Она очень смелая и решительная и, наверняка, в ярости.
— А ты, Филин, ты — смелый, решительный и в ярости? — спросила Миледи; ее мягкий тон заставил Осла напрячься.
— Я испуган, — с горечью прошептал Филин, — и я ваш раб.
Миледи повернулась спиной к Филину. Осел задрожал, рассмотрев ее лицо: такое холодное и беспощадное.
— Мой маленький Филин, — сказала она сладким голосом. Потом резко обернулась и взглянула на своего раба. — Чего ты больше всего боишься? — Руки ее были подняты, как лапы хищника.
Филин увернулся, но ничего не сказал. Она схватила его и встряхнула.
— Отвечай мне!
Очевидно, Филин справился со своим страхом.
— Миледи, я ваш раб. У меня нет выбора. Я должен плясать под вашу дудку. И я больше всего боюсь, что разучусь этому противиться.
Осел задержал дыхание. Он был уверен, что Миледи ударит Филина. Но, к его большому удивлению, она начала смеяться. От этого смеха по коже пошли мурашки. Она потрепала Филина по щеке рукой, похожей на когтистую лапу.
— Не бойся, — успокоила она его тоном, от которого стыла кровь. — Я найду способ постоянно напоминать тебе, что ты должен меня ненавидеть. — С этими словами она ушла.
С лица Филина исчезли все краски. Он доковылял до столика хассе и схватился за него так, что побелели костяшки пальцев. Глаза его были широко раскрыты и устремлены вдаль, будто он видел то, что недоступно остальным.
— Нет, — прошептал он с болью. — О, Миледи, нет. — Потом упал на пол.
Осел, потрясенный, не мог сдвинуться с места. И вдруг он услышал — очень близко от себя — беззвучное ругательство и потом торопливые шаги, приближающиеся торопливые шаги. Он вжался в нишу, молча проклиная все на свете. Мальчик вспомнил о человеке, который, как сказала Минцера, стережет Филина. Шаги еще приблизились. Он задержал дыхание и скорее почувствовал, чем увидел, как кто-то пронесся мимо. Короткий щелчок замка, и его ослепил луч дневного света. Охранник открыл одну из секретных панелей, через которую можно было попасть в комнату, ринулся в библиотеку и закрыл за собой панель. Ослу хотелось остаться и посмотреть, все ли в порядке с Филином, но нужно было удирать, пока охранник занят.
Филин лежал на спине, рассматривая потолок над своей постелью. В комнате царил полумрак, так как Минцера задернула шторы, но полуденный свет упорно пробивался внутрь. Он не устал, просто ему было одиноко и страшно. Когда он упал в обморок в библиотеке, Миледи привела его в чувство при помощи каких-то ужасно вонючих солей (столь же эффективных, как холодная вода, но после них хоть не остается беспорядка, с удовлетворением отметила Миледи). А потом она и Ран буквально поджарили его, выпытывая, что он видел на этот раз. Филин дрожал. Кроме всего прочего, он увидел мятежи. Он сказал об этом Миледи — для жителя Трущоб воспоминания о мятеже были страшнее кошмара. Об остальном сказать не решился: в своих смутных видениях, которых он уже начал бояться, он увидел, как какой-то огромный мужчина идет за Норкой с оглоблей в руках; а Мышка вонзает свои зубы в руку Рана (Рана, который был здесь же и допрашивал его!). На этот раз ему удалось сдержать приступ рвоты, но, когда Миледи закончила допрос, она велела Минцере дать ему снотворного. Он отказался пить вино с лекарством, хотя управляющая заверила его, что это не хацет. Филин пообещал, что постарается сам заснуть или хотя бы притвориться.
Слезы лились у него из глаз, стекая по вискам. Ему необходимо было узнать, все ли в порядке с его Друзьями; ему хотелось с кем-нибудь поговорить; как жаль, что Цитанека сейчас не было рядом. Видения и сами по себе были ужасными, а вкупе с Исивой и Элхаром да постоянной опасностью — причиняли ему неимоверную боль. Его нервы были натянуты до предела, жизненные силы — на исходе. Ему нужен Цитанек. Почему он не мог дотронуться до разума Цитанека? Почему он находил контакт не с ним, а с теми двумя чужеземцами и богиней?
