(Считалось, что само Верховное Божество с тех самых пор не просто удалилось от дел земных ради дел вселенских, но до сих пор занимается творением миров, но уже не в качестве двуединой сущности, а раздельно…) Так и возник современный Пантеон Богов, почитаемый в главных странах мира, — даже в Чифанде религия, если не вдаваться в детали, сводилась к тем же постулатам.
Так что волшебство и магия, как считали таласары, остались им от Прежних Богов, которые, по сути, были просто людьми, то есть не чуждыми обыкновенных людских страстей — алчности, властолюбия и, в том числе, простой плотской любви. Дар свой они передавали ученикам, которые тоже иногда становились равными Богам — поэтому-то в Пантеоне в каждом из семи секторов стояли не только фигуры самих Богов, но и их Учеников, приравненных к Богам самими людьми, — и так же он переходил по наследству.
Впрочем, не только. Один из Семерых, самый практичный — но и самый тщеславный — создал Книгу, в которой свел все свои знания и знания, выведанные у других, и до такой степени насытил свое произведение магией, что Книга сама по себе стала ее источником. Когда он умер — ведь все Семеро Бого-людей все же были смертны, — Книга, оставленная им в сердце пустыни Ар-и-Диф, осталась ждать своего времени.
И это время пришло. Никто не знает — и знать не может: неисповедимы пути Создателя (да и при чем здесь Создатель!) — по какому признаку выбирала Книга того, кто может ее открыть, но время от времени кто-то из дальних потомков Бога-ученика вдруг предпринимал паломничество на юг, доходил до границ Жуткой Пустыни — и что с ним приключалось дальше, неизвестно. Известно только одно: в мире вдруг возникало что-то вроде всплеска магической энергии. Люди, и знать не знавшие, что они обладают магическими способностями, вдруг начинали творить чудеса, что-то происходило само по себе, и мир преображался.,
Магия возрождалась.
Таласар обычно это касалось мало. Но поскольку в Таласе относились к магии как к науке, то все эти периоды фиксировались в хрониках.
Стороннему наблюдателю, путешественнику или, в нашем случае, волею судеб попавшему сюда имперцу Талас обычно представляется страной всеобщего благоденствия. Здесь нет нищих, нет го-лодных, все достаточно обеспеченны, аккуратно одеты, а о ворах, разбойниках — тем более, об убийцах — нет не то чтобы слухов, но даже историй и сказок. А все потому, что посторонний человек не знает, что право жить сытыми и в достатке завоевано таласарами в междоусобицах и голодных бунтах, несколько столетий назад по-трясавших еще не объединенную, неосвоенную страну, где вытесненные захватчиками со своих земель изгои оказались наедине со своими невзгодами; что законопослушание граждан достигается строгой организацией страны по общинам и гильдиям, для чего было введено правило круговой поруки — неудивительно, что гильдии и общины тщательно следят за поведением своих членов; что кажущееся внутреннее равновесие в стране сохраняется только благодаря тому, что слишком шатко это равновесие, слишком много угроз происходит извне — и не столько от внешних врагов, с которыми можно договориться, но и от самой природы, с которой договориться невозможно.
Одним из столпов таласарского общества, без которого жизнь в стране была бы возможной, но, без сомнения, лишенной той беспечной прелести, которая так пленяет чужеземцев, являлся Чрезвычайный Кабинет. В обыкновенные периоды, когда жизнь в Таласе шла нормальным порядком, Чрезвычайный Кабинет занимался своей обычной деятельностью, которая, правда, носила не совсем обычный характер: следить, чтобы ничего чрезвычайного не произошло, чтобы стихии не могли повредить Таласу, чтобы враги Таласа не вели внутри страны никакой незаконной деятельности. Для этого в подчинение Чрезвычайного Кабинета входили такие разные и, казалось бы, далекие друг от друга ведомства, как связь, пограничная стража и метеорология. А как же могло быть иначе, если Кабинет должен был следить и предотвращать не только напасти, могущие возникнуть от естественных причин, но и возникающие от причин неестественных — политических или иных. И предотвращать их всеми доступными способами. Всеми, включая даже тайные. К примеру, по договору с Империей Талас не имел права содержать армию и производить тяжелое металлическое оружие, и только благодаря Кабинету Талас имел силы, которые, несмотря на этот запрет, вполне были сравнимы с армией по подвижности и организации, — мобильные чрезвычайные силы, именно благодаря Кабинету Талас развил и укрепил ракетные технологии, доказав, что они не подпадают под раздел «тяжелого металлического оружия», так как содержание в них металла чрезвычайно мало. Поэтому даже в спокойные периоды жизни страны Чрезвычайный Кабинет пользовался значительной властью, на которую, правда, уже давно перестали покушаться два других столпа — Большой и Малый кабинеты, понимая, что без этой власти Таласу не выжить.
