мы
сейчас собираемся развернуть его, дать парусу немного набрать ветра и,
если такелаж и рангоут выдержит, - ну, тогда будем давить на газ.
- НАВЕРХ! ВСЕ НАВЕРХ! - как из бочки, из говорящей трубы раздался
голос. - ПО БРАСАМ! МИСТЕР ПОМОЩНИК! МЫ ПОДНИМАЕМ ЯКОРЬ! Продолжайте,
когда будете готовы, штурман!
Пока помощник и его команда выбирали так, чтобы мы держали нос по
ветру, Джип, стуча башмаками, взбежал по сходному трапу:
- Да, да, капитан! Готов, рулевой? Тогда разворачивай -
аккуратненько, вот так - на один румб, на один румб - паруса... - Его
глаза были прикованы к новому такелажу, он отдавал команды напряженным,
монотонным голосов, даже почти не кричал, но на палубе стало так тихо, что
его голос был слышен совершенно отчетливо. Грубый квадратный парус
затрепетал, рей скрипнул; я затаил дыхание. Полотнище ударило раз, другой,
затем туго натянулось с удовлетворенным хлопком. Мачта напряглась,
скрипнула и задрожала на опорах под этим сильнейшим напряжением, игравшим
на ней, как невидимые пальцы, - и выдержала. Палуба перестала пошатываться
и плавно поднялась, когда корабль медленно, с трудом двинулся вперед.
Раздался дружный вздох, словно все вспомнили о том, что надо дышать,
словно мы сами пытались наполнить парус.
- РОВНО ИДЕТ! МОЛОДЦЫ, МОИ ПТЕНЧИКИ! - визг трубы не мог скрыть
облегчения, прозвучавшего в голосе Пирса. - Молодцы! Ручаюсь, теперь пора
освежиться! Еще не полдень, но будем считать, что он уже наступил! -
Хриплые приветственные крики были ему ответом. - Выпивку сюда, мистер
помощник, двойную порцию всем! А потом - за еду, по вахтам!
Еще не полдень? Вот оно стояло, солнце, как раз пересекло зенит -
хотя это могло ничего и не значить в этом безумном мире. Я чувствовал себя
так, словно день уже подошел к концу - после пяти часов в этой адской
дыре, но с другой стороны, начал-то я сразу после восхода. В толпе на
палубе стали образовываться течения, и я почувствовал, что меня несет с
одним из них, направлявшимся к подножию новой грот-мачты, где были
выставлены две большие бочки. Прежде чем я успел что-либо сообразить, я
уже заглатывал полную глиняную кружку какой-то крепчайшей смеси. Я никогда
особенно не любил ром, но даже разведенный водой, этот грог оказался самом
лучшей штукой, какую мне когда-либо приходилось пробовать. Жизнь рывком
вернулась ко мне, и я обнаружил, что улыбаюсь в ответ другим матросам, и
вид у меня был, наверное, столь же глупый. Похоже, у меня складывались с
ними такие же хорошие отношения, как и с офицерами, а, может, даже лучше,
и это меня нелепо порадовало. Начиная со студенческих времен я всегда был
вождем и никогда - простым индейцем, и в том, чтобы снова быть зеленым
новичком была своя хорошая сторона. Не то чтобы на борту были какие-то
сильные социальные различия - вон пришел Джип, вытирая губы после той же
кружки, и если матросы расступились перед ним, это было сделано добродушно
и с подлинным уважением.
- Время чего-нибудь пожевать, вахта левого борта! - крикнул он, и, в
то время, как половина экипажа со стуком и грохотом посыпалась вниз, повел
меня на квартердек к нашему столу. Он без энтузиазма заглянул под
салфетки, покрывавшие элегантные серебряные блюда, которые расставил
стюард Пирса на складном столике. - Сдается мне, обычная еда на корабле -
бобы, солонина, немецкая колбаса, бисквиты - и все холодное, черт побери.
Печка на камбузе погасла во время боя.
- А что, надо пять часов, чтобы разжечь ее снова?
