Большинство жителей Рассветных Пустошей не слишком любили подниматься в горы к Библиотеке — если постоянно ходить куда-то по делу, сложно при этом демонстрировать, как сильно ты недоволен этим местом. Однако некоторые торговцы и мастера, как из города, так и с морских судов, все же регулярно приходили меняться и торговать с теми библиотекарями, которые ленились спускаться в Рассветные Пустоши, но интересовались привозным товаром.
Некоторые привозили для торговли скульптуры и картины. Предметы искусства, созданные до Переворота, встречались не чаще книг, но с тех пор появилось поко-тение художников, скульпторов и ткачей, которое воплощало в своих работах новые идеи. Великий магистр фонарщик, в отличие от всех своих предшественников предписывал библиотекарям первого и второго уровней изучать их и сравнивать современную технику с той, что описывалась в книгах, изданных до Переворота.
Искусство, как частенько говаривал Великий магистр, не уступало по важности другим сферам деятельности. Оно представляло собой язык, который многими поколениями передавался от отца к сыну и от матери к дочери. Несколько раз именно благодаря исследованию предметов искусства библиотекарям удавалось опознать племена, кланы и торговые дома, исчезнувшие навсегда в трагических перипетиях войны с гоблинами. Иногда, путешествуя по материку, Великий магистр отправлялся в места обитания почти исчезнувших с лица земли народов и записывал сохранившиеся устные истории, дополняя таким образом информацию, содержащуюся в трудах Библиотеки. За долгие годы Великий магистр Фонарщик успел заполнить подобными записями сотни тетрадей.
— Я надеюсь, — сказал Великий магистр, — что еще придет подкрепление из Рассветных Пустошей и из леса внизу.
— Гномы и эльфы придут, — пробормотал один из бойцов Варроуина, — может, и люди, что болтаются неподалеку. Но я на что угодно поспорю, что ни один из Двеллеров сегодня в гору не полезет.
Мало кто решился бы вступить в спор с гномом, и Джаг ощутил жгучий стыд. Но двеллеры были такими, какими создали их Древние, — они были пугливы и соглашались рисковать жизнью и здоровьем разве что ради собственного выживания и только в редких случаях из-за жадности. Любопытство тоже былослабостью двеллеров, но обитатели Рассветных Пустошей знали, что, пойдя в горы по зову колокола тревоги, смогут найти там верную смерть.
Великий магистр часто признавался, что если бы не верил в Библиотеку больше, чем в самого себя — и с годами эта вера только росла, — то он и сам вел бы себя так же, как большинство двеллеров. Джаг в это никогда не верил. Великий магистр Фонарщик был предназначен для великих дел, даже Краф это подтверждал.
— Да, — согласился Великий магистр, похоже, без смущения и особых угрызений совести, — двеллеры к нам на помощь не придут.
На лице гнома, который это сказал, появилось виноватое выражение; он не смел встретиться глазами с Великим магистром.
— Помощь из города все равно, скорее всего, придет слишком поздно, — продолжал тот. — Наверное, первыми до нас доберутся эльфийские стражники из леса; будем надеяться, хотя бы они успеют. — Великий магистр втянул ноздрями воздух и медленно выдохнул. — А пока что мы будем сами спасать себя и всех, кого найдем. Нужно вывести отсюда библиотекарей и вынести столько книг, сколько удастся.
— Все будет, как вы скажете, Великий магистр, — повторил Варроуин.
Великий магистр повернулся к четверым библиотекарям. Из его указаний Джаг понял, что Великий магистр Фонарщик разделил Библиотеку на четыре сектора в соответствии с количеством наиболее безопасных путей отхода, следя при этом, чтобы на каждом этаже предупредили всех, кого возможно.
Он отослал библиотекарей и гномов и повернулся к Джагу.
— Ты пойдешь с нами.
Двеллер хотел спросить куда, но не сделал этого. На мгновение он решил, что Великий магистр собирается прислушаться к своим двеллерским инстинктам и сбежать, но быстро отогнал эту мысль. За все те годы, что Джаг знал Великого магистра Фонарщика, тот уклонялся порой от стычек, но только тогда, когда их действительно имело смысл избежать. Гному, гордому эльфу, а тем более кому-либо из человеческого племени, не привыкшему верить, что смерть может их коснуться, ни за что было бы не выжить так долго, как Великий магистр, без истинного благословения Древних.
Краф пошел впереди, держа перед собой светивший магическим огнем посох.