Богиня. Задумчиво он дотронулся до камня. Цитанек подыскал для него кожаный кошель на шнурке, чтобы он мог носить свой талисман на шее. Но что это значило?
Он едва удержался, чтобы не вскрикнуть. Кериден мог бы объяснить ему, что это значило. Он заставил себя сосредоточиться на тихой гавани, а потом позвал его.
— Филин! — Ответ пришел почти мгновенно. Внимание Верховного Жреца промелькнуло перед внутренним взором Филина, будто падающая звезда. — Что случилось?
Он очень быстро объяснил, как использовал призыв, которому научил его Кериден, чтобы вызвать Талиэн; что она сказала и что дала напоследок.
Когда он закончил, в голосе Керидена сквозило удивление.
— Но это было после того, как она втянула меня во все это. О, Леди, что вами двигает? Пари? Тогда с кем? Филин, послушай: держи этот камень при себе. Я думаю, Леди дала его тебе, чтобы он тебя оберегал.
— Хорошо. Вы можете научить меня контролировать мои приступы видений? Они приходят так неожиданно, и это будит у Исивы подозрения.
— Она знает, что у тебя есть Дар Видений? — встревоженно спросил Кериден.
— Мне пришлось рассказать ей кое-что после того, как я упал в обморок на ее приеме. Но теперь, после приступа, она допрашивает меня. Мне страшно. Я не решаюсь рассказывать ей много, но и не должен допустить, чтобы она поняла, что я от нее что-то скрываю.
— Я бы очень хотел помочь тебе, Филин, но контроль на таком уровне требует долгих лет тренировки. — Наверное, Жрец отчасти почувствовал отчаяние Филина, потому что добавил, — Я могу сказать тебе, что с твоими друзьями все в порядке. Мышка, то есть Амина, во Дворце с Венихаром, ты мог видеть ее. Ее удочерили в Доме Ихавов.
На сердце у Филина стало чуть легче.
— Повезло Мышке. Я ее, конечно же, не увижу, Исива держит меня взаперти под надзором, но скажите ей, что я рад за нее. Спасибо, Кериден.
Когда мысленная связь рассеялась, оставив лишь воспоминания, Кериден взъерошил свои буйные волосы.
— Почему, Леди? — пробормотал он. — Что во всем этом вы видите такого, что заставляет вас действовать?
Отдаленный, едва уловимый звук пения арфы разбередил его память, но он не мог узнать мелодию.
— Если это намек, то я слишком глуп, чтобы понять его, — с сожалением сказал он. Не слыша больше никакой музыки, он пожал плечами и выпрямился. — Ладно. Со временем вы все проясните, а может, и нет.
Глава двадцать седьмая
СТОЛКНОВЕНИЯ
К удивлению Норки, трущобные рынки открылись на следующее утро, как и было запланировано. Отряды патрулей сновали среди встревоженных обитателей Трущоб, но торговля шла оживленно. Норка некоторое время понаблюдала за всем происходящим, а потом пошла разыскивать Акулью Наживку.
Когда Норка вошла в помещение склада, где разместился штаб, один из его людей как раз докладывал о положении дел в Трущобах. Норка смутилась: установление мира в Трущобах целиком и полностью приписывалось ее заслугам. Когда человек закончил доклад, Акулья Наживка отослал его и обернулся к ней.
— Итак, — пробормотал он. — Ты обещала быть осторожной.
Она гордо подняла подбородок:
— Я и была, и все получилось.
— Но ведь риск, Норка… — добавил он умоляюще.
Она резко отмахнулась.