Во время же стихийных бедствий и иных напастей власть эта становилась буквально абсолютной по своей безграничности и, главное, беспрекословности исполнения, такая власть не могла бы присниться и самому Императору: распоряжениям главы Чрезвычайного Кабинета, ее шефа, подчинялись незамедлительно и безоговорочно все должностные лица от простого десятника до нотабля. Подобная власть была чрезвычайно эффективной, но и чрезвычайно же опасной, поэтому, дабы избежать соблазнов, длилась она считанные дни: сама княгиня во время введения чрезвычайного положения должна была еженедельно подтверждать полномочия шефа Кабинета на следующий срок или самолично отменить чрезвычайное положение и вернуть правление в свои руки; кроме того, после возвращения власти в ее руки в месячный срок созывался Совет Кабинетов, на котором разбирались действия шефа ЧК во время чрезвычайного положения. Правда, история знала всего один случай смещения назначаемого единолично самой княгиней главы Кабинета, но по причинам не его неспособности справиться с ситуацией, а из-за вскрывшейся тайной его связи с княгиней и по ее же, к слову, представлению; в дальнейшем, кстати, снятый шеф ЧК стал законным принцем-консортом. Все же остальные уходили в отставку с почетом и честью.
План «Солнечный заяц», который привела в действие своим распоряжением княгиня Сагитта, еще не ставил Талас под руководство главы Чрезвычайного Кабинета, однако побуждал его к действиям, которые были оговорены Малым Кабинетом полгода назад, когда князь Абраксас Ахеа обратился к княгине с тревожным письмом. По счастью, разработки, послужив-. шие его основой, велись в Таласе давно и в большом секрете. Малый Кабинет дал адмиралу Ариетису полномочия воспользоваться ими для плана «Солнечный заяц» и, насколько знала княгиня из отчетов адмирала, основные приготовления были уже проведены. Втайне княгиня надеялась, что до применения плана дело не дойдет, что Пройт, который, как она поняла из рассказа Аб-раксаеа, не имел вовсе никакого отношения к магии, пока не оказался в Жуткой Пустыне, за считанные годы мог постичь все премудрости магии. Похоже, однако, что Пройт оказался способным учеником и поставить его на место было необходимо.
Не зная, какой срок будет отделять предъявление ультиматума—а как еще называть дерзкое письмо-бабочку? — до начала прямых враждебных действий, княгиня в тот же день распорядилась об отправке кодированных сообщений всем уездным начальникам — предупреждение лишним не будет. Но события опередили. В ответ на ее предупреждение посыпались сообщения о появлении шаров, и уже к вечеру стало ясно, что война объявлена и начата.
Черные шары роились над страной, и теперь это были в самом деле опасные предметы — не в пример первому. Сначала из-за Столбов пришли сообщения о нападении целой тучи черных шаров на одно из месторождений минерального масла, где в результате их атаки возник большой пожар и есть жертвы среди заключенных и охраны. Затем шары появились над всеми южными Отмелями. Они летали, если так можно выразиться, медленно и задумчиво, не подчиняясь ветру, и, когда касались чего-либо, взрывались с яркой обжигающей вспышкой. Днем они не наносили большого ущерба — днем шары было хорошо видно и легко было уничтожать из арбалетов: при попадании они легко взрывались. Хуже было ночью: ночью шары растворялись в воздухе и спасения от них не было. Против них развешивали сети, но это помогало мало: сети из растительного волокна горели, из морского шелка плавились, и в них образовывались огромные дыры. Ущерб, нанесенный пожарами, был огромен. Кроме того, на третий день появления шаров из-за них едва не вспыхнул пограничный конфликт возле Первого Форта краевиков. Шары летали в основном на небольшой высоте, но несколько штук залетело на Плато; один из них поджег рощу, еще один начал кружиться над заставой, и его подстрелил офицер. Краевики, естественно приняли шары за очередную каверзу таласар и стали принимать меры. Были арестованы и взяты в заложники несколько купцов, находящихся в таласском подворье Первого Форта, но, к счастью, их быстро удалось вызволить, убедив Краевого комиссара в том, что угроза исходит не из Таласа, а из Ар-и-Дифа. «Вот еще напасть на нашу голову!» — вздохнул наместник Князя-Сенешаля, не зная, что доносить в Столицу. Спросят ведь, какие меры приняты — а что тут предпримешь?..
