Не проблема. Пока Менкар болтался на нефтяном плоту по Отмелям и совершал мелкие вылазки на Край Земли, пока он обучал верховой езде на корове Аподиса, пока они вихляли по закоулкам Империи от одного постоялого двора к другому, капитан мог спокойно прибыть в Столицу гораздо раньше и натурализоваться под видом амнистии, чтобы — понятно по чьему приказу — завести связи с возможными противниками ныне властвующей династии. И значит, байка, рассказанная еще в «Настурции», — истинная правда. Для того, кто понимает. Все логично. Почему тогда князь не соизволил сообщить Менкару, что в Столице он может встретить знакомое лицо? Просто не счел нужным? Или в целях пущей конспирации. К чему поручику знать об этом? У одного одно задание, у другого — другое. И чем они меньше знают, тем лучше для всех. Тем более что в одном случае князь Сабик выступает как союзник Таласа, а в другом — как частное лицо, вполне следуя постулату, что у Империи не может быть постоянных союзников, а есть только постоянные интересы. Другая сторона, видимо, работает под тем же лозунгом — вот и Аподис в большинстве случаев обделывает свои делишки самостоятельно. А то, что он прихватил в бордель Менкара, можно считать чистой воды недоразумением. Он ведь тоже не знал, к кому идет…
Вот и получается, что начальники сотрудничают, а их подопечные держат один другого под арбалетом, в то время как другой, в свою очередь, готовит первому небольшой ответный сюрприз. Как всегда.
Неужто придется ждать Аподиса? Куда этот хлыщ провалился? Неужели решил и впрямь остаться на ночь со своей северной красавицей, проманкировав своими прямыми обязанностями. Работничек…
Как-то необходимо разрядить ситуацию. Но как?..
Менкар не успел даже выдвинуть более или менее приемлемого варианта, как в темном углу что-то произошло. И это сразу решило исход дела в сторону силового варианта.
Причем решал не мозг, а тело. Не разум, но инстинкты.
То ли из угла донесся какой-то особый звук, то ли просто произошло неуловимое уху изменение ритма дыхания капитана, то ли глаза отследили некое движение в кромешной темноте, но инстинкты, напряженные долгим ожиданием любого изменения ситуации, все равно — выстрела или ослабления бдительности противника, сработали гораздо быстрее, чем мозг мог проанализировать это изменение. Ему оставалось только наблюдать и констатировать, что на сей раз, кажется, не выкрутиться, так тогда хоть пропасть, что ли, с музыкой…
Пальцы сжались на горлышке бутылки, тело дернулось в сторону от предательски светлого пятна окна, и Менкара бросило на пол одновременно с тем, как тяжелая толстого стекла бутылка полетела в угол.
Но он недооценил реакции офицера Королевской Охоты.
Бутылка разлетелась вдребезги уже в самый момент замаха, и Менкара с ног до головы окатило приятно пахнущей волной терпкого вина вперемежку с осколками. Вино отрезвило. Осколки не повредили.
А через мгновение голос капитана, такой же спокойный, как и прежде, произнес из темноты:
— А вот теперь, пожалуй, вы, поручик, можете зажечь свет.
Менкар удивился, что еще жив. И, кажется, даже вовсе не дернулся с места, хотя должен бы был броситься вперед, вслед за бутылкой, навстречу смерти — мозг все-таки успел остановить роковой рывок взбунтовавшегося тела.
— Только давайте без этих самых бросков на дальность, — насмешливо прибавил голос. — Договорились?
Менкар, чертыхнувшись, отер благоухающее ароматами выдержанной лозы лицо. Потом встал со стула и, подойдя к столу на ватных ногах, зажег наконец злополучный канделябр.
Неяркий свет после темноты ослепил, и Менкар прикрыл глаза — рукой, потом посмотрел в сторону засады капитана.
Капитан устроился весьма недурственно. Он действительно сидел, только не на корточках, а подложив под себя ноги, как раз в том месте, где предполагал Менкар, — в районе платяного шкафа, так что при случае мог бы скрыться за развешенной одеждой так, что его невозможно было бы увидеть, если специально не присматриваться. И у капитана действительно в руках было два арбалета: складные, изящные «акамэсы», откидывание приклада которых автоматически ведет к натяжению тетивы, а после выстрела в прорезь ложа сразу попадает второй болт из небольшого на несколько штук колчана, притороченного прямо к арбалету — или стрела с металлическим наконечником, или, к примеру, металлический шарик — та же пуля от аркебузета — откинул приклад, и оружие снова готово к выстрелу. Один из «акамэсов» был разряжен. Хорошо, что не оба.
