Но ей было совсем не наплевать. За вспышкой гнева Мартин сумел разглядеть следы ее переживаний: тревогу, еще затенявшую глаза, маленькую морщинку, взбороздившую лоб.
– Боже мой! Да вы действительно переживали за меня. – Мартин не сумел справиться с улыбкой, несмотря на жуткую усталость.
– Ничего подобного, вовсе нет, – торопливо возразила Катриона. – Я же говорила вам. Это все из-за Мег. Я не хотела, чтобы бедная крошка беспокоилась о своем папочке.
– Ого? Мег заметила, что меня нет? Она тоже где-то бродит по дому? – Сняв подсвечник с каминной доски, Мартин изобразил, будто разыскивает дочь, и даже театрально заглянул под стол.
– Нет, черт бы вас побрал! Она спит, и давно, как и мне следовало бы. Я ждала вас только потому, что мне нужно обсудить с вами довольно неприятный вопрос.
Усмешка Мартина исчезла. Он снял шляпу с пером и короткий плащ.
Он искренне жалел, что заставил Кэт помучиться, но не чувствовал в себе никаких сил для разговоров. Ему хотелось только одного: плюхнуться на кровать и уткнуться головой в подушку.
Он вздрогнул от боли в воспаленном суставе, когда раскладывал одежду сушиться на табурет перед камином.
– А наш разговор не может подождать до утра?
– Уже почти утро.
– Ладно. – Мартин подавил вздох. – Что еще я натворил, чтобы на этот раз вызвать ваше неудовольствие, сударыня?
– Уверена, вы и так все прекрасно знаете. – Кэт одарила его свирепым взглядом. – Пусть мне пришлось принять кое-какую одежду от вас, но я достаточно ясно дала вам понять, что не считаю себя вам обязанной и воспринимаю ваши траты не больше чем вынужденной необходимостью.
– Вы мне ничем не обязаны… – Мартин выгнул бровь в некотором недоумении –…мои траты… И купил-то я вам всего ничего, какое-то белье, платье, чепец, передник…
– Тьфу-ты, но это-то совсем не передник, будь вы неладны!
Тут только Мартин заметил, что она сжимала в руке. Кэт швырнула на стол небольшую серебряную флягу, которую он спрятал у нее в постели накануне днем.
– Ах это! – Он пожал плечами. – Бог с вами, женщина, я же не усыпал вас бриллиантами или жемчужными нитями. Пустяшное дело.
– Вовсе не пустяшное. Ничего себя пустяк. Мартин, не притворяйтесь, она же серебряная!
Мартин беспомощно развел руками.
– Вы были так расстроены из-за пропажи фляги вашего отца, – попытался он все объяснить. – Я прекрасно понимаю, что я не в силах заменить ту флягу, но мне все равно хотелось что-то сделать для вас. – Он нахмурился. – Но, если я правильно вас понял, я, видимо, переусердствовал? Со мной такое случается. Просто эта серебряная вещица показалась мне премилой. Мне следовало купить вам простую кожаную, чтобы вы не сердились?
– Вам следовало вообще ничего не покупать мне! – выдохнула Кэт, разъяренно топнув ногой.
– Вижу, вижу. Это был, очевидно, глупый жест с моей стороны. Простите.
– Не-ет. Ваш жест… Вы очень добры и… и я не сумею отблагодарить вас. – Кэт резко отвернулась, но Мартин все же успел разглядеть, как блеснули ее глаза.
Неужто слезы?
Кэт совсем нечасто столь по-женски проявляла свои чувства. Но ее дикая гордость и ужасный норов являлись всего лишь маской, прикрывавшей нежность и чуткость, которые ей было столь трудно показывать. Его неожиданный подарок явно тронул ее сильнее, чем она хотела в том признаться. Даже самой себе.
Мартин осторожно попытался приблизиться к Катрионе. Обняв молодую женщину за плечи, он повернул ее к себе лицом, хотя и понимал, что рискует получить оплеуху.
Но Кэт, отчаянно моргая, всего лишь уперлась глазами в его ботинки. Мартин взял ее за подбородок, заставляя посмотреть на него.
– Разве вы уже не отблагодарили меня сполна той заботой, которую вы проявляете к моей дочери? Это я ваш должник! – Он улыбнулся. – Да и какие вообще могут быть счеты между друзьями?
– Ага, так мы теперь друзья? – Кэт фыркнула, вытирая свои глаза тыльной стороной ладони.
– Ну, думаю, да, учитывая, что всю прошлую неделю вы не пытались поджарить меня на вертеле или проломить мне череп. Вот я и подумал, что я, видимо, начал вам хоть немного нравиться. – Заметив, как у нее задрожали губы, он чуть наклонил голову и вопросительно взглянул на нее. – Так я прощен за флягу? И за то, что заставил вас волноваться?