Когда через неделю этого безобразия адмирал Ариетис прислал депешу о полной готовности к реализации плана «Солнечный заяц», княгиня незамедлительно велела подготовить личную яхту и с вечерним приливом отправилась океаном на запад, где у берегов Ар-и-Дифа готовился к своей войне с новоявленным колдуном флот адмирала Ариетиса. Уже с борта яхты, ночью, перед тем как лечь спать, княгиня составила письмо княгине Аойде и ее мужу, в котором просила их не беспокоиться ни о чем и оставаться дома. Письмо было настолько частным, насколько это было возможно с учетом того, что послано оно должно быть не обычным способом, в конверте, а при посредстве световой сигнализации; в постскриптуме княгиня извинялась, что не предусмотрела заранее на такой случай пользование кодом, и сообщала, что позже придет настоящее письмо.
Адмирал Ариетис не рядился, по примеру имперских сановников, в шитый золотом мундир, а всегда, и дома и на службе ходил, как многие таласские нобили, в светлом льняном костюме, состоящем из расшитой рубахи, килта в мелкую полоску и легкой куртки с аппликациями из мягкой черной шагрени. Разумеется, в случае необходимости он носил и одежды из морского шелка — как правило, простые матросские штаны и куртку, на спине которой был вышит алыми нитками, чтобы ни с кем не спутать, герб его должности — вставший на хвост дельфин в овальном щите.
Сейчас он напоминал городского щеголя, который по недоразумению затесался в группу морских офицеров, коим устав Гильдии корабельщиков предписывал ношение определенных знаков различия.
Княгиня Сагитта взошла на борт катамарана «Колесница ветра» ранним утром следующего дня. Взмахом руки она отменила начавшийся было официальный церемониал и прямиком прошла в капитанскую каюту. Адмирал Ариетис последовал за ней, так же как и капитан корабля, который осведомился о дороге, не устала ли княгиня и не приказать ли подать завтрак.
— Позже, — рассеянно проговорила княгиня, устало поправляя прическу, порядком растрепанную ветром. Она села в кресло и спросила: — Я вижу, Черные Шары к вам не долетали?
— Залетела парочка шальных, — ответил адмирал. — Их уничтожили на подходе. Вы беспокоитесь о секретности?
— Да, — подтвердила княгиня. — Возможно, Черные Шары являются еще и разведчиками колдуна. На западных Отмелях творится такое… И из-за Столбов передают, что шары там летают постоянно. Есть потери. — Она брезгливо поморщилась. — Если так будет продолжаться, то вскоре мы будем вынуждены перейти к глухой обороне по всему Таласу.
Адмирал покивал, хотя положение в Таласе знал только по донесениям — на заключительной стадии разработки плана он дневал и ночевал на одном из четырех ракетоносных катамаранах, которые готовились к нанесению превентивного или ответного — как распорядится судьба — удара, а сразу после приказа княгини о начале реализации плана эскадра вышла в океан в заранее выбранную точку. Какое-то время катамараны еще поддерживали световую связь с Сигнальным Утесом, отделенным от Стены на расстояние в сорок миль, но очень быстро его зеркала и лампы исчезли из виду. Быстроходная яхта княгини догнала эскадру в открытом море.
— Если у Пройта нет в запасе какого-нибудь фокуса, мы с ним разделаемся, — уверенно сказал он.
— У него может быть в запасе не один фокус, а множество, — сумрачно сказала княгиня.