— Зачем вы меня на это спровоцировали, капитан? — буркнул Менкар. — А если бы я попал?
Капитан рассмеялся и не спеша поднялся с пола.
— Я уже говорил вам, Аламак, что это невозможно. А спровоцировал я вас не нарочно, — он усмехнулся, — а, как вы недавно изволили выразиться, по естественной потребности. Извините, конечно, но оно и к лучшему. Иначе вы в своих предположениях насчет меня могли зайти так далеко, что натворили бы глупостей.
Менкар втянул ноздрями воздух. Так и есть, к аромату вина примешивался другой, едва заметный запах явно физиологического свойства, который ароматом назвать было весьма затруднительно.
Менкар в сердцах произнес:
— Все же вы, простите, сволочь, господин капитан! Вы же могли меня убить!
Капитан рассмеялся еще веселее:
— При других обстоятельствах я бы должен был вызвать вас на дуэль, но сейчас, учитывая все обстоятельства, я принимаю ваши извинения. — Он испытующе посмотрел на Менкар а.
— Искренне их приношу вам, — пробурчал в ответ тот.
— Пустяки, пустяки, поручик, — ответил капитан. — Я так же готов извиниться перед вами за разыгранную мной комедию. Этот психологический этюд был мне просто необходим, чтобы окончательно убедиться, что мы с вами играем в одной команде.
— Убедились?
— Практически да, — сказал капитан. — И, признаюсь, рад этому.
— А уж как я-то рад.
Менкар продолжал присматриваться к капитану. Одет тот был весьма подходяще: весь в черном и не стесняющем движения — в таком виде просто так не пройдешь по улице. Следовательно, капитана доставили сюда в закрытом экипаже, и он скрытно пробрался в гостиницу — по карнизу, скажем, и по водосточной трубе, а скрыться собирался потихоньку, задами, под сенью тьмы ночной; окно-то, однако, было закрыто (не надо считать Менка-ра полным идиотом). Тогда можно было еще подкупить слугу, или… Вот именно — или!
Менкар поднял с пола горлышко разбитой бутылки и незаметно глянул на обувь.
Жалко, хорошее было вино, настоящее «Имперское игристое». Он поглядел на опустившего арбалеты Гиеди, который встал во весь рост и, прислонившись к притолоке, тоже смотрел на Менкара с довольной улыбкой сожравшего-таки бестолковую, дергавшуюся мышку кота, и сказал вслух:
— Жалко. Доброе было вино. Скажите, капитан, а не найдется ли у вас в номере чего-нибудь не хуже?
Заряженный арбалет в левой руке Гиеди дрогнул, но остался опущенным.
— Ну так найдется? — повторил Менкар.
— Послезавтра я уезжаю на север, — как бы между прочим заметил Аподис, когда они сидели за столом в кафе при гостинице.
— Зачем? — помедлив, спросил Менкар.
— Дела. — Аподис, пожав плечами, смотрел на Менкара прозрачными глазами.
— Надо полагать, ты ставишь меня в известность, что тебе больше не нужна нянька?
— Ну, мне кажется, я уже вполне справлюсь сам, — сказал Аподис. — С тобой, конечно, спокойнее, но только до известной степени… — Он выразительно поднял глаза и посмотрел на обедающего в другом конце зала капитана Гиеди,
Бравому капитану явно не было никакого дела до каких-то там провинциалов, сидевших через несколько столиков от него. Капитан в обществе еще троих офицеров-гвардейцев, сразу видно — давних знакомцев, обильно и шумно выпивал, плотно закусывал и оживленно болтал — надо полагать, бойцы вспоминали минувшие дни и, возможно, даже битвы, где они вместе рубились.
…За минувшие со знаменательного ночного рандеву у них в номере дни Менкар с Аподисом и капитан так ни разу больше и не пересеклись. Бывает так: люди живут в одном доме и не видятся неделями — что же говорить о гостинице. Капитан жил здесь уже третий месяц — Менкар с Аподисом неделю. Капитан целыми днями пропадал в городе, занимался устройством своих частных — и не только — дел и порой не ночевал, практикуясь после таласского воздержания в прикладной энтомологии — Менкар и Аподис тоже, хотя каждую ночь спать ложились в своих спальнях. Так что пересечься они имели мало шансов.
