Мирко
только что-то проворчал, но Катька улыбнулась.
- Хорошо, Стефан. Приходи поскорее, а?
- Да уж, - засмеялся Джип, - пока у меня еще есть бабки.
- Есть или нет, все равно, - спокойно сказала Катька.
Джип повернулся к ней, его костлявая челюсть отвисла; Катька
погрозила ему кулаком, и он снова обернулся ко мне. С минуту он оглядывал
меня сверху вниз, словно заново оценивая:
- Да, ты уж приходи еще. Так или иначе. Пари держу, что придешь. И
вот еще что: если будешь искать меня и не найдешь, спроси Джипа-штурмана,
ладно? Просто Джипа-штурмана. Спрашивай любого, меня все знают. Любого,
ладно? До скорого, Стив. - Он порывисто шагнул вперед и стиснул мою руку с
неожиданной силой: - И спасибо, парень, СПАСИБО!
Я с неохотой остановился у двери и оглянулся назад. На улице,
казалось, было так темно и холодно, и мне не хотелось, чтобы этот хрупкий
очаг жизни и цвета так скоро ушел навсегда. Сколько шансов есть у нас,
чтобы вернуться в мечту? Мирко растворился в тенях. Джип положил голову на
колени Катьке, но смотрела она на меня. Она улыбнулась и медленно вдохнула
воздух. Я взглянул вниз и поднял щеколду. Дверь дважды скрипнула, и я был
изгнан в морской ветер, невероятно холодный и тяжелый от смрада гавани и
последних капель дождя. Я торопливо поднял воротник, а ветер словно в
насмешку хлестал рядом с моими ушами. Булыжники теперь блестели и мерцали
под ясной молодой луной, и я без труда различал дорогу. Однажды я
обернулся назад, но ветер бросил мне в глаза колючей солью и невидимыми
руками стал подгонять меня вперед.
Указания Джипа были достаточно ясными. Что было хорошо, поскольку
спрашивать было не у кого, улицы по-прежнему выглядели покинутыми. Как
только я завернул за угол, я сразу увидел таможенный склад: мрачное
здание, нависающее, как гора, когда-то выглядевшее внушительным. Теперь
окна его нижнего этажа покрывали заплаты из ржавеющего железа, а вдоль
разбитых бойниц по его стенам вилась колючая проволока. Первый поворот
налево тоже оказался рядом, но его вид - и запах - отнюдь не были
располагающими; ровная аллея была вся в отбросах. Я заколебался: может.
Джип забыл об этом и имел в виду какую-то более широкую дорогу впереди? Но
когда я отступил на шаг и огляделся, я увидел, что другого пути не было:
дорога закруглялась вправо. Задержав дыхание, я приготовился к броску
через эту помойку, как вдруг услышал слабый скрип и краем глаза уловил
какое-то движение - за углом, откуда я только вышел. Но когда я заглянул
за угол, там никого не было, и я перестал об этом думать. Аллея оказалась
именно такой гнилой, как я ожидал; вода, плескавшаяся вокруг моих
злосчастных башмаков, кишела бледными бесформенными предметами, наполовину
погруженными в нее, и ее поверхность издавала страшное зловоние, когда я
ее тревожил. Когда лужа закончилась, я на минуту остановился, чтобы
вытащить эту гадость из ботинок и почистить их. Но когда я, опираясь одной
рукой, прислонился к бурому кирпичу, я снова услышал этот звук, тихонько
отдававшийся в аллее. Позабыв про хлюпающие башмаки, я резко обернулся и
посмотрел назад, почти примерзнув к месту. Там был лишь намек на движение,
всего лишь проблеск, но мне показалось, что на мгновение дальний конец
аллеи заполнила огромная нависающая тень, заслоняя свет. И хотя она почти
тут же исчезла, отрицать этого я не мог, даже ищи я эту тень среди ломаных
булыжников. Я сглотнул. Кто-то явно не хотел, чтобы я их увидел. Но
почему? Потому что они шли за мной следом - вот почему; это неизбежно
должно было быть так. Но кто? Может, Джип следил за тем, чтобы его гость
был в целости и сохранности, но вряд ли. Правда, я легко мог это выяснить.
Все, что от меня требовалось, - это вернуться назад, за угол, и встать
лицом к лицу с... ним? С ними? Или... с чем?
