Она давила на него, не давая вздохнуть, словно тёмная рука, зажимала нос и рот, и Кари извивался, пытаясь сбросить эту тьму и вдохнуть глоток воздуха; но он всё глубже погружался в землю, тёмная рука тащила и тащила его вниз.
Кари прерывисто вздохнул и очнулся; тьма отступила, распавшись на маленькие огоньки свечей. Над ним склонились Джесса и Мунгарм.
— Что с тобой? — тревожно спросила Джесса. Она помогла ему сесть, понимая, что с ним что-то происходит; лицо Кари было белым, губы посинели, он попытался сделать вдох, скорчился, перегнувшись пополам, и задышал мелко и часто.
— Позвать Брокла?
Он затряс головой. Потом с трудом выговорил:
— Не надо… Всё… в порядке.
— Что-то не похоже.
— Сейчас… пройдёт. — Кари посмотрел на Мунгарма.
— Мы подумали, что ты начал задыхаться во сне, — мрачно сказал серый человек.
— Мунгарм разбудил меня, — прошептала Джесса. — Он испугался за тебя. Тебе приснился страшный сон?
— Надеюсь, что это был сон.
— Плохое предчувствие?
Кари пожал плечами и потрогал горло:
— Не знаю. Они выглядят дружелюбными.
— Чересчур дружелюбными, — буркнул Мунгарм.
Джесса посмотрела на него:
— Тебе это не нравится?
— Я осторожен. Здесь как-то уж слишком хорошо. И если у вас мало времени, то лучше поскорее отсюда убраться.
Кари внезапно встрепенулся:
— Одно, правда, я о них узнал, и это очень странно.
— Что?
Кари кашлянул и с трудом сделал вдох. Потом сказал:
— Нас ждали. Они знали, что мы едем к ним.
Глава шестнадцатая
… тавлеи золотые, что им для игры служили когда-то…
Старик оказался прав. Поздно проснувшись, они увидели за окном такую вьюгу, что не смогли разглядеть даже стены противоположного дома. Отправляться в путь в такую погоду не имело смысла. Хакон выглянул наружу и тут же снова завалился спать, сказав, что теперь уж разом отоспится за все их прошлые бессонные ночи.
Джесса и Кари стали играть в «Охоту на короля», используя доску, на которой Кари вырезал ножом квадраты. Он вообще умел искусно вырезать по дереву. Вместо фигурок они взяли монеты Брокла. Дочь вождя Линна, которая принесла им завтрак, как заворожённая следила за игрой, забыв о своих делах. Джесса объяснила ей правила.
Брокл не нашёл себе занятия. Плечо его больше не беспокоило; послонявшись по дому, он набросил медвежью накидку и вышел из дома.
— Куда он пошёл? — рассеянно спросил Скапти.
— Проведать лошадей. Куда же ещё?
Мунгарм точил меч оселком, который ему одолжили жители деревни. Он с интересом поглядывал на поэта, растянувшегося на лавке. Скапти держал в руке кантеле и тихонько проводил пальцами по струнам, проверяя, целы ли они и нет ли трещин в берёзовом корпусе инструмента. Потом что-то забренчал.
Джесса оторвалась от доски:
— Разучился играть?
Скапти усмехнулся:
— На празднике обычно поют песни. Даже гости. — Он посмотрел на Линну. — У вас должны быть свои поэты. Сказители у вас есть? Или старики, которые помнят прежние времена?
Она смутилась, откинула длинные чёрные волосы:
— У нас есть Вещий. Он знает наше прошлое.
— Он шаман?
Девочка кивнула. Потом быстро собрала тарелки. Скапти ещё раз провёл рукой по струнам и сказал:
— У меня есть отличная песнь, в которой выражается благодарность за гостеприимство. Мне разрешат спеть её на вашем празднике?
Девочка помедлила, прежде чем ответить:
— Я не знаю… Это не такой праздник. — Кари вопросительно взглянул на неё, но она заторопилась. — Я лучше пойду. Мама будет меня искать.
Они смотрели на неё, любуясь её яркой одеждой. Линна быстро накинула плащ и вышла из комнаты.
— Она чего-то испугалась, — сказала Джесса. — Интересно чего.
Кари передвинул фигуру:
— Песни Скапти. Как услышала, что он собирается петь, так и побежала отсюда.
Джесса рассмеялась, но задумалась над его словами.
Скальд не обратил на них внимания. Он привалился к стене, закутавшись в голубое одеяло.
— Не мешайте мне. Я буду работать. Потом закрыл глаза и замер.
Джессу это не удивило. Так Скапти сочинял свои песни; так сливал воедино слова, музыку и кеннинги; сплетал из них затейливые строфы и ритмы, вкладывая в них силу и заучивая наизусть, — процесс сложный и напряжённый. Теперь он будет часами лежать неподвижно, лишь изредка трогая струны кантеле; потом появится музыка, а за нею — слова песни.