Поэтому, когда Гиеди узнал, что его бывший соратник по инсургентству поручик Аламак МеНкар живет в той же гостинице, удивлению его не было предела. Так же как подозрительности, вполне, впрочем, естественной в сложившейся ситуации, вынудившей его занять место в платяном шкафу спальни в номере недавнего сослуживца. Даже то, что номер оказался двуспальным, не смутило Гиеди — он спешил и потому, убедившись, что номер пуст, и довольствовался быстрым обыском и извлеченным из-под подушки аркебузетом (Менкару оставалось только порадоваться, что у Гиеди не было достаточно времени, чтобы обнаружить пакет, спрятанный, впрочем, довольно надежно). «А что было бы, если бы первым пришел не я, а мой напарник?» — спросил тогда Менкар. Капитан пожал плечами: «Мы ненадолго отложили бы наш разговор, не более. Или вы еще сомневаетесь, что я нашел бы способ поговорить с вами?» Но Аподису предстояло познакомиться с капитаном несколько при других обстоятельствах.
…Он появился примерно через час после благополучного разрешения инцидента между бывшими сослуживцами. Он был весьма недоволен поведением своего проводника. «Ты сорвал мне важную встречу! — возмущался он. — Где я теперь найду этого человека? Придется все организовывать заново!» Менкар меланхолично пожимал плечами: «Ты же сам потащил меня в этот бордель. И никуда он не денется, твой человечек, найдется». «Где? — восклицал Аподис. — Ты представляешь, сколько это будет стоить трудов! А мне на Север ехать! Может, ты мнб поможешь, он ведь, кажется, твой приятель?» — в голосе Аподиса так и сочился сарказм. «Может, и помогу», — все так же меланхолично отвечал Аподис. «Может, ты даже знаешь, где его найти?» — «Может, и знаю». — «И где?» — «Может, ты его вообще где-нибудь прямо здесь, в шкафу прячешь? — не переставал бушевать Аподис и, доведенный спокойствием приятеля до бешенства, заметался по номеру, распахивая все подряд. — Где? Здесь?.. Здесь?.. Есть у нас тут подходящий шкаф?» «Вон, — хладнокровно показал Менкар, — вон прекрасный плавайский шкаф». И обозленный Аподис, подскочив к означенному шкафу, распахнув его с возгласом «здравствуйте, уважаемый», замирает, обнаружив там мило улыбающегося Гиеди, ответившего на приветствие изящным поклоном…
Нет, конечно, все это было не так анекдотично, но достаточно близко к тому.
Когда прошло первое оцепенение и отгрохотали громовые раскаты офицерского ржания, едва не перебудившие половину уснувших постояльцев, разговор приобрел деловое направление. Капитан педантично заставил Аподиса продемонстрировать пароль и уточнить сумму, до которой должен был дойти торг. После этого они провели около получаса наедине в номере. А еще после к ним присоединился Менкар, совершавший вечернюю прогулку при луне в парке гостиницы, и втроем они провели полночи, общаясь в неформальной обстановке. О делах не было сказано ничего, кроме общих фраз, зато было распито не менее двух бутылок прекрасного вина, таки нашедшегося в номере у капитана Гиеди…
Он чуть заметно замялся, но добавил:
— Эта твоя затея навестить князя Аларафа мне представляется рискованной.
— Это не моя затея, — сказал Менкар и почти не соврал.
Аподис отбыл в путь, снабженный небольшой суммой наличных на дорожные расходы и несколькими письмами от столичных банкиров к их северным коллегам. Менкар настоял, чтобы Аподис оделся побогаче, но без бьющей в глаза роскоши — северяне внимание уделяют внешнему виду. За Аподиса Менкар не беспокоился: тот вполне освоился в Империи, а уж на Севере и подавно никто не заподозрит в нем таласара: для товьярцев что краевик, что таласар — одинаково чужаки.