— Время, когда нужно было скрываться, давно прошло, Акулья Наживка. Наш единственный шанс — действовать решительно и нагло. Похоже, нам удалось удержать Трущобы от мятежа. Ходят слухи, что Гитивы очень недовольны. И ты, и я — мы оба мечены. Цезарь Гитив предложил Антагу двести империалов за меня. — Акулья Наживка попытался что-то вставить, и Норка по-кошачьи улыбнулась. — Антаг не станет с этим связываться. Он сказал Гитиву, что ему придется тогда торговаться с Хижаном, а тот платит свои долги кровью. Работорговцу пока, вроде, можно доверять. Он мог легко передать меня в их руки: я как раз пряталась в это время у него за портьерой.
— Норка, Гитивы не умеют мириться с поражением. Если им не удалось разжечь мятежи в Трущобах, они попытаются сделать это в порту. И рано или поздно они найдут кого-нибудь, у кого жадность перевесит страх, и нас поймают.
— Может, и так, — согласилась она. — Но мне кажется, что ты ошибаешься. Акулья Наживка, ставки высоки, но сейчас уже так просто не отступишь. Чуть позже я отправлюсь в район Храмов и расскажу Керидену, до чего додумалась: Гитивы хотят посеять смуту в народе в надежде выманить Короля туда, где его легко убить. Если у Ученого Короля хватит здравого смысла, он не позволит себе попасться на такую уловку.
— На это у него здравого смысла не хватит, даже если его предупредить. Он идеалист.
— Что ж, я не дам ему возможности отговориться тем, что он не знал, — ответила она. — Если он все-таки решит действовать, это будет на его совести. Чем ты собираешься заняться пока, Акулья Наживка?
Грузчик вздохнул.
— Мне придется заняться поддержанием мира в Доках. Произошло уже несколько, на первый взгляд, случайных драк. Я думаю, Гитивы начали сеять смуту и недовольство в порту.
Норка удивленно подняла брови.
— А куда же смотрит Стража?
— Стража странным образом отсутствует, — ответил он.
Она поймала его руку и сжала ее.
— Наверное, Гитивы пытаются выкурить тебя, Акулья Наживка. Будь осторожен.
Он накрыл ее руку своей и прищурился.
— Какой мудрый совет, моя милая воришка. Не забывай сама следовать ему.
Она заставила себя рассмеяться.
— Я? Я всегда осторожна.
За Аррой следили. Во Дворце всегда полно соглядатаев, но это было особое внимание, а не обычная настороженность, появлявшаяся в ее присутствии. Она решила заманить свою «тень» в ловушку, уводя ее в лабиринт внутренних коридоров Дворца, подальше от галерей и садов, где было полно придворных. Она втиснулась на узкую винтовую лестницу и стала ждать. Когда мужчина подошел совсем близко, Арра молниеносно набросилась на него. Она резко заломила ему руку за спину.
— Итак, — спокойно сказала она. — Почему?
— Что — почему? Отпустите меня.
Она еще сильнее выкрутила ему руку.
— Вы следите за мной? На кого вы работаете? Отвечайте.
Но мужчина покачал головой.
— Вы не причините мне боль, во всяком случае, такую, какую могут причинить мои наниматели, окажись я неверен им.
— А мне и не надо причинять вам боль, — мягко, почти мурлыча, сказала Арра. — У меня есть и другие способы получить нужные ответы. — Все еще удерживая его, она погрузилась в легкий транс. Его страх был ослепительным и бьющимся, как сердечко пойманного в ловушку зайца.
— На кого вы работаете? — снова спросила она.
— Ничего я вам не скажу, — ответил он.
Но за его словами в голове у него сформировался образ: Лорд Советник Ажер.
— Что вы надеетесь обнаружить, преследуя меня? — спросила она.
— Оставьте. Ничего у вас не выйдет. — И опять появился образ: силки с приманкой.
— Я приманка или ловушка? — прошептала она.
Ответом ей была вспышка панического страха, а затем промелькнули несколько образов: Элхар Гитив, Филин, Норка, связанная и растрепанная, а перед ней светящийся кончик раскаленного шила; Ридев, Премьер-министр, Исива Гитив.
— Я имею представление, что задумала Исива, но каковы ставки Ажеров во всем этом?
