Да, мужества старому воину не занимать. А он рассказывал о том, что творится в Граде:
— Пиры что ни день! Всю казну пропировали. Новые налоги один за другим придумывают. Простой люд нищает. Ты видел раньше попрошаек на улицах? А теперь на каждом углу нищие милостыньку просят! Курильни пооткрывались, какую-то дурь там курят, а потом по полусуток в сладких грезах валяются. До того привыкают, что за это зелье зарезать любого могут. А что за непотребства творятся на тех пирах! При девке и сказывать не стану — срам! И все это на глазах у люда! Молодежь валом валит посмотреть, а им там это зелье раздают. Сначала бесплатно, а потом… — Ус замолчал, от горечи даже горло перехватило.
Ой-ой-ой! Что-то мне это здорово знакомо! Ни фига себе! Закинуло меня незнамо куда, а как будто дом рядом, в Граде!
— Чем еще порадуешь? — Стояна таким я еще не видела. — Что младший княжич?
— Младшего Забавича в деревню отправили к родичам матери. Да и к лучшему. Мал он еще, не надо ему непотребство это видеть, да с ним Многомудр, он хоть и стар, да из ума не выжил. Авось сумеет хоть из одного княжича человека вырастить. А вот княжна Талинка сгинула куда-то. Ее мачеха вздумала замуж выдать за своего дружка, против воли собирались отдать. Вот она и сбежала из дому. Месяц уже никаких вестей о княжне нет. Я поначалу-то как о вашей находке услыхал, думал, Талинка это к вам добралась, обрадовался, что в надежном месте княжна. А теперь вижу — нет, не Талинка у вас. Да и по времени не сходится.
— Неладно, неладно это, — Нана тоже встревожилась не на шутку. — Все к одному складывается. А не было ли нападений на поселья какой нечисти?
— Как не было, волколаки мелкие выселки беспокоят, на одиноких путников нападают. Давно уж такого не случалось. В придорожных посельях шепотом рассказывают о каких-то волосатых людях, что по ночам стали к жилью выходить. Одежду не носят, все дурным волосом заросли. А ростом в полтора человека будут. Силища у них — кулаком быка с одного замаха Убивают. И огня не знают. Баб воруют, скот. А мужиков убивают. Бегают так скоро, что и на лошади не сразу догонишь.
Ой, родите меня обратно! Йети! Здесь? Я от удивления аж чаем поперхнулась:
— А что за молодая жена, откуда она взялась?
— А никто и не знает толком. Княгиня-то умерла, когда Забавича рожала. Князь лет пять вдовел. А эту откуда-то из набега на горичей привез, но только не горянка она, больше на поморичей похожа. Молодая да красивая, кто князя осудит, что снова жениться захотел. Не так уж и стар. Да только с той свадьбы и начались беды-несчастья. Скоро два года тому будет, и все хуже и хуже становится.
— Думаю, не в княгине дело, — Нана о чем-то сосредоточенно размышляла. — Кто-то за ней стоит. А вот кто? Толком бы разузнать, где и как князь ее добыл.
— Что скажешь, Тата? — Стоян давно на меня посматривал, но он со мной после той выволочки за самовольную вылазку за тын вообще не разговаривал. А тут все же соизволил ко мне, с вопросом обратиться.
— А то и скажу, что больно ваши проблемы с нашими схожи. Конечно, и масштабы, и условия разные, но аналогия прослеживается. Даже волосатые люди — у нас их йети называют.
— У нас их и покруче обзывают, — хмыкнул Ус, — не при девице повторять.
Знал бы он, сколько у «девицы» внуков и какие слова ей приходилось в жизни не раз повторять…
— А вот это совсем беда, — встревожилась Нана, — значит, ткань мироздания не раз была порвана. Вот что: здесь сидючи, ничего я не узнаю наверняка. Надо в дорогу собираться.
— Куда ты, старая, собралась? — встревожился Стоян, — неспокойно в лесу, а большой охраны я не смогу выделить.
— Не нужна мне охрана, — отмахнулась бабка, — у меня свои пути. Да и ненадолго я, дня через три-четыре вернусь. Потом и договорим.
Гости перечить не стали и скоро попрощались. Меня Нана тоже отправила спать. В до рогу она собиралась отправиться поутру. Но ни утром, ни через день никуда она не отправилась.
Среди ночи я проснулась с тягостным чувством, что в мире что-то случилось, что-то очень неправильное. Я села на постели и, еще не понимая зачем, стала быстро одеваться. Одевалась и пыталась понять: откуда идет беда. Мысленно находила дорогих мне людей, прикасалась к ним чуть-чуть и, убедившись в их спокойствии, искала других. Моя ошибка, что я начала с людей. В гарнизоне было все в порядке, я скользнула мыслью дальше, за тын — спокойно, чужого разума нет или хорошо за крыт. Нет, я бы и закрытый почуяла, это не трудно, как бы темное пятно образуется на ткани мироздания. Тьфу ты! Я прямо как колдун какой говорить стала. Ой, мама, роди ты обратно свою дочь!