Самому Менкару предстояла миссия посерьезнее и поопаснее. Он собирался просить аудиенции у князя Аларафа. На взгляд Аподиса, вместо этого визита, чтобы зря не ббспокоить людей, можно было просто пойти в лесок и повеситься самостоятельно. Менкар полагал, что это не вполне так: сиятельный князь в междоусобице, заваренной Садалмеликами, участия не принимал, придерживался нейтралитета и не был замечен в проявлениях острой неприязни к приверженцам князя Сабика. Сам Сабик имел сведения, что сиятельный князь Алараф ведет себя столь сдержанно лишь на людях, а в узком семейном кругу является горячим противником политики Садал-мелика и лишь близкое родство с Князем-Сенешалем заставляет его оставаться нейтральным.
Сложив в уме все эти обстоятельства, Менкар решил действовать осмотрительно и во дворец не соваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Вот и получается, что начальники сотрудничают, а их подопечные держат один другого под арбалетом, в то время как другой, в свою очередь, готовит первому небольшой ответный сюрприз. Как всегда.
Неужто придется ждать Аподиса? Куда этот хлыщ провалился? Неужели решил и впрямь остаться на ночь со своей северной красавицей, проманкировав своими прямыми обязанностями. Работничек…
Как-то необходимо разрядить ситуацию. Но как?..
Менкар не успел даже выдвинуть более или менее приемлемого варианта, как в темном углу что-то произошло. И это сразу решило исход дела в сторону силового варианта.
Причем решал не мозг, а тело. Не разум, но инстинкты.
То ли из угла донесся какой-то особый звук, то ли просто произошло неуловимое уху изменение ритма дыхания капитана, то ли глаза отследили некое движение в кромешной темноте, но инстинкты, напряженные долгим ожиданием любого изменения ситуации, все равно — выстрела или ослабления бдительности противника, сработали гораздо быстрее, чем мозг мог проанализировать это изменение. Ему оставалось только наблюдать и констатировать, что на сей раз, кажется, не выкрутиться, так тогда хоть пропасть, что ли, с музыкой…
Пальцы сжались на горлышке бутылки, тело дернулось в сторону от предательски светлого пятна окна, и Менкара бросило на пол одновременно с тем, как тяжелая толстого стекла бутылка полетела в угол.
Но он недооценил реакции офицера Королевской Охоты.
Бутылка разлетелась вдребезги уже в самый момент замаха, и Менкара с ног до головы окатило приятно пахнущей волной терпкого вина вперемежку с осколками. Вино отрезвило. Осколки не повредили.
А через мгновение голос капитана, такой же спокойный, как и прежде, произнес из темноты:
— А вот теперь, пожалуй, вы, поручик, можете зажечь свет.
Менкар удивился, что еще жив. И, кажется, даже вовсе не дернулся с места, хотя должен бы был броситься вперед, вслед за бутылкой, навстречу смерти — мозг все-таки успел остановить роковой рывок взбунтовавшегося тела.
— Только давайте без этих самых бросков на дальность, — насмешливо прибавил голос. — Договорились?
Менкар, чертыхнувшись, отер благоухающее ароматами выдержанной лозы лицо. Потом встал со стула и, подойдя к столу на ватных ногах, зажег наконец злополучный канделябр.
Неяркий свет после темноты ослепил, и Менкар прикрыл глаза — рукой, потом посмотрел в сторону засады капитана.
Капитан устроился весьма недурственно. Он действительно сидел, только не на корточках, а подложив под себя ноги, как раз в том месте, где предполагал Менкар, — в районе платяного шкафа, так что при случае мог бы скрыться за развешенной одеждой так, что его невозможно было бы увидеть, если специально не присматриваться. И у капитана действительно в руках было два арбалета: складные, изящные «акамэсы», откидывание приклада которых автоматически ведет к натяжению тетивы, а после выстрела в прорезь ложа сразу попадает второй болт из небольшого на несколько штук колчана, притороченного прямо к арбалету — или стрела с металлическим наконечником, или, к примеру, металлический шарик — та же пуля от аркебузета — откинул приклад, и оружие снова готово к выстрелу. Один из «акамэсов» был разряжен. Хорошо, что не оба.
— Зачем вы меня на это спровоцировали, капитан? — буркнул Менкар. — А если бы я попал?
Капитан рассмеялся и не спеша поднялся с пола.
— Я уже говорил вам, Аламак, что это невозможно. А спровоцировал я вас не нарочно, — он усмехнулся, — а, как вы недавно изволили выразиться, по естественной потребности. Извините, конечно, но оно и к лучшему. Иначе вы в своих предположениях насчет меня могли зайти так далеко, что натворили бы глупостей.