Нет, понял Джаг, глядя на мрачное лицо волшебника, куда бы Великий магистр сейчас ни направлялся, там наверняка будет очень опасно.
— Это чрезвычайно могущественное заклятие, — произнес Краф через несколько минут, высоко подняв посох и озадаченно уставившись на три лестницы, вырезанные в толще горы.
Все три вели вверх. Магический свет пронзил скопившиеся здесь густые влажные тени — похоже было, что ни одна из тварей, прорвавшихся в Библиотеку, до этих лестниц еще не добралась.
— Нам надо спуститься на нижние уровни Библиотеки, — сказал волшебник. Он поднял посох повыше и огляделся. — Это же не самый нижний, верно?
— Нет, — сказал Великий магистр Фонарщик. — Под нами их еще четыре.
Махнув рукой в сторону трех лестниц, Краф осведомился:
— А тут есть где-нибудь лестница вниз?
— Те, что в центре и слева, идут вниз, — ответил Великий магистр.
Волшебник удивленно посмотрел на него.
— Мои глаза подсказывают мне, что напротив, вверх.
— Совсем немного, — объяснил Джаг, — а потом они поворачивают вниз.
— А та, что справа?
— Она ведет вверх, — ответил Великий магистр.
— До чего идиотский способ постройки, — вполголоса пробормотал Краф.
— Библиотека не сразу строилась, — сказал Великий магистр Фонарщик, словно оправдываясь.
— Ну, разумеется, не сразу, — огрызнулся волшебник. — Чтоб такой хаос устроить, надо долго и тщательно над этим трудиться. — Он направился к лестнице слева.
— Не туда, — хором произнесли Джаг и Великий магистр Фонарщик.
— И почему это? — спросил Краф, раздраженно оглядываясь на них.
— Потому что эта лестница не идет на четыре этажа вниз, — ответил Великий магистр.
— Она только на два спускается, — добавил двеллер.
— А что, этот этаж здесь и заканчивается? — поинтересовался волшебник.
— Нет, — объяснил Джаг. — Этот этаж создан с выступом на юг, а третий и четвертый — на север и запад.
— Раскопки на южной стороне ниже этого уровня каждый раз натыкались на горизонты, насыщенные водой, — сказал Великий магистр. — Пришлось копать на севере и западе, чтобы строители смогли забраться в землю поглубже.
— Ерунда какая-то, — проворчал Краф, ступая на среднюю лестницу и быстро шагая по ее ступеням с вытянутым перед собой посохом. — Разве же это Библиотека? Нету тут никакой Библиотеки, а вместо нее кроличий садок какой-то.
«Нету тут никакой Библиотеки». Эти слова повисли в неподвижном воздухе лестничной клетки.
Тут же, оглянувшись назад, волшебник произнес:
— Прости меня, старый друг. Я, как обычно, сказал не подумав. Это крайне неучтиво с моей стороны, с учетом сложившихся обстоятельств. Прошу, прими мои извинения.
Джаг так удивился, что споткнулся на ступеньках и едва не полетел вниз головой по извилистой лестнице, уходившей вглубь, в сердце гор Костяшек. Сколько он ни слышал историй, баек и побасенок про Крафа, нигде и ни разу не упоминалось, чтобы тот просил у кого-то прощения или признавал свои дурные манеры.
Волшебник взмахнул посохом, останавливая падение двеллера. Сам при этом он ни на миг не сбился с шага. Посох маячил перед Джагом будто крепкие перила, пока он не восстановил равновесие, после чего волшебник его убрал.
— Времена сейчас трудные, — сказал Великий магистр Фонарщик, — и, скорее всего, нам предстоит еще много бед. Я знаю, что ты будешь с нами, Краф. Считай, я уже забыл твои слова.
— А ты, подмастерье, — сказал волшебник, понизив голос так, что его было еле слышно сквозь звуки их шагов по каменным ступеням, — тоже забудешь весь этот разговор, не так ли?
Взгляд Крафа был острым, и в нем читалась неприкрытая угроза.
— Непременно, — пообещал Джаг.
Лестница сворачивалась спиралью и ныряла в глубину, и они шли по ней, все дальше углубляясь в сердце гор Костяшек.
Внизу лестница вывела их в коридор с шестью дверьми. Двери все были высокие, широкие и в арочных проемах. На стенах приглушенно горели фонари, давая ровно столько света, чтобы можно было разглядеть коридор.
— Ничего не вижу, — раздраженно буркнул Краф, тыкая своим посохом во все стороны.