- Я имел в виду - вышла из строя после выстрела из двадцатифутового
орудия - попали ей прямо в бок.
- Гм-м-м. Знаешь, сейчас такая погода, что люди предпочитают холодный
завтрак.
- По самому удивительному совпадению... - ухмыльнулся Джип. - Ладно,
есть ведь еще ром, чтобы протолкнуть все это внутрь.
Ром действительно был, в огромных стаканах, но я смог выпить только
один. Джип клялся, что я ткнулся носом в тарелку с бобами и заснул, но он,
как обычно, преувеличивал; я никак не мог вырубиться, пока не съел все до
последнего кусочка.
Он падал на меня. Я знал это, я его видел и не мог даже
пошевельнуться; в меня летел метеор с неба, его сияние в каждой минутой
становилось все ближе, отчетливее, зеленее, пока не закрыло собой небо, он
с ревом мчался на меня, объятый пламенем, - огромная хватающая рука.
Пальцы сомкнулись, как падающие колонны, и страшный взрыв разорвал меня на
атомы и развеял по ветру. А потом, так же внезапно, я проснулся, глядя в
небо, испещренное темно-синими пятнами тропического звездного света. Я был
рад этому; мои глаза были не готовы к чему-либо более яркому. Более яркие
звезды сияли, как иглы. Новый взрыв сотряс меня, и звезды заплясали в моей
голове. Я перекатился на живот, понял, что это так же неудобно, и со
стоном сел. Теперь, когда я проснулся, я узнал этот звук и смущенно стал
шарить в поисках моего меча.
- Хорошо выспались, мастер Стивен? - осведомился знакомый голос, чуть
сардонически, со стороны руля. - Не бойся, это всего лишь сигнальные
пушки.
- Конечно, - пробормотал я - или что-то в этом роде, изо всех сил
стараясь отлепить язык от неба. - Как х'р'шо, что вы дали мне поспать.
Милая мягкая палуба...
Башмак ритмично постукивал по дереву:
- Твоя каюта еще не готова, а то бы мы положили тебя туда. Здесь есть
вода в бочонке, если желаешь.
Я проглотил кружку практически одним глотком и почувствовал себя
гораздо лучше:
- Можно мне еще? Там хватит?
- Даже чтобы окунуть туда твою голову, и тогда она не отвалится! -
усмехнулась Молл. Я последовал ее совету, по крайней мере, окунув в бочку
лицо; вода была тепловатой и солоноватой, но все равно невероятно
освежающей. - Пей сколько хочешь, в ней нет недостатка. Смотри, на
горизонте земля.
- А? - я вздернул голову, отплевываясь, с лица ручьями текла вода. -
Как? Где? - Но я увидел ее, как только Молл указала, - темную полоску
между морем и странно освещенным небом.
- Мы просигналили о помощи. Вот для какой цели служат пушки - чтобы
привлечь внимание, но, похоже, мы спугнули зайца!
Я вытер залитые водой глаза и выглянул наружу; там что-то было, оно
напоминало светящийся уголек на низком возвышении, и оно понемногу
становилось все больше. По его бокам были руки, они указывали пальцами,
раздавался смех. Я вздрогнул, хотя ночь была теплой: слишком все это было
похоже на мой сон. Но когда эта штука подкатилась ближе, и Пирс
приветствовал ее, я и сам расхохотался. Это был пароходик самого нелепого
вида, какой мне доводилось встречать - увенчанный огромной дымовой трубой,
поддерживаемой опорами наподобие мачты, и громадными открытыми колесами,
снабженными лопастями и расположенными по обе стороны маленькой рулевой
рубки, составлявшей всю его надстройку. Когда он издал свист и застопорил
машины, я ожидал, что с него выглянет Микки Маус. Однако вместо этого
появилось создание с седыми усами, медными пуговицами и мегафоном,
потиравшее руки, и приветствовало Пирса с жизнерадостным сочувствием
человека, извлекавшего свои доход из трудностей, постигших ближнего. Между
ними завязались оживленные переговоры, которые можно было разобрать только
наполовину. Может, это было даже хорошо, учитывая то, что мне удалось
услышать: они свободно обменивались комплиментами вроде "английский
разбойник-оборванец" и "грошовый плавучий чайник". Если я не ошибся, оба
единодушно вызывали друг друга на дуэль. Однако совершенно неожиданно они
вдруг закончили на дружеской ноте, и пароходик трудолюбиво, с пыхтением
стал разворачиваться, причем его лопасти закрутились в противоположных
направлениях. Пирс и Джип широким шагом отправились на корму, их голоса
звучали очень весело:
- Клянусь Иеговой, нам здорово повезло! - пророкотал капитан. -
Паровой буксир, и за вполне разумную цену.