Кэт нехотя хмыкнула.
– Да. По крайней мере, в настоящий момент. – Она забрала флягу со стола и почти благоговейно сжала ее руками. – Асквибо… вы даже заполнили ее асквибо. И как вам удалось раздобыть этот божественный напиток?
– Я понимаю, вы совсем невысокого мнения о Лондоне, но это все же портовый город. Здесь можно достать почти все, если вы заставите поверить в свою платежеспособность. Я совсем не разбираюсь в ирландских напитках, так что я не могу ручаться за качество.
Кэт откупорила флягу, сделала глоток, и на ее лице появилось блаженное выражение.
– Ничего лучше я не пробовала.
Она протянула флягу Мартину. Но, когда он брал флягу из рук Кэт, его взгляд приковала капля, застывшая у нее на губе, наполняя его неодолимым желанием попробовать на вкус ее губы, а не напиток из фляги.
Лучше ему не стало и тогда, когда Кэт языком чувственно провела по нижней губе, захватывая каплю, смакуя, и ее губы стали влажными и сочными.
Заставив себя перевести внимание на флягу, он сделал большой глоток и задохнулся. Ему почудилось, что он набрал полный рот огненной лавы, и та пылающим потоком полилась по его гортани вниз, опаляя все на своем пути.
Слезы выступили у него на глазах.
– Святой Иисусе, женщина, – бессвязно залопотал Мартин, брызгая слюной. – Как… как вы это пьете?
– Немного обжигает. И привкус острый. Надо привыкнуть. – Она усмехнулась. – Я привыкла.
Он продолжал хрипеть, и она стукнула его по спине, случайно задев его больное плечо.
– Ой! Ой! – Торопливо опустив флягу, он сжал пульсирующую болью мышцу.
– Ага! Я же говорила вам, Мартин Ле Луп. – Кэт изучала его, прищурив глаз. – Я предупреждала вас, что вы сильно пожалеете, если, натягивая лук, продолжите полагаться только на мускулы вашей руки. – Она поцокала языком. – Ну ладно, снимайте-ка лучше ваш камзол и рубашку. Сейчас займусь вами. Отделаю вас на славу.
Займется им? Даже посреди боли – это вызвало в его воображении слишком много жарких образов.
– Нет-нет, благодарю вас, Кэт. Я в порядке, поверьте. Я…
Но Кэт уже проворно и ловко расстегивала пуговицы его камзола. Он еще раз предпринял слабое усилие возразить, но он уже знал к тому времени, что спорить с Кэт было все равно, что пытаться плыть против течения. Иногда бывает много легче расслабиться и позволить течению подхватить вас.
Он вздрогнул, когда она снимала камзол с больного плеча. Потом она стянула с него рубашку через голову, и он поежился.
Скрежеща зубами, Мартин опустился на стул и приготовился к нападению. Но ее сильные руки оказались на удивление нежными, когда она начала массировать его плечо и потом перешла от плеча вниз к кисти.
После первой резкой боли узлы в его мускулах начали отступать под ее горячими, умелыми пальцами.
– О, – простонал он. – Чуть выше. Нет, немного ниже. Да, вот тут в самый раз.
Он облегченно вздохнул, когда ее пальцы сделали чудо в самой болезненной точке, и подумал, если бы он был псом, его нога задергалась бы от истого восторга. Он откинул голову назад и закрыл глаза, полностью отдаваясь в ее руки.
Как странно! Мартин никогда не знал привязанности ни матери, ни сестры. Его отношения с женщинами носили, по большей части, мимолетный характер. Для тех же, кто приобретал хоть какое-то значение в его жизни – его дочь, Мирибель Шени, а теперь и леди Дэнвер, он был защитником и опорой. Он заботился о них.
Но никогда прежде он не знал, каково это – получать заботу от женщины. Ощущения были новы и довольно приятны. Мартин обнаружил, что ему это нравится, возможно, даже слишком сильно.
Он почувствовал, как его напряженность тает под живительными прикосновениями Кэт, все его сомнения и страхи… пусть и не исчезают вовсе, но теряют значение и больше не кажутся столь непреодолимыми.
По крайней мере, до тех пор, пока Кэт тихо и ласково не поинтересовалась:
– У вас что-то не складывается?
– Не складывается? – Мартин снова весь напрягся. – Вроде бы… все в норме. Почему вы решили, будто у меня что-то не так?
– Да потому, что кочерга у камина, наверное, податливее вашего тела сейчас. – Кэт снова массировала его плечевой сустав. – Я не знаю, куда вы ходили сегодня вечером, не знаю, чем занимались, но держу пари, дело ваше было опасным и напряжения и сил требовало много больше, чем проверка театральных счетов.
