– Ох, только самое лучшее «Бордо» подойдет для такого великого случая, – сказал Мартин, подыгрывая ее легкому тону.
Вдогонку он отвесил ей нарочито низкий поклон, и она вышла из комнаты.
Его улыбка сбежала с лица, как только дверь закрылась за ней. Как бы ни был он благодарен ей за помощь и опеку Мег, ему не будет жаль, когда ирландка покинет их. Его жизнь и так была достаточно сложной для человека, который замыслил жениться на ангеле, и окажется вовсе некстати… эта тяга, которую он испытывал к женщине с дьявольским норовом, но со всем теплом неба в синих глазах.
* * *
Вулф уже давно ушел, и весь дом затих, когда Джейн украдкой покинула спальню. Она сменила свое изысканное дорогое шелковое платье цвета сливок на скромное темное платье, как у монахини, и длинный черный плащ. На этот раз она и не пыталась скрыть распятие, золотой крест лежал на лифе ее платья.
Все вокруг было так тихо и неподвижно, что Джейн испугалась, что он мог не прийти, что его раскрыли и арестовали. Она с облегчением вздохнула, когда из тени вышла темная фигура.
Он был сильно укутан, и она мало что различала, кроме мелькнувшего бледного лица и золотого шитья, которое украшал его камзол.
Но она даже не пыталась притворяться, обращаясь к нему как к капитану Фортескью.
– Отец Баллард, – прошептала Джейн. – Как я рада, что вы пришли.
ГЛАВА 10
«Приветствую тебя.
Почет, уважение и привязанность моей предводительнице. Я нашла девочку, но не… не ожидаю… не надеюсь…»
Не надеется на что? Арианн, прищурившись, попыталась разобраться в каракулях Кэт, потом протерла глаза, утомленные от напряжения. Всегда осторожная, Кэт зашифровала свое письмо, пользуясь древним языком, понятным только дочерям земли. Арианн не составляло труда понимать шифр, вот только почерк Кэт создавал трудности для перевода.
Ирландка гораздо искуснее владела шпагой, нежели пером. Едва различимые слова, множество пятен, расплывшихся по бумаге, ясно свидетельствовали о нетерпении и раздражении писавшей. Арианн улыбнулась, представляя, как Кэт, должно быть, волновалась, когда корпела над строчками письма, с трудом заставляя себя сидеть за столом, чтобы завершить задачу.
Арианн пробилась еще через один параграф, прежде чем ей пришлось отложить письмо и потянуться. В эти дни ей и самой было трудно долго сидеть неподвижно.
Прижав руку к заболевшей спине, она покачнулась, вставая, уравновешивая выросший живот, заполненный бесценной ношей. Ребенок внутри нее быстро рос. Она уже ощущала его явное присутствие, и это давало ей большое утешение, позволяя не замечать собственные боли и часто накатывавшую нестерпимую усталость.
Отойдя от стола, она обошла спальню и остановилась у скамьи у окна, где она оставила свою корзинку с рукоделием. Поверх одежды, которую она чинила, лежала крошечная кофточка. Арианн, осторожно касаясь, пробежала кончиками пальцев по ткани, по любовно сделанным стежкам.
Тончайший батист будет мягко ласкать кожу ее малыша, окружая ребенка материальным свидетельством любви своей матери, даже если Арианн и не сможет быть рядом. Сморгнув слезы, Арианн подавила мысль. «Ей-ей, что-то последние дни я слишком легко начинаю лить слезы», – недовольно подумала она. Она ведь обещала себе, что прекратит предоставлять кров этим темным мыслям.
За свою жизнь она стольким женщинам успела помочь во время беременности и родов. Некоторые чувства и страхи будущих рожениц были вполне естественны и понятны. Но она отругала бы любую из них за то, что лелеет в себе те пугающие картины, которым она позволила мучить себя.
Она выглянула из открытого окна. Солнце разливало тепло по парку и саду. Яркое синее небо буквально слепило глаза, а комета… Арианн затаила дыхание. Комета стала видна и при дневном свете, эта призрачная полоса, казалось, летела наперерез солнцу. Жуткое предзнаменование? Но ее знаний хватало, чтобы не поддаваться суеверию. Но даже если комета и служила предзнаменованием, разве это имело отношение к ней?
Да, она возглавляла союз дочерей земли, и ее провозгласили Хозяйкой острова Фэр, но Арианн всегда считала себя обычной женщиной. Неужели она настолько возгордилась собой, чтобы поверить, будто небо станет изрыгать комету, чтобы предупредить мир о ее смерти?