- Верно, - безмятежно согласился Джип. - В последний раз, я помню, ты
на полном серьезе клялся, что если вы не сойдетесь на двадцати пяти центах
за милю, ты изнасилуешь его жену и сожжешь его дом дотла. И вдобавок
пристрелишь его собаку. Ладно, Молл, давай-ка я тебя сменю. Эта река - мой
старый друг. Тут вверх по течению полно перекатов и илистых отмелей, и я
их все знаю по именам.
- Да и вообще всю их подноготную, в чем я не сомневаюсь. Вот тебе
руль, штурман! А я собираюсь немного отдохнуть.
Приветливо махнув рукой, Молл легко сбежала на верхнюю палубу. Глядя
на ее пружинящую походку, когда она прокладывала себе путь сквозь
нарастающую суматоху, ни за что нельзя было подумать, что она вообще
нуждается в отдыхе. Помощник пытался наладить взятие рифов самодельной
грот-мачты, но без нормального такелажа и рангоута это было убийственно
трудной задачей, и даже эти закаленные матросы так устали, что путались и
делали ошибки направо и налево. Пирс бешено сверкнул глазами и схватился
за свою говорящую трубу:
- Эй, на палубе! Всем отставить! По одному фалу за раз! Выбирайте по
очереди, заразы вы этакие! - Матросы тупо уставились на него, и капитан
стал отстукивать время кулаком по поручням: - Выбирайте - раз! Выбирайте -
два!
Чистая музыкальная нота подхватила ритм выкриков и превратилась в
насмешливую легкую мелодию, которая то взлетала вверх, то опускалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
состоянии забить гвоздь в папиросную бумагу, выход на палубу отнял у меня
последние силы, так что я был рад просто снова приподняться на локтях и
ждать очередной чудесной водной струи. Однако вместо этого на меня легла
тень, почти такая же желанная, как вода, и задержалась рядом.
- О, привет, - сказал голос Джипа, - все еще рвемся в бой, верно?
- Отваливай, - прохрипел я, моргая и глядя на него - фигуру,
окаймленную сияющей медью. Он подвинулся, и солнце обрушилось на меня
гигантской тарелкой. Я со стоном откинулся назад: - Нет, стой, мне нужна
тень. У меня сейчас голова отвалится и полетит по этому желобу. Еще
немного постучать молотком, и так оно и будет.
- С тебя станется, - весело сказал Джип. - Но мы уже почти все
сделали. Мы сможем теперь двигаться, не забирая слишком много воды,
благодаря вам, ребята. А новый такелаж и рангоут выдерживает вес паруса
как новенький.
Я взял протянутую мне руку, и Джип поднял меня на ноги без малейшего
усилия. Он должен быть трудиться так же тяжко, как все остальные, и
выглядел таким же разгоряченным, измученным и заросшим щетиной, но,
похоже, это ничуть не уменьшило его энергии. Его тонкое лицо светилось,
когда он, ухмыляясь, смотрел вверх на примитивное временное
приспособление, сделанное из сломанной фок-мачты. Интересно, сколько же
ему лет, подумал я; как давно он пришел в этот мир и откуда? Что-то в нем
было, то же, что и в Молл, хотя ощущалось менее сильно - некая
энергетическая аура, неистощимая сила. Они казались просто неустанными, в
этом было что-то почти нечеловеческое, если не считать прямо-таки
излучаемой ими человечности, проявлявшейся как в прекрасном характере и
доброте (в отношении меня - так просто необыкновенной), так и в
поразительной свирепости, с которой они обрушивались на своих врагов.