В комнате наступила тишина. Слышалось только постукивание монет да звон оселка.
Потом появился Брокл, весь в снегу. Отряхивая сапоги, он весело сказал:
— Небо проясняется. Я купил у старика продуктов — в этой деревне живут удивительно щедрые люди. — Он бросил в угол три мешка. — Завтра сможем ехать.
Из-за занавески раздался стон Хакона.
Джесса засмеялась; она поняла причину его огорчения. Еда, тепло, отдых — всё это так хорошо. И вместо этого — пронизывающий ветер, снег в лицо, седло, с которого то и дело соскальзываешь, морозные ночи. Но нужно ехать. Нужно спасать Сигни. Джесса внезапно вспомнила тёмную комнату и спящую девушку с разбросанными по подушке волосами. И Вулфгара; как ему, должно быть, тяжело.
— Я покажу тебе, что там происходит, — раздался голос, — если хочешь.
Она бросила на Кари испуганный и сердитый взгляд:
— Не смей читать мои мысли!
Он опустил глаза:
— Извини, Джесса.
— Это очень опасно…
Он покачал головой:
— Можешь мне этого не говорить. Но иногда я просто не могу удержаться. Эта картинка Сигни в твоём сознании была такой чёткой.
Что-то в его голосе успокоило Джессу, и она буркнула:
— Ладно, покажи.
Кари убрал со стола фигурки и вылил на него немного воды из кувшина.
И в этой воде сразу появилось изображение. Джесса узнала Ярлсхольд; он был окутан тишиной и какой-то зловещей пустотой. Дым поднимался лишь из двух — нет, трёх домиков и из дома ярла, в окнах которого горел свет. Повсюду лежал нетронутый снег — на крышах, возле дверей; похоже, его никто не убирал. У берега фьорда стояли корабли. И кругом — ни одного человека.
Но вот вода просочилась сквозь доски стола, и картинка исчезла.
— Где же все люди?
— Сидят по домам. Те, кто ещё не уснул. — Кари бросил на Джессу странный взгляд. — Ты кого-нибудь видела?
— Нет. Это меня и беспокоит.
Он ответил не сразу:
— Я видел. Я видел их души, Джесса. Уже почти половина жителей Ярлсхольда. Души бродят между домами, погружённые в сон, словно в туман. Они не знают, куда идти. Они во власти её колдовства — я чувствую его даже здесь.
Джесса кивнула:
— Она знает, что мы на пути к ней?
— Конечно знает. Она ждёт нас… меня. Чем ближе мы к ней, тем сильнее я чувствую её радость. И тем сильнее боюсь.
— Почему? — тихо спросила Джесса.
— Потому что не знаю, что делать. — Кари говорил очень тихо. — Жизнь Сигни, да и ваша тоже, зависит от меня, а я не знаю, что мне для вас сделать. Я не хочу её видеть… Гудрун. Я не хочу её видеть.
Он выглядел таким несчастным, что Брокл не выдержал.
— Вот когда доберёмся, тогда и подумаем, что можно сделать, — ворчливо сказал он. — Когда я встречусь с этой ведьмой, я найду что с ней сделать.
Кари покачал головой:
— Здесь мечи бесполезны, ты же знаешь.
Днём снегопад прекратился. Джесса и Хакон походили по деревне; жители, казалось, ничего не имели против.
Небо было серо-стальным, вода в озере замёрзла. Джесса и Хакон стали кидать камешки и смотреть, как они, звонко отскакивая ото льда, улетают далеко-далеко. Солнце, мрачный красный диск, стояло низко. Над озером, гогоча, пролетела стая гусей.
— Сейчас бы хороший лук, — сказал Хакон, провожая их взглядом.
Жители деревни готовились к своему загадочному празднику. «Как старательно они охраняют своё селение», — подумала Джесса, оглядываясь по сторонам. Частокол вокруг домов был сложен из толстых брёвен и поднимался гораздо выше человеческого роста; все лодки были убраны, за исключением двух — одной из лозы, другой из кожи. Единственный выход из деревни — по мосткам — охраняли часовые.
Джесса и Хакон прошли по деревянному настилу. По болоту ходили люди, что-то собирая. В зарослях тростника они увидели шамана. Заметив их, он подошёл, улыбаясь.
— Что вы там делаете? — с любопытством спросила его Джесса.
— Готовимся к празднику. — Он показал своей палочкой на небо. — Погода улучшается. Завтра вы сможете уехать, если захотите.
— Да, — твёрдо сказала Джесса. — Вы были очень добры, спасибо. Мы так рады, что попали к вам.
Шаман бросил на неё насмешливый взгляд:
— Мы тоже очень рады, что вы к нам попали. Вас привела сама Тьма.
Он прикоснулся к губам, как делали все жители деревни, и пошёл по мосткам. Потом внезапно обернулся:
— Один вопрос. Ваш друг, тот, со светлыми волосами, он колдун?
