— Когда это будет? Я к тому времени умру от любопытства.
— Так что ж теперь — карнавал не посмотрим?
— Карнавал я уже однажды видела — в Венеции, когда к сестре в гости приезжала. А вот по руке мне ни разу еще не гадали…
— И не советую. Наш маэстро мастер предсказывать всякие ужасы. И попробуй потом усомнись, что это не так, — начинает кричать и топать ногами.
— Ой, Кристоф, как интересно! Пойдем быстрее к маэстро!
— Слушай, не можем же мы бросить все и уйти! Это неприлично, в конце концов!
— Неприлично? А кто тут понимает в приличиях? Твоя мать или сестра? Или мой отец?
— Дворецкий понимает.
— А вот дворецкий-то нам как раз не указ! Скажи ему, что мы ненадолго удалимся! Ну, давай же, говори!
— Черт! Да постой же ты! Дай подумаю. Я уже ничего не понимаю! Ладно, я скажу дворецкому, чтоб отложил карнавал.
— Не надо. Пусть начинает без нас. А мы только погадаем по руке и сразу вернемся.
— Сразу не получится, — сказал Кристоф. — Маэстро, помимо всего прочего, также великий охотник побеседовать. Мы уйдем от него, когда карнавал уже закончится.
Кристоф темнил. Он и сам был не против перекинуться словцом-другим с маэстро, но, к сожалению, совсем не знал, где расположены покои маэстро, помнил лишь, что надо идти по главной лестнице и где-то недалеко от нее на пятом этаже и живет одинокий чудаковатый философ.
— Может, не надо? — сказал Кристоф. — Между нами, так ну его, этого маэстро, к лешему… Я бы с большей охотой карнавал посмотрел…
— Кристоф! — Вероника одарила его очаровательным проникновенным взглядом, за который, наверное, сам Дон Жуан продал бы душу дьяволу. — Пожалуйста, покажи мне маэстро!
— Ну, ладно! Хорошо! Сейчас! — Кристоф освободился от руки графини и догнал шествовавшего во главе колонны дворецкого. — Господин дворецкий! Распорядитесь послать кого-нибудь в покои маэстро Корпускулуса с распоряжением…
— Распоряжение ваше передано быть не может, — перебил дворецкий. — Вся имеющаяся в замке прислуга в данный момент задействована либо на карнавале, либо убирает праздничный стол. И к тому же— его замотанный парчовой повязкой рот с явной брезгливостью перекосился, — зачем вам столь неожиданно мог понадобиться маэстро?
«Не много ли он себе позволяет?» — подумал Кристоф. Вслух же заметил:
— Для прислуги вы излишне любопытны! — и почти физически ощутил, как между ними возникает, материализуется из воздуха плотная, нерушимая стена ненависти.
— Извините, — процедил дворецкий ядовито. — Ничем вам в нужде вашей помочь не могу. В конце концов, господин барон смогут навестить старого шарлатана сами. Или, — замотанный глаз иронически сощурился, — господин барон не знают, где сей шарлатан обитает? Я могу подсказать…
— Не надо! — отрезал Кристоф. — Я найду маэстро сам. — И, не удержавшись от язвительности, бросил: — Заодно по пути подумаю, кто вместо вас сможет занять должность дворецкого.
— Не советую, господин барон, много думать — голова может заболеть!
«Каков подлец! — гневно размышлял Кристоф. — Завтра же, немедленно его к ковырятелям! Разбаловал, ох как разбаловал прислугу покойный Карл-Людвиг!»
— Пойдем! — сказал он Веронике. — Подымемся ненадолго к маэстро! Мама, мы к маэстро!
— Не задерживайтесь там долго! Можете пропустить карнавал, — сказала баронесса-мать.
— Обжиматься пошли! — проронил граф. — Верхен! Смотри, юбку не помни!
Вероника покраснела.
«А что, если, — подумал Кристоф, — ей надобен вовсе не маэстро?… Например, мне очень хочется побыть с Вероникой наедине. Отчего бы ей не хотеть того же самого?»
— Кристоф! — сказала Вероника, сжимая его руку. — Ты чертовски скучный человек. Ты опять надулся!… И притом молчишь!
Отблески пламени витых толстых свечей плясали в оконных стеклах узкого коридора. Ступени парадной лестницы, устеленные персидским ковром длины почти бесконечной, пребывали в полумраке, столь располагающем к уединенным размышлениям.
— Кристоф! У тебя чудесный замок!