— Ведьма! — Его мозг от ужаса раскалился добела. — Ты узнаешь ответы прямо у меня в голове!
— Да, — ответила она как бы между прочим. — Это гораздо более эффективнее, чем раскаленные инструменты, и не наносит долго не заживающих ран. Что Ридев надеется получить от меня?
Ответом на ее вопрос был образ здания, объятого ревущим пламенем; от разочарования она прикусила губу. Мужчина собрал все свои страхи, чтобы противостоять ее допросу. Арра дернула его руку вверх, и образ пылающего ада исчез в алой вспышке боли.
— Что Ридев Ажер надеется получить от меня?
Последовала череда ярких образов: рука, забрасывающая наживку для ястреба, а потом снова появился объятый огнем ад. В дыму и огне двигались тени.
— Приманка для ястреба, — размышляла она вслух. — То есть для Гитивов. — И словно в ответ над сценой пожара нависло переполненное от ярости лицо Элхара Гитива.
— Кто вы? — спросила она его. Но ответом было только горящее здание. — Это ваш дом горел?
Ужас снова все стер. Арра старалась удерживаться в полутрансе, но это утомляло ее. Внезапно она услышала приближающиеся шаги. Она утащила своего пленника на винтовую лестницу и последним усилием заставила его молчать.
Человек прошел. Он был в ливрее Дома Мебхаров и не представлял угрозы. Устав, Арра вышла из полутранса. Она обыскала пленника, освободила его от пояса с метательными ножами и гарротой и тут же пожалела, что от усталости ей не хватило сил заблокировать ему память.
Несколько мгновений мужчина смотрел на нее, потом дотронулся до впадинки у основания горла.
— Так легче всего убить метательным ножом, — спокойно сказал он ей.
— Я не убиваю, — с отвращением ответила она.
— Тогда как вы заставите меня молчать?
Она рассмеялась.
— Вы можете рассказать своему хозяину все, что сочтете нужным. Но это плохо отразится на вас, не так ли? — Резким броском она метнула его оружие подальше от них обоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— А ты, Филин, ты — смелый, решительный и в ярости? — спросила Миледи; ее мягкий тон заставил Осла напрячься.
— Я испуган, — с горечью прошептал Филин, — и я ваш раб.
Миледи повернулась спиной к Филину. Осел задрожал, рассмотрев ее лицо: такое холодное и беспощадное.
— Мой маленький Филин, — сказала она сладким голосом. Потом резко обернулась и взглянула на своего раба. — Чего ты больше всего боишься? — Руки ее были подняты, как лапы хищника.
Филин увернулся, но ничего не сказал. Она схватила его и встряхнула.
— Отвечай мне!
Очевидно, Филин справился со своим страхом.
— Миледи, я ваш раб. У меня нет выбора. Я должен плясать под вашу дудку. И я больше всего боюсь, что разучусь этому противиться.
Осел задержал дыхание. Он был уверен, что Миледи ударит Филина. Но, к его большому удивлению, она начала смеяться. От этого смеха по коже пошли мурашки. Она потрепала Филина по щеке рукой, похожей на когтистую лапу.
— Не бойся, — успокоила она его тоном, от которого стыла кровь. — Я найду способ постоянно напоминать тебе, что ты должен меня ненавидеть. — С этими словами она ушла.
С лица Филина исчезли все краски. Он доковылял до столика хассе и схватился за него так, что побелели костяшки пальцев. Глаза его были широко раскрыты и устремлены вдаль, будто он видел то, что недоступно остальным.
— Нет, — прошептал он с болью. — О, Миледи, нет. — Потом упал на пол.
Осел, потрясенный, не мог сдвинуться с места. И вдруг он услышал — очень близко от себя — беззвучное ругательство и потом торопливые шаги, приближающиеся торопливые шаги. Он вжался в нишу, молча проклиная все на свете. Мальчик вспомнил о человеке, который, как сказала Минцера, стережет Филина. Шаги еще приблизились. Он задержал дыхание и скорее почувствовал, чем увидел, как кто-то пронесся мимо. Короткий щелчок замка, и его ослепил луч дневного света. Охранник открыл одну из секретных панелей, через которую можно было попасть в комнату, ринулся в библиотеку и закрыл за собой панель. Ослу хотелось остаться и посмотреть, все ли в порядке с Филином, но нужно было удирать, пока охранник занят.