— Не думаю, — возразил адмирал. Он твердо стоял на той точке зрения, что Пройт скорее всего только и умеет пока, что пускать эти проклятые черные шары;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Так что волшебство и магия, как считали таласары, остались им от Прежних Богов, которые, по сути, были просто людьми, то есть не чуждыми обыкновенных людских страстей — алчности, властолюбия и, в том числе, простой плотской любви. Дар свой они передавали ученикам, которые тоже иногда становились равными Богам — поэтому-то в Пантеоне в каждом из семи секторов стояли не только фигуры самих Богов, но и их Учеников, приравненных к Богам самими людьми, — и так же он переходил по наследству.
Впрочем, не только. Один из Семерых, самый практичный — но и самый тщеславный — создал Книгу, в которой свел все свои знания и знания, выведанные у других, и до такой степени насытил свое произведение магией, что Книга сама по себе стала ее источником. Когда он умер — ведь все Семеро Бого-людей все же были смертны, — Книга, оставленная им в сердце пустыни Ар-и-Диф, осталась ждать своего времени.
И это время пришло. Никто не знает — и знать не может: неисповедимы пути Создателя (да и при чем здесь Создатель!) — по какому признаку выбирала Книга того, кто может ее открыть, но время от времени кто-то из дальних потомков Бога-ученика вдруг предпринимал паломничество на юг, доходил до границ Жуткой Пустыни — и что с ним приключалось дальше, неизвестно. Известно только одно: в мире вдруг возникало что-то вроде всплеска магической энергии. Люди, и знать не знавшие, что они обладают магическими способностями, вдруг начинали творить чудеса, что-то происходило само по себе, и мир преображался.,
Магия возрождалась.
Таласар обычно это касалось мало. Но поскольку в Таласе относились к магии как к науке, то все эти периоды фиксировались в хрониках.
Стороннему наблюдателю, путешественнику или, в нашем случае, волею судеб попавшему сюда имперцу Талас обычно представляется страной всеобщего благоденствия. Здесь нет нищих, нет го-лодных, все достаточно обеспеченны, аккуратно одеты, а о ворах, разбойниках — тем более, об убийцах — нет не то чтобы слухов, но даже историй и сказок. А все потому, что посторонний человек не знает, что право жить сытыми и в достатке завоевано таласарами в междоусобицах и голодных бунтах, несколько столетий назад по-трясавших еще не объединенную, неосвоенную страну, где вытесненные захватчиками со своих земель изгои оказались наедине со своими невзгодами; что законопослушание граждан достигается строгой организацией страны по общинам и гильдиям, для чего было введено правило круговой поруки — неудивительно, что гильдии и общины тщательно следят за поведением своих членов; что кажущееся внутреннее равновесие в стране сохраняется только благодаря тому, что слишком шатко это равновесие, слишком много угроз происходит извне — и не столько от внешних врагов, с которыми можно договориться, но и от самой природы, с которой договориться невозможно.
Одним из столпов таласарского общества, без которого жизнь в стране была бы возможной, но, без сомнения, лишенной той беспечной прелести, которая так пленяет чужеземцев, являлся Чрезвычайный Кабинет. В обыкновенные периоды, когда жизнь в Таласе шла нормальным порядком, Чрезвычайный Кабинет занимался своей обычной деятельностью, которая, правда, носила не совсем обычный характер: следить, чтобы ничего чрезвычайного не произошло, чтобы стихии не могли повредить Таласу, чтобы враги Таласа не вели внутри страны никакой незаконной деятельности. Для этого в подчинение Чрезвычайного Кабинета входили такие разные и, казалось бы, далекие друг от друга ведомства, как связь, пограничная стража и метеорология. А как же могло быть иначе, если Кабинет должен был следить и предотвращать не только напасти, могущие возникнуть от естественных причин, но и возникающие от причин неестественных — политических или иных. И предотвращать их всеми доступными способами. Всеми, включая даже тайные. К примеру, по договору с Империей Талас не имел права содержать армию и производить тяжелое металлическое оружие, и только благодаря Кабинету Талас имел силы, которые, несмотря на этот запрет, вполне были сравнимы с армией по подвижности и организации, — мобильные чрезвычайные силы, именно благодаря Кабинету Талас развил и укрепил ракетные технологии, доказав, что они не подпадают под раздел «тяжелого металлического оружия», так как содержание в них металла чрезвычайно мало. Поэтому даже в спокойные периоды жизни страны Чрезвычайный Кабинет пользовался значительной властью, на которую, правда, уже давно перестали покушаться два других столпа — Большой и Малый кабинеты, понимая, что без этой власти Таласу не выжить.