Менкар втянул ноздрями воздух. Так и есть, к аромату вина примешивался другой, едва заметный запах явно физиологического свойства, который ароматом назвать было весьма затруднительно.
Менкар в сердцах произнес:
— Все же вы, простите, сволочь, господин капитан! Вы же могли меня убить!
Капитан рассмеялся еще веселее:
— При других обстоятельствах я бы должен был вызвать вас на дуэль, но сейчас, учитывая все обстоятельства, я принимаю ваши извинения. — Он испытующе посмотрел на Менкар а.
— Искренне их приношу вам, — пробурчал в ответ тот.
— Пустяки, пустяки, поручик, — ответил капитан. — Я так же готов извиниться перед вами за разыгранную мной комедию. Этот психологический этюд был мне просто необходим, чтобы окончательно убедиться, что мы с вами играем в одной команде.
— Убедились?
— Практически да, — сказал капитан. — И, признаюсь, рад этому.
— А уж как я-то рад.
Менкар продолжал присматриваться к капитану. Одет тот был весьма подходяще: весь в черном и не стесняющем движения — в таком виде просто так не пройдешь по улице. Следовательно, капитана доставили сюда в закрытом экипаже, и он скрытно пробрался в гостиницу — по карнизу, скажем, и по водосточной трубе, а скрыться собирался потихоньку, задами, под сенью тьмы ночной; окно-то, однако, было закрыто (не надо считать Менка-ра полным идиотом). Тогда можно было еще подкупить слугу, или… Вот именно — или!
Менкар поднял с пола горлышко разбитой бутылки и незаметно глянул на обувь.
Жалко, хорошее было вино, настоящее «Имперское игристое». Он поглядел на опустившего арбалеты Гиеди, который встал во весь рост и, прислонившись к притолоке, тоже смотрел на Менкара с довольной улыбкой сожравшего-таки бестолковую, дергавшуюся мышку кота, и сказал вслух:
— Жалко. Доброе было вино. Скажите, капитан, а не найдется ли у вас в номере чего-нибудь не хуже?
Заряженный арбалет в левой руке Гиеди дрогнул, но остался опущенным.
— Ну так найдется? — повторил Менкар.
— Послезавтра я уезжаю на север, — как бы между прочим заметил Аподис, когда они сидели за столом в кафе при гостинице.
— Зачем? — помедлив, спросил Менкар.
— Дела. — Аподис, пожав плечами, смотрел на Менкара прозрачными глазами.
— Надо полагать, ты ставишь меня в известность, что тебе больше не нужна нянька?
— Ну, мне кажется, я уже вполне справлюсь сам, — сказал Аподис. — С тобой, конечно, спокойнее, но только до известной степени… — Он выразительно поднял глаза и посмотрел на обедающего в другом конце зала капитана Гиеди,
Бравому капитану явно не было никакого дела до каких-то там провинциалов, сидевших через несколько столиков от него. Капитан в обществе еще троих офицеров-гвардейцев, сразу видно — давних знакомцев, обильно и шумно выпивал, плотно закусывал и оживленно болтал — надо полагать, бойцы вспоминали минувшие дни и, возможно, даже битвы, где они вместе рубились.
…За минувшие со знаменательного ночного рандеву у них в номере дни Менкар с Аподисом и капитан так ни разу больше и не пересеклись. Бывает так: люди живут в одном доме и не видятся неделями — что же говорить о гостинице. Капитан жил здесь уже третий месяц — Менкар с Аподисом неделю. Капитан целыми днями пропадал в городе, занимался устройством своих частных — и не только — дел и порой не ночевал, практикуясь после таласского воздержания в прикладной энтомологии — Менкар и Аподис тоже, хотя каждую ночь спать ложились в своих спальнях. Так что пересечься они имели мало шансов.