Филин лежал на спине, рассматривая потолок над своей постелью. В комнате царил полумрак, так как Минцера задернула шторы, но полуденный свет упорно пробивался внутрь. Он не устал, просто ему было одиноко и страшно. Когда он упал в обморок в библиотеке, Миледи привела его в чувство при помощи каких-то ужасно вонючих солей (столь же эффективных, как холодная вода, но после них хоть не остается беспорядка, с удовлетворением отметила Миледи). А потом она и Ран буквально поджарили его, выпытывая, что он видел на этот раз. Филин дрожал. Кроме всего прочего, он увидел мятежи. Он сказал об этом Миледи — для жителя Трущоб воспоминания о мятеже были страшнее кошмара. Об остальном сказать не решился: в своих смутных видениях, которых он уже начал бояться, он увидел, как какой-то огромный мужчина идет за Норкой с оглоблей в руках; а Мышка вонзает свои зубы в руку Рана (Рана, который был здесь же и допрашивал его!). На этот раз ему удалось сдержать приступ рвоты, но, когда Миледи закончила допрос, она велела Минцере дать ему снотворного. Он отказался пить вино с лекарством, хотя управляющая заверила его, что это не хацет. Филин пообещал, что постарается сам заснуть или хотя бы притвориться.
Слезы лились у него из глаз, стекая по вискам. Ему необходимо было узнать, все ли в порядке с его Друзьями; ему хотелось с кем-нибудь поговорить; как жаль, что Цитанека сейчас не было рядом. Видения и сами по себе были ужасными, а вкупе с Исивой и Элхаром да постоянной опасностью — причиняли ему неимоверную боль. Его нервы были натянуты до предела, жизненные силы — на исходе. Ему нужен Цитанек. Почему он не мог дотронуться до разума Цитанека? Почему он находил контакт не с ним, а с теми двумя чужеземцами и богиней?
Богиня. Задумчиво он дотронулся до камня. Цитанек подыскал для него кожаный кошель на шнурке, чтобы он мог носить свой талисман на шее. Но что это значило?
Он едва удержался, чтобы не вскрикнуть. Кериден мог бы объяснить ему, что это значило. Он заставил себя сосредоточиться на тихой гавани, а потом позвал его.
— Филин! — Ответ пришел почти мгновенно. Внимание Верховного Жреца промелькнуло перед внутренним взором Филина, будто падающая звезда. — Что случилось?
Он очень быстро объяснил, как использовал призыв, которому научил его Кериден, чтобы вызвать Талиэн; что она сказала и что дала напоследок.
Когда он закончил, в голосе Керидена сквозило удивление.
— Но это было после того, как она втянула меня во все это. О, Леди, что вами двигает? Пари? Тогда с кем? Филин, послушай: держи этот камень при себе. Я думаю, Леди дала его тебе, чтобы он тебя оберегал.
— Хорошо. Вы можете научить меня контролировать мои приступы видений? Они приходят так неожиданно, и это будит у Исивы подозрения.
— Она знает, что у тебя есть Дар Видений? — встревоженно спросил Кериден.
— Мне пришлось рассказать ей кое-что после того, как я упал в обморок на ее приеме. Но теперь, после приступа, она допрашивает меня. Мне страшно. Я не решаюсь рассказывать ей много, но и не должен допустить, чтобы она поняла, что я от нее что-то скрываю.
— Я бы очень хотел помочь тебе, Филин, но контроль на таком уровне требует долгих лет тренировки. — Наверное, Жрец отчасти почувствовал отчаяние Филина, потому что добавил, — Я могу сказать тебе, что с твоими друзьями все в порядке. Мышка, то есть Амина, во Дворце с Венихаром, ты мог видеть ее. Ее удочерили в Доме Ихавов.