Во время же стихийных бедствий и иных напастей власть эта становилась буквально абсолютной по своей безграничности и, главное, беспрекословности исполнения, такая власть не могла бы присниться и самому Императору: распоряжениям главы Чрезвычайного Кабинета, ее шефа, подчинялись незамедлительно и безоговорочно все должностные лица от простого десятника до нотабля. Подобная власть была чрезвычайно эффективной, но и чрезвычайно же опасной, поэтому, дабы избежать соблазнов, длилась она считанные дни: сама княгиня во время введения чрезвычайного положения должна была еженедельно подтверждать полномочия шефа Кабинета на следующий срок или самолично отменить чрезвычайное положение и вернуть правление в свои руки; кроме того, после возвращения власти в ее руки в месячный срок созывался Совет Кабинетов, на котором разбирались действия шефа ЧК во время чрезвычайного положения. Правда, история знала всего один случай смещения назначаемого единолично самой княгиней главы Кабинета, но по причинам не его неспособности справиться с ситуацией, а из-за вскрывшейся тайной его связи с княгиней и по ее же, к слову, представлению; в дальнейшем, кстати, снятый шеф ЧК стал законным принцем-консортом. Все же остальные уходили в отставку с почетом и честью.
План «Солнечный заяц», который привела в действие своим распоряжением княгиня Сагитта, еще не ставил Талас под руководство главы Чрезвычайного Кабинета, однако побуждал его к действиям, которые были оговорены Малым Кабинетом полгода назад, когда князь Абраксас Ахеа обратился к княгине с тревожным письмом. По счастью, разработки, послужив-. шие его основой, велись в Таласе давно и в большом секрете. Малый Кабинет дал адмиралу Ариетису полномочия воспользоваться ими для плана «Солнечный заяц» и, насколько знала княгиня из отчетов адмирала, основные приготовления были уже проведены. Втайне княгиня надеялась, что до применения плана дело не дойдет, что Пройт, который, как она поняла из рассказа Аб-раксаеа, не имел вовсе никакого отношения к магии, пока не оказался в Жуткой Пустыне, за считанные годы мог постичь все премудрости магии. Похоже, однако, что Пройт оказался способным учеником и поставить его на место было необходимо.
Не зная, какой срок будет отделять предъявление ультиматума—а как еще называть дерзкое письмо-бабочку? — до начала прямых враждебных действий, княгиня в тот же день распорядилась об отправке кодированных сообщений всем уездным начальникам — предупреждение лишним не будет. Но события опередили. В ответ на ее предупреждение посыпались сообщения о появлении шаров, и уже к вечеру стало ясно, что война объявлена и начата.
Черные шары роились над страной, и теперь это были в самом деле опасные предметы — не в пример первому. Сначала из-за Столбов пришли сообщения о нападении целой тучи черных шаров на одно из месторождений минерального масла, где в результате их атаки возник большой пожар и есть жертвы среди заключенных и охраны. Затем шары появились над всеми южными Отмелями. Они летали, если так можно выразиться, медленно и задумчиво, не подчиняясь ветру, и, когда касались чего-либо, взрывались с яркой обжигающей вспышкой. Днем они не наносили большого ущерба — днем шары было хорошо видно и легко было уничтожать из арбалетов: при попадании они легко взрывались. Хуже было ночью: ночью шары растворялись в воздухе и спасения от них не было. Против них развешивали сети, но это помогало мало: сети из растительного волокна горели, из морского шелка плавились, и в них образовывались огромные дыры. Ущерб, нанесенный пожарами, был огромен. Кроме того, на третий день появления шаров из-за них едва не вспыхнул пограничный конфликт возле Первого Форта краевиков. Шары летали в основном на небольшой высоте, но несколько штук залетело на Плато; один из них поджег рощу, еще один начал кружиться над заставой, и его подстрелил офицер. Краевики, естественно приняли шары за очередную каверзу таласар и стали принимать меры. Были арестованы и взяты в заложники несколько купцов, находящихся в таласском подворье Первого Форта, но, к счастью, их быстро удалось вызволить, убедив Краевого комиссара в том, что угроза исходит не из Таласа, а из Ар-и-Дифа. «Вот еще напасть на нашу голову!» — вздохнул наместник Князя-Сенешаля, не зная, что доносить в Столицу. Спросят ведь, какие меры приняты — а что тут предпримешь?..