Потом я послала мысль к моим русалкам. Полнолуние — они сейчас на берегу нежатся под лунным светом, может, чего видели? И тут меня словно кипятком ошпарило! Неда!! Беда с Недой! Я взвыла и ринулась на улицу, за мной переполошно выскочила Нана, еще не понимая спросонья, что и где, но тоже уже учуяв беду. Я мчалась к калитке, а навстречу мне спешил кто-то из караула — будить нас, а за тыном, над озером, уже звенел, горестно надрываясь, серебряный русалочий голос:
— Беда! Беда! Тата, помоги-и-и!!
Из общинного дома выскакивали полуодетые воины, но с оружием в руках. Возле калитки меня догнал Рысь — самый быстроногий из воинов. В калитку нас выпустила стража, следом, чуть отстав, бежали другие. Кто-то из стражи торопливо рассказывал Стояну, что видел со стены, из-за чего переполох. На серебристой от лунного света поверхности озера металась с плачем Леда.
— Леда, девочка моя, что случилось?! Где, Неда?
— Корявни! Корявни подкрались, когда мы танцевали… Они унесли Леду туда! Туда! О-о-о… сестричку Неду… — Леда показывала в сторону дороги на Град.
— Корявни здесь? Ты не ошиблась, девочка? — Рысь недоверчиво смотрел то на Леду, то лесистый холм в полукилометре от тына. — Нет, туда… Спасите!! А-а-а… — Да, корявни. Часовой успел заметить, когда они уходили в лес. Рысь, бери свой десяток, Сом ты тоже со своими. На лошадях догоните. — Стоян, как всегда, отдавал распоряжения не громко, но слышали все.
Мгновенно установился порядок. Кто-то уже бежал к конюшне, кто-то торопливо одевался, кто-то довооружался. Я, поспешая к конюшне, уже мысленно звала Росинку, старалась передать ей свою тревогу и желание догнать корявней. И получила в ответ радостную готовность помочь, нетерпение и гнев на врага, посмевшего обидеть меня. Росинка нетерпеливо заржала, встречая меня, и с готовностью подставила спину под седло. Рысь было возразил против моего участия в погоне, но я и не слышала его, я уже верхом, я уже мчалась к воротам — скорей, скорей! Где-то там Неда, девочка моя, малышка с нежной перламутровой кожей в лапах этих уродов с лошадиными копытами. У ворот задержалась на пару минут, дожидаясь остальных. Но не больше, чем на пару. Молодцы, быстро они собрались.
Мы скакали к лесу, а я мысленно молила:
— Лес-батюшка! Помоги догнать, помоги выручить русалочку, задержи мерзкое отродье. Не дай погибнуть озерному дитя! О, Великие Кедры, услышьте меня!
И лес услышал и ответил! Травы стлались к самой земле, чтобы не путать ноги коням. Кусты расступались с дороги, деревья поднимали ветви. Мы скакали будто и не по лесу, а по ровному и гладкому полю. Моя Росинка мчалась впереди всех, почти ухо в ухо шел Ветер Рыся, а с другой стороны Вереск на Гнедом. Я искала глазами корявней, они не могли уйти пешком далеко. Но я слышала две группы корявней: одни уходили дальше, другие были не далеко и сосредоточились в одном месте. За сада! И пахнет волшбой, чужой волшбой — грязной, злой!
— Рысь! Впереди засада!
А я уже знала, что должна сделать против их мерзкой волшбы. Не иначе готовят свою магическую сеть. И я уже представляла ветвистые грозовые молнии и шептала простенькое Яськино заклинание огня. Только не пропустить миг, когда корявни окажутся достаточно близко, только не пропустить! И Росинка мне помогла, передала мне: «Враг здесь, перед нами!» И я ударила! С вытянутой вперед ладони сорвались разом десятки ослепительно голубых ветвистых молний, сжигая яростью чистого небесного огня уже готовую упасть на наши головы живую коряжью сеть и опаляя мерзких тварей, затаившихся в кустах на вершине не высокого холма.
Запахло отвратительно какой-то горелой па далью, паленой шерстью. Корявни верещали и хрюкали, пытались кто убежать, кто нападать со своей острой пикой-палкой. Но что они мо гут без своей сети против двух десятков настоящих воинов?
— Тата, здесь нет русалки!
— Они уносят ее вперед! Я их чую! Рысь, я не могу там ударить огнем — с ними Неда! И их много! Боже, их там целая стая впереди!
— Понял! Вперед! Не зацепите русалку!