– И как это вы узнали? – попытался отшутиться он. – Воспользовались приемами мудрой женщины и прочитали в моих глазах?
Мартин застыл от собственных слов. И как это ему сразу не пришло в голову, хотя следовало учесть это раньше.
– Вы же умеете читать мысли, я прав? – спросил он с тревогой, приподнимаясь со стула.
– Нет, не очень хорошо. – Кэт повисла на его плечах, вынуждая его снова сесть. – Я читала по узлам на ваших мышцах. А ваши мышцы буквально измучены ими. – Она снова массировала ему плечо. – Вы напряжены так, как какой-нибудь бегущий зверь, за которым гонится свора собак, буквально наседая ему на пятки. – Она наклонилась вперед, чтобы посмотреть ему в лицо. – Так что же беспокоит вас, мой мускулистый волк?
Мартин внимательно посмотрел в умные глаза ирландки и на мгновение ему неудержимо захотелось рассказать ей все о своей опасной службе у Уолсингема, о тайном заговоре, о мучительных сомнениях в отношении Неда Лэмберта.
Кэт была удивительно сильной и обладала практичным умом. Она не дрогнет, не затрясется от страха и не побелеет от ужаса, как любая другая женщина. Но, разумеется, Кэт не одобрит его, сочтет ни на что не годным ничтожным олухом и плохим отцом, как это уже бывало. По колено увязшим в такое болото, когда Мег и без того угрожала опасность. И неважно, что им двигали самые лучшие намерения, и он пытался обеспечить дочери лучшее будущее.
Мартин не заметил, когда мнение Кэт начало приобретать для него большое значение, но его смутило понимание, что это действительно произошло. И, как бы там ни было, эта женщина уже взялась защищать его дочь. Кэт не заслужила того, чтобы оказаться втянутой еще и в его проблемы.
– Ничего не беспокоит, – решительно возразил он. – Я просто изнемогаю от усталости. Я провел ужасно утомительный вечер в прокуренном и битком набитом пабе в компании нескольких… нескольких актеров, – и, поморщившись, добавил: – Нескольких крайне бездарных актеров, как оказалось. Я бы с большим удовольствием провел время дома с Мег и…
«…И с вами», – чуть было не вырвалось у него. Но Мартин вовремя оборвал себя. Он снова закрыл глаза, чтобы избавиться от ее пронизывающего взгляда, и попытался заставить себя расслабиться под ее руками. Он не знал, поверила ли Кэт его рассказу. Он буквально кожей почувствовал, как она нахмурилась, когда снова начала массировать его плечо.
Чтобы отвлечь ее внимание, он поинтересовался:
– А как вы с Мег провели сегодняшний вечер?
Пальцы Кэт глубоко погружались в его тело, уменьшая боль в верхней части руки.
– Неплохо. Но меня немного настораживает ее учитель музыки. Я не уверена, что молодой мистер Найсмит – хороший выбор в качестве наставника.
– Почему же? Парнишка необыкновенно одарен музыкально.
– Я и не отрицаю, что он великолепно владеет лютней. Но разве вы не знали о его прошлом? Очевидно, он не был столь же великолепным карманником, раз это стоило ему уха.
– Я знаю.
– И все же наняли его учить Мег?
– Сандеру больше нет никакой надобности воровать. Он имеет много ролей в театре, его еще частенько приглашают играть на лютне для развлечения гостей во многие богатые дома Лондона. Он нашел себе покровителя и лице лорда Оксбриджа и написал несколько песен для его светлости.
«Песни эти Нед без зазрения совести представил как свое собственное сочинение», – криво усмехнулся про себя Мартин.
– Возможно, Сандер раньше и был карманником, но вы забывайте, моя дорогая, я тоже.
– Вы, видимо, оказались тогда много ловчее, чем юный мистер Найсмит. – Кэт остановилась, затем шутливо потрепала его за мочку уха. – У вас все еще при себе оба ваших уха.
– Я оказался удачливее, вот и все дела. Меня ни разу не поймали, да и во Франции нет подобного наказания. – Он сдвинул брови. – По правде говоря, довольно странная кара за воровство. Как можно удержать вора, отрезав ему ухо? Был бы хоть какой-то смысл, если бы ему отрубили руку.
– У англичан своя собственная логика, непостижимая для здравомыслящего мира, – презрительно фыркнула Кэт и возобновила массаж.
Мартин улыбнулся.
Он испытывал слишком большое наслаждение от прикосновения ее горячих рук к его обнаженному телу, но, совсем как у какого-нибудь полузамерзшего бедолаги-нищего, у него не хватало ни сил, ни желания отодвинуться от огня, грозящего сжечь его.
– А вы осознаете, что Мег без памяти влюблена в этого мистера Найсмита?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55