Только тогда Джаг вспомнил, что глаза у волшебника были человеческие, и он не слишком хорошо видел при слабом освещении.
— Что вы ищете? — спросил он.
— Я сам знаю, что ищу, подмастерье, — огрызнулся Краф, — мне просто не видно, куда здесь идти. — Он стукнул посохом об пол, и магический свет засиял ярче. — Ага, вот так-то лучше.
— Куда… — начал было Великий магистр.
— Сюда. — Волшебник шагал вперед; его явно притягивало что-то, чего не могли видеть ни Джаг, ни Великий магистр Фонарщик.
Двеллер последовал за ним, на мгновение удивившись, почему из тьмы перед ними не восстают Жуткие Всадники, гриммлинги или другие мерзкие твари, и тут же поспешно поблагодарил судьбу за то, что его страхи не приобретают реальных очертаний.
— Как я уже сказал, — начал Краф, не замедляя шагов, — это чрезвычайно могущественное древнее заклятие. Оно укоренилось в Библиотеке, как того и хотел его зловещий создатель. Чтобы снять его, мы должны уничтожить его корни.
— А ты сможешь отделить заклятие от Библиотеки? — спросил Великий магистр.
Волшебник покачал головой.
— Не знаю. Но попытаюсь.
— А если не сможешь, что станет с Библиотекой? Его старый друг не отвечал.
— Краф! — обратился к нему Великий магистр. Волшебник снова покачал головой.
Я не знаю, Вик. Правда не знаю. Магия создателей Библиотеки, все чары, наложенные с тех пор, как сотни лет назад был заложен первый камень, все это очень древнее. С течением времени магия истончается, но продолжает оставаться в силе, если первоначальное заклятие было достаточно мощным.
— И в этом случае, — сказал Джаг, — магия переплетается с реалиями этого мира, чтобы поддерживать себя, вытягивая истинную суть из находящихся неподалеку человека, места или вещи, пока естественное не становится частью потустороннего. При этом магия превращается в часть того, что находится вокруг нее, пока чары и вещь, человек или место не становятся неотделимы друг от друга.
Краф глянул на двеллера, удивленно приподняв брови.
— Неплохо, подмастерье. Очень даже неплохо.
Джаг смутился, поняв, что заговорил, хотя его никто ни о чем не спрашивал.
— Я это не сам выдумал. Это цитата из…
— «Существование магии в естественном мире, или По какой причине появляются призраки» Легорна, — прервал его волшебник. — Сей трактат мне прекрасно известен. Я просто удивился, что ты знаком с этим трудом, подмастерье, и даже сумел в него вникнуть.
— Я прочитал его по совету Великого магистра, — объяснил Джаг.
— Все равно удивительно, что ты так много запомнил. Легорн писал на эскетарине, эльфийском языке, забытом еще до того, как лорд Харрион объединил под своей рукой гоблинов. Мало кто может прочесть эту книгу даже среди магов. И среди библиотекарей, как я подозреваю, тоже.
— Существуют переводы, — выпалил, не подумав, двеллер.
— Я о них не знал, — удивился Краф.
— Их Джаг делал, — вставил Великий магистр Фонарщик. — На три разных языка.
— Джаг перевел магическую книгу? — с сомнением произнес волшебник.
— Книгу о магии, — поправил его Джаг. Между магической книгой и книгой о магии существовала значительная разница.
— И не только ее, — с гордостью заметил Великий магистр. — Как я уже не раз тебе говорил, Джаг очень талантливый библиотекарь.
— И все-таки он решил покинуть Хранилище, — напомнил Краф, покачав головой. — Его сердце не принадлежит Библиотеке так, как твое, Вик. Никто никогда не любил ее так, как ты.
— Но…
— Никто, — отрезал волшебник. — Я за свою жизнь часто здесь бывал и знавал не одного Великого магистра. Поэтому знаю, о чем говорю. И винить его бесполезно. Джаг не так уж отличается от других библиотекарей, которых ты учил, вел и воспитывал. Он просто разностороннее образован, чем остальные.
Великий магистр ничего не сказал, но в глазах его заплескалась грусть — он знал, что так оно и было. Невероятно, но после всего произошедшего за последний час он еще мог испытывать грусть по этому поводу; подобное показывало, насколько глубоко Великого магистра Фонарщика задело решение Джага уехать.