На сердце у Филина стало чуть легче.
— Повезло Мышке. Я ее, конечно же, не увижу, Исива держит меня взаперти под надзором, но скажите ей, что я рад за нее. Спасибо, Кериден.
Когда мысленная связь рассеялась, оставив лишь воспоминания, Кериден взъерошил свои буйные волосы.
— Почему, Леди? — пробормотал он. — Что во всем этом вы видите такого, что заставляет вас действовать?
Отдаленный, едва уловимый звук пения арфы разбередил его память, но он не мог узнать мелодию.
— Если это намек, то я слишком глуп, чтобы понять его, — с сожалением сказал он. Не слыша больше никакой музыки, он пожал плечами и выпрямился. — Ладно. Со временем вы все проясните, а может, и нет.
Глава двадцать седьмая
СТОЛКНОВЕНИЯ
К удивлению Норки, трущобные рынки открылись на следующее утро, как и было запланировано. Отряды патрулей сновали среди встревоженных обитателей Трущоб, но торговля шла оживленно. Норка некоторое время понаблюдала за всем происходящим, а потом пошла разыскивать Акулью Наживку.
Когда Норка вошла в помещение склада, где разместился штаб, один из его людей как раз докладывал о положении дел в Трущобах. Норка смутилась: установление мира в Трущобах целиком и полностью приписывалось ее заслугам. Когда человек закончил доклад, Акулья Наживка отослал его и обернулся к ней.
— Итак, — пробормотал он. — Ты обещала быть осторожной.
Она гордо подняла подбородок:
— Я и была, и все получилось.
— Но ведь риск, Норка… — добавил он умоляюще.
Она резко отмахнулась.
— Время, когда нужно было скрываться, давно прошло, Акулья Наживка. Наш единственный шанс — действовать решительно и нагло. Похоже, нам удалось удержать Трущобы от мятежа. Ходят слухи, что Гитивы очень недовольны. И ты, и я — мы оба мечены. Цезарь Гитив предложил Антагу двести империалов за меня. — Акулья Наживка попытался что-то вставить, и Норка по-кошачьи улыбнулась. — Антаг не станет с этим связываться. Он сказал Гитиву, что ему придется тогда торговаться с Хижаном, а тот платит свои долги кровью. Работорговцу пока, вроде, можно доверять. Он мог легко передать меня в их руки: я как раз пряталась в это время у него за портьерой.
— Норка, Гитивы не умеют мириться с поражением. Если им не удалось разжечь мятежи в Трущобах, они попытаются сделать это в порту. И рано или поздно они найдут кого-нибудь, у кого жадность перевесит страх, и нас поймают.
— Может, и так, — согласилась она. — Но мне кажется, что ты ошибаешься. Акулья Наживка, ставки высоки, но сейчас уже так просто не отступишь. Чуть позже я отправлюсь в район Храмов и расскажу Керидену, до чего додумалась: Гитивы хотят посеять смуту в народе в надежде выманить Короля туда, где его легко убить. Если у Ученого Короля хватит здравого смысла, он не позволит себе попасться на такую уловку.
— На это у него здравого смысла не хватит, даже если его предупредить. Он идеалист.
— Что ж, я не дам ему возможности отговориться тем, что он не знал, — ответила она. — Если он все-таки решит действовать, это будет на его совести. Чем ты собираешься заняться пока, Акулья Наживка?
Грузчик вздохнул.
— Мне придется заняться поддержанием мира в Доках. Произошло уже несколько, на первый взгляд, случайных драк. Я думаю, Гитивы начали сеять смуту и недовольство в порту.
Норка удивленно подняла брови.
— А куда же смотрит Стража?
— Стража странным образом отсутствует, — ответил он.
Она поймала его руку и сжала ее.
— Наверное, Гитивы пытаются выкурить тебя, Акулья Наживка. Будь осторожен.
Он накрыл ее руку своей и прищурился.
— Какой мудрый совет, моя милая воришка. Не забывай сама следовать ему.