Они посмотрели друг другу в глаза. Джесса сказала:
— Не совсем. Но он… умеет делать некоторые вещи.
Шаман, улыбаясь, кивнул:
— Я так и думал. У нас с ним есть что-то общее. У него вид человека, который знает, как разговаривать с Тьмой.
Праздник начался, когда исчез последний отблеск солнца; внезапно наступила полная темнота. Жители деревни и их гости, все без оружия, наблюдали заход солнца, собравшись на берегу озера; потом все молча пошли в общий зал. Не было слышно ни музыки, ни песен.
В зале было холодно. Все сели на скамьи вдоль стен; в холодном очаге громоздились дрова.
Все молчали.
Джесса и Брокл переглянулись — такого праздника они ещё не видели. Внезапно в тишине раздался низкий гул, и Джесса поняла, что его издают сидящие в комнате люди; гул нарастал, низкий и зловещий, и тут люди начали хлопать в ладоши, сливаясь в едином чётком ритме.
Вещий вышел вперёд. На нём была распахнутая у ворота зелёная рубашка; Джесса увидела татуировку на груди и предплечьях. Шаман сложил руки, опустился на корточки и принялся что-то шептать, раскачиваясь.
Гул достиг наивысшей точки и вдруг внезапно прекратился.
В руках шамана появился огонь, со скамей послышался благоговейный шёпот. В тишине шаман поднёс огонь к дровам, они загорелись. Люди начали петь; высокими, возбуждёнными голосами они затянули какую-то песнь, слов которой Джесса не могла понять.
«Кари такое тоже умеет», — подумала она. И всё же ощутила какую-то тревогу. Этот ритуал был слишком странный и немного пугающий.
Огонь стал разгораться. По залу поплыл дым, лица людей осветились. «Свет какой-то кровавый», — мелькнуло в голове у Джессы.
Вошли слуги и раздали всем небольшие деревянные чаши. Пустые.
— Тоже мне, праздник, — пробурчал Скапти.
— Не нравится он мне, — сказала Джесса. — Что-то здесь не так.
— Всё равно, уходить уже поздно. Принесли доску, на которой лежал пирог — огромная лепёшка, нарезанная на тонкие ломтики, — и стали передавать его по кругу. Каждый брал по ломтику и осторожно опускал его в свою чашу. Никто не ел. Путешественники, глядя на хозяев, тоже не стали есть.
В комнате стояла странная, напряжённая тишина.
Когда все получили по куску пирога, Вещий встал, держа в руках палочку. Он приподнял её, и в свете огня блеснули кусочки кварца и колокольчики.
— Тьма, — сказал шаман низким голосом, — ты даёшь и отнимаешь. Теперь, когда пришла смерть солнца, выбери того, кого заберёшь себе. — Сказав это, шаман склонил голову.
Люди принялись есть, почему-то очень медленно.
Джесса с тревогой огляделась по сторонам. Внезапно ей стало страшно. Она не хотела есть свой пирог: толстую рыхлую овсяную лепёшку, украшенную ягодами и фруктами; но все ели, и тогда она тоже откусила кусочек. Вкусно. И пахнет мёдом; очень вкусно. Она принялась есть.
Люди жевали пирог, и каждый смотрел на своего соседа. Скапти поперхнулся; потом ещё раз. Джесса постучала его по спине; и тут он выплюнул на ладонь какой-то предмет.
Это был крупный лесной орех, зажаренный и твёрдый, как камень.
Скапти и Джесса с удивлением уставились на него.
И тут все задвигались. Джессу схватили за руки. Вещий приставил к груди Скапти острый нож — двое мужчин держали скальда за руки.
— Значит, это ты, — сверкая глазами, сказал шаман. — Она выбрала тебя, поэт.
Хакон пытался вырваться; Мунгарма и Брокла крепко держали. К Кари никто не прикоснулся, но его окружили плотным кольцом.
— Сделай что-нибудь! — извиваясь в державших её руках, крикнула Джесса. — Кари!
— Да, будь так любезен, — пытаясь улыбнуться, сказал Скапти.
— Не могу, — сказал бледный как смерть Кари. — Я не могу его достать.
Вещий усмехнулся:
— Я защищён заклинанием, госпожа. Я же говорил тебе, между нами есть что-то общее.
Глава семнадцатая
Крепкие были попраны клятвы, тот договор, что досель соблюдался.
Теперь комната для гостей стала их тюрьмой.
Они были крепко связаны по рукам и ногам пеньковой верёвкой. Куда увели Скапти, они не знали; его выволокли из зала. Он молчал и держался с достоинством, но всё же бросил на своих друзей полный безнадёжного отчаяния взгляд. К ним в комнату вошёл Вещий. Его глаза сверкали, лицо горело, но слова прозвучали ясно и чётко:
— Мне жаль, что жребий пал на вашего друга; никогда не знаешь, кто будет выбран.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54