Двеллеру внезапно захотелось очутиться наверху, рядом с гномами сражаться с Жуткими Всадниками и гримм-лингами, таща при этом столько книг, сколько в состоянии сдвинуть с места. Это сейчас казалось ему легче, чем идти по глубочайшим подвалам Библиотеки рядом с ее Великим магистром и хитрым старым волшебником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Некоторые привозили для торговли скульптуры и картины. Предметы искусства, созданные до Переворота, встречались не чаще книг, но с тех пор появилось поко-тение художников, скульпторов и ткачей, которое воплощало в своих работах новые идеи. Великий магистр фонарщик, в отличие от всех своих предшественников предписывал библиотекарям первого и второго уровней изучать их и сравнивать современную технику с той, что описывалась в книгах, изданных до Переворота.
Искусство, как частенько говаривал Великий магистр, не уступало по важности другим сферам деятельности. Оно представляло собой язык, который многими поколениями передавался от отца к сыну и от матери к дочери. Несколько раз именно благодаря исследованию предметов искусства библиотекарям удавалось опознать племена, кланы и торговые дома, исчезнувшие навсегда в трагических перипетиях войны с гоблинами. Иногда, путешествуя по материку, Великий магистр отправлялся в места обитания почти исчезнувших с лица земли народов и записывал сохранившиеся устные истории, дополняя таким образом информацию, содержащуюся в трудах Библиотеки. За долгие годы Великий магистр Фонарщик успел заполнить подобными записями сотни тетрадей.
— Я надеюсь, — сказал Великий магистр, — что еще придет подкрепление из Рассветных Пустошей и из леса внизу.
— Гномы и эльфы придут, — пробормотал один из бойцов Варроуина, — может, и люди, что болтаются неподалеку. Но я на что угодно поспорю, что ни один из Двеллеров сегодня в гору не полезет.
Мало кто решился бы вступить в спор с гномом, и Джаг ощутил жгучий стыд. Но двеллеры были такими, какими создали их Древние, — они были пугливы и соглашались рисковать жизнью и здоровьем разве что ради собственного выживания и только в редких случаях из-за жадности. Любопытство тоже былослабостью двеллеров, но обитатели Рассветных Пустошей знали, что, пойдя в горы по зову колокола тревоги, смогут найти там верную смерть.
Великий магистр часто признавался, что если бы не верил в Библиотеку больше, чем в самого себя — и с годами эта вера только росла, — то он и сам вел бы себя так же, как большинство двеллеров. Джаг в это никогда не верил. Великий магистр Фонарщик был предназначен для великих дел, даже Краф это подтверждал.
— Да, — согласился Великий магистр, похоже, без смущения и особых угрызений совести, — двеллеры к нам на помощь не придут.
На лице гнома, который это сказал, появилось виноватое выражение; он не смел встретиться глазами с Великим магистром.
— Помощь из города все равно, скорее всего, придет слишком поздно, — продолжал тот. — Наверное, первыми до нас доберутся эльфийские стражники из леса; будем надеяться, хотя бы они успеют. — Великий магистр втянул ноздрями воздух и медленно выдохнул. — А пока что мы будем сами спасать себя и всех, кого найдем. Нужно вывести отсюда библиотекарей и вынести столько книг, сколько удастся.
— Все будет, как вы скажете, Великий магистр, — повторил Варроуин.
Великий магистр повернулся к четверым библиотекарям. Из его указаний Джаг понял, что Великий магистр Фонарщик разделил Библиотеку на четыре сектора в соответствии с количеством наиболее безопасных путей отхода, следя при этом, чтобы на каждом этаже предупредили всех, кого возможно.
Он отослал библиотекарей и гномов и повернулся к Джагу.
— Ты пойдешь с нами.
Двеллер хотел спросить куда, но не сделал этого. На мгновение он решил, что Великий магистр собирается прислушаться к своим двеллерским инстинктам и сбежать, но быстро отогнал эту мысль. За все те годы, что Джаг знал Великого магистра Фонарщика, тот уклонялся порой от стычек, но только тогда, когда их действительно имело смысл избежать. Гному, гордому эльфу, а тем более кому-либо из человеческого племени, не привыкшему верить, что смерть может их коснуться, ни за что было бы не выжить так долго, как Великий магистр, без истинного благословения Древних.
Краф пошел впереди, держа перед собой светивший магическим огнем посох.
Нет, понял Джаг, глядя на мрачное лицо волшебника, куда бы Великий магистр сейчас ни направлялся, там наверняка будет очень опасно.
