– Не сомневаюсь в этом, – презрительно засопела Агата. – У меня есть значительно более важное дело, чем пугать вас, мисс. Жаба мне нужна, чтобы бороться с личинками на капусте.
– И вы собираетесь избавиться от них с помощью жабы?
Старуха посмотрела на Кэт и покачала головой с неприязненным недоверием.
– Чему вас только учат в вашей Ирландии? Все знают, что лучший способ избавиться от личинок состоит в том, чтобы обвязать жабу веревочкой и протянуть ее вокруг сада три раза вперед и три раза назад.
Кэт фыркнула от смеха.
– Находите мой способ забавным, не так ли? – Агата негодующе посмотрела на ирландку. – И считаете, это не поможет?
– Я считаю, что вы только замучаете жабу, хотя, осмелюсь заметить, личинки, возможно, и сочтут ваше представление забавным.
– Вот они, ваши знания, – пробурчала Агата. – И такая невежественная проходимка, как вы, думает заменить меня при моей милой крошке и пытается завоевать ее привязанность и оторвать ее от меня. – Она с силой вырвала очередную репу.
– Я вовсе не пытаюсь ни у кого отнимать расположение Мег.
– Вы замышляете что-то скверное, в этом уж я уверена. Может, вам и удалось провести хозяина, но меня вам не одурачить. – Агата угрожающе потрясла своим совком. – Но предупреждаю! Я не спускаю с вас глаз, так и знайте.
– Вы бы лучше не спускали глаз с вашей юной госпожи, для чего, собственно, и я здесь, и это единственное, что я замыслила. Хотите верьте, хотите нет, но у нас с вами один и тот же интерес, мисс Баттеридор, и интерес этот – забота о Мег.
– Никто не сможет позаботиться о маленькой мисс лучше, чем я.
– Тогда вы могли бы хоть как-нибудь проявлять свою заботу, а не запугивать девочку рассказами о мертвецах, которые умерли от злых мыслей.
– Вы шпионили за мной? – заверещала старуха, и ее подбородок затрясся от негодования. – Наши с мисс Мег разговоры вас никак не касаются.
– Меня касается все, что связано с Мег. – Кэт присела на корточки, обхватив руками колени. – И я не допущу, чтобы вы или кто-либо еще пугал ее.
– Да разве я ее пугала! Мисс Мег правда любит слушать рассказы о том, как я была искательницей мертвых.
– Кем?
– Искательницей мертвых. – Агата гордо вскинула голову. – Прежде, чем я попала на службу к мистеру Вулфу, я занималась важным и особенным делом здесь, в Чипсайде. В мои обязанности входило осматривать всех, кто умер, и выяснять причину их смерти. Округ платил мне по два пенни за тело.
Кэт с трудом могла поверить, что от глупой старухи была большая польза в таком деле. Если только она серьезно недооценила Агату, и в той было больше от мудрой женщины, чем Кэт предполагала.
Или больше… от ведьмы. Кэт оглядела старуху с ног до головы. На той было темное шерстяное платье и передник, чтобы не испачкать платья, но Агата не потрудилась закатать рукава. Любопытная штука, если принять во внимание жаркий полдень и тот факт, что она копалась в земле.
– Закатайте рукава, – скомандовала Кэт.
– Что? – нахмурилась Агата.
– Вы же слышали. Я уже проверяла руки горничных. Теперь я хочу увидеть ваши. Закатайте рукава.
– И не подумаю.
Кэт не стала дожидаться ее согласия. Она сама попыталась закатать рукав на правой руке Агаты. Но пожилая женщина сопротивлялась, как тигрица, отбиваясь, размахивая кулаками и царапаясь, пока они обе не скатились в капустную грядку. Кэт приземлилась прямо на свирепую старуху.
– Слезьте с меня. Слезьте, вы, ненормальная язычница, – вопила та, колошматя Кэт обоими кулаками.
Кэт упорствовала, пока ей не удалось закатать один рукав, затем другой, выставляя на свет… Ничего . Никакой татуировки в виде розы, никаких шрамов после ее выведения. Только бледная вялая кожа.
Агата чуть не плакала от оскорбления, ее увядшие щеки покрылись ярко-красными пятнами.
– Простите, мисс Баттеридор, – отодвигаясь, извинилась Кэт. – Но мне надо было убедиться…
– Как вы посмели подозревать меня!
Агата на ощупь стала отыскивать свою трость. Кэт вскочила помочь ей, но старуха шлепком отбросила ее руки от себя и сумела самостоятельно подняться на ноги.
– Ирландская выскочка, – она задыхалась от гнева.
– Мисс Баттеридор. Пожалуйста, я действительно… – Кэт осеклась, поперхнувшись словами, так как старуха изо всех сил шмякнула ее по голени.