Какое безумие! Но, отставив все суеверие в сторону, Арианн не могла игнорировать здравый смысл. Роды всегда риск для женщины, а в случае с ней шансы на выживание были хуже, чем у большинства остальных. Она очень даже может умереть, а она столько всего еще не сделала. Один невыполненный долг особенно давил на ее плечи. Она не определила ту, кто продолжит традиции Хозяйки острова Фэр. Логично было бы выбрать свою самую младшую сестру, но, после того как Мирибель вышла замуж за охотника на ведьм, союз мудрых женщин никогда не согласится с таким выбором.
Вернувшись на остров Фэр, Арианн начала заниматься с некоторыми из женщин, учила их врачеванию, знакомила с древними знаниями. У Карол Моро обнаружились способности, девочка подавала надежды, но было еще очень рано делать выводы.
Арианн прекрасно понимала, почему она так колебалась в этом важном вопросе выбора преемницы.
Она слишком долго надеялась, что однажды преемницей станет ее собственная дочь. А что, если она родит девочку, но ничего не успеет передать ей…Нет, мысль эта была слишком невыносима, чтобы задерживаться на ней.
«Я обязательно займусь выбором следующей Хозяйки, но не сегодня», – устало подумала Арианн, потирая виски. И без того было достаточно других неотложных дел, требующих ее внимания, и главное – перевести письмо Кэт.
Она возвратилась к столу, чтобы закончить расшифровку послания Кэт. Новости, к сожалению, принесли мало утешения ее уже и так обеспокоенной душе.
Нахмурившись, Арианн сложила письмо Кэт и направилась на поиски мужа. Юстиса было совсем нетрудно отыскать в эти дни. После того как Арианн сказала ему о ребенке, он проводил время либо в конюшне, где заглушал тревогу, чистя лошадей, либо во дворе, где заготавливал дрова. Арианн опасалась, как бы к моменту появления на свет их ребенка все лошади не были вычищены скребницей налысо и на всем острове не осталось ни одного дерева.
Как только Арианн вышла из дома, она услышала размеренные удары топора. Стук, стук. Она вздохнула. По крайней мере, хоть бедолаги лошади избавлены пока от его забот.
Пройдя через сад, она направилась к сараю, где поленница выросла уже опасно высоко. Настолько высоко, что за ней не видно было самого Юстиса Довиля, мужчину огромного роста, много больше шести футов крепких костей и железных мускулов.
Медленно обойдя поленницу, она увидела, как он орудовал топором.
Хотя по отцу Юстис был благородного происхождения, он всегда больше тяготел к труду на земле. От мужчин из рода его матери он унаследовал привычку получать удовольствие от энергичной и тяжелой физической работы, от которой на лбу выступал пот.
Но сейчас он сердито сжимал губы и с таким остервенением обрушился топором на полено, что заставил Арианн вздрогнуть. Не замечая жену, он отшвырнул расколотые чурки и одним махом поставил другое полено под топор.
Арианн задумчиво наблюдала за ним. Юстис принял новости о малыше ужасно, но не так, как она боялась, и не стал все время вертеться подле нее. Наоборот, он как-то притих и отдалился, даже уползал ночью на противоположный край кровати.
Они всегда были очень близки, они буквально срослись в единое целое и настолько понимали друг друга, что, казалось, и мыслили и желали одинаково. И ее ранило, что он отдалялся, что событие, которое по сути своей должно было связать их еще крепче, только разъединяло их.
Арианн пошла зачерпнуть мужу воды из колодца, прежде чем дать ему знать о своем присутствии. Она отступила назад, когда он расколол очередное бревно, посылая в полет щепки.
– Юстис?!
Он остановился на взмахе, оглянулся и остановил работу, воткнув топор в бревно. Юстиса нельзя было бы назвать красивым мужчиной по большинству стандартов. Его впалые щеки и разбитый нос вместе с большими габаритами придавали его облику зловещий вид. Но стоило ему увидеть Арианн, как его резкие черты обычно смягчались, и на лице отражалась такая нежность, от которой ее сердце билось быстрее.
Но сейчас, когда она протянула ему ковш с водой, в прищуренных зеленых глазах появилась скорее настороженность, чем нежность. Он отпил несколько больших глотков и плеснул остатки воды на лицо.
– Спасибо. Но разве тебе не следует отдохнуть? Я думал, мы договорились, что ты будешь беречь силы и устраивать себе отдых днем.
– Мне надо было расшифровать письмо Кэт. – Она коснулась его руки и добавила: – Кроме того, я… я соскучилась по тебе.