— Это чрезвычайно могущественное заклятие, — произнес Краф через несколько минут, высоко подняв посох и озадаченно уставившись на три лестницы, вырезанные в толще горы.
Все три вели вверх. Магический свет пронзил скопившиеся здесь густые влажные тени — похоже было, что ни одна из тварей, прорвавшихся в Библиотеку, до этих лестниц еще не добралась.
— Нам надо спуститься на нижние уровни Библиотеки, — сказал волшебник. Он поднял посох повыше и огляделся. — Это же не самый нижний, верно?
— Нет, — сказал Великий магистр Фонарщик. — Под нами их еще четыре.
Махнув рукой в сторону трех лестниц, Краф осведомился:
— А тут есть где-нибудь лестница вниз?
— Те, что в центре и слева, идут вниз, — ответил Великий магистр.
Волшебник удивленно посмотрел на него.
— Мои глаза подсказывают мне, что напротив, вверх.
— Совсем немного, — объяснил Джаг, — а потом они поворачивают вниз.
— А та, что справа?
— Она ведет вверх, — ответил Великий магистр.
— До чего идиотский способ постройки, — вполголоса пробормотал Краф.
— Библиотека не сразу строилась, — сказал Великий магистр Фонарщик, словно оправдываясь.
— Ну, разумеется, не сразу, — огрызнулся волшебник. — Чтоб такой хаос устроить, надо долго и тщательно над этим трудиться. — Он направился к лестнице слева.
— Не туда, — хором произнесли Джаг и Великий магистр Фонарщик.
— И почему это? — спросил Краф, раздраженно оглядываясь на них.
— Потому что эта лестница не идет на четыре этажа вниз, — ответил Великий магистр.
— Она только на два спускается, — добавил двеллер.
— А что, этот этаж здесь и заканчивается? — поинтересовался волшебник.
— Нет, — объяснил Джаг. — Этот этаж создан с выступом на юг, а третий и четвертый — на север и запад.
— Раскопки на южной стороне ниже этого уровня каждый раз натыкались на горизонты, насыщенные водой, — сказал Великий магистр. — Пришлось копать на севере и западе, чтобы строители смогли забраться в землю поглубже.
— Ерунда какая-то, — проворчал Краф, ступая на среднюю лестницу и быстро шагая по ее ступеням с вытянутым перед собой посохом. — Разве же это Библиотека? Нету тут никакой Библиотеки, а вместо нее кроличий садок какой-то.
«Нету тут никакой Библиотеки». Эти слова повисли в неподвижном воздухе лестничной клетки.
Тут же, оглянувшись назад, волшебник произнес:
— Прости меня, старый друг. Я, как обычно, сказал не подумав. Это крайне неучтиво с моей стороны, с учетом сложившихся обстоятельств. Прошу, прими мои извинения.
Джаг так удивился, что споткнулся на ступеньках и едва не полетел вниз головой по извилистой лестнице, уходившей вглубь, в сердце гор Костяшек. Сколько он ни слышал историй, баек и побасенок про Крафа, нигде и ни разу не упоминалось, чтобы тот просил у кого-то прощения или признавал свои дурные манеры.
Волшебник взмахнул посохом, останавливая падение двеллера. Сам при этом он ни на миг не сбился с шага. Посох маячил перед Джагом будто крепкие перила, пока он не восстановил равновесие, после чего волшебник его убрал.
— Времена сейчас трудные, — сказал Великий магистр Фонарщик, — и, скорее всего, нам предстоит еще много бед. Я знаю, что ты будешь с нами, Краф. Считай, я уже забыл твои слова.
— А ты, подмастерье, — сказал волшебник, понизив голос так, что его было еле слышно сквозь звуки их шагов по каменным ступеням, — тоже забудешь весь этот разговор, не так ли?
Взгляд Крафа был острым, и в нем читалась неприкрытая угроза.
— Непременно, — пообещал Джаг.
Лестница сворачивалась спиралью и ныряла в глубину, и они шли по ней, все дальше углубляясь в сердце гор Костяшек.
Внизу лестница вывела их в коридор с шестью дверьми. Двери все были высокие, широкие и в арочных проемах. На стенах приглушенно горели фонари, давая ровно столько света, чтобы можно было разглядеть коридор.
— Ничего не вижу, — раздраженно буркнул Краф, тыкая своим посохом во все стороны.
Только тогда Джаг вспомнил, что глаза у волшебника были человеческие, и он не слишком хорошо видел при слабом освещении.
— Что вы ищете? — спросил он.