Впрочем, к счастью, я был не настолько глуп. Я подумал о Волках; но
здесь не было под рукой ни лесов, ни единого целого обломка кирпича, не
говоря уже о Джипе с его мечом. Я повернулся и поспешил к выходу из аллеи
настолько спокойно, насколько мог. На следующей улице, поворачивающей
направо, я на минуту остановился, прислушиваясь к всплескам в луже, обойти
которую было невозможно. Ни звука; это означало, что они либо не пошли за
мной, либо пошли, но с большими предосторожностями. Я сглотнул и зашагал
дальше. Едва достигнув следующего угла - нового поворота направо, - я
осмелился оглянуться назад. Ничего... кроме...
Внезапно из аллеи раздался оглушительный плеск, словно что-то мчалось
прямо через лужу, мчалось со слепой яростью. Возможно, я закричал, и уж
точно - я бросился бежать. Я мчался, стуча башмаками, вниз по улице,
замечая только, что она была милосердно широкой, почти без теней, и
вымощена гладким серым асфальтом, чавкавшим под моими ногами. Внезапно мое
дыхание стало прерываться, в голове стали отдаваться всплески боли -
начинали сказываться мои раны. Куда теперь? Куда дальше? Я не мог даже
вспомнить. Я озадаченно остановился, задыхаясь, и поднял глаза к небу. И
то, что я там увидел, прогнало все другие мысли, даже о том, что могло в
любой момент вынырнуть из-за угла.
Казалось, луна плыла над морем туч. В ее свете тучи изменили свою
форму и простирались вниз в пейзаже сияющей ночной красоты - низкими
холмами и морем позади них, морем и островами. Однако в том состоянии, в
каком я находился, один этот пейзаж не удержал бы меня на месте. Что
пригвоздило меня к месту - это почти ощутимый шок: я узнал это место. Вне
всякой вероятности, так же, как и вне всяких сомнений, это был тот же
пейзаж, что показал мне закат не менее трех часов назад. Тот же самый, и
все же (как и следовало ожидать) видимый как бы чуть-чуть под другим
углом. Меня затрясло; неужели удар как-то подействовал на мозг? И тем не
менее, я никогда не был более уверен: оба видения, сливаясь вместе, были
выжжены в моем мозгу - море золота и серебра. Я в недоумении опустил глаза
и над пейзажем, отражавшемся в зловонной застоявшейся луже, увидел на
бурой стене вывеску. Под потеками разбрызганной краски на ней отчетливо
можно было прочитать: улица Тампере. Я бешено помчался вперед, и там, не
более, чем в ста ярдах от угла, стояла моя машина.
Позабыв обо всем на свете, я ринулся к ней. Но теперь каким-то
образом ветер бил мне в лицо, бросая в глаза колючую асфальтовую пыль,
заставляя бороться со скользким булыжником; ощущение было таким, словно
чья-то рука тащит меня назад, мешая спастись бегством. Из грязи с шипением
поднялся грязный лоскут полиэтилена и ласково обвился вокруг моих лодыжек.
Я отбросил его и растоптал ногами, словно это была живая угроза. Но я уже
добежал, моя рука упала на крыло, почувствовала холодок стали под гладкой
краской. Я стал шарить в карманах в поисках ключей, едва успел подхватить
их, когда ветер попытался вырвать их из моих окоченевших пальцев и
швырнуть в помойку под ногами. Я распахнул дверь и ввалился внутрь.
Машина заводилась медленно: в нетерпении я чуть не залил карбюратор.
Я заставил себя с минуту посидеть спокойно, пока ветер бился о машину, и
взглянул в зеркало заднего вида на темноту, из которой вышел. Затем
попробовал снова, мягко надавив на педаль, и услышал благословенное
покашливание и урчание двигателя, почувствовал его вибрацию, более
сильную, чем ветер. Я включил передачу, повернул руль и почти выбросил
машину с обочины, в рычанием промчавшись по булыжникам. Только однажды я
обернулся, но конец улицы был погружен в еще более глубокую тень: из нее
могло выглядывать что угодно или ничего. Затем я выехал на главную дорогу
- Дунайскую улицу, где было освещение, которое работало, каким бы холодным
и оранжевым оно ни было, где была хотя бы возможность услышать шум,
увидеть цвет, общество, ощутить безопасность города, который я знал. Мне в
голову пришла безумная мысль о том, что для древних римлян Дунай был
границей цивилизации, сдерживавшей варварство, но эта мысль была
неутешительной, поскольку в конце концов это варварство сметающей все на
своем пути волной прорвалось через Дунай. Я замедлил скорость, подождал на
перекрестке, повернул и - вот оно! Шум, цвет, общество, безопасность - но
все это чужое, и все люди вокруг меня казались чужими. Безопасными, но
чужими. Неожиданно все оказалось не так уж хорошо, а спасение - меньше чем
спасением. Был ли тот свет действительно красным? Или я просто боялся
увидеть, что он янтарно-желтый? Я не мог найти ответа. Я устал, у меня все
болело, и я ничего не ел.