Схватив в охапку свою корзину и жабу, Агата захромала к дому, исчезая в двери кухни. Кэт наблюдала за ней, терзаемая угрызениями совести. Она казалась себе мерзкой задирой, ей следовало бы проверить свои подозрения немного дипломатичнее и мягче.
Катриона поморщилась и наклонилась потереть пульсирующую от боли голень. Благодаря стараниям мисс Баттеридор у нее теперь появится новый красочный синяк, но на сей раз по заслугам.
Молодая женщина в подавленном состоянии опустилась на скамейку.
Тщетно напоминала она себе, что перед ней не стояла цель завоевывать здесь друзей, да и щадить чьи-то чувства она не нанималась. Темнело. Скоро наступит время ужина, но Кэт не слишком жаждала вкусить очередную порцию подгоревшей пищи и столкнуться с остальными слугами, шарахающихся от нее, как от прокаженной.
Она пожала плечами, уговаривая себя, что все это ее совсем не волновало. Когда-то она сталкивалась с гораздо худшим отношением к себе в доме своего отчима. Среди заносчивых спесивцев клана О'Мира ее презрительно называли не иначе как «грязной маленькой язычницей О'Хэнлон».
Кэт вытерпела все унижения, колкости и насмешки, не говоря уже о частых порках от своего отчима. Но больнее всего она переживала безразличие собственной матери к страданиям дочери.
– Лучше бы ты постаралась быть поуслужливей, Катриона, – выговаривала дочери Фиона. – Тебе надо вести себя как подобает приличной юной девушке, а вовсе не как необузданной дикарке. Соглашайся креститься в святую католическую веру.
– Но мой отец не был крещен, – возразила Кэт. – И большинство О'Хэнлонов сохраняют старые верования, и ты вроде бы никогда не возражала против этого, когда мы с тобой и папой жили в доме бабули.
– Твой отец мертв, и та жизнь теперь для меня осталась в далеком прошлом.
Взглянув в холодные глаза своей матери, Кэт осознала, что Фиона уже забыла свою большую любовь к Тьернану Смеющимся Глазам и что она хотела бы позабыть и дочь, которую имела от него, тоже. Кэт стало досадно, что память о тех детских днях все еще имела власть над ней и могла разбередить старые раны.
Стоял ясный летний вечер, и солнце освещало последними золотыми лучами сад, и жирная пчела монотонно гудела над клевером, и крапивники щебетали на яблоне. Она с тоской подумала, что в этот момент она могла бы сидеть с Арианн и Юстисом в саду «Приюта красавицы», потягивая вино и любуясь заходом солнца. С тех самых пор, как погиб ее отец и ее оторвали от любимой бабушки, Кэт ощущала себя неприкаянной. Только с Арианн и другими мудрыми женщинами острова Фэр Кэт испытала некоторое ощущение своей принадлежности. Пусть временный дом, пусть временный клан, но, возможно, судьба уготовила ей только это. И, внезапно почувствовав свое глубочайшее одиночество, она обхватила себя руками.
* * *
Мартин широкими шагами расхаживал по кухне, с трудом пытаясь закрепить модный новый плащ на плече своего дублета. Джем поднял глаза от вертела, на котором жарилась оленья нога, а Мод бросила резать репу и во все глаза смотрела на него.
Но Мартин слишком спешил, чтобы, как обычно, переброситься шуткой со слугами. Он и так уже сильно опаздывал на вечер в Стрэнд-хаузе, промешкавшись с переодеванием. К тому же пришлось успокаивать изрядно распетушившуюся Агату, и, конечно, на это тоже ушло порядочно времени.
Предвкушая другую горячую стычку, уже с Кэт, он ощутил желание зашить обеих женщин в мешки и погрузить их на ближайшее грузовое судно в Новый Свет.
Направляясь в сад, он ожидал найти Кэт в боевой стойке в ее обычной воинственной манере. К своему изумлению, Мартин увидел, что она с подавленным видом сидит на скамье, удрученно подпирая рукой подбородок.
По крайней мере, она послушалась его и вернула ему штаны. Но обноски, которые она почему-то именовала платьем, производили жуткое впечатление. Mon Dieu, с каким удовольствием сорвал бы он с нее это тряпье и сжег.
Мартин втянул воздух и обуздал своевольную мысль, возникшую при воспоминании о том, что находилось под изношенным лифом платья Кэт, воспоминании о нежной белой груди с восхитительным розовым соском. Едва ли подобающая мысль, которую следует поощрять в себе мужчине, стремящемуся стать более респектабельным.