Слово "нечеловеческое" к ним не подходило; правильней было бы сказать
"сверхчеловеческое".
В чем здесь было дело: только в возрасте или просто в случайности,
вызванной другим качеством, другой силой, благодаря которой они жили такой
долгой и интенсивной жизнью? Теперь, когда я над этим задумался, я понял,
что нечто похожее было и в Пирсе, правда, в более флегматичной форме, и в
других членах экипажа. Но в них это было выражено не так сильно или не так
завершенно, и иногда это действительно выглядело как нечто нечеловеческое;
хромой мастер оружейник, Хэндз, казалось, потрескивал и мерцал какой-то
злобной разрушительной энергией, словно в его желудке сгорала не пища, а
оружейный порох. Словно он воплощал собой живой дух своих орудий, с
единственной целью - разрушать, и не важно, что именно.
Внезапно я глубоко ощутил, как мне не хватает какой-нибудь страсти,
хотя бы вот такой, односторонней: во мне ведь ничего подобного не горело.
Я почувствовал себя заржавевшим, покрытым пеплом и пустым, как давно
заброшенный камин, который я восстановил, ремонтируя свою квартиру.
Потребность помочь Клэр, может быть, и вызвала свет, но не более того.
Последний яркий язык пламени в тлеющей золе, но его одинокий свет только
осветил пустой очаг. А все остальное было холодным.
Джип тепло похлопал меня по плечу:
- Эй, выше голову! - сказал он, таща меня через неописуемую суматоху
по направлению к квартердеку. - Я подумал - тебе захочется посмотреть, мы
сейчас собираемся развернуть его, дать парусу немного набрать ветра и,
если такелаж и рангоут выдержит, - ну, тогда будем давить на газ.
- НАВЕРХ! ВСЕ НАВЕРХ! - как из бочки, из говорящей трубы раздался
голос. - ПО БРАСАМ! МИСТЕР ПОМОЩНИК! МЫ ПОДНИМАЕМ ЯКОРЬ! Продолжайте,
когда будете готовы, штурман!
Пока помощник и его команда выбирали так, чтобы мы держали нос по
ветру, Джип, стуча башмаками, взбежал по сходному трапу:
- Да, да, капитан! Готов, рулевой? Тогда разворачивай -
аккуратненько, вот так - на один румб, на один румб - паруса... - Его
глаза были прикованы к новому такелажу, он отдавал команды напряженным,
монотонным голосов, даже почти не кричал, но на палубе стало так тихо, что
его голос был слышен совершенно отчетливо. Грубый квадратный парус
затрепетал, рей скрипнул; я затаил дыхание. Полотнище ударило раз, другой,
затем туго натянулось с удовлетворенным хлопком. Мачта напряглась,
скрипнула и задрожала на опорах под этим сильнейшим напряжением, игравшим
на ней, как невидимые пальцы, - и выдержала. Палуба перестала пошатываться
и плавно поднялась, когда корабль медленно, с трудом двинулся вперед.
Раздался дружный вздох, словно все вспомнили о том, что надо дышать,
словно мы сами пытались наполнить парус.
- РОВНО ИДЕТ! МОЛОДЦЫ, МОИ ПТЕНЧИКИ! - визг трубы не мог скрыть
облегчения, прозвучавшего в голосе Пирса. - Молодцы! Ручаюсь, теперь пора
освежиться! Еще не полдень, но будем считать, что он уже наступил! -
Хриплые приветственные крики были ему ответом. - Выпивку сюда, мистер
помощник, двойную порцию всем! А потом - за еду, по вахтам!