И снова мчимся сквозь помогающий нам лес, проходя самые неудобные места, как нож сквозь масло. И снова Росинка предупредила — враг близко!
Впереди густые кусты между стволами, купы Деревьев на склоне очередного холма.
— Лес-батюшка, помоги! Не дай свершиться злому! Спаси русалочку!
И лес снова помог, густые кусты вдруг опустили, прижали к земле свои ветви, открывая врага, а позади него вставая непролазной чащей, стеной. Воины ударили дружно. Ох, как много здесь корявней, сдурели они, что ли? Со всего леса собрались здесь? Подумалось об этом мельком, потому что я уже видела мою русалочку в центре плотной группы корявней, а там… А там снова творилась грязная волшба, ударить огнем я не могла, там Неда… Вода! Где-то близко вода! Ну да, вот здесь, под землей, прямо под копытами коней! Не зря Водяной учил меня своим водяным заклинаниям. Скоро же пригодилась его наука! Наверх, ко мне, ко мне! Я спрыгнула с Росинки, прижала ладони к земле, и холодная влага упруго толкнула мою ладонь.
Теперь меч. Водяной меч и щит. Краем глаза я замечаю, что Вереск рядом, защищает спину. Хорошо, теперь вперед! Водяной меч живет своей жизнью, я только чуть направляю его, и вперед, вперед! Корявней меч вспарывает легко, словно острый нож жирную глину. Кругом кипит бой. Корявни неожиданно упорно сопротивляются. Но мой меч без особых усилий с моей стороны крошит корявней, и я бегу вперед, вверх по склону. И травы упруго подталкивают мои босые ноги, чтобы легче бежалось. Вперед, вперед! Неде угрожает смертельная опасность! Что они там затевают, это порождение кошмара, эта мерзость?
Вот они! Я их достала! И меч, почуяв главного врага, закружился в пляске смерти. Десяток пик ударило в меня и переломилось о тонкую пленку воды, что почти незаметной завесой-щитом меня окружала. А сзади, защищая спину, рубился Вереск и кто-то еще. В стороны летели отрубленные водяным мечом лапы со щупальцами или одни щупальца и тыковки голов с неуспевающими потухнуть красными буркалами. Кругом предсмертные хрюканья и визг. И вдруг враз установилась тишина, слышался только храп коней да еще крики воинов, в запале продолжающих искать живых врагов.
И меч разом упал на землю струйкой воды. Я бросилась к лежащей на земле Неде. И одного взгляда было достаточно, чтобы понять: Неда умирает. Ее перламутровая кожа посерела, утратив живое сияние, губы тоже стали серыми, носик заострился, роскошные зеленоватые волосы были похожи на мочалку. А главное, ее опутывала проклятая сеть корявней, прочно приклеив Неду к земле.
Великие Кедры, вразумите! Чистый огонь сжег коряжью сеть в секунду, но здесь Неда — Дитя водной стихии, извечного врага огня. Она погибает. Вот если… Я не успела додумать мысль, а руки уже сами плели узор водного заклятия. Вода услышала и подчинилась: потянулась вверх, пробиваясь сквозь толщу земли к моим рукам. Я ощущала ее ток, ее ускоренный бег к позвавшей и торопила, торопила живительную влагу. Наконец в изголовье Неды вверх ударил невысокий, но обильный фонтан. Вода, взметнувшись над землей, омывала хрупкое тело, удерживая в нем готовую упорхнуть жизнь.
А я представила, что держу в руках большую мягкую губку, и принялась осторожно оттирать опутавшую Неду скверну. Скверна отливала тускло-багровым светом. А я все терла и терла, и приговаривала простенький земной заговор-оберег, с каким, наверное, еще моя пра-пра-прабабка купала внуков:
— Матушка Вода, Государыня Вода, смой-сполощи скорби, болезни, уроки, призоры, ночные переполохи…
И эта долбаная сеть поддалась! Истончилась, побледнела и, наконец, исчезла. А жизнь в русалочке едва теплилась.
— Надо плащ! Завернуть в мокрый, иначе не довезем.
Но плаща ни у кого не оказалось. Какие там плащи, ладно штаны успели надеть, главное было — оружие захватить. Рысь, не раздумывая, стащил с себя рубаху, протянул мне. Вереск уже на лошади, протягивает руки за Недой. Завернула я ее в мокрую рубаху, и Рысь передал ему драгоценный груз. А потом легко поднял меня и посадил в седло к подбежавшей на зов Росинке. И снова лес устилал под копыта коней ровный путь, и снова мы мчались — скорей, скорей! С каждой секундой шансы спасти жизнь маленькой русалке уменьшались, но мы успели!
В общем-то, мы не так уж долго и отсутствовали, часа два или три. Нас ждали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30