— Я сам знаю, что ищу, подмастерье, — огрызнулся Краф, — мне просто не видно, куда здесь идти. — Он стукнул посохом об пол, и магический свет засиял ярче. — Ага, вот так-то лучше.
— Куда… — начал было Великий магистр.
— Сюда. — Волшебник шагал вперед; его явно притягивало что-то, чего не могли видеть ни Джаг, ни Великий магистр Фонарщик.
Двеллер последовал за ним, на мгновение удивившись, почему из тьмы перед ними не восстают Жуткие Всадники, гриммлинги или другие мерзкие твари, и тут же поспешно поблагодарил судьбу за то, что его страхи не приобретают реальных очертаний.
— Как я уже сказал, — начал Краф, не замедляя шагов, — это чрезвычайно могущественное древнее заклятие. Оно укоренилось в Библиотеке, как того и хотел его зловещий создатель. Чтобы снять его, мы должны уничтожить его корни.
— А ты сможешь отделить заклятие от Библиотеки? — спросил Великий магистр.
Волшебник покачал головой.
— Не знаю. Но попытаюсь.
— А если не сможешь, что станет с Библиотекой? Его старый друг не отвечал.
— Краф! — обратился к нему Великий магистр. Волшебник снова покачал головой.
Я не знаю, Вик. Правда не знаю. Магия создателей Библиотеки, все чары, наложенные с тех пор, как сотни лет назад был заложен первый камень, все это очень древнее. С течением времени магия истончается, но продолжает оставаться в силе, если первоначальное заклятие было достаточно мощным.
— И в этом случае, — сказал Джаг, — магия переплетается с реалиями этого мира, чтобы поддерживать себя, вытягивая истинную суть из находящихся неподалеку человека, места или вещи, пока естественное не становится частью потустороннего. При этом магия превращается в часть того, что находится вокруг нее, пока чары и вещь, человек или место не становятся неотделимы друг от друга.
Краф глянул на двеллера, удивленно приподняв брови.
— Неплохо, подмастерье. Очень даже неплохо.
Джаг смутился, поняв, что заговорил, хотя его никто ни о чем не спрашивал.
— Я это не сам выдумал. Это цитата из…
— «Существование магии в естественном мире, или По какой причине появляются призраки» Легорна, — прервал его волшебник. — Сей трактат мне прекрасно известен. Я просто удивился, что ты знаком с этим трудом, подмастерье, и даже сумел в него вникнуть.
— Я прочитал его по совету Великого магистра, — объяснил Джаг.
— Все равно удивительно, что ты так много запомнил. Легорн писал на эскетарине, эльфийском языке, забытом еще до того, как лорд Харрион объединил под своей рукой гоблинов. Мало кто может прочесть эту книгу даже среди магов. И среди библиотекарей, как я подозреваю, тоже.
— Существуют переводы, — выпалил, не подумав, двеллер.
— Я о них не знал, — удивился Краф.
— Их Джаг делал, — вставил Великий магистр Фонарщик. — На три разных языка.
— Джаг перевел магическую книгу? — с сомнением произнес волшебник.
— Книгу о магии, — поправил его Джаг. Между магической книгой и книгой о магии существовала значительная разница.
— И не только ее, — с гордостью заметил Великий магистр. — Как я уже не раз тебе говорил, Джаг очень талантливый библиотекарь.
— И все-таки он решил покинуть Хранилище, — напомнил Краф, покачав головой. — Его сердце не принадлежит Библиотеке так, как твое, Вик. Никто никогда не любил ее так, как ты.
— Но…
— Никто, — отрезал волшебник. — Я за свою жизнь часто здесь бывал и знавал не одного Великого магистра. Поэтому знаю, о чем говорю. И винить его бесполезно. Джаг не так уж отличается от других библиотекарей, которых ты учил, вел и воспитывал. Он просто разностороннее образован, чем остальные.
Великий магистр ничего не сказал, но в глазах его заплескалась грусть — он знал, что так оно и было. Невероятно, но после всего произошедшего за последний час он еще мог испытывать грусть по этому поводу; подобное показывало, насколько глубоко Великого магистра Фонарщика задело решение Джага уехать.
Двеллеру внезапно захотелось очутиться наверху, рядом с гномами сражаться с Жуткими Всадниками и гримм-лингами, таща при этом столько книг, сколько в состоянии сдвинуть с места. Это сейчас казалось ему легче, чем идти по глубочайшим подвалам Библиотеки рядом с ее Великим магистром и хитрым старым волшебником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55