Еще не полдень? Вот оно стояло, солнце, как раз пересекло зенит -
хотя это могло ничего и не значить в этом безумном мире. Я чувствовал себя
так, словно день уже подошел к концу - после пяти часов в этой адской
дыре, но с другой стороны, начал-то я сразу после восхода. В толпе на
палубе стали образовываться течения, и я почувствовал, что меня несет с
одним из них, направлявшимся к подножию новой грот-мачты, где были
выставлены две большие бочки. Прежде чем я успел что-либо сообразить, я
уже заглатывал полную глиняную кружку какой-то крепчайшей смеси. Я никогда
особенно не любил ром, но даже разведенный водой, этот грог оказался самом
лучшей штукой, какую мне когда-либо приходилось пробовать. Жизнь рывком
вернулась ко мне, и я обнаружил, что улыбаюсь в ответ другим матросам, и
вид у меня был, наверное, столь же глупый. Похоже, у меня складывались с
ними такие же хорошие отношения, как и с офицерами, а, может, даже лучше,
и это меня нелепо порадовало. Начиная со студенческих времен я всегда был
вождем и никогда - простым индейцем, и в том, чтобы снова быть зеленым
новичком была своя хорошая сторона. Не то чтобы на борту были какие-то
сильные социальные различия - вон пришел Джип, вытирая губы после той же
кружки, и если матросы расступились перед ним, это было сделано добродушно
и с подлинным уважением.
- Время чего-нибудь пожевать, вахта левого борта! - крикнул он, и, в
то время, как половина экипажа со стуком и грохотом посыпалась вниз, повел
меня на квартердек к нашему столу. Он без энтузиазма заглянул под
салфетки, покрывавшие элегантные серебряные блюда, которые расставил
стюард Пирса на складном столике. - Сдается мне, обычная еда на корабле -
бобы, солонина, немецкая колбаса, бисквиты - и все холодное, черт побери.
Печка на камбузе погасла во время боя.
- А что, надо пять часов, чтобы разжечь ее снова?
- Я имел в виду - вышла из строя после выстрела из двадцатифутового
орудия - попали ей прямо в бок.
- Гм-м-м. Знаешь, сейчас такая погода, что люди предпочитают холодный
завтрак.
- По самому удивительному совпадению... - ухмыльнулся Джип. - Ладно,
есть ведь еще ром, чтобы протолкнуть все это внутрь.
Ром действительно был, в огромных стаканах, но я смог выпить только
один. Джип клялся, что я ткнулся носом в тарелку с бобами и заснул, но он,
как обычно, преувеличивал; я никак не мог вырубиться, пока не съел все до
последнего кусочка.
Он падал на меня. Я знал это, я его видел и не мог даже
пошевельнуться; в меня летел метеор с неба, его сияние в каждой минутой
становилось все ближе, отчетливее, зеленее, пока не закрыло собой небо, он
с ревом мчался на меня, объятый пламенем, - огромная хватающая рука.
Пальцы сомкнулись, как падающие колонны, и страшный взрыв разорвал меня на
атомы и развеял по ветру. А потом, так же внезапно, я проснулся, глядя в
небо, испещренное темно-синими пятнами тропического звездного света. Я был
рад этому; мои глаза были не готовы к чему-либо более яркому. Более яркие
звезды сияли, как иглы. Новый взрыв сотряс меня, и звезды заплясали в моей
голове. Я перекатился на живот, понял, что это так же неудобно, и со
стоном сел. Теперь, когда я проснулся, я узнал этот звук и смущенно стал
шарить в поисках моего меча.
- Хорошо выспались, мастер Стивен? - осведомился знакомый голос, чуть
сардонически, со стороны руля. - Не бойся, это всего лишь сигнальные
пушки.
- Конечно, - пробормотал я - или что-то в этом роде, изо всех сил
стараясь отлепить язык от неба. - Как х'р'шо, что вы дали мне поспать.
Милая мягкая палуба...
Башмак ритмично постукивал по дереву:
- Твоя каюта еще не готова, а то бы мы положили тебя туда. Здесь есть
вода в бочонке, если желаешь.
Я проглотил кружку практически одним глотком и почувствовал себя
гораздо лучше:
- Можно мне еще? Там хватит?