— Не сказал бы, — отвечал Кристоф, — что он так уж чудесен. Например, в этих коридорах сам черт ногу сломит. Настоящий лабиринт! А местами так даже помойка. Он необитаем на девять десятых. Я знаю здесь лишь несколько проходов, по которым можно двигаться, не боясь заблудиться. А недавно мне снился сон, очень похожий на явь. Кошмарный сон. Я заблудился в необитаемой части замка. Стены стали дрожать и испускать странное свечение. Мне стало страшно, я побежал и попал на сборище каких-то ужасных, бесформенных чудовищ, которые чуть не растерзали меня. Меня спас лишь какой-то одетый в яркий плащ великан… Порою мне кажется, что это произошло наяву. Я боюсь своего замка.
— Почему же ты никуда отсюда не уедешь?
— Я сразу лишусь наследства. Покойному барону было угодно, чтобы целый год безвыездно я провел в этом замке. И уже за эту неделю он мне порядком осточертел. Если бы не охота и ты, Вероника, я бы свихнулся здесь от скуки. Обещай приезжать ко мне почаще!
— С удовольствием! — сказала Вероника.
Ладони Кристофа смяли нежную ткань платья графини, а губы впились в уста жадным поцелуем.
— Кхе-кхе-кхе! — раздался неподалеку знакомый скрипучий кашель. — Я извиняюсь, господин барон, что отвлекаю вас от сего, безусловно, приятного времяпрепровождения.
— Маэстро! — обрадованно воскликнул Кристоф. — Собственно, вас-то мы и разыскиваем!
— Странно слышать, — молвил маэстро, раскланиваясь во все стороны, — что вы изволили прервать шумное увеселение поистине лукуллова пиршества и соизволили обратить внимание на скромного философа.
Итак, чем могу служить? Хотя постойте!… Я наблюдаю здесь персону, мне незнакомую, имя которой, однако же, для меня не загадка. Если не ошибаюсь, а не ошибаюсь я почти никогда, вас, сударыня, зовут Вероника, графиня фон Блямменберг.
— Вы действительно не ошибаетесь! — ответила, рассмеявшись, Вероника. — Позвольте теперь и мне предположить, что вас зовут маэстро Корпускулус. Очень о вас наслышана!…
— С хорошей, надеюсь, стороны! — сказал маэстро, подпрыгивая едва не до потолка.
— Вероника — моя невеста, — сказал Кристоф.
— Хорошо, что вы предупредили об этом бывалого ловеласа. Ибо красота ваша, сударыня, неописуема. И я нисколько не сомневаюсь в том, что вы способны разжечь любовный пламень не только в юном бароне, но даже в старце, убеленном сединами. Искренне сожалею, что не встретил вас лет эдак пятьдесят назад. Однако чем могу быть полезен? Ваше желание, сударыня, для меня закон. Ради его исполнения я, пожалуй, согласен отложить намеченный поход в библиотеку. Что есть чтение книг по сравнению с созерцанием столь небывалой красоты?!
Из уст маэстро изливался такой поток красноречия, что Кристоф поневоле почувствовал себя неловким и косноязычным.
— Мы, собственно, вот по какому поводу, — сказал Кристоф.
— Я весь внимание! — встрепенулся маэстро, изобразив ногами небывалое антраша. — Я обратился сейчас в одно большое ухо, готовое расслышать все ваши желания!
— Погадайте мне по руке, пожалуйста! — сказала Вероника.
— О, сударыня! Вы не могли ничем другим более порадовать старого хироманта, чем этой просьбой! Преподнесите мне мешок золота! — воскликнул маэстро, подкидывая парик в воздух.
— О Боже! — воскликнула Вероника. — Неужели так дорого!
— Преподнесите мне мешок золота, и то я не обрадуюсь этому более, чем вашей просьбе! Однако пройдемте же в мой кабинет. Там я исполню ваше желание с несказаннейшим удовольствием.
Откуда-то снизу грянули резкие и пронзительные звуки музыки.
— Что это? — спросил маэстро, внезапно посерьезнев.
— Карнавал, — сказал Кристоф.
— Кто его затеял? — спросил маэстро. Его глубокий взгляд, казалось, проникал Кристофу в самые тайники Души.
— Господин дворецкий.
— Господин дворецкий… — повторил маэстро. — Гм! Что ж… Однако пойдемте!
Когда они вступили в коридоры пятого этажа, маэстро вполголоса обратился к Кристофу:
— Господин барон! Настоятельно рекомендую вам не посещать безлюдные места замка. Это пойдет к вашей же пользе. Во-первых, ничего интересного там нет. Во-вторых, ваши предки были шутники: нежелательный гость шел по коридору, неожиданно каменные половицы под ним разверзались, и гость попадал — навечно — в каменный мешок. Следует знать, что такие ловушки кое-где еще остались неиспользованными. И в-третьих, помните о том, что я прочитал на вашей ладони о грозящей вам опасности, коей вы рискуете подвергнуться, расхаживая по необитаемым коридорам. И, прошу вас, не сочтите сие предупреждение за занудство многоученого старца, но за совет, направленный к вашей же пользе.