Я поехал домой и бросил какую-то еду в микроволновую печь. С силой.

2
На следующее утро офис резко вернул меня к действительности. Все
казалось надежным и знакомым, все было ярким и залитым солнцем, вовсе не
таинственным, начиная от попискивания мозаичной плитки под моими ботинками
и кончая ласковой улыбкой Джуди, сидевшей за пультом. А в это утро улыбка
была приятно приправлена сочувствием.
- Привет, Стив, - как рука?
- О, все в порядке, спасибо. Заживает.
В этих коридорах не было ничего таинственного - залитые светом окна и
прохладные стены желтого, как нарциссы, цвета, ни темных углов, ни чужой
атмосферы. После вчерашнего вечера они казались деловыми, бодрящими,
обнадеживающими. Единственными запахами, в кондиционированном воздухе были
запахи свежего полироля, кофе и особый теплый аромат, окружающий
компьютеры и другую офисную электронику, смешивавшиеся с ацетоновым
привкусом лака для ногтей и ментоловых сигарет, когда я проходил мимо
машбюро; все - чистые, спокойные и предсказуемые. Наверное, странно, что
так много экзотических товаров проходят через эти офисы, если можно так
выразиться, и не оставляют следа. Корица, магнезия, копра, перец
аллигатора, сапфиры; мы тоннами ворочали ими с той же легкостью, что
листовой сталью и сырой нефтью. Все товары мира, причем ни один из них на
много миль не приближался к офису; я видел их только во время редких
визитов в доки и аэропорты. Через мои руки проходило только их юридическое
тождество в виде уведомлений о погрузке и коносаментов, таможенных
ведомостей, не оставлявших в воздухе ничего, кроме слабого сухого запаха
несмываемых чернил. Я почувствовал его, открыв дверь своего кабинета,
однако там был и цветочный аромат духов Клэр, и сама девушка, листавшая
небольшие пачки документов на своем безукоризненном столе.
- Стив! Привет! Я не ждала, что ты придешь так скоро! Как твоя бедная
рука? Ничего серьезного, правда? Я хочу сказать - надо же так
поскользнуться в дождь? Ты же мог по-настоящему сильно что-нибудь
повредить!
Я проснулся поздно, совершенно измученный, рука опухла и онемела; мне
пришлось звонить на работу и придумывать какое-то объяснение. Зато теперь
это было больше похоже на правду; я почти видел, как это случилось:
поскользнулся, получил глубокую рану - гораздо более правдоподобно, чем
нож в руках какого-то сверхъестественного грабителя в доках. Гораздо легче
поверить - я уже сам был готов поверить в это.
- Да все не так уж и плохо, спасибо. Только онемела.
- Ты уверен? - Я был слегка потрясен. В ее широко распахнутых
ярко-голубых глазах была тревога. Клэр приподнялась. - Послушай, ты сядь,
а я сейчас принесу аптечку...
Я ухмыльнулся с некоторым беспокойством. Вся эта забота - я не привык
к таким вещам.
- Тебе только дай чуть-чуть воли, и ты меня всего обмотаешь бинтами,
как короля Тата! - Ну, конечно, Клэр была ответственной за оказание первой
помощи в офисе после курсов в прошлом году. У нее, видимо, просто зуд, так
хочется найти применение своим знаниям; до сих пор единственным
представившимся ей случаем был Барри, порезавший большой палец о крышечку
бутылки с виски. Этим все и объяснялось. - Нет, спасибо, родная, я...
э-э... ее уже обработали. Были какие-нибудь звонки?
Мне было позволено проследовать к своему столу с небольшой стопкой
почты, циркуляром с бразильской "Адуаны" и указаниями сесть и не
волноваться. Дэйв Ошукве уже сидел за своим столом, склонившись над
пультом и стуча по клавишам; приветствуя меня, он поднял влажную
коричневую руку, оставив в воздухе, как хвост кометы, дым дорогой
сигареты, но, к счастью, не поднял глаз. Я уселся в свое кресло, включил
свой компьютер и откинулся в ожидании, когда он нагреется и загрузится.
Жесткая кожаная обивка кресла обволокла меня и подняла мою больную руку,
под пальцами я чувствовал прохладу хромированной ручки, регулировавшей
кресло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61