- Даже чтобы окунуть туда твою голову, и тогда она не отвалится! -
усмехнулась Молл. Я последовал ее совету, по крайней мере, окунув в бочку
лицо; вода была тепловатой и солоноватой, но все равно невероятно
освежающей. - Пей сколько хочешь, в ней нет недостатка. Смотри, на
горизонте земля.
- А? - я вздернул голову, отплевываясь, с лица ручьями текла вода. -
Как? Где? - Но я увидел ее, как только Молл указала, - темную полоску
между морем и странно освещенным небом.
- Мы просигналили о помощи. Вот для какой цели служат пушки - чтобы
привлечь внимание, но, похоже, мы спугнули зайца!
Я вытер залитые водой глаза и выглянул наружу; там что-то было, оно
напоминало светящийся уголек на низком возвышении, и оно понемногу
становилось все больше. По его бокам были руки, они указывали пальцами,
раздавался смех. Я вздрогнул, хотя ночь была теплой: слишком все это было
похоже на мой сон. Но когда эта штука подкатилась ближе, и Пирс
приветствовал ее, я и сам расхохотался. Это был пароходик самого нелепого
вида, какой мне доводилось встречать - увенчанный огромной дымовой трубой,
поддерживаемой опорами наподобие мачты, и громадными открытыми колесами,
снабженными лопастями и расположенными по обе стороны маленькой рулевой
рубки, составлявшей всю его надстройку. Когда он издал свист и застопорил
машины, я ожидал, что с него выглянет Микки Маус. Однако вместо этого
появилось создание с седыми усами, медными пуговицами и мегафоном,
потиравшее руки, и приветствовало Пирса с жизнерадостным сочувствием
человека, извлекавшего свои доход из трудностей, постигших ближнего. Между
ними завязались оживленные переговоры, которые можно было разобрать только
наполовину. Может, это было даже хорошо, учитывая то, что мне удалось
услышать: они свободно обменивались комплиментами вроде "английский
разбойник-оборванец" и "грошовый плавучий чайник". Если я не ошибся, оба
единодушно вызывали друг друга на дуэль. Однако совершенно неожиданно они
вдруг закончили на дружеской ноте, и пароходик трудолюбиво, с пыхтением
стал разворачиваться, причем его лопасти закрутились в противоположных
направлениях. Пирс и Джип широким шагом отправились на корму, их голоса
звучали очень весело:
- Клянусь Иеговой, нам здорово повезло! - пророкотал капитан. -
Паровой буксир, и за вполне разумную цену.
- Верно, - безмятежно согласился Джип. - В последний раз, я помню, ты
на полном серьезе клялся, что если вы не сойдетесь на двадцати пяти центах
за милю, ты изнасилуешь его жену и сожжешь его дом дотла. И вдобавок
пристрелишь его собаку. Ладно, Молл, давай-ка я тебя сменю. Эта река - мой
старый друг. Тут вверх по течению полно перекатов и илистых отмелей, и я
их все знаю по именам.
- Да и вообще всю их подноготную, в чем я не сомневаюсь. Вот тебе
руль, штурман! А я собираюсь немного отдохнуть.
Приветливо махнув рукой, Молл легко сбежала на верхнюю палубу. Глядя
на ее пружинящую походку, когда она прокладывала себе путь сквозь
нарастающую суматоху, ни за что нельзя было подумать, что она вообще
нуждается в отдыхе. Помощник пытался наладить взятие рифов самодельной
грот-мачты, но без нормального такелажа и рангоута это было убийственно
трудной задачей, и даже эти закаленные матросы так устали, что путались и
делали ошибки направо и налево. Пирс бешено сверкнул глазами и схватился
за свою говорящую трубу:
- Эй, на палубе! Всем отставить! По одному фалу за раз! Выбирайте по
очереди, заразы вы этакие! - Матросы тупо уставились на него, и капитан
стал отстукивать время кулаком по поручням: - Выбирайте - раз! Выбирайте -
два!
Чистая музыкальная нота подхватила ритм выкриков и превратилась в
насмешливую легкую мелодию, которая то взлетала вверх, то опускалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61