Кроме того, не это или не одно это жалкое платье придавало Кэт несчастный вид. Она попыталась закрепить волосы сзади кожаной лентой, но непослушные пряди выбились и рассыпались, оттеняя лицо, бледное от тоски, и ее темно-синие колодцы глаз, полные печали. Поглощенная своими горестными мыслями, она даже не заметила приближения Мартина.
– Мисс О'Хэнлон? Кэт?
Кэт вздрогнула от звука голоса Мартина и, очнувшись от своих горестных раздумий, подняла глаза вверх и чуть было не свалилась со скамьи от представшего перед ней зрелища.
Вечернее солнце освещало Мартина, и, весь в золотом сиянии, он показался Катрионе невероятно красивым, слишком красивым для реальной жизни. Как персонаж одной из его пьес, некий богатый, могущественный и благородный лорд.
На нем был алый дублет с длинными рукавами и с продольными разрезами и короткие штаны в тон. Короткий темный плащ франтовато спадал с одного плеча, а черный ток с белым пером был щеголевато заломан. Его крепкие мускулистые ноги стягивали плотные рейтузы. Завершали картину ботинки с серебряными застежками.
Мартин казался настоящим воплощением прекрасного принца из волшебных сказок, а она какой-то нищенкой, с глупым видом таращащей на него глаза. Кэт вскочила на ноги, понимая, что после недавней драки с Агатой в капустной грядке имеет весьма потрепанный вид.
Она попыталась отскрести грязь с юбок и испытала всю степень унижения, когда Мартин вытащил листок из ее волос.
– О-го-го, насколько я вижу, имело место очередное эпическое сражение.
Пригладив волосы назад, Кэт распрямила плечи.
– Полагаю, мисс Баттеридор уже говорила с вами, – запальчиво вспыхнула Кэт.
– Очень долго, – вздохнул Мартин. – Кэт, я ценю ваше рвение и желание защитить Мег, но, если у вас появились любые сомнения относительно Агги, вам следовало подойти с ними ко мне. Неужели вы действительно думаете, будто я полностью не проверил бы ту, кого нанял, чтобы заботиться о моей дочери?
– Простите меня. Я… я допустила ошибку. Но эта женщина вызвала у меня подозрение, отказавшись позволить мне увидеть ее руку, а до этого еще и своим странным рассказом, будто она служила искоренительницей мертвых.
– …искоренительницей? – озадаченно сморщил лоб Мартин, но тут же сообразил: – Нет, искательницей мертвых. Агги снова хвасталась этим? – Он улыбнулся и покачал головой. – Округи Лондона регулярно нанимают старух, чтобы осматривать трупы и сообщать о причине смерти. Никто больше не хочет исполнять эту обязанность из страха заражения.
Кэт кивала, но ей с трудом удавалось сосредоточиться на его рассказе. Ее отвлекала жемчужина, свисавшая с левой мочки Мартина. Эта женоподобная манера носить серьгу могла показаться ужасной на любом другом мужчине, но только подчеркивала смуглую мужественную наружность Мартина, придавая ему вид заправского пирата.
– …и я понимаю, что Агата бывает придирчива и сварлива до безобразия. Но она предана Мег и уж точно прожила не слишком легкую жизнь с того самого дня, как появилась на свет. Ее подкинули к черному ходу больницы Христа, у двери в кладовку.
Кэт моргнула, отводя зачарованный взгляд от сережки.
– Ого. Дверь в кладовую. Теперь понятно, откуда у нее такая чудная фамилия. Дверь кладовки.
– Благотворительные учреждения не слишком раздумывают при наречении сирот.
– Выходит, вас нашли в стае волков?
– Нет, – Мартин расхохотался. – Священник, крестивший меня, не удосужился дать мне и фамилию. Меня просто окрестили Мартином в честь святого. Когда я достаточно подрос, я взял себе прозвище Ле Луп, а стоило святым отцам осознать, что во мне больше от волка, чем от святого, они с радостью увидели мою удалявшуюся спину. Улицы Парижа стали мне домом.
Кэт всегда считала, что большая часть ее собственного детства была невыносимым временем, но все же и тогда у нее оставалась память об отце, о том, что она была частью клана О'Хэнлон. Она и представить себе не могла, каково было Мартину расти в одиночестве, без всякой семьи.
– Вы, должно быть, вели рискованное существование, – заметила Кэт, смутившись.
– Я выжил. Но, возможно, именно поэтому я чувствую некоторое родство с мисс Баттеридор. Мы оба сироты, никогда не знавшие ни отца, ни матери.
– Бывает, чувствуешь себя сиротой и при живой матери… – Кэт неловко осеклась.
– Ваша мать жива? – Мартин спросил настолько мягко, что Кэт кивнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55