— Странно, — сказал Кристоф. — Я — хозяин замка — не могу даже прогуляться по своему жилищу. Напоминает домашний арест.
— Нисколько! — раскланялся маэстро. — Если в вас возникает любопытство, если вы хотите осмотреть необитаемые внутренности замка — обращайтесь ко мне. У меня есть старинные планы замковых коридоров, кроме того, за полгода, которые я здесь пробыл, я многие из этих коридоров исследовал. В моем лице вы обрящете ценного проводника. Отправившись же в путь самостоятельно, вы рискуете окончательно и бесповоротно заблудиться. Добавлю, что внутренности замка не так уж необитаемы, как это кажется. Запомните, юноша, в каждом лабиринте есть свой Минотавр.
Стена глухого коридора таила в себе нишу, ниша скрывала дверцу. «Никогда бы не догадался, что маэстро живет здесь», — подумал Кристоф и мысленно поблагодарил провидение, пославшее ему встречу со старым философом.
Маэстро церемонно, размахивая париком, раскланялся.
— Почтенная сударыня! Философ-отшельник сердечнейше рад приветствовать вас на пороге своей берлоги, в кою всенижайше упрашивает вас прошествовать.
Вслед за сей тирадой маэстро громко и троекратно щелкнул пальцами правой руки. Маленькая дверца распахнулась.
Внутри обиталище маэстро не представало такой уж берлогой. Напротив, покои одинокого философа вид имели ухоженный, порядок, во всяком случае, видимость порядка, присутствовала. Стрельчатое окно открывало вид на большую часть замка с высоты, близкой к высоте птичьего полета. Огромный стол, ножки которого были сделаны в виде человеческих ног со ступнями, пальцами, коленями, вмещал множество разнообразных бумаг, испещренных неведомыми знаками и пометами. Стены «берлоги» были украшены картинами, гравюрами и литографиями. Одна из гравюр изображала человека в остроконечном колпаке, квадрат, заполненный цифрами, астролябию. Была у маэстро в кабинете и настоящая астролябия — огромная, на инкрустированной серебром подставке. Стояла она на специальной полке по соседству с чем-то загадочным, напоминающим перегонный куб.
— Располагайтесь, пожалуйста, в креслах! — сказал маэстро. — А вы, любезная графиня, садитесь около меня. Так-с! — Маэстро весьма ловко зажег толстую витую свечу и склонился в витиеватом поклоне около Вероники. — Так-с, сударыня! Гм!… Угу!… Так-так-так!
— Что же вы видите, маэстро? — спросила Вероника нетерпеливо.
— Сударыня! Вы когда-нибудь слыхали о Дельфийском оракуле? О! Вы морщите лобик! Учитывая вашу красоту, знать о Дельфийском оракуле вам необязательно. Располагался он в городке Дельфы, в Древней Греции. Находился в пещере, из глубины которой постоянно валил густой, одуряющий дым. Древние греки, сударыня, верили, что этот дым идет из самого Аида — царства мертвых, расположенного глубоко под землей. В пещере сидела пифия — дева-прорицательница. Вдыхая дым, она изрекала туманные пророчества, смысла которых зачастую не понимал пришедший за предсказанием человек. Он пожимал плечами и уходил. И лишь затем, когда начинало сбываться предсказанное, а причудливые обстоятельства сплетались таким образом, что смысл пророчества уже переставал быть невнятным, к человеку приходило понимание. Человек понимал, что иначе (и большего) сказать было невозможно. Ибо (прошу, сударыня, прощения за затянувшееся вступление, будьте снисходительны к старому болтуну) миром управляет Его Величество Случай. Игра и сплетение всякого рода случайностей, ежесекундно меняющихся, тончайшей сетью оплетают мир, где мы с вами живем. Помимо этого, есть еще и закономерности… Впрочем — гм! — не будем углубляться в эти материи. Скажу лишь, что человек волен менять некоторые случайности, дабы не подвергаться опасностям разного рода. Например, случай из моей практики. Некий служащий, жена коего находилась в весьма интересном положении, выразил желание узнать у меня, кого она ему родит.
— Неужели вы можете предсказать даже это? — изумленно воскликнула Вероника.
— Сударыня! Это такие пустяки, доступные даже средней руки шарлатану, что я считаю излишним хвалиться этой своей способностью. Так вот, я безошибочно определил, что жена принесет ему двойняшек мужеского пола. Однако помимо этого (а вот здесь уже хвалюсь), внимание мое привлек довольно редкий узор кожных линий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35