Поэтому, когда Гиеди узнал, что его бывший соратник по инсургентству поручик Аламак МеНкар живет в той же гостинице, удивлению его не было предела. Так же как подозрительности, вполне, впрочем, естественной в сложившейся ситуации, вынудившей его занять место в платяном шкафу спальни в номере недавнего сослуживца. Даже то, что номер оказался двуспальным, не смутило Гиеди — он спешил и потому, убедившись, что номер пуст, и довольствовался быстрым обыском и извлеченным из-под подушки аркебузетом (Менкару оставалось только порадоваться, что у Гиеди не было достаточно времени, чтобы обнаружить пакет, спрятанный, впрочем, довольно надежно). «А что было бы, если бы первым пришел не я, а мой напарник?» — спросил тогда Менкар. Капитан пожал плечами: «Мы ненадолго отложили бы наш разговор, не более. Или вы еще сомневаетесь, что я нашел бы способ поговорить с вами?» Но Аподису предстояло познакомиться с капитаном несколько при других обстоятельствах.
…Он появился примерно через час после благополучного разрешения инцидента между бывшими сослуживцами. Он был весьма недоволен поведением своего проводника. «Ты сорвал мне важную встречу! — возмущался он. — Где я теперь найду этого человека? Придется все организовывать заново!» Менкар меланхолично пожимал плечами: «Ты же сам потащил меня в этот бордель. И никуда он не денется, твой человечек, найдется». «Где? — восклицал Аподис. — Ты представляешь, сколько это будет стоить трудов! А мне на Север ехать! Может, ты мнб поможешь, он ведь, кажется, твой приятель?» — в голосе Аподиса так и сочился сарказм. «Может, и помогу», — все так же меланхолично отвечал Аподис. «Может, ты даже знаешь, где его найти?» — «Может, и знаю». — «И где?» — «Может, ты его вообще где-нибудь прямо здесь, в шкафу прячешь? — не переставал бушевать Аподис и, доведенный спокойствием приятеля до бешенства, заметался по номеру, распахивая все подряд. — Где? Здесь?.. Здесь?.. Есть у нас тут подходящий шкаф?» «Вон, — хладнокровно показал Менкар, — вон прекрасный плавайский шкаф». И обозленный Аподис, подскочив к означенному шкафу, распахнув его с возгласом «здравствуйте, уважаемый», замирает, обнаружив там мило улыбающегося Гиеди, ответившего на приветствие изящным поклоном…
Нет, конечно, все это было не так анекдотично, но достаточно близко к тому.
Когда прошло первое оцепенение и отгрохотали громовые раскаты офицерского ржания, едва не перебудившие половину уснувших постояльцев, разговор приобрел деловое направление. Капитан педантично заставил Аподиса продемонстрировать пароль и уточнить сумму, до которой должен был дойти торг. После этого они провели около получаса наедине в номере. А еще после к ним присоединился Менкар, совершавший вечернюю прогулку при луне в парке гостиницы, и втроем они провели полночи, общаясь в неформальной обстановке. О делах не было сказано ничего, кроме общих фраз, зато было распито не менее двух бутылок прекрасного вина, таки нашедшегося в номере у капитана Гиеди…
Он чуть заметно замялся, но добавил:
— Эта твоя затея навестить князя Аларафа мне представляется рискованной.
— Это не моя затея, — сказал Менкар и почти не соврал.
Аподис отбыл в путь, снабженный небольшой суммой наличных на дорожные расходы и несколькими письмами от столичных банкиров к их северным коллегам. Менкар настоял, чтобы Аподис оделся побогаче, но без бьющей в глаза роскоши — северяне внимание уделяют внешнему виду. За Аподиса Менкар не беспокоился: тот вполне освоился в Империи, а уж на Севере и подавно никто не заподозрит в нем таласара: для товьярцев что краевик, что таласар — одинаково чужаки.
Самому Менкару предстояла миссия посерьезнее и поопаснее. Он собирался просить аудиенции у князя Аларафа. На взгляд Аподиса, вместо этого визита, чтобы зря не ббспокоить людей, можно было просто пойти в лесок и повеситься самостоятельно. Менкар полагал, что это не вполне так: сиятельный князь в междоусобице, заваренной Садалмеликами, участия не принимал, придерживался нейтралитета и не был замечен в проявлениях острой неприязни к приверженцам князя Сабика. Сам Сабик имел сведения, что сиятельный князь Алараф ведет себя столь сдержанно лишь на людях, а в узком семейном кругу является горячим противником политики Садал-мелика и лишь близкое родство с Князем-Сенешалем заставляет его оставаться нейтральным.
Сложив в уме все эти обстоятельства, Менкар решил действовать осмотрительно и во дворец не соваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76