Когда через неделю этого безобразия адмирал Ариетис прислал депешу о полной готовности к реализации плана «Солнечный заяц», княгиня незамедлительно велела подготовить личную яхту и с вечерним приливом отправилась океаном на запад, где у берегов Ар-и-Дифа готовился к своей войне с новоявленным колдуном флот адмирала Ариетиса. Уже с борта яхты, ночью, перед тем как лечь спать, княгиня составила письмо княгине Аойде и ее мужу, в котором просила их не беспокоиться ни о чем и оставаться дома. Письмо было настолько частным, насколько это было возможно с учетом того, что послано оно должно быть не обычным способом, в конверте, а при посредстве световой сигнализации; в постскриптуме княгиня извинялась, что не предусмотрела заранее на такой случай пользование кодом, и сообщала, что позже придет настоящее письмо.
Адмирал Ариетис не рядился, по примеру имперских сановников, в шитый золотом мундир, а всегда, и дома и на службе ходил, как многие таласские нобили, в светлом льняном костюме, состоящем из расшитой рубахи, килта в мелкую полоску и легкой куртки с аппликациями из мягкой черной шагрени. Разумеется, в случае необходимости он носил и одежды из морского шелка — как правило, простые матросские штаны и куртку, на спине которой был вышит алыми нитками, чтобы ни с кем не спутать, герб его должности — вставший на хвост дельфин в овальном щите.
Сейчас он напоминал городского щеголя, который по недоразумению затесался в группу морских офицеров, коим устав Гильдии корабельщиков предписывал ношение определенных знаков различия.
Княгиня Сагитта взошла на борт катамарана «Колесница ветра» ранним утром следующего дня. Взмахом руки она отменила начавшийся было официальный церемониал и прямиком прошла в капитанскую каюту. Адмирал Ариетис последовал за ней, так же как и капитан корабля, который осведомился о дороге, не устала ли княгиня и не приказать ли подать завтрак.
— Позже, — рассеянно проговорила княгиня, устало поправляя прическу, порядком растрепанную ветром. Она села в кресло и спросила: — Я вижу, Черные Шары к вам не долетали?
— Залетела парочка шальных, — ответил адмирал. — Их уничтожили на подходе. Вы беспокоитесь о секретности?
— Да, — подтвердила княгиня. — Возможно, Черные Шары являются еще и разведчиками колдуна. На западных Отмелях творится такое… И из-за Столбов передают, что шары там летают постоянно. Есть потери. — Она брезгливо поморщилась. — Если так будет продолжаться, то вскоре мы будем вынуждены перейти к глухой обороне по всему Таласу.
Адмирал покивал, хотя положение в Таласе знал только по донесениям — на заключительной стадии разработки плана он дневал и ночевал на одном из четырех ракетоносных катамаранах, которые готовились к нанесению превентивного или ответного — как распорядится судьба — удара, а сразу после приказа княгини о начале реализации плана эскадра вышла в океан в заранее выбранную точку. Какое-то время катамараны еще поддерживали световую связь с Сигнальным Утесом, отделенным от Стены на расстояние в сорок миль, но очень быстро его зеркала и лампы исчезли из виду. Быстроходная яхта княгини догнала эскадру в открытом море.
— Если у Пройта нет в запасе какого-нибудь фокуса, мы с ним разделаемся, — уверенно сказал он.
— У него может быть в запасе не один фокус, а множество, — сумрачно сказала княгиня.
— Не думаю, — возразил адмирал. Он твердо стоял на той точке зрения, что Пройт скорее всего только и умеет пока, что пускать эти проклятые черные шары;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76