Его густые брови поползли аркой вверх.
– Соскучилась по мне? Я же никуда не уходил. Вот он я, здесь.
«Нет, это не так», – хотелось возразить Арианн, но она прикусила язык.
Он вернул ей ковш и вытер лицо рукавом. Когда он снова потянулся к топору, Арианн решительно сжала его локоть.
– Тебе не кажется, что пора остановиться? Здесь столько дров, что хватит на весь остров. – Она вроде бы ласково подтрунивала, но слова прозвучали много резче, чем ей хотелось.
– Осень обещает быть холодной, – ответил он.
– Не сомневаюсь, если ты не перестанешь смотреть на меня таким образом.
– Каким образом, ma chere?
– Словно ты думаешь, что я обязательно умру. А если ты не смотришь на меня так, будто ожидаешь, что меня придется хоронить чуть ли не завтра, то в твоем взгляде я читаю негодование, как если бы, забеременев, я предала тебя.
Арианн не думала высказываться настолько прямолинейно. Но что поделать, слова вырвались сами собой. Может и правильно, что она произнесла эти слова, пусть даже Юстис и насупил сердито брови.
– Не говори глупостей, – пробормотал он.
– Это не глупости. Ты сердишься на меня, и было бы лучше, если бы ты просто признал это.
Он упрямо сжал зубы, но только на мгновение.
– Ладно, признаюсь. Я немного сердит. Ты сама знаешь, как опасно для тебя пытаться родить ребенка. К тому же не тебя учить тем старинным способам, которые применяют мудрые женщины. Если бы я раньше сообразил, что ты задумала снова поступить столь опрометчиво, я сам принял бы меры предосторожности.
Совсем не праздный разговор. Юстис научился готовить снадобья у своей старой бабушки-ведьмы, которая умела на время делать мужское семя бесплодным. Он пользовался этим старинным средством несколько лет назад, не предупредив Арианн. Она простила его за обман, но только взяв с него обещание никогда больше не использовать это снадобье.
– Почему же я должна была желать предотвратить благословение, на которое я давно оставила надежду? – Она вцепилась пальцами в пустой ковш и горько вздохнула. – Лучше бы я тебе ничего не говорила.
– Разве легко было бы сохранить это в секрете? – Юстис обвел взглядом ее изменившуюся фигуру. – Ты и впрямь думала, что мне нужны были твои слова? Тринадцать лет я ложился подле тебя каждую ночь, и мы с тобой наслаждались близостью столько, сколько я и сосчитать не сумею. Я знаю каждый изгиб, каждое пятнышко на твоем теле, так же, как я знаю свое собственное. Неужто ты думала, что я не замечу изменений в тебе?
– Ты мне ничего не говорил.
– Я ждал, чтобы ты сама подтвердила мои подозрения, надеясь… надеясь…
Когда он замолчал, крепко сжав губы, Арианн закончила за него фразу безжизненным тоном:
– Надеясь, что ты ошибаешься.
Юстис расстроено взглянул на жену и запустил руку в свою мокрую шевелюру.
– Столько лет прошло с тех пор, как ты была последний раз беременна, я думал, мы наконец уже не можем зачать ребенка. Я поверил, что тебе было довольно одной моей любви, что тебе было достаточно, чтобы нас было только двое.
– Так и было. Так и есть, – воскликнула Арианн. – Но разве ты не понимаешь, какое это чудо! После стольких лет?!
– Нет! Все, что я вижу, это перспектива потерять тебя. Боже мой! – Он возмущенно всплеснул руками. – Ты всегда знала, что я боюсь этого больше всего на свете, но ты настолько идешь на поводу у своего желания иметь этого ребенка, что тебя вовсе не заботит, выживешь ты или умрешь при родах.
– Конечно, волнует, – закричала она в ответ. – Если бы ты так хорошо читал по глазам, как хвастаешься, ты увидел бы, как я напугана. Но ради тебя я притворялась, что я храбрее, чем я есть на самом деле.
– Chere, прости меня.
Она заморгала, не желая оборачиваться.
– Прости меня, – повторил он еще нежнее, и от его нежности она чуть было снова не разразилась слезами. Обхватив руками, он прижал ее к себе и, едва касаясь губами, стал целовать в шею.
– Тебе не надо притворяться храброй передо мной, хотя это совсем не удивительно, что ты дурачила меня. Ты всегда была храброй. Это я трус. Мысль о потере тебя приводит меня в ужас. Но я клянусь, я буду стараться. Я буду достаточно силен, чтобы помочь тебе удачно пройти через это. Тебе и ребенку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55