Она заставила себя рассмеяться.
— Я? Я всегда осторожна.
За Аррой следили. Во Дворце всегда полно соглядатаев, но это было особое внимание, а не обычная настороженность, появлявшаяся в ее присутствии. Она решила заманить свою «тень» в ловушку, уводя ее в лабиринт внутренних коридоров Дворца, подальше от галерей и садов, где было полно придворных. Она втиснулась на узкую винтовую лестницу и стала ждать. Когда мужчина подошел совсем близко, Арра молниеносно набросилась на него. Она резко заломила ему руку за спину.
— Итак, — спокойно сказала она. — Почему?
— Что — почему? Отпустите меня.
Она еще сильнее выкрутила ему руку.
— Вы следите за мной? На кого вы работаете? Отвечайте.
Но мужчина покачал головой.
— Вы не причините мне боль, во всяком случае, такую, какую могут причинить мои наниматели, окажись я неверен им.
— А мне и не надо причинять вам боль, — мягко, почти мурлыча, сказала Арра. — У меня есть и другие способы получить нужные ответы. — Все еще удерживая его, она погрузилась в легкий транс. Его страх был ослепительным и бьющимся, как сердечко пойманного в ловушку зайца.
— На кого вы работаете? — снова спросила она.
— Ничего я вам не скажу, — ответил он.
Но за его словами в голове у него сформировался образ: Лорд Советник Ажер.
— Что вы надеетесь обнаружить, преследуя меня? — спросила она.
— Оставьте. Ничего у вас не выйдет. — И опять появился образ: силки с приманкой.
— Я приманка или ловушка? — прошептала она.
Ответом ей была вспышка панического страха, а затем промелькнули несколько образов: Элхар Гитив, Филин, Норка, связанная и растрепанная, а перед ней светящийся кончик раскаленного шила; Ридев, Премьер-министр, Исива Гитив.
— Я имею представление, что задумала Исива, но каковы ставки Ажеров во всем этом?
— Ведьма! — Его мозг от ужаса раскалился добела. — Ты узнаешь ответы прямо у меня в голове!
— Да, — ответила она как бы между прочим. — Это гораздо более эффективнее, чем раскаленные инструменты, и не наносит долго не заживающих ран. Что Ридев надеется получить от меня?
Ответом на ее вопрос был образ здания, объятого ревущим пламенем; от разочарования она прикусила губу. Мужчина собрал все свои страхи, чтобы противостоять ее допросу. Арра дернула его руку вверх, и образ пылающего ада исчез в алой вспышке боли.
— Что Ридев Ажер надеется получить от меня?
Последовала череда ярких образов: рука, забрасывающая наживку для ястреба, а потом снова появился объятый огнем ад. В дыму и огне двигались тени.
— Приманка для ястреба, — размышляла она вслух. — То есть для Гитивов. — И словно в ответ над сценой пожара нависло переполненное от ярости лицо Элхара Гитива.
— Кто вы? — спросила она его. Но ответом было только горящее здание. — Это ваш дом горел?
Ужас снова все стер. Арра старалась удерживаться в полутрансе, но это утомляло ее. Внезапно она услышала приближающиеся шаги. Она утащила своего пленника на винтовую лестницу и последним усилием заставила его молчать.
Человек прошел. Он был в ливрее Дома Мебхаров и не представлял угрозы. Устав, Арра вышла из полутранса. Она обыскала пленника, освободила его от пояса с метательными ножами и гарротой и тут же пожалела, что от усталости ей не хватило сил заблокировать ему память.
Несколько мгновений мужчина смотрел на нее, потом дотронулся до впадинки у основания горла.
— Так легче всего убить метательным ножом, — спокойно сказал он ей.
— Я не убиваю, — с отвращением ответила она.
— Тогда как вы заставите меня молчать?
Она рассмеялась.
— Вы можете рассказать своему хозяину все, что сочтете нужным. Но это плохо отразится на вас, не так ли? — Резким броском она метнула его оружие подальше от них обоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39